– Какая разница, как я отношусь к фашизму. В среде офицеров вермахта фашистов не любят, но мы военные люди и воюем за Великую Германию, пусть и фашистскую.
– Ну, Паулюс скоро с нами сотрудничать станет, так что и вам лучше идти на сотрудничество с нашим государством.
– Серега, что там впереди?
– Дерево старое принесли и завалили на дороге, партизаны, чтоб их так раз так, как не вовремя они попались.
Машина остановилась и Ледков, осмотревшись по сторонам, закричал из машины: «Эй, партизаны, выходи!»
– Ха, вот уж насмешили, знаменитых разведчиков возьмут в плен партизаны, кому рассказать.
– Зря смеешься, герр генерал, еще не взяли. А вообще, это, похоже, вооруженные оставленным немецким оружием, пеньшенцы. Во-о-н я вижу пацана, который пистолет украл у офицера. Эх, ни одно доброе дело не остается безнаказанным, оставили им оружие, так они на нас его и навели.
Ледков открыл дверь и встал во весь рост: «А ну, товарищи партизаны деревни Пеньшино, выходи строиться!»
Из-за деревьев стали выходить ребята и девчата, человек десять лет по 15-13, вооруженные карабинами и одним автоматом.
«Кто старший, товарищи партизаны? – продолжил Ледков. – Командиру выйти и доложить оперативную обстановку».
– Ой, это же командир отряда, который нашу деревню освобождал.
«Похож, но тот в нашей, а этот в немецкой форме», – переговаривалась детвора.
– Иван Шалимов, командир Пеньшинского партизанского отряда.
– Молодец, товарищ командир, сумел организовать отряд, кстати, пользоваться автоматом и винтовками все умеют?
– «Я не умею и мы», – отвечали три девочки, держащие в руках карабины. Свистунов переводил немцу разговор, отчего тот тихо смеялся. Потом серьезно сказал: «Надо же, какие у вас дети, стрелять не умеют, но в бой на смерть идут».
Ледков взял у них карабин и показал, как изготавливать его к бою, как снять с предохранителя, отстегнуть магазин, забив его патронами. Пока все тренировались, Ледков спросил у Ивана: «Ваня, а немцы где сейчас?»
– Снова в деревне стоят, но уже другие, а мы убежали с вражеским оружием в лес. В селе-то одни женщины, да деды остались, мужиков давно нет уже. Вот, мы и ушли в лес.
– А спать и питаться, как собираетесь?
– Ночами домой приходить будем, еще рыбу ловим, а спать в лесу будем, уже тепло.
– Предлагаю тебе, как командиру отряда, чтобы сохранить жизнь твоих товарищам, временно затаиться, спрятать оружие и вести себя, как обычные дети, но обойти в округе все близлежащие села и подсчитать примерное количество фрицев и техники. Понимаешь, Вань, я бы перестрелял бы в 2 минуты всех вас, так и фрицы просто перебьют вас.
– Я понимаю, что мы ничего не умеем, а разрешите с вами, я тут дороги знаю все и, где посты немецкие были смогу предупредить.
«Хорошо! – продолжил Ледков. – Товарищи бойцы Пеньшенского партизанского отряда, я как старший по званию, приказываю вам уйти в подполье, то есть, спрятать оружие и заниматься наблюдением за врагом. Скоро Красная армия придет сюда и ваши сведения ей пригодятся. Иван, как командир отряда отправляется с нами показать дорогу, а сейчас все по домам или на вашу базу, где вы обустроили себе шалаши».
– Ваня, как себя фрицы ведут?
– Да, вроде не буянят.
«А можно и мне с вами», – спросил еще один паренек лет 14.
– А кто командовать будет отрядом? Должен быть кто-то старший.
Иван действительно помог объехать пост, который группа, когда шла пешком, просто прошла мимо через леса и не знала о нем. В будущем Иван был зачислен в роту Лаврикова.
Заночевали в лесу, а к обеду попали в расположение Красной армии. Ледков связался с полком и доложил о пленном. Я срочно доложил о пленном генерале в штаб фронта, куда его и повез Ледков.
