– Мой отец посылал караван с маджаями. – Амени изменился в лице. – У Хеви нет в услужении шерданов. Зачем ему нанимать северян? Местных маджаев27 хватает.
– Непобедимый! – Полог откинулся. Двое воинов втолкнули в шатёр связанного человека и бросили его к ногам Хармхаба. – Посмотри, кого нашли среди пленённых нехсиу. Он совсем не чернокожий.
Действительно, пленный, нисколько не был похож на нехсиу: кожа светлая, хотя и подкоптилась на южном солнце. Борода рыжая и большой горбатый нос – явно не маджай.
– Это он! – воскликнул старший писец. – Он привёз продовольствие.
– Я тоже узнаю эту падаль, – Хармхаб схватил пленника за рыжую бороду и заставил поднять лицо. – Амени, ты знаешь его?
– Конечно же, я помню всех слуг Небнуфе, а этого – особенно. Когда-то он состоял старшим привратником в Доме Ликования28 в Ахйоте29 ещё при правлении Эхнейота, – подтвердил Амени. – Его имя Мексеб. Гиена, от которой вечно воняет падалью и псиной, вызывает меньше отвращение, чем этот сын крокодила. Но откуда он здесь?
Пленный зло озирался по сторонам. Страха совсем не было в его темных глазах. Только безумная ненависть.
– Что ты делаешь в Куши, навоз шакала? – Хармхаб пнул его в бок здоровой ногой. – Язык отсох? Амени, посмотри, у этого
рыжего пса на левом ухе должно быть золотое кольцо с именем богини Иштар.
– Есть такое. – Амени повернул голову пленника.
– Отрежь ухо вместе с серьгой и от моего имени отошли Небнуфу. Пусть порадуется.
– Сделаю!
Амени вынул из-за пояса кривой острый нож и схватил пленника за вьющуюся рыжую копну волос. Пленник дико взвыл, пытаясь увернуться от лезвия. Но Амени крепко держал голову. Острие ножа прижал к уху. Вой перешёл в жалобное завывание.
– Я скажу! Я все скажу!
Амени отпустил пленника.
– Так говори! – потребовал Хармхаб. – Ты привёз отравленное вино?
– Это не яд, всего лишь дурман, – жалобно оправдывался пленник.
– Где маджаи, что сопровождали караван? – спросил Амени, повертев у него перед носом острие кинжала.
– Мы их убили…
– Кто твой хозяин? – Хармхаб пристально посмотрел ему в глаза.
Пленник затрясся, пытаясь отвести взгляд, но ничего не сказал.
– Амени, режь ему уши, – разрешил Хармхаб.
Пленный шарахнулся от Амени так, что чуть не перевернул стол.
– Куда! – Амени поймал его за волосы. – Отвечай на вопросы Непобедимого, иначе не только уши, я и нос тебе обрежу.
Пленный дико заорал, обмяк, закатил глаза и рухнул на пол.
– Ты его не убил? – испугался Хармхаб. Он нужен мне ещё.
– Притворяется, – успокоил полководца Амени и показал отрезанное ухо с серьгой.
– На этот раз – достаточно. Унесите его, да свяжите покрепче, – приказал Хармхаб. – Скоро он все нам расскажет: кто его прислал, зачем нас хотел отравить, и кто нас продал. У меня есть мастера беседовать – даже немые начинают говорить.
Пленного уволокли.
Хармхаб предложил Амени присесть за стол. Слуга поставил перед ними блюдо с фруктами. По кружкам разлил чистую воду. Амени завернул ухо с серьгой в тряпочку и кинул в дорожную сумку. Омыл руки в поднесённой медной чаше и устроился напротив Хармхаба.
– Думаешь, Мексеба – этого скорпиона – прислал Небнуфе? – с сомнением спросил Амени
– Не сам же он решил пробраться в Куши, чтобы отравить меня? – без сомнения ответил Хармхаб.
– Насколько я припоминаю, Небнуфе обвинил в заговоре и изгнали из страны, – припомнил Амени.
– Да. Изгнали. Но все Эйя – мягкосердечный старик, – зло усмехнулся Хармхаб. – Помнишь, после смерти Эхнейота я подавил мятеж в Хекупта. Младший брат Небнуфе был одним из зачинщиков.
– Помню. Ты его убил.
– А второго брата прирезал ты сам. Что там за история вышла? Из-за Меритре?
