Я отбросила ружьё в сторону и смело отправилась навстречу своей судьбе.
– Здравствуй, мохнатый брат! – сказала я. – Помоги мне встретиться с любимым.
Медведь, утробно охая, подошёл вплотную и начал буравить меня маленькими глазками, но я не видела в них злобы и не чувствовала исходящего из его пасти смрадного дыхания. Затем он осторожно положил свои огромные лапы мне на плечи и лизнул шершавым языком в щёку. После чего, довольно похрюкивая, отправился восвояси. У меня внутри всё обмерло, это знак судьбы!
«Живой!» – кричало сердце. «Живой!» – кричало всё вокруг.
Спокойная и умиротворённая, я легла спать.
Проснулась я в роскошной постели. «Неужели Иван перенёс меня пьяную и беспомощную в деревню? – ёкнуло сердце. – Ну ты, девонька, даёшь!»
– Госпожа желает принять ванну? – привёл меня в чувство молодой женский голос, и из-за портьеры показалось смазливое раскосое личико.
– … ?! – это всё, что я смогла ответить.
– Госпожа плохо спала? – Тень тревоги набежала на лицо девушки.
Я могла ожидать всего что угодно, но это было выше моего понимания. Поэтому я предпочла отмалчиваться. И тут память услужливо подбросила мне картинку из прошлого: изрядно подвыпивший Семён пытается мне доказать, что он гость из другого времени. Но разве такое бывает? И тогда я подумала, что он просто не хочет на мне жениться. Честно говоря, переход из одной действительности в другую меня не очень удивил ещё и потому, что тревоги и события последних дней научили спокойно воспринимать происходящее вокруг.
«А вот сейчас проверим, – подумала я, – врал мне Семён или нет».
– Эй, принесите мне мою одежду! – капризным голосом скомандовала я.
– Принцесса Адзи сегодня не в духе, – зашушукались за портьерами.
«Ой-ля-ля, так я ещё и принцесса!» – как о ком-то постороннем подумала я о себе.
В это время из-за портьеры выпорхнул шёлковый халат удивительной работы, расписанный журавлями. Так началась моя жизнь в доме покойного родителя. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что переход в другое время оказался для меня таким простым и естественным. В первое время всё было ужасно нереальным. Мне казалось, что я сейчас открою глаза и проснусь, но увы. Поэтому я стала просто жить и надеяться, а что мне оставалось ещё?
Я не нуждалась ни в чём, каждое моё слово воспринималось как ниспослание свыше. Я стала чжурчжэньской принцессой из правящего рода Ваньяней. Мне предлагались сногсшибательные партии, о моей красоте и уме слагались поэмы и песни. Что ещё надо земному человеку, попавшему в рай? Но я никогда не забывала, зачем я пошла к каменному Шаману. Любимый, где ты, почему ты не ищешь свою Луизу? Я знаю, что ты за мной придёшь, а иначе зачем Бог посылает мне такие испытания?
Плохо было одно: моя империя вот уже семнадцать лет воевала с монголами Чингисхана. А я знала, что рано или поздно монголы захватят Китай, где сейчас правила моя династия. Я только не помнила точно, в каком году это произойдёт.
Сегодня министр внешних сношений и мой сколько- тороюродный дядюшка Агун принёс радостную весть, что под стенами столицы Си Ся Чжунсина погиб Чингисхан.
– Теперь войсками командует его младший сын, этот нагулянный на стороне сопляк Тулуй. Слава Небесам, с этого времени дела империи пойдут на поправку, – говорил он. – В армии Южной Сун мятеж. Большинство генералов перешли на нашу сторону. Вот только войска Лю Цюаня выступили на стороне монголов.
Я ничего не понимала в политике, тем более чжурч- жэньские, китайские и монгольские имена и названия городов могли свести с ума кого угодно. Я ждала чуда, я ждала своего любимого. В последнее время он часто снился мне в снах. Как будто спрашивал советов, и я их ему давала. Иногда я видела его в робе арестанта. Иногда – сражающимся с врагами или бредущего по тайге, но самое главное, я знала, что он жив. Я чувствовала, что между нами существует некая незримая нить, и никому её не оборвать. Всё обрушилось вчера утром.
