– Опять ты что-то задумал…
Мы вошли в собор минут через пять после начала праздничной мессы, дождавшись, когда прихожане рассядутся и начнётся служба. Встали сзади скамеек, чтобы не привлекать внимания. Шапкин погрузился в молитву, изредка осеняя себя православным крестом. Было видно, что делает это он совершенно искренне, без всякой театральности. Я же, прочитав про себя пару раз «Отче наш», послушно повторял со всеми «Аминь» и больше разглядывал убранство и слушал пение псалмов великолепного хора мальчиков, участвовавшего в богослужении в честь какого-то, неведомого мне, католического праздника или святого. Вели службу четыре католических пастора в белых, расшитых золотом облачениях. Также на алтаре находились с десяток монахов и хор. Было бы странно, чтобы чёрный монах не привлёк внимания прихожан. Сидящие, заметив Иоасафа, всё чаще начинали оглядываться, на лицах было истинное удивление и нескрываемый интерес. Очень скоро его заметили и проводящие мессу священнослужители.
Во время небольшого перерыва в службе пастор что-то шепнул монаху-служке и тот тихо по краю зала направился к нам.
– Отец настоятель приглашает господина греческого священника присоединиться к нашей молитве у алтаря.
Отец Иоасаф благосклонно кивнул и тихо, но величественно проследовал за монахом. На возвышении он скромно встал в ряд монахов и продолжил молитву. Лёша был счастлив. Несколько сот глаз пристально наблюдало за ним.
– Дети мои, – произнёс по окончании основной службы настоятель храма, – сегодня мы хотим поприветствовать русского пастора, отца Иоасафа, который молился вместе с нами в этот праздничный день. Его визит символизирует сближение наших церквей и стремление к устранению межконфессиональных различий перед ликами Господа нашего Иисуса Христа и Девы Марии Богоматери. Поприветствуйте его.
Лёша величественно вышел и низко поклонился пастве. После чего широко благословил наперсным крестом, в православном стиле. Это был полный успех.
Отойдя назад, он начал всячески подавать знаки, чтобы я подошел. Пришло время неформального межконфессионального общения, нужно было переводить.
В небольшом зале за алтарём собрались несколько местных священнослужителей и повели доброжелательный дипломатический разговор с представителем Русской Православной Церкви. Отец Иоасаф был готов к нему. Быстро определив главного, он достал из кармана рясы явно заранее заготовленные подарки: икону Николая Угодника и частицу мощей какого-то, почитаемого католиками, святого. В ответ был задарен подобными символами христианства и образцами местного религиозного культа.
Вдоволь насладившись вниманием, Лёша шепнул мне: «Наверное, пора сказать им, что я здесь как частное лицо, не более. Нет у меня благословения выступать от имени всей церкви, скажи им это как-то попроще, да и пора переводить встречу в неофициальный формат».
Хозяева поняли намёк моментально, и, похоже, сами с облегчением вздохнули. Уже через пять минут на столе появилось мальтийское церковное вино, хлеб и сыр, и скоро встреча перестала быть томной.
За время пребывания Шапкина на Мальте мы объехали почти все крупные соборы и монастыри и осмотрели все святыни острова-государства в сопровождении специально выделенного архиепархией священника.
В один из вечеров по трапу вежливо постучали. На понтоне стоял незнакомый парень лет тридцати.
– Здравствуйте, вы Станислав?
– Да, а вы кто?
– Мы телевизионщики с Первого канала, снимаем тут сюжет про историю Мальты. Нам в консульстве сказали, что у вас гостит русский поп. Можно с ним поговорить?
– Сейчас спрошу.
Лёша моментально надел подрясник, напустил на физиономию благостное выражение и велел мне впустить гостя.
Явно неопытный репортёр, стесняясь и робея, поклонился и был вынужден приложиться к ручке, после чего принялся уговаривать Лёшу дать какое-нибудь интервью и попозировать на фоне мальтийских рыцарских храмов и строений, в надежде сляпать какой-нибудь сюжет. Лёша плотоядно улыбался. Акула шоу-бизнеса увидела жертву.
