– Раз ты так, то поеду рядом с нашим братом Дилан- даем, он нас любит и никому в обиду не даст, – показала мне язычок негодница.
– Какая ты принцесса, принцессы языки не показывают, – осадил я её.
– А настоящие воины своих сестёр одних не бросают, вот так!
Я вспомнил свою младшую сестрёнку Лену, которая в далёком детстве словно хвостик повсюду болталась за мной. И надо заметить, никогда не плакала, а наоборот, когда ей было больно, не показывала этого и громко смеялась. Учительницей всё хотела стать, когда вырастет.
– А что, пускай прокатится, прогулка-то так себе, можно сказать увеселительная, или ты кого боишься? – Голос друга стал до приторности елейным.
– Добро! Вот и присмотришь за ней, – я дружески опустил руку на плечо Диландая.
– Да я чё, я ничё, – захлопал ресницами куин. – Пусть дома сидит. А то отвечай за неё. Мы так не договаривались.
– На конь! – раздалась команда Менге.
– Послушай, командир, тут такое дело, – зашептал что-то на ухо десятнику Диландай.
– Не блей, словно баран, – отшатнулся от него Менге, – говори ясней.
– Сестру, говорю, с собой надо взять.
– Как в седле?
– Выдержит.
– Бери.
Я подивился быстрому согласию командира.
– Не лапай, сама справлюсь, – отвергла принцесса попытку Диландая помочь ей взобраться на коротконогого монгольского скакунка.
– Стойте, стойте! – донеслись до нас чьи-то запоздалые возгласы.
Мы повернули головы в сторону кричавших. Внушительная кавалькада всадников, разбрасывая тучи пыли, приближалась со стороны ханских покоев, но Угэдэя среди них не было.
– Что там произошло, шакалы их раздери? – выругался десятник.
– Уважаемый десятник Менги, мы осмелились вас задержать с разрешения тысяцкого Туга, – проблеял тот самый торгаш, у которого я купил Танюху.
Я сразу понял – толстяк привёз неприятности.
– Вчера воин вашего десятка приобрёл товар не совсем правильным путём, – начал юлить торгаш.
– Украл, что ли? – не стал миндальничать Менге.
– Я бы не стал говорить так утвердительно, – продолжал мяться торговец.
– Слушай, ты, испражнения бабуина, я воин, и на свои вопросы привык получать чёткие ответы, – просипел десятник, буравя торговца глазами.
Мы покатывались со смеху.
– Они заплатили слишком смехотворную цену за товар, а он стоит во сто крат дороже, – выпалил торговец.
– Интересно, как это мои глупые молодцы смогли обвести вокруг пальца такого зубра? – удивился даже десятник. – И что же это за драгоценность?
– Вот! – Указующий перст искателя справедливости был направлен прямо на Тань Я.
– Что? Эта мокрохвостка стоит таких денег?
– Это не мокрохвостка, это принцесса правящего дома наших союзников уйгуров, – выдвинулся вперёд один из монгольских чиновников.
– Так ты заплатил купцу за товар или нет? – посмотрел на меня Менге.
– Сполна, – без смущения сказал я. – Но если они хотят вернуть её под отчий кров, я только буду рад.
После этих слов я перехватил такой взгляд раскосых глаз молодой уйгурки, что решил больше в ту сторону не смотреть.
– Так дела не делаются, – десятник повертел головой. – Назови цену, которую дашь за этого цыплёнка?
– Господин кешиктен заплатил полушку серебра, – торговец начал было сбивать цену.
– Это и понятно, ведь урус покупал, а ты продавал гулящую девку, – торговаться командир умел, – а сколько, по-твоему, должна стоить принцесса?
– Кто сказал, что я собираюсь домой? Диландай берёт меня с собой, – неистово кричал «предмет торга», восседавший на лошади.
Все обернулись на возмущённый девичий крик. Посмотрел и командир. Разгневанная девица с перекошенным и покрасневшим лицом добавила Менге азарта. Он вновь посмотрел на купца:
– Ну, на чём мы остановились? На цене… Сколько предлагаешь?
– Шесть боевых чистокровных скакунов, – начал
перечислять тот, – три дамасские сабли с булатными ножами, русские кавалерийские луки с запасными тетивами…
– Тетиву проверять буду сам, – перебил купца командир. – Под проливным дождём, – предостерёг обратную сторону Менге. – Пожалеете, если монгольские или какие другие подсовывать будете.
