– Вот как? – озадачено почесал лысину поляк. – Хорошо. Я скину половину стоимости аренды, если Вы меня назначите консулом в Туреке.
– В Туреке?
– Да. Это городок в полусотне миль отсюда. Там есть порт.
– Почему именно там?
– У меня там имеется бизнес, мистер Гуль. А в Кларенсе слишком тесно. Пусть лучше Вам здесь помогает мсье Маршан, – Выцветшие голубые глаза поляка заинтересованно заблестели из-за стальной оправы очков.
– Мне будет трудно обоснавать необходимость этой должности для Турека, – стал вслух размышлять дипломат. – Разве что вице-консул. Это может получиться!
– А как быстро пройдёт утверждение на эту должность, мистер Гуль?
– Думаю, что через месяц.
– Тогда по рукам! Живите в моём особняке столько, сколько захотите, и покупать его у меня вовсе не надо, – поляк протянул Гулю свою крепкую, узловатую, крестьянскую руку. Британский дипломат её пожал и чуть не вскрикнул от боли: столько в ней было силы и энергии…
Вечером четырнадцатого на виллу прибыл курьер министерства иностранных дел Зангаро, который доставил британскому поверенному официальное приглашение к президенту республики. Он ожидал британского дипломата в своей резиденции к 11:00. Гуль долго ломал голову о том, что это могло значить. На его вопросы не смогли ответить ни его служащие, ни всезнающий Маршан, ни пронырливый Борлик. Чтобы с ним встретиться, Гуль даже специально посетил бар. За кружкой пива поляк сообщил, что в этот день закончились переговоры, связанные с семейством Агратов, они получат свои деньги в обмен на солидную экономическую помощь. Как ему стало известно, подряд на стройку получила Тракопа, а логистикой и доставкой груза будет заниматься Маршан.
– Но какое это имеет отношение к Великобритании? – вздохнул Гуль.
– Вероятно это как-то касается британской собственности, которую получил в трастовое управление «Бормак».
– «Бормак»? – нахмурился Гуль. – Ах, «Бормак»!
Наскоро распрощавшись с поляком, британский дипломат поспешил в отделение банка, чтобы связать по частной линии с сэром Мэнсоном и получить от него дополнительные инструкции. Папаша Вильк, удивлённый странным поведением этого лощённого джентльмена, взял это на заметку.
– Как ты думаешь, Жюль? – спросил он у хозяина «Индепенденса», меланхолично протиравшего бокалы у стойки бара. – Что британцам понадобилось в Зангаро?
Гомес пожал плечами:
– Они действительно сюда зачастили. Вероятно, что-то нашли. Англосаксы ничего не делают просто так, даже свергая красных диктаторов.
– Значит, тут дело не в политике?
Гомес многозначительно улыбнулся:
– И в политике тоже. Нам-то какая разница? Я вернул свой отель, ты – расширил бизнес. Разве не так?
– Так-то так, но что за этим всем кроется? Золота в Хрустальных горах нет, может быть нефть?
– Вероятно. Нас к этой кормушке всё равно не пустят…
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво произнёс папаша Вильк, потягивая пиво «Стар».
Адриан Гуль прибыл во Дворец ровно в 11:00, несмотря на задержку, вызванную проездом военной колонны. Он насчитал в ней три или четыре грузовика, пару джипов и какой-то допотопный броневик.
– Вероятно, это вся армия Зангаро, – усмехнулся он. – куда интересно они направляются?
– На перевал, сайя. Там, говорят, опять неспокойно, – ответил шофёр.
– Откуда ты знаешь?
– Ходят разные слухи, сайя. В госпиталь привезли нескольких раненых из Загорья. На базаре поговаривают, что солдаты-бавинду могут вновь прийти в Кларенс. Они ведь не придут, сайя?
– Не придут, – согласно кивнул Гуль. Он задумался на минуту: «Не должны, иначе он лишится своего статуса дипломата и перспектив роста, а, главное, поддержки сэра Мэнсона и Британского Западноафриканского Комитета». С этими мыслями британский дипломат поднялся на второй этаж президентского дворца, где его уже ждал худощавый министр иностранных дел Лер Синк. Он носил очки с толстыми линзами, имел учёный вид и был чрезвычайно немногословен. Эта его манера чрезвычайно раздражала Гуля. В досье Синка значилось, что – ярый антикоммунист. До прибытия в Зангаро он занимался международным правом и одно время даже работал в Секретариате ООН.
