«Здравствуйте, уважаемые, мы бойцы Красной армии, прибыли для освобождения вашей страны от фашизма. В городе есть фашисты или их помощники?» – спросил я.
«Нема нациста, ми смо мирни људи, – ответил пожилой серб, – у Крушевцу стоји Српски V батаљон СС хиљада у две особе и артиљерија»
«Чего он сказал?» – переспросил Сергей Ледков.
«Вроде ж понятно говорит? В Крушеваце стоит сербский 5-й батальон СС примерно в две тысячи человек с артиллерией» – ответил я.
«Да, у 2000 и артиљерија», – повторил староста по имени Златко Ибрагимович.
К Бушину подошел один из радистов, они переговорили, после чего Олег подошел к нам.
– Командир, разведчики докладывают, что пыль впереди, как от скачущей лошади видна, не опала на землю еще.
– Ясно, Олег. Ну, что, Златко, никто из села не уходил?
– Нико није отишао, све овде.
– Значит, говоришь, никто не уезжал из села, все на месте. Ну, Бог тебе судья. Скоро мы возьмем город, и, если я узнаю, что их предупредили, мои бойцы вернуться и расстреляют все село, а тебя на веревке протащат вокруг села, привязанной к той самой лошади, на которой ты отправил гонца. Из-за твоего предупреждения погибнут мои парни, а они значат для меня намного больше, чем вы все.
«На все воля Божья», – ответил староста.
– Так, значит, считаешь?
На улицу были выгнаны все мужчины, дети и женщины.
– Жители Сербии. Мы пришли освободить вас от фашизма, чтобы вы сами стали хозяевами в своей стране, а вы предупреждаете фашистов о нас, как последние предатели. Чей сын поехал в Крушевац, предупредить врагов о нашем появлении?
Тишина была мне ответом.
– Кто поможет нам, а значит, и вашим сербам в лице партизан Тито, получит 2000 динар. На эти деньги он сможет уехать из этого села и хорошо зажить в Белграде.
Снова тишина в ответ.
«Где ты возмешь динары?» – тихо спросил Ледков.
– В Крушеваце, где же еще.
Тут из толпы жителей вышел бедно одетый парень, по виду пастушок: «И са новцем не вараш?»
– Не вараш, то есть, не обману с деньгами, даю слово офицера.
– И са вама ће узети фашисте да победи, новац није потребан?
– С нами хочешь фашистов побеждать и денег не надо – тогда собирай вещи, пошли.
– Све на мени.
– Все свое на себе носишь, тогда иди сюда.
Толпа также угрюмо молчала, хотя и стала немного волноваться. Мы переговорили с пареньком, в результате чего выяснилось, что село мирное, и никто тут особо не служит фашистам. А вот у старосты и трех семей родственники служат в городе в полиции. Староста послал своего внука на лошади предупредить городские власти. Там действительно стоит два батальона СС. Зовут его Пьетр Васич, ему уже 15 лет, он стал сиротой два года назад, так как его отца убили в партизанах, а мать умерла, и здесь он очень бедствует. Зарабатывает на хлеб, работая сельским пастухом коз и овец.
Бойцы вытаскивали теток из толпы, и так же отдельно я разговаривал с каждой. Они подтвердили слова паренька.
«Ну что ж, Златко Ибрагимович, ты сам выбрал свой путь», – сказал я старосте, – как пособник фашистов ты приговорен к расстрелу, решение окончательное и обжалованию не подлежит».
Чего-то вспомнилась эта фраза, взятая из кино или книги. Достал пистолет и лично привел приговор в исполнение. Отряд же уходил в горы, но уже по дороге.
«Как чувствуешь себя, побывав в расстрельной команде?» – спросил Киричев.
«Никаких особых эмоций нет, то же самое, когда резали часовых. Они тоже были чьи-то отцы, братья, дети, но все они враги, и этот старик враг, из-за него погибнет больше наших парней, потому что немцы организуют оборону», – ответил я Евгению.
Молодые парни взяли Пьетра в свою компанию. Пройдя пешком больше полутора часов, разведчики встретились с подъезжающими с другой стороны гор машинами фашистов. Быстро сообщив нам об этом по рации, они скрытно заняли позиции на склоне этих гор или, точнее сказать, очень обрывистых холмов, поросших редкими деревьями и кустарником. Как там написано в песне Высоцкого:
«…А пока, взвод зарывался в облака и уходил по перевалу…
…А там стрелки из «Эдельвейс» – их надо сбросить с перевала!»
