– Её надо к святому источнику, – сказал он, потупив глаза. – Боги освятили надеждою воду жизни, она ей поможет.
Я раньше слышал об этом источнике (гораздо позже, в тысяча девятьсот восьмидесятых, он станет называться Анненские Воды),но находился он не близко. Выбраться из осаждённой крепости и добраться до него представлялось практически невозможно. Но если имеется хоть один шанс из тысячи, его надо использовать. Тем более я знал, что если отправлю Барони, то он обязательно дойдёт. А иначе как бы я его встретил в 1933 году? Даже если не удастся спасти Луизу, молодой тудири должен жить, в противном случае разорвётся связавшая нас цепь событий.
– Диландай! – прохрипел я.
– Я здесь, командир.
– Только тебе верю, тебе и Барони, – произнёс я, глядя ему в глаза. – Ты всё слышал?
– Всё.
– Сможете?
– А как ты?
– Я вас прикрою, а потом догоню. Воспользуйтесь подземным ходом.
– Давай лучше я? – взгляд куина стал просящим.
Но я знал, что если монголы не найдут моего тела, они не успокоятся – по всем тропам устремятся отряды преследователей. И тогда, обременённые раненой, мои друзья вряд ли сумеют уйти. А я хотел, чтобы Луиза жила и родила дочь. Барони её вылечит, я был в этом уверен. Парень настоящий тудири, и я не раз убеждался в его могуществе.
И вот небольшой отряд из восьми человек скрылся в подземном ходу. Я поднапрягся и сдвинул рычаг, удерживавший массу камней над входом. Раздался грохот. Когда пыль улеглась, я увидел, что место входа надёжно замуровано.
– Вот и всё, – произнёс я вполголоса. – Все пути отрезаны.
Слышались крики монголов, добивающих раненых. Мне показалось, что в живых остался лишь я. Поднявшись на стену, я встал в нишу, прикрывавшую спину и бока, готовый отдать свою жизнь, нозадорого. И вот на стене показались первые враги. Они бросились на меня, азартно размахивая кривыми саблями.
– Накось, выкуси! – хмыкнул я, отводя удар клинка первого противника одной саблей и взмахивая второй.
Удивлённые глаза монгола на отлетающей в сторону голове тоскливо посмотрели на остающееся на месте тело. Вероятно, в первый и последний раз судьба подарила им такой шанс – посмотреть на себя со стороны. Я же больше не смог подмечать все тонкости происходивших вокруг меня событий. На меня навалилась куча озверевших монголов. Они все во чтобы то ни стало хотели полоснуть меня саблей.
И вновь моя душа покинула тело и наблюдала, как прижатый к крепостной стене воин бьётся с насевшими на него врагами. Две сабли в руках устроили настоящий хоровод смерти. Камни под ногами стали скользкими от пролитой крови. Он уже стоял окружённый горой трупов, сбиваямон- гольскую прыть.
Наконец-то не стало желающих лезть в мясорубку из сверкающей стали.
– Вот так-то, – удовлетворённо произнёс воин, утирая локтем мокрое от пота лицо. – У нас не забалуешь.
– Урус, ты покойник! – в бессильной злобе завыли стоящие по сторонам монголы. – Мы выпустим твои кишки и подвесим тебя на них на самой высокой ёлке!
– Было бы любопытно на это посмотреть, – усмехнулась моя душа, вернувшись в своё тело. – Ну чтоесть ещё желающие отправиться на встречу с великим Тенгри?
Желающих не было. Но и продолжаться так долго не могло.
«Сейчас вызовут лучников», – отрешённо подумал я. Но произошло то, чего я совершенно не ожидал: откуда-то сверху на меня упала сеть и прочной паутиной окутала руки и ноги.
– А-а-а! – бросились ко мне стеснявшиеся до этого враги. Я попытался выхватить нож и располосовать мягкие оковы, но слишком ничтожным было расстояние, разделявшее меня и монголов. Поняв тщетность своих усилий, я гордо выпрямился и прищурился навстречу летящей ко мне смерти.
«Всё-таки не один ухожу», – подумал я почти счастливо, почувствовав, как нож в моей руке вспарывает брюхо нарвавшегося на него воина. После этого в голове вспыхнул разрыв гранаты, и всё погрузилось во тьму.
И вот теперь, придя в себя, связанный и болтающийся на конской попоне, я понял, что судьба приготовила мне новые испытания. Но я жив, и значит не всё ещё потеряно.
