– А это… что? Продаёшь?
– Нет, хозяин, не продаю, – он многозначительно улыбнулся смуглому мужчине. – Это мне один человек дал… Знакомая вещь?
– Хмм… – тот не ответил, глянул с подозрением. – Откуда ты? Не местный?
– Не местный… А эту серебряную пряжку не желаешь?
– Что ты о ерунде болтаешь?! – сердито оборвал хозяин. – Говори, от кого эфес получил?
– Ммм… Один человек дал… полковник, – Николай говорил медленно, наблюдая за реакцией собеседника. – Он поручил передать некому Тагиру, бывшему янычару, несколько слов…
– Я – Тагир. А ты кто? Русский?! Что полковник велел передать мне? – требовательно вопрошал хозяин.
Стало быть, тот самый. Далее играть роль спекулянта не было смысла.
– А я – Николай.
– Николай? Как ваш император?! – мужчина впился глазами в лицо посланника. – И каков ответ?
Тагир-ага встречался с полковником Липранди в конце прошлого лета. От имени янычар, уцелевших после того, как султан Махмуд II разгромил их войско, он передал просьбу императору Николаю Павловичу принять их в своё подданство. Они, мол, готовы помогать русским в войне с султаном: не всех янычар вырезали, полк ещё могут набрать. А после хотели бы поселиться в Крыму или Казани, где укажет император. Полковник Липранди, отправляя в Петербург письмо с этим предложением, приложил личную записку, в коей подробно рассматривал выгоды и опасности такого войска. Янычары – умелые и до безрассудности храбрые воины, однако послушностью не отличались. Верховная власть в Османской империи не раз висела на волоске из-за их бунтов, бывало, что янычары, обязанные охранять властелина Высокой Порты, смещали и даже убивали неугодного им султана и возносили на трон кого-то другого из рода османов, более уступчивого. И Махмуд стал султаном лишь после того, как янычары убили султана Селима. Потому Липранди писал императору, что, по его личному мнению, опасно приглашать янычар и тем более селить их компактно, – в России и своих смутьянов хватает.
Ответ из Петербурга пришёл нескоро. Канцлер барон Нессельроде сообщил, что государь император не нуждается в войске янычар. Однако, если кто-то пожелает единолично принять российское подданство, тому следует оказывать помощь. Но не всем. Нессельроде писал, что нужно разговаривать с разжалованными янычарами по отдельности, дабы понять, кому можно что-то обещать, а кому – категорически нет. Также порекомендовал полковнику Липранди вербовать их: если они – противники султана, пусть послужат русскому императору, будучи в Турции. Об этом и должен был поговорить с Тагир-агой подпоручик Целищев, причём, каким бы ни был результат беседы, её следовало сохранить в строжайшей тайне. Посылая его в Шумлу, Липранди предупредил, что нельзя быть уверенным даже в том, что Тагир-ага не выдаст, следовало вести себя предельно осторожным. Риск был велик, но оправдан. У Липранди уже были агенты в Шумле, но – торговцы или крестьяне, не разбирающиеся в военном деле, а офицер янычар – совсем другое дело.
Конец ознакомительного фрагмента.