«Микулов, бери свой батальон и обойди этих сербских эсесовцев слева так, чтобы никто не ушел. Гавриленко, ты со своими обходишь их справа, а мы тут заляжем и подождем маленько. Бурят, развертывай своих снайперов. Бушин, включай аппаратуру, может быть, сможем нарушить их радиопереговоры с городом. Ледков, ты бери под контроль организацию обороны (чуть не добавил шутку-присказку «а я посплю пока»)», – раздал я команды. Сам же наблюдал на отработанные действия бойцов со стороны, продумывая наши возможные тактические ходы, кого лучше вводить в бой первыми.
«Я проведу быстрее! – вызвался Пьётр. – Слева я хорошо знаю тропы».
– Давай Петя.
Ледков принялся раздавать указания, где и кому занять оборону, куда выдвинуть дальние дозорные из разведгрупп с радиосвязью. Орлов и Олег Трофимов командовали полевыми радистами, работающими одни на прием наших, другие на перехват вражеских переговоров. Бушин и комвзвода Печерицин попеременно включали приборы радиопеленгации и генераторы шума. Нас с сербами разделяла гряда холмов, а расстояние по прямой было примерно с километр. Как докладывали наши дозорные из авангарда, сербы, а это были именно они, судя по их наречию, заняли перевал, установив 57-мм пушки и минометы для обстрела долины. Вышел на связь Гавриленко, они уже расположились за соседним холмом и наблюдают за приготовлением сербов к бою. Численность заслона составляет примерно батальон в 700–800 человек, четыре пушки на прямой наводке вдоль выхода из ущелья, и 16 батальонных минометов для накрытия долины через гору. Пехота расположилась с двух сторон от выхода из ущелья и полвзвода в резерве, они же прикрывают орудийные расчеты. Связавшись с радистом Микулова, выяснили, что он также занял позиции напротив сербов, а рота капитана Александра Мохова ушла дальше, чтобы полностью окружить врага.
«Трофим, как слышно, сербы выдвинули разведку 20 человек, движутся вдоль склона в вашу сторону», – доложил дозорный радист Трофимову.
«Я их «сработаю», – сказал Бурят.
– Подпусти поближе и постарайся парочку оставить ранеными, разведка их заберет, поспрашиваем.
– Есть, командир, парни задачу поняли? Двоих оставить для беседы.
Вскоре из-за небольшой холмистой гряды разделяющую долину на две части появилась цепочка сербов.
«Вижу цели, – доложил Далиев, – мой третий, первых двух пропустить, они Бурята!»
Снайпера лежащие в выемках и за камнями на вершинах холма распределяли цели. Когда вражеская разведка подобралась на расстояние пятидесяти метров от залегших в долине разведчиков, Бурят дал команду на открытие огня. Раздались глухие хлопки и восемнадцать эсэсовцев практически разом повалились на землю. Хлопнуло еще пара выстрелов и двое идущих первыми тоже упали за камни. К ним, прячась за камнями, уже подбиралось четверо разведчиков.
Да уж, что еще можно добавить к увиденному? Снайпер – это точечное и невидимое, оттого страшное оружие возмездия. От его выстрела не спасает ни бронежилет, ни охрана, ни расстояние. Обоих сербов притащили к нам, медики перетянули жгутами им ноги выше ран, чтобы не умерли раньше времени.
Они решили запираться.
«Разреши мне поговорить, командир!» – к сербу подошел Лосев. Он размял свои руки, затолкал сербу в рот тряпку-кляп, взял его руку и легким движением сломал ему шейку лучевой кости, разворачивая сломанными костями кожу. Как тот взвыл! А Лосев ломал ему уже локоть.
Второй заговорил. Он рассказывал, заикаясь, все, что знал, так что приходилось переспрашивать, чтобы понять его речь. А Лосев уже ломал плечевой сустав.
– Тима, Тимофей, майор Лосев, остановись!
Глаза Тимофея из жестко-холодного стали приобретать человеческое выражение. Посмотрев на выдернутое ребро фашиста, он свернул ему шеи, чтобы тот не мучился.
– Тимофей, ты что?
– Понимаешь, командир, как вспомню ту деревню в 41-м, да письма их домой, так, просто, зверею, как во сне действую: все понимаю, вижу, но желание появляется не просто убить, а изувечить гадов.
– Все нормально, Тима, это нормальная реакция на садистов, а этот однозначно много крови на руках имеет, матерый гад.
Второго сербского разведчика, допросив, убили ножом.
Сербы, не дождавшись известий от разведки, забеспокоились, и вожди полезли на вершину горы к своим наблюдателям и стали смотреть в бинокли на долину, пытаясь что-то увидеть за стоящим перед ними холмом. Правда, они видели более высокую нашу вершину, на которой лежали мы и рассматривали их. Отработали снайпера и десяток бойцов, в том числе трое с биноклями – точно командиры, попадали. Гавриленко нам доложил, что сербы забегали. От него было примерно 700, ну а где-то, 600 метров до батарей. То же самое доложил и Микулов.