– Истыбай! – послышался голос командира. – Уруса ни в коем случае не развязывать. Если будет нужда, то только под прицелом пятёрки стрелков с готовыми для стрельбы луками. Уж слишком этот багатур прыткий.
– Слушаюсь, повелитель, – осклабился мой страж. – От меня не уйдёт.
– Что ты всё радуешься, чмошник? – раздражённо произнёс я. – Достойная слава для воина – трястись от страха перед раненым и связанным противником!
– Но-но! – ткнул в меня древком копья Истыбай. – Приказ темника – закон. Если бы не он – корчился бы ты у меня сейчас от боли как червь навозный.
Глава 2.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ОКОВАХ
Теперь меня везли в обратном направлении. Только на этот раз нашей дорогой были не широкие воды Амура-батюшки, а прибрежные камни да песчаные отмели. Воды монголы боялись и предпочитали безопасный берег. Продвигалось воинство медленно. Левый берег Амура – это поймы, болота и множество рек и речушек, которые приходилось форсировать.
Я с тоской и болью смотрел на то, во что превратили монголы этот берег. Все поселения и крепости были разграблены и сожжены. Встречали нас только запах гари и разложения да карканье ворон.
«Так и не сможет оправиться эта суровая земля от последствий монгольского вторжения, – думал я. – Разбегутся по тайге остатки некогда гордого народа, чтобы жить там в первобытнообщинном строе. Но будут изредка прерывать их вековой сон отчаянные удальцы, не испугавшиеся неведомого. Через четыре сотни лет пройдёт здесь со своей ватагой Ерофей Павлович, пройдут другие русские люди, желая добыть вольной жизни для себя и землицы для государства российского. И настанет 1850 год, когда крепко и по-хозяйски пройдут по берегам истосковавшейся по многолюдью рекирастоптанные солдатские сапоги русского воина. Станет эта земля окраиной Империи Российской. Ой ли, и надолго ли окраиной? Огромен потенциал Дальнего Востока, и кто знает, какую судьбу готовит ему будущее.».
– Держи, собака! – отвлёк меня от дум злобный голос стража, и на мою грудь упал кусок рисовой лепёшки.
– Ты хоть бы руки впереди перевязал, – произнёс я. – Как я есть буду?
– А ты попробуй, может и получится, – заржал Исты- бай.
– Умру я, сдохнешь и ты, – ухмыльнулся я в ответ. – Либо корми меня сам, либо перевяжи руки. А чтобы тебе не было страшно позови пять лучников. Тебе ведь так Учуха приказывал?
Я видел, как накаляется красным цветом и без того бронзовое лицо стража. А мне только того и надо.
– Тебе темник приказал даже задницу за мной подтирать, – продолжал нагнетать я обстановку. – Зови стрелков недоумок, я есть хочу. А после я по нужде схожу, а ты задницу подотрёшь.
Глядя в побелевшие глаза Истыбая, яподумал, что немного перегнул. Но нет, парень справился с приступом злобы и хрипло просипел:
– Истыбай сразил на поединке Кутума, Джа- муда и Кепешку. Истыбай был под стенами Кайфына и… – Далее последовал длинный список городов, которые без участия такого доблестного багатура монголам бы никогда не взять. – Истыбай никого не боится.
– Ну, тогда другое дело! Тогда ты и без лучников обойдёшься, – поцокал я с уважением языком и, подставляя руки, перевернулся на живот.
«Поддастся или нет?» – думал я, разглядывая лошадиный бок.
Мы были в районе будущего города Комсомольск-на- Амуре. Эти места были мне прекрасно знакомы. Я знал, где смогу укрыться, если выгорит задуманное.
И вот оно! Я почувствовал, как кожаные путы свалились с моих рук.
– Переворачивайся! – раздался напряжённый голос Ис- тыбая.
Я молча подчинился и застонал не тоот боли, не то от досады. Руки были как не мои – они совершенно отказывались подчиняться. Пока мозг лихорадочно работал в поисках выхода из положения, я притворился совершенно беспомощным.
– А ты как думал! – заржал охранник. – Лучники, лучники. – Передразнил он темника. – После моих пут надо день отлёживаться.
Но дня он мне, конечно же, не дал.