В мои покои торопливо вошёл дядюшка Агун и без предисловий заявил:
– Девочка моя, ты уже взрослая и до сих пор мы потакали твоим капризам в выборе женихов. Но империи требуется мощный военный союзник, иначе нам в этой войне не победить. Чэнь Хэ-шан мог бы стать таким союзником, но взамен он требует только одного – твоей руки. И мы дали согласье, завтра ты выезжаешь к своему жениху.
– Но, дядя, он же старый и противный, я не смогу с ним жить, – попыталась я соблюдать правила игры.
– Для того чтобы наделать наследников, у него сил хватит, – ухмыльнулся дядюшка Агун.
– Я не поеду! – попыталась встать я на дыбы.
– Раньше надо было думать, упрямая кошка, – снял доброжелательную маску любящего родственника дядюшка. Это он намекал на себя, помнит ещё старый развратник, как задом наперёд вылетал из моих покоев.
– Ты, я вижу, очень рад мне отомстить, – презрительно бросила я ему в лицо.
– Такая красивая девушка могла бы стать настоящим счастьем в постели любого смертного и даже небожителя, – зло проскрипел дядя. – Но вредная строптивость сама привела тебя к такому итогу.
– Уж не на себя ли ты намекаешь, небожитель- импотент? – Настоящая графиня Облонская, воспитанница Бестужевских курсов, никогда бы себе не позволила так обижать пожилого человека. Но принцесса Адзи, до чёртиков уставшая сбрасывать со своего тела похотливые руки важных сановников и прочей придворной знати, – она позволила. Сёмочка миленький, где же ты?
– Вопрос решён, не поедешь сама, повезут силой! – взъярился за импотента дядя и хлопнул дверью.
И вот в сопровождении второй статс-дамы и ужасной сплетницы Сен Лю меня везли продавать за несколько десятков тысяч голов солдатского мяса. Я с любопытством разглядывала самую долгую стройку всех времён и народов. Если представить, что каждый камень в эти стены с болью и проклятьями укладывал какой-то определённый человек, то становится жутко: сколько же здесь за все века накопилось зла? Из-за очередного поворота стены показалась повозка, гружённая камнями. Возница еле-еле перебирал вожжами.
– Эй ты, простофиля, убирайся с дороги! – прорычал начальник стражи.
– Куда же я уберусь? – воспротивился тот. – Дорога-то узкая.
– А вот куда. Стража!
В долю секунды солдаты облепили тележку, но довести задуманное до конца не успели. Возница свистнул, и пространство вокруг нас заполнилось людьми, которыми командовал детина с огромным топором.
– Что, сволочи, попили нашей кровушки? – то там, то здесь раздавались злобные голоса.
Зазвенели мечи, засвистели стрелы, пролилась кровь. Я поняла, что это одна из восставших китайских шаек, и приготовилась к худшему. Одно я знала точно – живой не дамся. Я знала, что вытворяют эти дикари с женщинами, особенно с женщинами знатного сословия. Для этой цели у меня в причёске был спрятан тонкий стилет дамасской работы. Был бы рядом Семён, уж он-то нашёл бы способ выручить меня из беды. Как он всегда говорил? «Красивая женщина – это объект повышенной опасности, поэтому нужен глаз да глаз».
Меж тем бандиты согнали в кучу женщин и добивали раненых стражников. К таким зрелищам я, наверное, никогда не привыкну. Я сразу же стала центром внимания. Хоть я и красила волосы в чёрный цвет, но белую кожу никуда не спрячешь.
– Шанго куня, шанго! – раздавались восторженные голоса.
Главарь сразу же оттолкнул меня к себе за спину.
– Моя! – однозначно обозначил он своё право командира.
– Не обижай, командир, добыча общая, мы все хотим её попробовать, правда, братья? – высказался за справедливость один из бандитов.
– Вон их сколько, – мотнул головой предводитель в сторону моих фрейлин. – Пробуй какую пожелаешь.
– Э, нет, ту я могу попробовать когда захочу, а такую раз в жизни, – продолжал настаивать любитель красоты.
– Я сказал нет. – Главарь был непреклонен.
– Ну тогда и ты её не получишь.
Раздался свист рассекаемого металлом воздуха, и главарь, схватившись за рукоятку ножа, торчащего из его шеи, свалился под ноги толпе.
Я смотрела на всё расширившимися от ужаса глазами. Ведь это они обо мне, я для них не человек, а кусок плоти. Скоты!