Рота Лосева со снайперами занялась диверсиями на дорогах, а в ночное время в городе, уничтожая солдат противника и уходя в леса, когда немцы активизировали поиски. Чтобы сбить с толку немцев, нападали в разных местах: по дороге за городом, перед ним и в самом городе. Как рассказывал по возвращению Лосев со слов пленного фашиста, немцы забегали лишь на следующий день, когда не смогли найти заместителя командующего корпусом ни дома, ни в штабе. Часовые видели, как машина генерала вместе с мотоциклом уехала в сторону штаба, но не придали этому значения, мало ли какие дела у генерала возникли.
Рота Алексеева находилось в лесах возле села Стрелецкое под Белгородом рядом с железнодорожной станцией. На станции стоял воинский эшелон с тюками прессованного сена, остановившийся здесь для заправки паровозов водой, а в вагонах были видны солдаты в форме СС.
«Андрей, а ну посмотри-ка на солдат этого эшелона. Тебе не кажется, что у них форма танковой дивизии СС «Мертвая голова», только кого они сеном кормить будут – танки свои, что ли?» – спросил у Алексеева командир взвода Геннадий Языков.
– Гена, давай зажигательными пулями пройдись по сену. Рота, готовься к бою!
Геннадий прицелился и несколько раз выстрелил из «СВТ» в стог сена. От выстрелов забегали немцы. Стог сена начал потихоньку разгораться. Подбежавший немец раскидал горящие тюки сена и, скинув брезент, обнажил стоящий на платформе «Тигр» с эмблемой «Мертвая голова».
– Однако!
Разведчики начали операцию по захвату станции, причем сразу был захвачен домик дежурного с телефоном. Наш путеец и не собирался никуда звонить, встретив бойцов словами: «Здравствуйте, братцы!»
Бойцов роты было намного больше, чем сопровождающих эшелон эсесовцев и в ходе боя сопротивляющиеся немцы были расстреляны. Перед командирами встала дилемма, что делать с танками. Паровоз сразу вывели из строя, попутно расстреляв немецкую бригаду машинистов.
«Сгружать будем, командир, – сказал командир взвода Витя Евсеев, – мы сейчас организуем оборону поезда, нарубим стволов, свяжем помост и по нему скатим танк».
Встал вопрос с пилами и топорами, ведь без них особо деревья не нарубишь.
Помог станционный смотритель: «Товарищи, вот там лежат шпалы, которые завезли еще до войны, ремонт собирались делать, да так и бросили».
– Спасибо, дед, не забудем!
Закипела работа. Завели для начала танк, стоящий на платформе, но тот оказался полностью заправлен бензином и с полным боекомплектом. Шпалы подтаскивали к платформам, выкладывали опоры и сверху настилали направляющие. Все двадцать пятидесятитонных танков были таким образом сгружены и выстроены в походную колонну.
«Виктор, забирай своих шоферов и бойцов Геннадия в экипажи, разбирайте танки и двигайтесь на Завидовку – это километров семьдесят пройти придется. Возьмешь раненых, а убитых похороним здесь, – отдал распоряжение Алексеев, – остальные продолжаем свободный поиск целей».
Дед дал лопату, и парни быстро выкопали братскую могилку для пяти погибших бойцов.
– Эх, глупо подставились ребята, но жизнь свою не зря отдали – эти танки сколько жизней советских солдат могли бы унести на поле боя. Вечная вам память, товарищи!
Особо не размышляя над таким поворотом событий, Виктор, как старший по званию, отдал приказ на выдвижение после того, как взвод разбился на экипажи и уселся в танки. Туда же уместили троих раненых, и танки ушли в направлении на север.
Добравшись в окрестности Белгорода, оставшаяся пешая группа приступила к работе по отработанной схеме комариных укусов – атаковали объект ночью, отступили и затаились. Такое происходило одновременно в нескольких местах города. Их пытались поймать подразделения местной фельджандармерии и зондеркоманды. Бывали схватки, где наши группы загонялись в угол – в этих боях гибли немцы, гибли и наши бойцы. Живыми или ранеными не сдавался никто.
Ребята сидели в засаде, наблюдая в бинокли за погрузочными работами немцев на железнодорожной станции Белгород. Как только в небе появлялись советские самолеты-разведчики, начиналась суета, немцы грузились в эшелон, на платформы загружали танки и пушки и эшелон отбывал на север в сторону Курска, за ним подгонялся и загружался следующий. Никто наш самолет-разведчик не пытался атаковать, как будто немецкая авиация уходила на послеобеденный сон в это время. Самолет улетал и все приостанавливалось.
