«Когда-то Печорин загнал здесь коня,
Скакал он за Верой, настиг было, но
Надеждам свершиться, увы, не дано…
Нескладно он жил и неверно любил,
Любовь, как коня, здесь в ущелье сгубил.
Не зря − Провиденье, прости ты меня −
Загнал в этом месте Печорин коня…
Теперь, словно в память, в отместку судьбе,
Воздвигнем здесь первую ГЭС для людей!»
* * *
Чтоб строилась ГЭС на порогах реки,
В работники терские шли казаки.
На зов и с курортов подался народ,
И дело пошло потихоньку вперёд.
Узнали: «Затеплиться в лампочках свет,
Тот свет ярче свечки и копоти нет!
Какое оно, электричество, будет?» −
Об этом судачили разное люди…
* * *
Из брёвен хатёнку срубили; её
Конторою сделали для инженера.
Из струганных досок мостили жильё
Монтажникам.
Кузню − таким же манером.
Склады и навесы. Вставал городок, −
Работа кипела умело на диво.
В верховье запруду воздвигли, проток
Копали, и здание ГЭС заодно возводили.
* * *
В стремленье невиданном будто сошлись
Учёная мысль и задор человека,
Прогрессом отринута тихая жизнь, −
Крутились «колёса» двадцатого века…
Тяжёлая поступь железных машин
Нависла эпохой больших потрясений.
В сознанье умов век устои крушил,
Рождался из терний невиданный гений…
Подкумок (перебивая):
− Я помню вехи тех далёких дней,
Сюда нагрянул люд в одном порыве,
Пытаясь обуздать моих «коней»,
Осёдлывая бег нетерпеливо.
Приехал вдруг какой-то инженер
Из мест далёких с новым снаряженьем,
Ведь дело новое и здесь не до манер…
Построить ГЭС желал без промедленья.
Округу оценив наверняка,
У устья, где в меня впадает речка,
Названье что дала Ессентукам…
Нашёл для ГЭС отличное местечко.
Под шум воды речной и птичий хор
Тут началось среди бела дня такое −
Звенели пилы, и стучал топор…
Ни мне, ни людям не было покоя!
Заметны стали станции черты.
Вот хлынула, все шлюзы заполняя,
С пятнадцатиметровой высоты
Вода реки, турбину разгоняя!
Сам не заметил, как втянулся я,
Меня и страсть и удаль захватили!
К делам людей, восторга не тая,
Я приобщался, покорён их силой.
Человек (подхватывая):
Лишь только рассвет над землёю всходил,
Наш Фридман, как ветер, мотался по стройке,
Людей ободрял, подгонял, теребил,
Везде успевал он, командуя бойко.
С бородкой, усами, опрятно одет,
Приветлив, и взгляд расположен к общенью.
Корректен, воспитан, как интеллигент,
Но был непреклонен и быстр на решенья.
Но скорость решений была не во вред:
В нём такт, образованность, ум − сочетались,
Не зря был направлен на важный объект,
Здесь нужно просчитывать всё до детали…
Начальство тревожил, решал много дел,
Порой даже грубость сносил терпеливо.
О стройке он думал, о людях радел,
Вникая во всё сноровисто, сметливо.
Обед разделить мог в казачьем кругу,
Из глиняной чашки похлёбку отведать,
Из фляжки станичника выпить кваску,
Цигарку с ним выкурить после обеда.
А техники − Ласман и Царт, как в страду,
В казачьих рубахах и войлочных шляпах,
В костюмчиках старых из синего драпа
Монтаж проводили, трудясь на виду.
В разгаре работ приключился конфуз:
Домой казаки вдруг направили вожжи…
− Куда вы, ребята? А стройка, а шлюз?
− У нас сенокос, извиняйте, не можем…
Расстроился Фридман: уход казаков
Нарушил сложившийся, было, порядок.
С досады ругнулся, вздохнув глубоко:
«Искать где-то новых работников надо…»
Тогда по призыву с Расеюшки всей
Работники, плотники, слесари-доки
На стройку сошлись и к июлю, насев,
Ускорили дело, чтоб выдержать сроки.
По горным отрогам, лесам и садам
Столбы зашагали к соседним курортам −
Электроэнергия по проводам
Текла в города, будто кровь по аортам.
Депо для трамваев и рельсовый путь.
Вокзал возведён был железнодорожный.
Не мог от забот Фридман ночью уснуть,
Стал чёрным, как смоль, от жары невозможной.
* * *
Кончали строительство, снят такелаж.
Приборы поставлены в зале машинном,
Где вёлся на свежий фундамент монтаж
Турбин, генераторов − люди спешили.