– Прошу Вас, – открыл дверь в кабинет президента какой-то новый офицер.
– А где лейтенант Эйнекс, – спросил дипломат у министра.
– Бывший начальник президентской гвардии разжалован и направлен на фронт.
– Круто, – удивился Адриан, проходя в распахнутую дверь. В кабинете его ждали президент и его советник Генри Бенъярд.
– Присаживайтесь, господин посол, – откуда-то из спины произнёс министр и пододвинул стул.
Гуль не успел устроится в кресле, как президент заговорил:
– Мы Вас пригласили, чтобы обрисовать общую ситуацию в стране и попросить об оказании срочной помощи…
Беседа при закрытых дверях продолжалась более двух часов. В ходе её у дипломата сложилось чёткое представление о политике Окойе и его правительства в области внутренней политики, преодоления экономической разрухи и реституции собственности. Особенно его порадовал факт, что его стране может быть предоставлено бывшее китайское посольство, примыкающее прямо к Президентскому Дворцу. Это решало множество проблем, включая вопросы коммуникации с Лондоном.
– Когда я смогу его занять, – поинтересовался дипломат.
– Китайцы уже все выехали, – быстро ответил Бенъярд. – Ключи от их помещений мы можем предоставить хоть завтра, но я бы не рекомендовал Вам спешить…
– Это почему же?
– Нам угрожает вторжение Боганы. Её вооружённые силы в десять раз превышают наши, – пояснил президент.
– А ещё в Загорье орудуют банды кимбистов, среди которых действуют боганские солдаты, – добавил Бенъярд.
– У Вас есть доказательства?
Бенъярд и Окойе переглянулись и синхронно кивнули.
– Да! Один из их отрядов численностью более ста пятидесяти человек наступает на Акуку. Туда сейчас направлены все наши силы!
– Понимаю, Вам требуется военная помощь! К моему большому сожалению, я не обладаю таким полномочиями. Кроме того, в Британии запрещено наёмничество, поэтому добровольцев мы в Кларенс послать не сможем, но я об всём проинформирую Форин Офис. Мой Вам совет, обратитесь за помощью к правительству Гвиании!
– Это то, о чём мы хотели бы Вас попросить, – вкрадчиво произнёс Синк. – Поддержать наш запрос в Луисе. Ваше слово, слово британского дипломата, весит там гораздо больше, чем моё…
– Я специально запрошу моё правительство, – кивнул головой Гуль. – Если оно разрешит, то сделаю возможное, чтобы поддержать Вашу просьбу.
– Это надо сделать как можно быстрее, мистер Гуль, – произнёс Окойе, нервно вставая. – У нас мало времени.
– Наоборот, господин президент, – улыбнулся Гуль. – Вам надо только дождаться начала Большого Дождя. Тогда повстанцы сами разбегутся по своим хижинам. Никто воевать тогда не будет…
– Вы, вероятно, не знаете русских. Они воюют в любых условиях, – нарушил молчание Синк.
– А причём тут русские?
– Наши жандармы видели двоих или троих из них в рядах повстанцев. Вероятно, это комиссары или военные советники!
– О! Это меняет дело! Чтобы действовать так открыто! Невероятно! – занервничал Гуль. – Зачем это им?
– Вероятно, чтобы успеть до большого дождя, – ухмыльнулся Бенъярд. – Как раз они будут полагать, что оппозиция не предпримет никаких действий с началом влажного сезона. А потом они уже укрепятся у власти и их будет сложно скинуть!
– Значит Кларенс надо защищать любой ценой. Нельзя дать красным его захватить в течение ближайшего месяца!
– Я немедленно сообщу об этом правительству Его Величества, – засуетился Гуль. – Будьте уверены!
Когда за британским дипломатом и сопровождавшим его министром закрылась дверь, Окойе тихо произнёс:
– Хотелось бы верить его словам.
– Почему ты так скептически настроен, Вайянт? Этот белый парень выглядел весьма убедительно. Мне кажется, он доведёт до сведения своих шефов наши проблемы.