"Слушай, Андрей, что-то мне это не нравится, непонятно как-то все? – сказал Донов, – самолет улетел и погрузка закончилась".
– Согласен, Дима, надо понаблюдать.
Наблюдатели сменялись, также скрытно наблюдая за станцией. Ночью на станцию прибыли убывшие эшелоны и еще два новых с танками. По форме сопровождающих эшелоны солдат, разведчики разглядели, что это эсесовцы, а взяв "языка" выяснили, что сюда под Белгород прибывает дивизия СС "Викинг" полного состава.
"Аверков, пора тебе поработать, готовь аппаратуру и выходи на связь с центром, шифруй и передавай вот эту радиограмму", – обратился Алексеев к своему радисту.
Дмитрий зашифровал и передал следующий текст радиограммы: "Группа «Белый 1», наблюдаем днем советские самолеты-разведчики над станцией Белгород грузовая. В это время осуществляется ускоренная погрузка немецких частей и техники на эшелоны с убытием их по направлению к Курску. Как только самолет улетает, погрузка приостанавливается. Установлено круглосуточное наблюдение за станцией. Ночью на станцию прибыло 4 эшелона: два убывшие ранее с номерами П091-30, П077-61, из которых выгрузились пехота и произведена разгрузка танков, а также два новых танковых. По данным взятого в плен штурмфюрера СС Галлера два эшелона принадлежат танковой дивизии "Викинг", которая прибывает в полном составе в количестве 15000 солдат и 300 танков". Предполагаю проведение немцами открытой дезинформации о переброске войск из-под Белгорода".
Эти сведения срочно были переданы в отдел разведки фронта и далее попали к Рокоссовскому.
– Хм, немцы "дезу" летчикам подкидывают, значит. Ну, что же, у немцев тоже грамотные люди операции прорабатывают, просто все учесть нельзя, в том числе и проведенный анализ ситуации нашими разведчиками. Хорошо поработала разведка, молодцы!
В нашем полку было много, как централизовано поставленных, американских, так и взятых трофеями у немцев, переносных радиостанций. Ими укомплектовывались созданные маневренные группы тактической разведки из состава рот Лаврикова, Микулова и приданных этим группам радистов Орлова. Выдвинутые на передний край, находясь в ближнем тылу врага, группы активно передавали свои наблюдения и выбитые из пленных немцев сведения об изменении тактической обстановки, количестве и направлениях передвижения пехоты и танков противника.
Наши подразделения работали в зоне ответственности 27-й общевойсковой и 1-й танковой армий. Приданные штабам радисты – стационарщики с аппаратурой, настроенной на частоты мобильных групп, четко отрабатывали все доклады при взаимодействии с радистами армий. Начальники разведки армии повсеместно отмечали особую ценность работа групп ближней радиоразведки всех армейских частей. В итоговых отчетах Орлов, Чайкин и Размазнов также отмечали четко организованное взаимодействие с армейскими радиоротами.
– «Орел», «Орел», как слышно, у деревни Бутово наблюдаются 20 подошедших танков. Новые какие-то, похоже, «Тигры» с нарисованными черепами. Это же эмблемы дивизии «Мертвая голова».
– Принял «Соловей».
– «Орел»! Внимание! Подошедшие «Тигры» развернулись в линию и атаковали батарею противника, уничтожив ее, а сейчас утюжат окопы фрицев.
– Не понял, «Соловей», повторите!
– «Орел», немецкие танки атаковали свои же позиции!
– Это «Чиж», сейчас на немецкой волне из района деревни Бутово вышел на связь «Язык», повторяю в 20-ти немецких танках наши разведчики, передать всем!
– «Орел», это «Соловей»! Наблюдаю, как «Тигры» разделились и двинулись вдоль немецких окопов. Повторяю…
В разрыв немецкой обороны, образовавшийся в результате неожиданной танковой атаки под командой Языкова, был брошен советский танковый батальон 1-й армии, поддержанный пехотой. В штаб фронта пошел отчет армейцев: «В районе деревень Завидовка – Бутово советскими частям удалось прорвать немецкую оборону на фронте шириной до километра и атаковать тылы врага нашими танковыми частями. Развиваем дальнейшее наступление».
Я, Чайкин, Конышев, Воронов, Клепченко и Недогаров объезжали соседние армии, проверяя и утрясая технические вопросы по согласованию работы наших групп с их радиоцентрами, а 11-го числа убыли к Прохоровке.