Далее последовали копья, топоры, чжурчжэньские брони. Ну и несколько золотых орлов (римское золото) на веселие души.
– Я хочу остаться! Меня уже купили! – продолжала блажить принцесса.
– Скажи спасибо, что ребята у меня хорошие и урону тебе не причинили, дура ты малолетняя, – по-отечески журил её Менге. – Подневольное дело такое, сегодня купили, завтра продали.
Наконец, сопротивляющуюся изо всех сил принцессу стащили с лошади и увели.
В лагере стало скучно.
– Как будто чего-то не хватает, – первым не выдержал Диландай.
– Выезжать пора. В дороге вся дурь-то развеется, – проворчал Менге.
Наш поход начался с восходом луны. Подчиняясь заведённому порядку, основная группа держалась посредине, четверо разведчиков рыскали по сторонам. Это был мой первый боевой выход, и поэтому всё было интересно и необычно.
– Послушай, Менге, а почему ты взял именно русские луки? – спросил я с гордостью за отечественного производителя.
– Потому что монгольских у нас полно.
В ответе командира я уловил хитрый смешок.
– Не умеете вы, урусы, торг вести. Купцу на базаре и то уступаете, а это значит, и в битве проиграете, – уже по-серьёзному добавил он.
3 Империя в огне
65
– Я не про торг. Я про то, почему именно русские?
– Потому что лук уруса бьёт туда, куда надо, и дальше, чем любой другой лук. Потому что из него можно стрелять и в дождь, и в снег, – разъяснил десятник. – Из-за того что в дождь стрелки остаются без работы, было проиграно не одно сражение.
– Но почему тогда нельзя все луки заменить на русские? – не отставал я.
– Гляжу я на тебя, урус, и думаю. Воин ты сильный. Не знаю, найдётся ли в нашем войске тот, который мог бы тебя победить.
«Ещё бы, – самодовольно усмехнулся я, – мастер спорта по боевому самбо».
– Ты здорово дерёшься на ножах, неплохо на саблях и цепами, старательно учишься стрелять из лука, – продолжал Менге. – Но почему ты такой глупый?
Я опешил и, не скрывая своей обиды спросил:
– Это почему же?
– Потому что каждое оружие требует своего боя. Монгольский лук лёгок и скорострелен. С ним хорошо воевать с коня, а русским луком в пешем строю. И так во всём.
Я сконфуженно замолчал.
– Хоть ты глуп и слова у тебя бегут впереди мысли, но ты любознателен и быстро всё схватываешь, – его голос приобрел родительскую интонацию, – поэтому буду сам тебя учить.
Дорога длинная, развлечений никаких, чеши себе языками да чеши. Глядишь, чего полезного и услышишь. А с луком у меня действительно проблемы. Монгольская женщина растягивает его гораздо легче, чем я. Вроде бы и силушкой бог не обидел, и сноровка есть, а вот нет. Стыдно сказать, тренируюсь на девичьем луке.
Дорожная скука – вещь неустойчивая. Что-нибудь приключиться может в любой момент.
Прискакал один из дозорных и сообщил десятнику, что слева, параллельным курсом движется небольшой отряд человек из двадцати.
– Странные они, – докладывал он. – Половина людей на лошадях, другие – на ишаках. Есть в караване и пара верблюдов.
– За мной! – скомандовал Менги.
Подъехав ближе, привыкшие ко всему воины, раскрыв рты, уставились на представшую перед нами картину. На лошади в белой накидке с красными крестами сидела груда железа с турнирным копьём наперевес. Его окружала кавалькада священников-оруженосцев вперемежку с воинами. Я еле сдержал хохот, рвавшийся наружу, когда разглядывал раскачивающуюся на лошади кучу ржавого металлолома. Ладно я, человек двадцатого века, вынужден рядиться в маскарадные лохмотья и подстраиваться под условности тринадцатого века. Но ты-то! Рыцарь печального образа, мать твою через железяку!
– Я приветствую вас, братья во Христе, мир вам и вашим семьям, – проскрежетал голос из ржавой банки. – Есть ли среди вас еретики, диссиденты или недостойные рыцари, смеющие утверждать, что на свете есть миледи прекрасней Маргариты де Шеренье?