По-свойски ходили вокруг казаки,
Пытая начальство наивно, как дети:
«А будет ли свет в наших хатах, сынки?
Хоть вы, господин инженер, нам ответьте…»
Мешались детишки, повсюду снуя.
Он, глядя на них, отвечал у запруды:
«Устал объяснять я: конечно, друзья,
Мы свет вам дадим, электричество будет!»
* * *
И час наступил: слышен вод ровный гул,
Комиссия в сборе, на лицах решимость.
Мгновение − Фридман рукою взмахнул,
Задвижки открыл машинист и – свершилось!
Тот миг долгожданный, как чудо, пришёл.
И радость, как птица, отринув все беды,
Парила над залом. Воспрянув душой
Народ ликовал в достиженьи победы!
Немало затратили сил и труда,
Но ГЭС возвели − белый замок средь леса,
Чтоб свет рукотворный явился сюда,
Как символ грядущего в мире прогресса.
Когда многотонные маховики,
Чуть дрогнув, пошли, на валу засновали,
Приборы ожили, и с лёгкой руки
В щитках ярко лампочками засияли.
«Ура!» − закричали.
Но Фридман сказал:
«Не рано ли?» − сам улыбался при этом…
Конец испытаниям. Станции зал
Сиял в свете лампочек праздничным светом!
Подкумок ( прерывая):
− Чудно́, иным не верилось в успех,
Что и моя здесь пригодится удаль!
А казаки выспрашивают всех:
− А свет даёт вода, как «белый уголь»?
− Давайте назовём мы также ГЭС,
Что осветила наш «медвежий угол»!
Человек (соглашаясь):
− Ты прав, это был наш совместный успех.
Тогда Шателен, помню я, у моторов
Жал Фридману руку, поздравил при всех
Под аплодисменты, миганье приборов.
Мы молоды были, но мчались года,
Мой друг Кулешов (как стихи нам читал он!)
Женился, у ГЭС поселясь навсегда,
Сроднившись с Кавказом, о чём и мечтал он…
А Фридман, вошедший в историю ГЭС,
Как первостроитель, огнём негасимым
Оставивший след в энергетике здесь,
Уехал − просторы большие в России…
Умчался навеки, покинув Кавказ,
Хоть к первенцу сердце навек прикипело.
И слухи о нём не тревожили нас −
Нашёл, может, более важное дело…
Песня пятигорского трамвая
− Я пятигорский старенький трамвай,
Качу по рельсам вновь с привычной ношей −
Везу людей. И ты, брат, не зевай,
Входи в салон, прохожий, я подброшу!
Поедем в осень, в тихий листопад,
Что сказочно ложится и узорно,
Припасть к окну лист пятипалый рад,
Приветствуя ладошкой вас проворно.
Поеду по Февральской не спеша,
Метнётся ветер от стекла упруго.
Стоит народ, газетами шурша,
На остановках ждёт меня, как друга.
Кондуктор Клава − добрый ангел мой
Наполненный людьми салон обходит,
Приветствуя знакомых, а с одной
Беседу ме́льком на ходу заводит:
− Салют, Мария, как твои дела? −
Ну а сама билеты отрывает.
− Да вот я сына в школу собрала,
А вы всё так же – «капитан» трамвая?!
− Да, на колесах скоро двадцать лет
Верчусь, как уж, в толпе неугомонной,
Пора на отдых…
Оторвав билет,
Она проходит дальше по салону.
К вокзалу направляю свой маршрут,
Шуршат машины, «квакают» клаксоны,
Звонком даю приветственный салют!
Вагон битком, скрипят мои рессоры.
Иду проспектом. Встанет на виду
Взметнувшаяся стела-нержавейка
В честь ГЭС серпасто; звякну на ходу,
Будь славен труд, и подвиг человека!
Спешу, спешу по «Кирова» − вперёд!
До «Цветника» − народу, как из пушки…
Вот бюст Толстому, мне – за поворот.
Напротив в бронзе − Лермонтов и Пушкин.
По рельсам, как на лыжах, я бегу.
Иначе было раньше, говорили:
Здесь санный след искрился на снегу,
Пролётки летом вдоль домов пылили.
Людей вожу известных и простых,
И тех, и этих пестую, как ныне.
Прислушайтесь: с колёс моих литых
Выстукивают стыки чьё-то имя…
Когда-то здесь в двадцатые года,
На поезде, проехав пол-Расеи,
Пленён Кавказом, прибывший сюда,
Стихи читал поэт Сергей Есенин.