В самый кульминационный момент Курской битвы радиодивизион Воронежского фронта, которым командовал Костин, добыл важные данные об изменении направления главного танкового удара немцев с городка Обояни на Прохоровку. Поворот немецких дивизий на Прохоровку обнаружила также наша воздушная разведка. «Надо же, все происходит так, как и предсказал «Оракул» – немцы повернули и движутся на Прохоровку! – проговорил вслух Ватутин. – А я уж, грешным делом подумал о том, что и оракулы ошибаются, и Константин вместе с ним.
Командующий Воронежским фронтом Ватутин, убедившись в достоверности этих данных, успел отменить свой приказ о переброске 5-й гвардейской танковой армии на Обоянское направление. Эта армия и встретила противника под Прохоровой. Впоследствии, в том числе и за эту битву, 131-й радиодивизион ОСНАЗ, которым командовал П.Т.Костин, был награжден орденами Красного Знамени и Богдана Хмельницкого за отличную работу.
12 июля, прибыв в расположение командного пункта 5-й танковой армии, где присутствовали также прибывшие сюда Рокоссовский и Ватутин, нам довелось быть свидетелями поистине титанического поединка на Курской дуге двух стальных армад, в котором сошлись до 1200 танков и самоходных орудий. Вначале на полях были видны коробочки танков и САУ, движущихся и стреляющих вперед. Где-то вдалеке виднелись другие коробочки, стреляющие в ответ. А вскоре ничего толком не стало видно – пыль от взрывов, дым сгоревшей солярки, дым пожарищ, когда горела земля и танки – все смешалось и потерялось на этом поле. Танки шли на таран, проскакивали мимо друг друга, паля из пушек, а прорывавшиеся через поле немецкие танки встречались нашей артиллерией, как и наши – немецкой, останавливались подбитыми или, маневрируя, проскакивали дальше, уничтожая выстрелами или давя гусеницами сами пушки и их расчеты.
В целом вражеское наступление закончилось к 13 июля. Понеся огромные потери и продвинувшись до 12 километров на северном фасе Курской дуги и до 35 километров на южном, противник был вынужден прекратить наступление, а затем начать отвод своих войск. Окружить наши войска, как это предусматривалось планом операции «Цитадель», фашистам не удалось – наша оборона оказалась сильнее. Вот тогда были созданы необходимые предпосылки для перехода в запланированное контрнаступление РККА.
Второй этап Курской битвы начался 13 июля и длился до 23 августа. Докладывая о результатах первой части битвы на совещании Генштаба, Рокоссовский говорил: «Товарищи, главным итогом оборонительного сражения следует считать поражение танковых соединений врага, в результате чего возникло особо благоприятное для нас соотношение сил по этому важному роду войск. В значительной степени способствовал тому выигрыш нами крупного встречного танкового сражения южнее Прохоровки в 30 километрах от Белгорода. Товарищ Сталин, мы готовы к контрнаступлению!» В этих боях сражались не только танки, но и пехотные и авиаармии.
Первыми перешли в контрнаступление против Орловской группировки врага Брянский и Западный фронты, а 15 июля включился и наш Центральный фронт. В итоге совместной операции трех фронтов, носившей наименование «Кутузов», Орловский плацдарм противника к 18 августа был ликвидирован, а действовавшие там силы фашистов разгромлены. Но в нем мы не участвовали. Вместе с армиями наш полк был брошен на белгородско-харьковское направление, которое началось 3 августа, и закончилась полным разгромом врага и освобождением Харькова.
23 августа Москва салютовала освободителям Харькова, но потребовалась ещё неделя, чтобы окончательно разгромить немцев и освободить город. А вот в освобождении Харькова нам пришлось работать в полной мере на зачистке города.
В Москве в Ставке о результатах боев докладывали Жуков, Рокоссовский, Ватутин и Конев, основной мыслью выступлений которых, было подведение итогов сражения: «Одно ясно, товарищи, мы не только выиграли великую битву, но и выросли в ней, как командиры. Мы научились лучше разгадывать намерения врага и управлять войсками на всех уровнях. У нас хватило воли, выдержки и нервов не начать преждевременно боевые действия. Наше полководческое искусство, товарищи, продемонстрировало наше превосходство над воинским мастерством фашистского командования!»