– В очередь, становитесь в очередь! – раздались нетерпеливые крики, и я поняла, что пришла последняя минута моей жизни.
Судорожным движением я сунула руку в причёску, и, о ужас, стилета на месте не оказалось.
– Уж не это ли ты потеряла, красавица? – заржал грязный заморыш, показывая мне стилет.
И такой непереносимой похотью потянуло от этого вонючего, грязного существа, что я потеряла сознание. Это был самый лучший выход, потому что дальнейшей жизни я себе не представляла. Я уже не видела, как в воздухе засвистели стрелы, как валились замертво так и не успевшие расстегнуть штаны насильники. Очнулась я от прикосновения к щекам холодного предмета.
– Слава Небесам, очнулась, – услышала я голос второй статс-дамы.
– Это она принцесса? – раздался суровый мужской голос, привыкший повелевать.
– Она.
– Хороша! Отправим её нашему брату Угэдэю, он любит развлечения, а нам не до этого.
«Опять! Неужели в эти распроклятые времена для женщины нет никакого просвета», – едва не застонала я и потеряла чувства окончательно.
– Да что же она у вас такая неженка, – было последнее, что я услышала.
Лишь потом я узнала, что у бандитов нас отбили наши враги монголы. Не знаю, хорошо это или плохо.
Глава 6
ПОЕДИНОК С ХАНОМ УГЭДЭЕМ
Я крепко спал. Таким спокойным сном я не спал с тех самых времён, как покинул пределы Туманного Альбиона. На моём плече покоилась прелестная, с волосами чёрными как смоль, головка. Когда-то эта девушка была русая красавица графских кровей по имени Луиза Ивановна, а теперь называлась не иначе как Её Высочество принцесса правящего дома Ваньянь Адзи. И захочешь, не придумаешь.
«Везёт тебе, Женёк, на всяких там графинь да принцесс», – подумал я ещё вчера, страстно целуя колени, о которых мечтал целую вечность. За столетия они совсем не утратили своей бархатистости, а губы как были пухлыми и сладкими словно нектар, так такими и остались.
– На тебя совсем не действует время, – прошептал я ей на ушко. – Может быть, ты ведьма?
Вместо ответа Луиза плотно обвила меня ногами и приникла к губам. Всё остальное стало не важно. Я парил в небесах и опускался вниз, но лишь для того, чтобы глотнуть холодной влаги и вновь подняться ввысь. И так продолжалось всю ночь.
А сейчас я спал, и снилось мне, что пришёл я к хану Угэдэю, бухнулся ему в ноги и сказал:
– Не вели казнить, великий хан, вели слово молвить.
– Говори, – отвечает мне Угэдэй.
– Великий хан, добр ты душой и сердцем, за то и любят тебя подданные твои, не вели порушить счастья моего навечного. Отдай в жёны принцессу иноморскую. На что она тебе, ведь много женщин согревают твою постель? А мне она счастьем станет долгожданным. За добро твоё вечным рабом тебе стану.
Но не подействовали на хана речи мои льстивые, взъярился он словно зверь кровожадный и изъявил мне волю свою ханскую:
– Принцессу захотел, раб? Да знаешь ли ты, что принцессы должны ублажать только ханов? Так распорядилось Небо, и так повелел отец мой великий Чингисхан. Отрубите этому наглецу голову! – И, немного подумав, добавил: – Но так как ты верой и правдой служил мне всё это время, говори последнее желание.
– Отец родной, усынови! – упал я на колени. – Хочу на законном основании отведать комиссарского тела.
От такой наглости даже хан остолбенел.
– Казнить! – завопил он.
– Сука ты в тапочках, – обиделся я и проснулся.
А ведь так оно всё и будет. Старый сластолюбец только увидит Луизу, сразу обо всём забудет. Какой там – «отдай в жёны».
Мы в пути второй день, и вот остановились на очередной ночлег. Я распорядился поместить принцессу в свою кибитку.
– Хан приказал, чтобы она была под моей постоянной охраной, – ответил я на невысказанный вопрос, потому что первую ночь я провёл с Адзи тайком. А сейчас я решил, что пускай всё катится к такой-то матери, но к Луизе, пока я жив, кроме меня не посмеет прикоснуться ни одна живая тварь на этой планете. Хоть день, да мой, а дальше будет как будет.