– Сын мой, побойся Бога, Батюшка на отдыхе, а ты его работать хочешь заставить. Нехорошо… Ты ведь и сам не знаешь, что снять хочешь, тебе моя ряса нужна на фоне архитектуры, а не я. Грех это, добра надо желать ближнему. Вот пришёл ты в гости к незнакомому попу, ни тебе уважения, ни тебе подношения, хоть бы бутылку принёс, что ли, куда катится молодёжь, обмельчали… – соловьём заливался Заслуженный артист республики.
Журналиста как ветром сдуло, и уже через пятнадцать минут я накрывал на стол.
– Давай ты ничего не будешь выдумывать и пыжиться, – продолжал Шапкин, – мы сами всё придумаем. Станислав – бывший режиссёр и редактор телевидения, я бывший Заслуженный Артист Республики, мы всё спродюсируем и снимем целую передачу, которую у тебя купит, если не твой канал, то НТВ точно. Авторство – твоё, оплатишь аренду яхты, сопутствующие расходы и укажешь в титрах. Гонорар нам не нужен. Только слава. «Что слава? – Яркая заплата на ветхом рубище певца», – остановить Лёшу уже было невозможно.
К утру сценарный план был готов, и разрешение канала на съёмки было получено.
– Скажи мне, Алексей, на что ты готов ради Господа нашего Иисуса? – издалека повёл я серьёзный разговор.
– Глупый вопрос, батюшка, я жизнь свою ему посвящаю, а к чему это ты? – подозрительно прищурился Шапкин.
– Здесь, в паре миль от берега, на дне морском установлена большая статуя Христа, по типу как в Буэнос-Айресе, с раскинутыми руками. Восемь метров высотой, очень впечатляющая. Вода там идеально чистая, стоит на песке. Вообще, это одна из главных достопримечательностей Мальты. Сотни людей едут посмотреть на неё со всего мира… правда, это для дайверов, нырять надо…
– Ты нырял? С аквалангом?
– Да, много раз. Дух захватывает. Но, понимаешь, я-то пару лет учился, экзамены сдавал, у меня лицензия серьёзного дайвера есть, а ты, наверное, и с маской-то не плавал?
– Так. Погоди, а если снять паломничество русского попа и небольшой молебен, там, на дне морском… Да это будет бомба, старик, этого никто не делал! Давай, учи меня нырять, я согласен.
– Лёша, статуя стоит на сорокапятиметровой глубине. Это за пределом даже для опытного дайвера. Это очень опасно без подготовки.
– Если ты смог, и я смогу, с молитвой и верой, конечно.
– И не побоишься?
– Побоюсь, обязательно побоюсь, но искусство требует жертв, да и не уготовано мне сгинуть в пучине морской, я знаю. Как это всё организовать?
Хозяином дружественного дайв-центра был питерский бандит Женя. Конечно, бывший, от весёлых поездок на тонированных «девятках», «стрелок, тёрок и наездов» осталась только «пацанская» лексика и незамутнённая интеллектом мечта стать кинорежиссёром. Правда, инструкторами были настоящие чемпионы мира по подводному плаванию Миша и Галя – профессионалы высшего класса.
– Жека, братан, базар есть. Хочешь снять офигенное кино, которое покажут по российскому телевидению?
– Чо? В натуре? Конкретно хочу, братан. Сколько бабок надо заслать?
– Вообще ничего. Халява. Да ещё твоё имя в титрах укажут и название дайв-центра засветим. Реклама на всю страну.
– Ты это… Где кинуть хочешь? Больно сладко поёшь. Не бывает таких подарков.
– Всё ровно, без косяков. Конечно, поработать мальца придётся. Вон видишь, на лавочке паренёк сидит, мороженку трескает? Это мой друг, большой священник из России. Нужно организовать его погружение на «Христа». Он будет молиться там, ты снимать. Кино пойдёт на Первый канал.
– Да ты гонишь, чо, настоящий поп, реально? Наш, русский поп?
– У него и ряса в моей лодке висит, и крест для пуза натуральный.
– Охренеть! Слушай, а он нырял когда-нибудь?
– Нет, в том-то и дело. Но готов попробовать, страха нет, я с ним всё обсудил.
– А, может, он до кучи мою дочку покрестит? Уже три года, а попа у нас православного на острове нет, сам знаешь.