– Довести-то доведёт, но как они на это отреагируют? Смотри сколько раз за последние десять лет британцы уходили, оставляя всё красным – Суэц, Гана, Занзибар, Аден…
– Нигерия…
– Там они вообще снюхались!
– Может обратимся к французам или американцам?
– А у нас есть время?
– Увы, к сожалению, нет. Но искать контакты надо.
– Да. Мне кажется надо попытаться поработать через карибских негров.
– Растафарианство?
– Почему бы нет? Получим несколько десятков квалифицированных специалистов, может ещё проповедников. Займись этим!
– Да, господин президент, – шутливо козырнул Бенъярд, хотя у него на душе скребли кошки.
– Я ещё подключил к решению этого вопроса Дусона. Он же выходец из французской Вест-Индии. Он уже связался со своим учителем профессором Кохом. Это известный экономист…
– Я помню, Ваше превосходительство! – скептически произнёс Бенъярд. – Мне взять отношения с ним под свой контроль?
– Мне кажется, в этом нет необходимости, Генри, – голос Окойе приобрёл какой-то нежный оттенок, – но я бы хотел, чтобы ты установил с ним дружеские отношения, когда он прилетит на днях в Кларенс.
– Зачем?
– Я хочу установить через него отношения со Штатами, – заметив удивление на лице подчинённого, президент добавил. – В Лондоне действуют слишком медленно и… э-э-э … «колониально». Мне кажется, что сотрудничество с Вашингтоном будет продуктивнее.
– Тебе не кажется, Вайянт, что с французами было бы договориться легче?
– Вероятно, но, увы, мы им не интересны. Американцы составят здесь хорошую конкуренцию англичанам.
– Понимаю. Ты думаешь, что они заставят их быстрее поворачиваться, не так ли?
– Не без этого, Генри! – ухмыльнулся Окойе. – Кроме того, у них больше денег и антикоммунистическая паранойя!
– Хорошо. Я подумаю, что сделать для этого, – почесал подбородок Бенъярд.
– А думать не надо, мой друг. Я уже всё придумал!
– Внимательно слушаю, сэр!
– Не так официально, Генри, – поморщился доктор Окойе. – Тебе надо будет попросить профессора Коэна порекомендовать какого-нибудь юриста, желательно из Гарварда, в качестве консультанта по конституционному вопросу…
– Но для этого я должен возглавить Конституционный Комитет?
– Конечно. Вот мой декрет о его создании и назначении тебя на должность его председателя, – Окойе протянул красную папку с тиснённым золотом гербом Зангаро и пошутил. – Должен же министр без портфеля заниматься чем-то конкретным хотя бы формально…
Поняв, что сморозил глупость, доктор покраснел и засмеялся.
– Спасибо, Вайант, за предложение, но у меня нет соответствующего образования. Мне кажется, что Пренк, Лорримар или Синк годятся для этой роли лучше. Они будут косо смотреть на меня…
– Не бери в голову, Генри, – отмахнулся президент. – Они все заняты текучкой и после короткой беседы со мной согласились на твоё назначение. Как только приедет Кох – возьми его сразу в оборот. У нас мало времени…
– А что мне делать до прибытия Коха?
Окойе серьёзно посмотрел на собеседника:
– А пока проинспектируй гарнизоны и выясни состояние нашего арсенала…
– Но Дженсен прекрасно справляется со своим делом!
– Да, конечно, но я хотел бы знать твоё мнение…
– Хорошо, Вайант, сделаю. Начну прямо сегодня.
–Вот и отлично!
Закулисье
Расследование Прайса
Саймон Эндин был удивлён, когда получил конверт с государственным гербом Гвиании. В нём находилось письмо, в котором мистер Уолтер Харрис приглашался в полицейский комиссариат города Луиса 12 сентября ровно в полдень.