Мне нравилось, что в монгольской армии никто не задавал вопросов вышестоящим командирам. Вот уж где действительно приказ – это закон. И по какой бы мелочи ты его ни нарушил – смертная казнь. Лишь один не стоящий на довольствии боец выказал кучу возмущений.
– Я тоже должна постоянно находиться в кибитке и присматривать за принцессой, пока ты будешь отсутствовать, – непререкаемым тоном заявила Тань Я.
– Ты ведь не на службе, – поддел я её. – К чему такое усердие?
– Я её отравлю! – зашипела девчонка. – Я ведь вижу, как вы друг на друга смотрите.
«Вот так так! Этого мне только не хватало», – обеспокоенно заработали растревоженные мысли.
Такого поворота я не ожидал. Что же предпринять, не пускать же действительно несносную девчонку в кибитку? И я нашёл выход. Через несколько дней к вечеру прискакали воины от отца непокорной принцессы и увезли её домой. Благо, что земля уйгуров находилась гораздо ближе, чем ставка Угэдэя.
– Я тебе этого никогда не прощу! – вопила взлохмаченная девчонка на прощание. – А к твоей кошке я всё равно подошлю убийц.
Слушавшие этот скандал интеллигентно молчали, да и стоило ли обращать внимание на взбалмошную самодурку голубых кровей. Тем более что за то недолгое время, пока она находилась с нами, её прекрасно все изучили и всерьёз не воспринимали.
«Что ты как ребёнок успокаиваешь сам себя, ведь ты знаешь, что хану будет известен каждый твой шаг», – прикрикнул я на себя и, плюнув на всё, стал жить так, будто завтра мне назначено умирать, то есть в открытую закрутил роман со своей законной женой.
– Мы умрём вместе, но зато каждый миг, каждое мгновение, что нам отмеряно Господом, оно наше, – нежно прошептала мне на ухо Луиза.
Эта женщина, дарованная небесами, понимала меня без слов. Она жила чувствами. Ну как я мог допустить, чтобы такое совершенное творение природы было несчастно. И пока наш караван черепашьими шагами приближался к ставке Угэдэя, я всё думал и думал, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Уже два раза из ставки хана прибывали гонцы с требованием ускорить продвижение. А я как представлю Луизу, раздавленную чужим безжалостным телом, сразу хватаюсь за саблю и словно волк начинаю кружить по кибитке, и, не придумав ничего лучшего, приказываю остановиться на стоянку.
– Что, опять? – к моему лбу прикоснулась заботливая ладонь Луизы.
– Я не знаю, что делать, – заскрежетал я зубами. – Одно я знаю точно, что я тебя никому не отдам. Не для того я столько веков искал твои следы.
Наш разговор перебили. За войлочной стеной кибитки кто-то нерешительно кашлянул.
– Это ты, Диландай?
– Я, брат.
– Чего ты хотел?
– Разговаривать хочу.
– Ну, заходи.
– Нет, лучше выйди сам.
Я ласково погладил Луизу по щеке и вышел наружу. Диландай, переминаясь с ноги на ногу, преданно глядел мне в глаза.
– Ты понимаешь, что ты делаешь?
– Понимаю.
– Это смерть.
– Я люблю её больше жизни, и поэтому смерть мне не страшна.
– Э, брат, это не только твоя смерть, мы все ляжем рядом с тобой, – покачал головой куин.
– Ты боишься? – Я посмотрел другу прямо в глаза.
– Не пристало воину бояться неизбежного, но ты ведь знаешь, я хочу отомстить ниппонам, – застенчиво улыбнулся Диландай.
– Мы им отомстим вместе, верь мне, брат, я тебе клянусь, но для начала мы должны спасти мою Адзи.
– Завидую я тебе, Урус, – открыто улыбнулся куин.
– Чему? – удивился я.
– Любви твоей завидую, смелости, бесшабашности, готовности умереть за свою любовь.
– Если придётся, брат, я умру и за тебя, – сказал я твёрдо.
– Я что пришёл-то, – промямлил Диландай напоследок. – Бунчук Угэдэя в одном переходе от нас.
«Вот чёрт сахалинский, не мог об этом сказать в первую очередь. Нет, уже не уйти». – И я обессиленно уселся на песок.