Менге и его воины не читали рыцарских романов, поэтому взирали на происходящее совершенно ничего не понимая. Я решил взять инициативу на себя.
– Я бы не осмелился этого утверждать, досточтимый милорд, по одной простой причине, что не имел чести быть знакомым с предметом ваших воздыханий, – учтиво произнёс я. – Может быть, снимете кастрю… прошу прощения, рыцарский шлем, погода ведь не располагает.
Сами мы ехали налегке, без брони и шлемов. Обычная тактика войска на марше, а то намаешься под этими железяками в пути, что потом, когда придёт время сражения, ты и руки не поднимешь. Наши ребята посмотрели на меня удивлённо, и даже с некоторым испугом.
– Может, их того, – чиркнул ребром ладони по горлу Диландай. – И в песок.
– Не стоит, – авторитетно заявил Менги. – Я уже таких встречал, когда мы с Чингисханом ходили воевать Хорезм. Безобидные люди. Гроб Господа своего потеряли, а теперь ищут. А белые одежды, чтобы кто ненароком не обидел.
– Может, им лепёшек дать? – пожалел крестоносцев кто-то из толпы.
Ситуация становилась всё более комичной.
– А не подкрепиться ли нам чем бог послал? – решил разрядить я обстановку.
Костёр в пути для степняка святое дело. Около костра все путники друзья и братья.
– Как же вы оказались в наших краях? – задал я мучивший меня вопрос, когда чувство голода сбила жареная баранина, а горло промочила молочная водка.
– Идём к земле обетованной городу Иерусалиму Гроб Господне из лап язычников вызволять, – вытер губы грязной пятернёй рыцарь, молодой ещё совсем пацан милорд Анри де Пюсси.
– Сочувствую вам, милорды. – сочувствующим голосом произнёс я.
– Не смейте жалеть нас, милорд, мы не нуждаемся в чьей бы то ни было жалости, – высокомерно отвечал паренёк.
«Ах ты сучонок высокородный, вот спесь-то дворянская, его накормили, обогрели, а он гонором давит!» – возмутился я про себя, а вслух произнёс:
– Не почтите за оскорбление, но ваши милости левее своей цели на несколько тысяч вёрст промахнулись. – Я был сама учтивость.
Что тут началось! Сначала они переругались между собой, а затем нашли крайних.
– Я сразу почувствовал, что вы не с должным почтение отнеслись к даме моего сердца, – заявил пацанчик в кастрюле с прорезями для глаз. – Признайтесь, что даму своего сердца вы считаете прекрасней моей.
С одной стороны, это была чистой воды провокация, с другой – подлинная правда. Я действительно считал даму своего сердца прекрасней всех на свете, в том числе и средневековых мадонн.
– Послушайте, невоспитанный юноша, шли бы вы дальше гроб искать, – выдавил я из себя последние капли интеллигентности. – Компасом надо пользоваться, если дороги не знаете.
Менге был парень попроще и выразился гораздо конкретнее:
– А ну-ка забирайте свой железяки и полудохлых кляч, и чтобы через пару мер вашего рыцарского времени духу вашего здесь не было.
Но закон гостеприимства не позволил нам принять более действенные меры.
– Вам очень не повезло, достопочтенные милорды, ведь нас больше чем вдвое, – гордо произнёс рыцарь Анри. – По законам рыцарской чести вы должны сдаться на милость победителя.
– Ты просто не знаешь, насколько нам повезло, горшок ты для ночных нечистот, – менее элегантно выразился Менги. – Потому что придётся проколоть по нескольку из вас, а мы любим это занятие.
– Погодите! Мы ведь цивилизованные люди, – вмешался я. – Давайте решим вопрос рыцарским поединком.
– Я не стану биться с человеком подлого сословия, я дворянин, – заерепенился Анри.
– Вас устроит воин из личной охраны Великого хана? – поинтересовался я. – Кстати, кешиктен приравнивается к общевойсковому тысяцкому. В своей стране я был бы князем, – добавил я для пущей убедительности.
– Ну, только если это так, – с сомнением протянул рыцарь. – А кто вам повязал рыцарский меч?
– Сам хан и повязал. – Я ни капли не покривил душой.
– Вы хорошо знакомы с правилами рыцарских поединков? – продолжал тянуть резину Анри.