– Товарищи, уничтожьте всех, начните с артиллерийских расчетов.
Огонь из 1600 стволов с двух сторон стал собирать свою жатву чужих жизней. Сербы отстреливались, прячась за укрытиями, но получали пули в спину от наших бойцов с другой горной гряды. Когда активное сопротивление было подавлено, бойцы стали спускаться вниз, чтобы завершить дело. Несколько десятков сербов, петляя, убегало, чтобы сесть в машины или сбежать своим ходом в направлении к горам. Вскоре и оттуда послышались выстрелы.
В итоге операции 600 вражеских солдат СС было уничтожено. Мы захватили двадцать грузовых автомобилей, пушки, минометы и снаряды. Теперь можно и повоевать на равнине. Восемь человек убитыми и десятка два раненых оказалось и у нас. Потери случились, когда парни пошли на конечную зачистку, попав под огонь залегших за укрытиями или раненых сербов.
– Товарищи командиры, потери незначительные, но при таком тотальном перевесе, когда 90 % вражеских солдат было уничтожено, они недопустимы. Прошу проанализировать ошибки, которые случились из-за потери красноармейцами бдительности, и на тренировках отработать аналогичную ситуацию и передвижение бойцов с подстраховкой.
– Так точно, товарищ комбриг.
Бойцов похоронили, раненых обрабатывали и зашивали врачи, уложив их на захваченный транспорт. Группа двигалась дальше, не встречая сопротивления. Движение мы остановили в «зеленых», то есть поросших лесом холмах, километров за десять от этого Крушеваца. Машины с пушками и штурмовиками Лосева двинулись в объезд городка. Микулов, как повелось, повел свой батальон налево в обход городка с задачей выйти на железнодорожную магистраль. Всем предписывалось начать наступление на станцию в ночь. Подрывать пути я запретил, потому что оттуда могут идти или ехать на захваченном паровозе наши немцы. Время шло к закату, бойцам нужен был отдых, все-таки отмахать тридцать пять километров не шутка. Народ это одобрил, ужинал и отдыхал, готовясь к ночным боям.
– Бурят, ты видишь, что там за фазенда стоит?
– Не понял, командир, что такое фазенда, дом вижу.
– Сам ты дом, еще бы юртой назвал. Это замок местного феодала, просто он небольшой. Ледков, возьми десятка два разведчиков и давай прогуляемся к нему. Смотри, сколько кустов малины вокруг. Чтобы вы знали, товарищи мои, Сербия – это настоящая "малиновая страна". Здесь выращивается треть всей малины мира.
Со мной пошли Женя Киричев, Ледков, Бурят и двадцать человек из разведбата. Подходили мы скрытно, стараясь не попадаться на глаза. Но все равно, кто-то заметил движение к замку, или раньше крестьяне предупредили о появлении чужой части. Когда я и командир роты разведки капитан Юра Ланков вышли на дорогу, ведущую к воротам, с белым носовым платком, означающих белый флаг, раздался выстрел, и меня в грудь больно ударило, да так, что я попятился назад и уселся на пятую точку, быстро откатившись в сторону. Меня подхватил напарник, и мы вместе вломились в придорожные кусты малины. Бурят снял из винтовки стрелка в окне.
После такой встречи мы приступили к осаде замка по всем правилам современной войны, то есть, окружили замок, подтянули еще снайперов, а затем, под прикрытием деревьев, построек и снайперов, подорвали ворота и разом ломанулись через них во двор. Другие разведчики перескакивали через невысокий забор, сложенный из камня грубой обработки. Подобравшись к дому, просто закидали комнаты гранатами через окна. Затем в помещения полезли бойцы. Также расстреляли из пулемета дверь и под его прикрытием парни ворвались в коридоры трехэтажного «княжеского» замка, перестроенного в жилой дом.
На стенах были растянуты фашистские флаги с символикой, как Германии, так и Сербских войск СС. Бойцы выгнали из кухни первого этажа несколько спрятавшихся там теток и мужичков, причем один был явно не повар. Бой шел на третьем этаже. Я поднялся и заговорил через разбитую дверь с засевшими в зале бойцами противника.
– Выходи по одному, гарантирую расстрел, как офицеров армии, и похороны по православному обряду. Иначе, всех раненых и мертвых вздернем вместе с князем, как деревенщин, на ближайшем суку.