– Что это значит, Роджерс? – спросил он бывшего британского разведчика. Саймон знал, что Прайс не любит полковника, и тот также не испытывает симпатию к комиссару, презирая его за пьянство, унылый, вислый нос, долговязую нескладную фигуру, за то, что тот откровенно копил деньги на пенсию. Судя по досье, до открытых столкновений между ними не было. И сейчас полковник, изобразив на своем бесстрастном лице любезную улыбку, пожал плечами:
– Не знаю. Вероятно, это комиссар Прайс начал действовать и решил опросить всех, кто так или иначе связан с Ру и его бандой. Во всяком случае арест Вам не грозит, Вы ведь не подписалли с ними официальный контракт…
– Нет. Формально всё оформлено на местную компанию, которую нам подсунул Спифф через Амбопу.
– Амбопа?
– Да. Формально он должен был готовить людей для изыскательской партии для «Бормака».
– Контракт подписали лично Вы?
– Нет, конечно. На нём стоит факсимиле Робертса, а приложение подписывал Мартин Торп, мой коллега.
– Значит Вы вели только неформальные переговоры с Амбопой.
– Бог, мой. Естественно!
– Это хорошо. Только непонятно, почему Прайс к Вам привязался?
– Может мне взять с собой адвоката?
– Пока это не нужно. Это только насторожит старого копа! Приход с адвокатом в полицию будет означать только одно – Вы чего-то боитесь! Кроме того, это может быть и не связано с делом «Гвенко» …
– А Вы можете всё разузнать, полковник? – заискивающее произнёс Эндин.
– Постараюсь, но не обещаю, что это быстро получится, – пробормотал Роджерс. Эндин удручённо кивнул. Он знал, что между Прайсом и Роджерсом пробежала чёрная кошка. Произошло это здесь, в Гвиании, лет пять назад. Правда, с тех пор многое изменилось: комиссар вышел на пенсию, а Роджерс – в отставку. По старой британской традиции, оба ветерана приобрели коттеджи: один – в Бишопс Стортфорде, второй – в Эгхеме. Хотя расстояние между их пристанищами было не так велико, оба старика между собой не контактировали. Бывший разведчик как-то признался Саймону, что всегда презирал комиссара за пьянство и отсутствие патриотизма, хотя в профессионализме отказать ему не мог. Прайс, по-видимому, тоже питал антипатии к полковнику.
Кандидатура экс-полицейского в качестве руководителя расследования всплыла совершенно неожиданно после вмешательства в операцию Блейка. Роджерс совершенно точно угадал в нём препятствие при реализации зангарского проекта. Единственным утешением для Саймона был факт, что их визави был связан с британскими нефтяниками, а не горнодобытчиками. Если Прайс ещё как-то мирился с методами Роджерса, то Блейка он просто не выносил. Из записи разговора с экс-комиссаром Эндин запомнил только одну фразу: «Если Вы часто поступали не как джентльмен, полковник, то этот тип абсолютно аморален. Таким как он не место на службе Его Величества!».
– Интересно, что он скажет обо мне и моём боссе, когда познакомится со мной поближе, – подумал тогда Саймон, дослушав запись до конца. Теперь он пытался привести мысли в порядок в ожидании встречи с руководителем расследования. В раздумьях он вертел фотографию комиссара трёхлетней давности. Она была сделана в день, когда Прайс ушёл в отставку, и каким-то образом оказалась в досье Роджерса. Лошадиное лицо, унылый, вислый нос, долговязая нескладная фигура – типичный англичанин, служака, на которых долгое время держалась Империя. Родился в южном пригороде Ливерпуля, служил констеблем, потом – сержантом в полиции графства, воевал, получил Крест Виктории. После войны закончил полицейский колледж и был направлен в Гвианию. Инспектор криминальной полиции, магистрат округа, позже – интендант Северной провинции. Накануне независимости был назначен комиссаром всей полиции. Десять лет возглавлял полицию независимой Гвиании, затем ушёл в отставку. Старик – ходячая история последних дней Империи. Сейчас таких уже нет, а если и есть, то коротают свой век где-то на задворках: Сейшелах, Караибах, Фольклендах, острове Святой Елены…
За бутылкой «Кэнадиан Клаба» вечер пролетел незаметно, а рано утром Саймона разбудил Роджерс. Увидев помятое лицо Эндина, его халат и остатки завтрака на сервировочном столике он ехидно спросил:
– Головка не побаливает, молодой человек?
– Нет. Я к этому привычный, – таким же тоном ему ответил Эндин. – Что-то Вы рано сегодня, полковник?