– Разумеется. Победивший получает имущество проигравшего, а проигравший – царствие небесное. По- моему, справедливее некуда, – развёл я руками. – Зачем неживому человеку имущество?
– Вот здорово! Никогда не видела рыцарских поединков, – раздался восторженный вскрик за моей спиной.
От неожиданности у меня из рук чуть не выпала сабля. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы убедиться, кому принадлежит этот визгливый голос. Вот вредная девчонка, всё-таки сбежала! Поединок на время откладывался.
Не обращая внимания на множество увешанных железяками мужчин, Тань Я, а это, естественно, была она, набросилась на милорда Анри де Пюсси:
– Вы и в правду рыцарь прекрасной дамы?
– Да, и этот сударь посмел усомниться в достоинствах моей прекрасной дамы.
– Вы его убьёте! Как здорово! – радостно захлопала девушка в ладоши.
– Мне придётся так поступить, если этот милорд не извинится и не возьмёт свои слова обратно, – напыщенно произнёс рыцарь.
– Он этого не сделает, убейте его! Так ему и надо! – показала мне язычок принцесса.
«О женщины! И это благодарность за то, что вытянул её из лап порока!» – с сожалением подумал я.
– Граф Анри де Пюсси, – склонив голову, представился рыцарь, обратясь к взбаломошной девчонке, – с кем имею честь?
– Принцесса Тань Я, – девушка кокетливо отвела локон волос со лба, – представительница правящего дома.
– Так этот неблагородный человек посмел нанести обиду и вам? – схватился за рукоять меча Анри.
– И ещё какую. – Губки Тань Я мстительно сжались.
– Тогда я буду биться за двух прекрасных дам. И да поможет мне Бог, – гордо встряхнул головой рыцарь.
– Начинайте скорее, – сплюнул на песок Менге. – Нам уже пора двигаться дальше.
– И правда, сударь, давайте уже закончим с этим делом, – поддержал я десятника.
Воины расступились, давая нам место для турнира. Я осмотрел противника. С ног до головы закованный в броню, он казался тихоходной боевой машиной пехоты. Взяв в обе руки двуручный меч, он осторожно приближался ко мне. Я ждал. И вот, размахивая мечом, машина пошла на таран. Я отошёл в сторону и ударом сабли перерезал шнуровку, скрепляющую пластины на левом боку рыцаря. Броневые листы повисли, затрудняя хозяину дальнейшие манипуляции с мечом. А я что есть силы рубанул ему по шлёму. Раздался дребезжащий грохот. Декоративный плюмаж отлетел в сторону, а рыцарь громко охнул. Ещё бы, наверное, уши заложило.
– Так нечестно, вы его убьёте! – закричала Тань Я.
– Ничего, он живучий. Ведь сумел добраться в наши края, – успокоил я принцессу, а сам с разворота заехал графу сапогом в лоб.
Закованное в металл тело, гремя заклёпками, повалилось на песок. Бом-м!
К поверженному рыцарю кинулись его слуги и соратники. Через мгновенье он уже лежал на земле в одном исподнем, а груда железа, в качестве трофея, возвышалась у моих ног.
– Поговорите с этим рыцарем о выкупе, – с трудом приподняв голову, простонал пострадавший.
– О выкупе надо говорить со мной, – взял инициативу в свои руки Менге.
– У моего господина в благословенной Господом Франции есть виноградники, – заговорил полный, укутанный в длинный чёрный плащ священник.
– Металлолом не бери! – вежливо предупредил я десятника. – Нет тут пунктов его приёмки.
Дальше мне помешал говорить поток некрасивых слов, обрушившихся на мою многострадальную голову девушкой Тань Я. Она утверждала, что я чёрствый и бездушный негодяй, что я воспользовался беспомощностью уставшего в дальнем походе рыцаря. А в конце своей обвинительной речи она вообще заявила, что я обязан был поддаться.
– Почему ж только я во всём виноват? – успел я вставить словечко, пока представительница правящего дома переводила дух перед новой атакой.
– Не видишь, что ли? Влюбилась она в тебя, вот и бесится, как кошка по весне, – ухмыльнулся Диландай.
– Да как ты смеешь так говорить, я высокорожденная, – гордо подбоченилась девчонка. – Не пристало даме королевских кровей влюбляться в простолюдина.