Сербы посовещались и к нам вышли четверо парней вместе с пожилым, но очень гордым горным князем с орлиным, то есть крючковатым носом. Чувствовалось, что этот человек привык повелевать, пусть и не королевством.
Из разговора мы выяснили, что они ожидают нашу армию, город на осадном положении, они ждут помощь из Белграда. Также они поняли, что отряд, высланный против нас, разбит. Он, представитель княжеского рода из какой-то очень младшей королевской ветки Обреновичей, династия которых в результате госпереворота в 1903 году была свергнута с престола. Он является главой города Крушевац и прибыл в свой замок забрать кое-какие документы. Все эти бойцы – это его родственники, служащие в городской охране или в сербских войсках СС.
Из замка во двор было вытащено 12 убитых молодчиков и шестеро живых вместе с главой рода. Он показал нам родовой склеп, сказал, кого туда надо положить, остальных похоронить на деревенском кладбище.
– Александр, будешь хоронить?
– Обещал же, просто могилы пусть копают местные, еще мы фашистов не хоронили.
Из деревенской церквушки привели местного служителя культа. Он исповедал приговоренных, после чего они были построены в шеренгу и наши бойцы их расстреляли.
Пока вся эта процедура происходила, другие разведчики осматривали замок. Я поднялся в кабинет князя Обреновича. В кабинете бойцы аккуратно доставали из стола и секретера документы. На полу стояла картина, за которой был спрятан встроенный в стену сейф. Его осматривал сержант Виталий Топехин. Бойцы забрали стопки документов и ушли вниз. Витя покрутился, посмотрел на меня и, достав из рюкзака стетоскоп, надел его, прислонил к сейфу и стал вращать замок. Совершив четыре поворота кодового замка, он нажал ручку, и дверца сейфа открылась.
– Витя, силен, с замками тоже можешь?
– Так точно, товарищ командир, могу. Я раньше на заводе работал, где замки делали к сейфам, и просто на продажу. Пришлось научиться с замками работать – проверяли замки на противодействие взлому, да и по вызову граждан вскрывал тем, кто ключи терял. Ну и так, баловался одно время.
– А инструмент есть?
– Почти нет ничего.
– Значит так, ставлю тебе, Витя, боевую задачу. Делаешь на бумаге эскизы инструмента, который применяется для этого дела. Когда будем в наших мастерских, то закажем десятка два наборов отмычек и нужных приспособлений из хорошей стали. Далее, меня и нескольких командиров обучаешь азам этого дела. Для этого наберем тебе замков, сам тоже собирай их, где попадутся, только не с двери нашего склада. Об умении своем помалкивай. Задача ясна?
– Так точно, командир.
– Какой тут шифр и, давай, этот сейф демонтируем и с собой заберем, хороший он с виду, швейцарский, наверное?
– Шифр 1941, а сейф угадали – швейцарский, но я таких не видел. У нас на заводе проще делали, хотя и по швейцарской технологии модели 1912 года.
Мы осмотрели его, вытащив красиво инкрустированный пистолет «Браунинг», денежных купюр, которых Витя насчитал 100 тысяч динар и десять тысяч рейхсмарок, и документы на этот замок. Пистолет забрал я, а деньги Витя понес в общую копилку.
Я же смотрел на сейф, и мне показалось, что его высота больше, чем видимое пространство. Убрав со дна красивую декоративную вышивку, я стал ощупывать дно и внутреннюю фасадную стенки. Нащупав какой-то рычажок, я отщелкнул его, и дно сейфа приподнялось. Из тайного отделения я извлек номер счета с паролем, чековую книжку на вклад в швейцарском «Zürcher Kantonalbank» на сумму порядка миллиона швейцарских франков и бархатный мешочек. Мешочек был полон бриллиантов весом до 0,2 каратов, в отдельном мешочке лежали 4 бриллианта по полсантиметра в диаметре, то есть на глазок примерно от 0,5 до 1 карата. Еще увидел пару красивых комплектов, куда входили по золотому кольцу с рубином и изумрудом, изящному колье с такими же камнями и серьги, да с десяток колец россыпью, причем, несколько были достаточно грубыми, но массивными, похоже, совсем старинной работы. Также, я увидел паспорт на гражданина Австрии Альфреда Блумера, на фото которого был расстрелянный нами сын этого князя. При небольшой гримировке я вполне смогу стать похожим на этого человека. Крышку дна я вернул назад, сунув в тайник тонкую книжку из секретера, а все остальное перекочевало в мою гимнастерку и разгрузку. Это я решил приберечь для себя, не вводя в искушение товарищей. В общем, можно констатировать, что пограбил этот князь на своем веку весьма прибыльно.