У «Цветника», собрав толпу людей,
Кумир России новой, как на звоннице,
В стихах пророчил, что живых коней
Стальная побеждает «конница»…
Наш город − труженик,
люблю его в час пик,
Вожу людей по шумному курорту,
Спешащих на работу, на пикник,
На водопой к бюветному комфорту.
С пригорка дальше мчусь на всём ходу,
Сама история встаёт навстречу будто…
Сверну теперь в казачью слободу,
В Горячеводск по старому маршруту.
Тут узнаётся старый Пятигорск,
В казачьих мазанках и каменных строеньях,
Под Машуком и под Бешту он рос,
С тех пор сменилось много поколений…
Но лучше, друг, в музее узнавай
О городе, его богатом прошлом.
Входи в салон, курортник, не зевай,
К заветной цели я тебя подброшу.
Рассказывать мне больше недосуг −
Звенеть без толку, надобно трудиться.
Сейчас я поверну на новый круг,
Стальною понесусь по рельсам птицей.
Зимой и летом слышен бодрый стук −
Напев колёс моих давно знакомый.
Поехали, поехали, мой друг,
Вперёд, пока горит фонарь зелёный!
Через Подкумок быстро пронесусь,
Бег вод его нас током обеспечил,
Привет, река!
На отмели мне гусь
Взмахнёт крылами, рад как будто встрече…
ЧАСТЬ 2
Рассказ ессентукского ветерана
− Я расскажу про грозные года.
Бывали времена и здесь лихие,
Когда война нагрянула сюда,
Пожаром полыхало пол-России.
Гремел далёкий фронт.
А провода,
Оборванные, висли;
и в разрухе,
Как призраки, стояли города,
Чернели окна, как глаза старухи.
Пять месяцев хозяйничал здесь враг,
Расположась, как хищник на привале.
Но в сорок третьем драпал резво так,
Что только пятки ног его сверкали.
Разбомблены вокзалы и пути,
И ГЭС в Ессентуках при отступлении
Враги взорвали, чтобы нанести
Вреда как можно больше в озлоблении.
Свидетели-мальчишки говорят,
Крутившиеся ненароком около,
Что стены ГЭС здесь так потряс снаряд,
Что в окнах вылетали всюду стёкла.
Война ещё своё творила зло.
Дымясь в руинах, корчилась Отчизна.
С Победой возрождение пришло,
Начало долгожданной мирной жизни.
Затягивали раны тополя,
Глазницы окон были, словно бельма,
Воронками изглодана земля,
Чернел руинами и Уголь Белый…
На ГЭС восстановленье началось:
Таскали камни, гравий для плотины.
Бетон месить и детям довелось,
Трудились так, что надрывали спины…
Рабочий день − с восхода до зари,
За хлеб трудились взрослые и дети.
Командовал Морквин*7, он говорил:
«Я фронтовик, и я за вас в ответе!»
С питаньем плохо, но никто не ныл,
И рады требухе, что доставали.
Морквин на стройке кухоньку открыл −
Там жили, и обедали, и спали.
Машинный цех от щебня разгребли,
Нашли пластину,*8 что была помята,
В ней сказано, что ГЭС здесь возвели
Под руководством Фридмана. − И дата…
С тех пор пошла работа с огоньком.
Царёва помню − плотником был знатным,
И на все руки мастер. Мог легко
В любое дело впрячься безоглядно.
Примером был для малых и больших:
Подскажет и поможет всем. Пожалуй,
Остёр был на язык, в работе лих −
Его боялись, но и уважали.
Восстановили ГЭС с большим трудом,
Была нехватка леса и металла:
Из-под руин достав металлолом,
Его бригада в дело применяла.
При Фридмане трудился здесь казак,
А ныне сын на запряжённой «двойке»
Всем помогал. Хоть и старик, а как
Он тяжести возил для этой стройки!
«Езжай домой», − Морквин его просил,
Но гнал быков он, бодро понукая:
«Я при отце погонщиком служил,
Теперь, как он, я стройке помогаю…»
* * *
Вот, наконец, настал желанный срок,
Когда для победившего народа
Турбины закрутились, дали ток
Больницам, санаториям, заводам.
Монолог агрегата
1.
− Мудрёным словечком я назван когда-то:
Электромотором, стальным агрегатом.
Рождён был в начале двадцатого века,
Я сердце стальное вручил человеку.
Работа простая, скажу я, однако:
Вращает турбину вода, − крутит якорь…
Не просто понять, кто не знает, откуда
Рождается ток − неприметное чудо.
А люди – волшебники, словно из сказки,
Включают рубильник, мир высветив в красках,
Мигают приборы в щитках аппаратной,