– Да. Из-за неё. Их Дом хотел сделать Меритре супругой сына старшего колесничего Ранофре – Ахмосе, чтобы потом предъявить права на трон Обеих Земель30. Меритре – одна из дочерей правителя Эхнэйота и имела права на власть. Я им помешал, помог Меритре сбежать из Ахйота и скрыться. Меня хотели за это прирезать как гуся на алтаре Амуну. Но получилось наоборот – Нетшсук пал от моей руки. Я еще Ахмосе, как следует, не отомстил. Рука так и чешется вспороть ему брюхо!
– Осторожней! – погрозил пальцем Хармхаб. – Никакой мести. Все давно забыто. Теперь Ахмосе – мой зять.
– Он же состоял тогда в подлом заговоре, – удивился Амени. – И ты отдал ему в жены дочь? Расскажи.
– Что рассказывать? Сам все знаешь. Дом Ранофре могущественный. В него входят многие влиятельные чиновники из Нижних Земель. Трое братьев – заговорщиков так же из этого Дома. И посты у них были высокие. Они попытались захватить власть и объявить новую династию правителей. Сделав Ахмосе супругом Дочери Солнца, Меритре, они вполне могли посадить его на трон. Хорошо, что в Кемет остались честные люди: я, а со мной вся армия, Эйя с кастой жрецов, Мах с маджаями, Майи в цепких руках держал казну, а Хеви, твой отец контролировал Верхнюю страну, откуда поступало золото и скот. Дом Ранофре проиграл. Ничего у них не вышло. Не смогли они поднять Нижние Земли на восстание. Я вовремя вернулся с армией из Нахарины и навел порядок. Испугавшись разоблачений, старший колесничий Ранофре и старший над войском Йота Рамосе покаялись. На коленях стояли передо мной. Клялись в верности. Свалили всю вину на Небнуфе – единственного оставшегося в живых из трёх братьев. Тот поскорее удрал в Лабан. Он долго скрывался в Приморье, но не выдержал нищеты и на брюхе приполз к ногам Эйи. Раскаялся во всем. Эйя – наивный – расчувствовался и поверил этому скорпиону. Простил ему все. Даже не стал выяснять, при каких обстоятельствах умерла вторая жена Эхнейота Кейе.
– Ты до сих пор уверен, что это она отравила правителя?
– Она, – уверенно кивнул Хармхаб. – Я хорошо ее знал. Змея – да и только. Дом Ранофре помогал ей. При мне заговор бы не затеяли. Воспользовались тем, что я сражался в далёкой Нахарине. А Кейе захотела стать второй Хатшепсут31. Требовала от дома Ранофре, чтобы ее возвели на престол, иначе грозилась раскрыть заговор. Вот братья ее и убили. Но, все давно забыто, – махнул рукой Хармхаб. – Двое братьев в мире ином, третий раскаялся и теперь усердно служит при дворе. Рамосе и Ранофре на животе ползают перед Эйей, лишь бы угодить ему. Ахмосе стал моим зятем. Кейе пропала или убита, но среди живых ее нет – это точно.
– Тогда зачем слуга Небнуфе хотел тебя отравить? Если Небнуфе решил отомстить, то выбрал самое подходящее время. Тебя любит народ. Армия в твоей полной власти. Но если Хармхаб потерпит поражение от диких нехсиу – от этих трусливых обезьян – его засмеют. Начнут шептаться на торжищах и на пристанях, что полководец уже старик и не способен управлять армией, – сделал вывод Амени и, насупившись, добавил: – А еще я слышал, что ты в последнее время не ладишь с Эйей.
– У нас возникали разногласия, – неохотно признался Хармхаб. – Он желает строить новые храмы, а мне важнее крепкая армия. Каждый прав по-своему, только казна одна.
Как не сопротивлялся желудок, Хармхаб все же съел немного фруктов и запил водой с уксусом.
– Чего ищешь? – Хармхаб заметил, как Амени оглядывается по сторонам.
– А где мальчик? Вчера к тебе должен был прибыть отряд лучников. Вместе с ними я отослал мальчика лет десяти, сына Парамессу.
– Шакалёнок, – позвал Хармхаб. – вылезай на свет.
Мальчик поднялся и поклонился Амени.
– Меритре очень беспокоилась о тебе. – Амени обнял маленького воина. – Как ты добрался? Она прислала тебе сладких пирожков.
– Амени, – Хармхаб нахмурился. – Ты прекрасно знаешь, как я терпеть не могу сюсюканье. Из него я должен воспитать воина или плакальщицу для похорон?
– Это все – Меритре, – смутился Амени. – Она его очень полюбила.
– Так чего вы не оставили мальчишку в Бухене? Погнали сюда, в горы, где идёт война?