– Руки! – прикрикнул он, протягивая перед собой смоченную водой кожаную петлю. Такая удавка постепенно высыхает, и стягивается так, что её невозможно развязать даже зубами. Только резать.
– Не могу, – просипел я, делая попытки приподнять раскинутые вдоль тела руки.
Последовала нецензурная монгольская лексика, и Исты- бай склонился ко мне, чтобы помочь поднять руки. Я бы на его месте этого не делал. Чуть погодя он и сам это понял, но было уже поздно. Ещё секунду назад беспомощные руки ожили и, сжавшись в кулаки, ударили расслабившегося стража по ушам. Глаза воина обиженно закатились, и он свалился на землю.
Время пошло на секунды. Я вывалился из попоны рядом с Истыбаем. Выхватил у него из-за пояса саблю и полоснул по ремням на ногах. Поймал за повод его лошадь и вскочил в седло. Пригнувшись к гриве коня, я направил его в лес. Мои ноздри вновь почувствовали ветер свободы.
– Что? Взяли? – вырвался из груди торжествующий возглас.
– Фьють, – раздался лёгкий посвист за моей спиной. Я почувствовал болезненный укол под лопаткой, и земля резко скакнула мне навстречу. Затем наступила ночь.
Я сидел на облаке и, покачивая ногами, рассматривал проплывавшие подо мной реки, леса и озёра. Рядом, также беззаботно покачивая ножками, сидела Луиза. Я попытался её обнять и прижать к себе, но мои руки поймали пустоту.
– Не трать напрасно время, – улыбнулась она. – Я здесь гораздо дольше и могу тебе сказать, что это наши с тобой бестелесные оболочки. Ты понимаешь, почему мы здесь встретились?
– Но ведь это ещё не тот свет? – ответил я вопросом на вопрос.
– Вот именно. Мы с тобой находимся на грани между жизнью и смертью, поэтому наши души и встретили друг друга перед вратами в вечность. Это Барони шаманит. Мы знаем, что с тобой произошло и как ты попал в плен. Диландай собирается к тебе на выручку, а мы с Барони останемся у целебного источника.
– Вы живы! – облегчённо вздохнул я. – Теперь и умирать не страшно.
– Не говори так, – нахмурилась Луиза. – Ты должен знать, что я буду тебя ждать хоть на этом свете, хоть на том.
Ты разве забыл, что мы друг у друга ангелы-хранители? И если Бог призовёт нас к себе, то всё равно впереди у нас целая вечность.
– Вечность – это хорошо, – улыбнулся я. – Но хотелось бы ещё на этом свете кое-кому нервы попортить.
– Всё, – встревожено завертела головой Луиза. – Барони покидает этот мир. Помни, о чём я тебе сказала!
– Ну что, живой? – услышал я посторонний голос и открыл глаза.
На меня смотрел темник Учуха. Стало ясно, что моя попытка побега не удалась. Я вспомнил боль под лопаткой и падение с лошади. Подстрелилисловно утку.
– Ты больше так не делай, принц, – проникновенно произнёс темник, увидев, что я пришёл в себя. – Неужели ты думаешь, что я бы доверился одному этому болвану Истыбаю? Правда и лучник, который тебя ранил, оказался идиотом. Тебя нельзя убивать, ты самая ценная добыча, которую мне когда-либо приходилось сопровождать. Слава Великому Небуты выжил!
– А уж как я рад, – скривился я от стрельнувшей под лопаткой боли.
– Сейчас мы тебя даже не стали связывать, – улыбнулся мне как родному Учуха. – Выздоравливай. Ты должен быть полон сил, когда предстанешь перед Великим Ханом.
– Да уж, – представил я эту встречу и передёрнулся. – Силы мне понадобятся. А сколько времени я был без сознания?
– Семь переходов.
Семь переходов – это значит семь суток. Выходит, что мои парни с Луизой уже добрались до Анненских Вод. Ну, дай-то Бог. Конечно, милая беседа с Луизой на облачке это всего лишь бред воспалённого сознания, но он внушил мне надежду. А пока я верю, я борюсь. И что-то она говорила про Диландая? Если он даже и вышел ко мне на помощь, то нагонит отряд не скоро. Монголы умели передвигаться быстро.
– А где мой друг Истыбай? – спросил я.
– Ему отрубили голову.
– Сурово, – вновь поморщился я от боли.
– Ладно, ничего не говори. Тебе нельзя. – Обеспокоился за моё здоровье Учуха.