– Обсудим. Ты по теме давай базарь, в сторону не мути.
– Базара нет! Давай мне его сегодня до вечера, мы щас на мелководье его втроём обучим азам дайвинга, мои спецы и зайца нырять заставят. Если всё ровно будет, завтра на «Христа» и пойдём, я братву подтяну, на три камеры будем снимать, картинку сделаю – закачаешься. Человека четыре на страховку поставлю, ты пойдёшь?
– Конечно!
– Значит, пять. Замётано. Но про дочку спроси, братан, с меня поляна будет, без базара…
На следующий день всей толпой вышли на яхте к месту погружения. Телевизионщики снимали подготовку, писали интервью и всячески суетились. На дно был опущен толстый страховочный канат, по которому аккуратно два инструктора опустили Лёшу к самой статуе. Чтобы отличить паломника от остальных дайверов, ему на грудь скотчем закрепили его же наперсный крест. Я и другие страхующие держались рядом, вне кадра, чтобы не портить величие момента. Когда Лёша был размещён на точке, перед лицом Христа, инструкторы также уплыли из кадра, оставив его одного. Женя поднял кулак, что означало команду «Мотор». Персонаж широко крестился. Вся сьёмка продолжалась не больше десяти минут. Такая большая глубина требовала медленного подъёма и приличного времени «висения» под водой всеми участниками погружения для декомпрессии.
Вечером, отсмотрев черновой материал, «поляну» накрывали телевизионщики и бандит Женя, уломавший Иоасафа провести крещение.
– А скажи, батюшка Станислав, освящён ли челн твой парусный, нет ли страха, что Господь ввергнет его в пучину? – ёрничал подвыпивший поп.
– Да ладно тебе, зачем мне ещё это?
– Вот ты тупой, Стас, я всё равно крестины на лодке буду проводить, так сразу и освящу её. Два обряда за раз. И переодеваться лишний раз не надо, и мир расходовать. Снимем всё это, в передачу всё пойдет.
– Да уж, из кадра тебя не выгонишь. Тщеславие есть грех?
– Ой, батюшка, грех, истинный грех. Но кто безгрешен? Только Бог наш. А мы рабы его грешные. Но, тут ведь такое дело, понимаешь: не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасёшься.
– Вот это да, философия у вас железная. Чувствуется вековой опыт демагогии.
– То-то же, бойся нас. За нами Истина и две тысячи лет практики.
Передача вышла через два месяца на НТВ и была шесть раз показана для зрителей России и на каналах иностранного вещания, и даже получила какой-то приз.
На следующий день после отъезда телевизионщиков бандит Женя снова заявился к нам на лодку.
– Уважаемый, новый базар есть. Пока ты бухал со своей телевизионной братвой, я с Батюшкой перетёр и добазарился венчание сделать, типа свадьбы, одним серьёзным людям. Ты не ссы, тебе тоже кусок отвалится хороший. Они венчаться будут на твоей яхте, потом нырять, в общем, большая программа. Жениха ещё в мальтийские рыцари принимать будут. Вы с попом во всём участвуете, как гости, кабаки там крутые заказаны и всё такое. Короче, бабки плачены, вы не в обиде. Люди прилетают завтра, на частном самолёте. Человек двадцать будет. Я это к чему, имей в виду, там люди, ну очень серьёзные, ты базар свой фильтруй, на всякий случай. Бережёного Бог бережёт.
– Жека, ты что своих бандюганов питерских подтянул? На хера?
– Да я просто хвастанул паре корешей, а они растрепали. Ну, быстро дошло до Шефа. Он меня набрал и… ему отказать – смерти подобно.
– Что и сам будет?
– В том-то и дело. А он ведь друг нашего нового…
– Какого «нового», кого ты имеешь в виду?
– Того самого. Приемника. Дела делали… Но лучше нам с тобой не обсуждать это, мы – обслуга, я дайвинг и кабаки организую, ты – яхту и попа. Бабок дадут по-царски.
Ситуация была неоднозначная: с одной стороны, было интересно посмотреть на повелителей криминального мира, с другой, в девяностых, я так насмотрелся на бандитов, что свербило сильное желание отказаться и перекинуть заказ другому яхтсмену.