Заботливый. Как он радеет о том, чтобы меняне больного, а здорового отдали на растерзание рыжим собакам.
Моя болезнь затянулась. По-видимому, сказалось перенапряжение последних месяцев. Рана не заживала. От постоянной тряски она вскрывалась и кровоточила. Я совершенно ослаб. Учуха понимал, что если так будет продолжаться и дальше, то живым он меня не довезёт. И вот настал момент, когда, скрепя зубами, он отдал команду встать на длительную стоянку.
Мы остановились в крепости, которая показалась мне знакомой. А когда навстречу вышел комендант, я сразу вспомнил эту пронырливую физиономию. Тайбачан! Эту крепость мы брали в прошлом году, чтобы воины могли отсидеться и набраться сил. А комендантом здесь по-прежнему сидел знакомый перс. Надо же, выкрутился стервец!
– Я рад приветствовать в стенах Тайбачана великого багатура Уйчуху, победителя неверного Уруса! – радостно засеменил он от стола, протягивая перед собой руки. – Слава о твоих победах донеслась до наших ушей задолго до появления ваших скакунов.
– Твой язык по-прежнему источает реки мёда, Махмед, – отмахнулся от перса темник. – Выйди во двор и посмотри, сколько воинов я привёл обратно. Вряд ли такую победу можно считать великой.
– Ты пленил самого злостного врага Великого Хана. А воины нужны для того, чтобы своими смертями притворять в жизнь дерзкие замыслы полководцев. Хвала Аллаху этого добра наши ханум рожают в таком количестве, что не стоит жалеть о потерях. – Весело засмеялся комендант.
Ребята болтали так, словно меня рядом не было. Да и правда, стоит ли обращать внимание на полутруп, который в скором времени станет куском смердящего мяса.
– Погиб сын Угэдэй-Хана. Чей хребет ответит за его смерть? – Учухе было явно не до смеха.
– Ты везёшь виновника его гибели, его хребет и ответит, – успокоил темника перс. – У, собака! – Замахнулся он на меня камчой.
Парень меня совершенно не узнавал. Да и как было узнать в измождённом доходяге бравого телохранителя одной из жён монгольского хана. Моё лицо заросло густой бородой, а грязное немытое тело вызывало лишь отвращение.
– Вот это лишнее, – поморщился Учуха. – Сейчас ему требуется хороший уход и усиленное лечение. Разыщи мне того лекаря, что больным оставлял у тебя хан Кучу.
– А зачем искать, – пожал плечами Махмед. – Он сейчас пользует твоих воинов.
Вскоре пришёл маленький сухонький седобородый лекарь. Он осмотрел мою рану и осуждающе покачал головой.
– Что? – спросил темник.
– Рана не смертельная, но ему необходим покой, – ответил китаец. – Её нельзя тревожить, тем более перевозить раненого с места на место.
– Но нам необходимо как можно скорее прибыть к Угэдэй-хану. Нет ли у тебя средства для скорой помощи? – В словах Учухи слышалось беспокойство.
– Такого средства нет ни у кого, – покачал головой старик. – Только покой. Иначе он умрёт.
– Забирай его себе, и чтобы через семь дней он был готов продолжить путь! – приказал лекарю Учуха. – А так как этот раненый слишком шустрый, то и днём и ночью его будут охранять три нукера.
– Помилуйте господин, – удивился китаец. – Какая охрана? Этот человек ещё месяц не сможет взобраться на лошадь.
– Охрана три воина! – жёстко произнёс темник. – Я видел, на что способен этот шайтан.
И потянулись тягучие дни выздоровления. Мой врач оказался приверженцем Конфуция. Я же этого парня не любил. Слишком уж он перед властью лебезил. А я воспитывался в пионерской и комсомольской организациях и знал наверняка, что самая лучшая власть – советская. Остальные власти надо свергать до полной победы коммунизма.
– Вы не правы, – пытался навязать мне свои взгляды целитель Вэй. – Кун-цзы не призывал к слепому повиновению власть имущим. Он говорил, что «Правитель должен быть правителем, а подданный – подданным; отец – отцом, а сын – сыном».
– А как насчёт «чего не желаешь себе, того не делай другим», – проявил я своё знание Конфуция. – Вы меня лечите, а ведь меня везут на казнь. Не проще ли мне умереть здесь, смертью лёгкой и не страшной?