– Лёша, ты хоть понял, что нам бандитов катать – венчать придётся? Может, на хрен, найдём повод отказаться, я могу лодку, типа, «сломать»?
– Ты можешь. А я вот не могу. Это работа моя. Перед Богом все равны – и бандиты, и артисты. Неужели ты думаешь подобное для меня впервые? Отнюдь. Где я только не был на требах, я ж в Питере живу, криминальной столице России. Я добрую половину братков отпевал, даже целыми бригадами, скопом. И крестил этих бугаев в спортивках, и венчал, и «мерсы» их святой водой брызгал. Да церкви нашей с них первый доход, это вам не свечки продавать. Хотя сам понимаешь, дело не в деньгах. Долг священника – призреть каждого страждущего. Перед тем как ввергнуть Иуду в геенну огненную, Господь простил его… Давай отработаем, не бросишь же ты меня?
Всё прошло без эксцессов, правда, такому обилию золотых крестов и толстенных золотых цепей мог позавидовать, наверное, Вселенский собор, но «большие» бандиты вели себя вполне прилично, интеллигентно. Сам «Шеф» даже подошёл, поблагодарил обоих, на прощанье протянув левую руку. От похода в ресторан, на финальное празднование, мы с батюшкой уклонились.
С открытием прихода РПЦ на Мальте ничего не вышло. Видать, в высоких синодальных кругах Лёша поставил не на ту «лошадку» и, как положено, оказался крайним. По слухам его «заточили» в глухой карельский приход на «исправление».
Сдаётся мне, опять немного «пережал». Но, уверен, недалёк тот час, когда поп-звезда снова обязательно появится на небосклоне. Талант – он ведь от Бога.
***
Сейчас, по прошествии почти двадцати лет, многое стёрлось из памяти из мальтийского периода жизни, многое сгладилось. Изменились оценки событий, восприятие действительности. Опять же, стоит учесть, что времена тогда были более «вегетарианские», не было повальной цензуры в интернете, понятие «экстремизм» ещё не являлось расстрельной статьёй Уголовного кодекса, можно было писать и говорить то, что думаешь, не оглядываясь на идиотские правила толерантности и не боясь судебного преследования за выражение своего, пусть даже ошибочного, мнения.
И, рискуя навлечь на себя неминуемые обвинения в сексизме, мачизме, ксенофобии и прочих новомодных «измах», позволю себе разместить здесь несколько текстов, написанных на Мальте в 2002 – 2004 годах, почти без правки, ну разве что уберу три матерных слова, чтобы издатель не влепил на обложку этой книги громадный знак ограничения «18+», испортив дизайн, и её не пришлось запаивать в целлофан, охраняя эстетическую девственность российского читателя.
О друзьях
Давным-давно, в стародавние постперестроечные времена был у меня друг Эдик. И был он не последний человек в своём маленьком городишке. У городка был один, но большой недостаток. Назывался он – Ялта. А Эдик имел массу коллег и приятелей по всему Советскому Союзу. А те коллеги и приятели имели кучу родственников и своих приятелей, и посему, начиная с середины мая, славный парень Эдик был несчастнейшим человеком на территории шестой части света.
У Эдика было две (вообще намного больше) коронных фразы, кои мы, его друзья и коллеги, выучили наизусть.
Запись на личном автоответчике в офисе:
– Здравствуйте! Не стесняйтесь, сразу назовите сроки вашего пребывания в Крыму, какой пансионат вам заказать, время прибытия вашего самолета и другие просьбы. Не забудьте сообщить имя человека, давшего вам этот номер. Передайте, что я по нему соскучился.
И вторая.
Стандартный ответ на звонок мобильного, после фразы звонящего: «Здорово, старик. Как жизнь?»
– Сижу по яйца в море со стаканом вина в компании двух длинноногих блондинок. А чем я ещё могу заниматься, живя в Ялте?
Проезжая вашу станцию, с меня слетела шляпа.
Прошло 10 лет. И занёс меня Бог в курортное местечко.
И где же наши коллеги и приятели?
Основная фраза, при редких встречах и других электронных контактах: «Тебе-то хорошо там, тепло…»