– Парамессу в письме просил пристроить его в отряд. Он скоро сам прибудет. Рана почти зажила. Сейчас он, должно быть, уже добрался до Острова Слонов.32 А Меритре хотела оставить мальчика. Он славный. Моей матери Нефтис он тоже очень понравился.
– Славный, – усмехнулся Хармхаб. – почему же такого славного ребёнка выгнали из Дома Жизни? Даже маленький проказник Хармхаб отделывался палками – а его выгнали. Да он читать не умеет!
– Он научится. Прости его, – заступался Амени. – Ребёнок вырос в маленьком городке под Хутуаретом.33
– Ненавижу этот город! – зло сверкнул очами Хармхаб. – Рассадник бунтов, оплот гиксосов.
– Разве ты не знаешь, непобедимый, что Парамессу родом с севера, из-под Хутуарета?
– Нет. Впрочем, какая разница? Парамессу – отважный воин, башковитый, находчивый. Недаром я назначил его начальником лучников. Мне его не хватает. Быстрее бы он поправлялся и присоединился к походу. Я уверен, если бы Парамессу был сегодня в лагере, то нехсиу не удалось бы застать нас врасплох.– Хармхаб жадными глотками опорожнил серебряную кружку с водой и громко поставил пустой сосуд на стол. – Предположим, что мальчишка из Хутуарета. Как хоть его зовут? Говори! Что, язык проглотил?
– Моё имя Сети. Я старший из трёх сыновей Парамессу, – несмело представился мальчик.
– В городе нет Дома Жизни. Разве не помнишь, как ты там все разгромил во время подавления восстания? – напомнил полководцу Амени.
– Согласен. Было дело. Город я почти весь разрушил. Но у меня не было другого выхода, как только уничтожить это осиное гнездо.
– Так кто же его научит читать, если в Хутуарета нет Дома Жизни? Парамессу отправил мальчишку учиться в Уаст. Жрецы определили его в младшие ученики к семилетним оболтусам. Над ним смеялись, что он такой большой, а учится среди маленьких. Сети долго терпел, но не сдержался и поколотил одного из сынков высокого чиновника. Тот настоял, чтобы мальчика выгнали из Дома Жизни. Парамессу рассерчал и отправил его в войска. Сказал, что только среди младших воинов ему место, и он сам вплотную займётся его воспитанием.
– Понятно, – кивнул Хармхаб и строго взглянул на мальчишку. – Остаёшься при мне. Будешь заведовать стрелами, получать их у писцов и следить, чтобы мои чехлы всегда были полны. Заодно в твои обязанности входит: чистить моё оружие и следить за лошадьми. Я люблю во всем аккуратность. Запомни! Уши драть буду за каждую провинность. И еще! – вспомнил военачальник. – Будешь учиться читать и считать каждый вечер. Бездари мне в войске не нужны.
– Он со всем справится, – заверил Хармхаба Амени.
– Куда же он денется, – усмехнулся Хармхаб. – Только не надо за него отвечать. Он теперь сам должен стоять за себя.
– Не будь так жесток, Непобедимый.
– Вспомни, как сам потел, когда пришёл в армию. Тебе кто-нибудь носил сладкие пирожки? Палки получал за себя и за своих нерадивых товарищей. Помнишь?
– Повелитель! – в шатёр влетел один из чезу. – Пленник сбежал. Тот, бородатый.
– Растяпы! – Хармхаб тяжело поднялся, морщась от боли в колене. – Как он смог? Кто его сторожил?
– Его бросили связанного в яму на краю лагеря. Он был без сознания. Оставили одного охранника…
– Как он смог удрать? – разозлился полководец.
– Нехсиу подкрались, убили охранника и освободили пленного.
– Попробую с маджаями его догнать, – предложил Амени. – Далеко он не уйдёт.
– Пусть Амун поможет тебе, – крикнул вслед убегающему Амени полководец. – Он мне очень нужен. Живым. – После спросил у чезу: – Войско готово?
– Лучники выдвинулись вперед. Тяжёлая пехота построена, ждёт распоряжений.
– За лучниками колесницы, потом пехота, последними – обоз, – приказал Хармхаб.
– Непобедимый, а шатёр? – испуганно спросил слуга. Твоя походная мебель, посуда?
– Ну, ее! Куда я с мебелью попрусь через горы. И эту тряпку.., – показал он на пёстрый полог шатра. – Отправь все в Бухен. На земле посплю, под открытым небом. Не впервой.
Глава вторая
В какую сторону не кинешь взгляд, кругом один и тот же унылый пейзаж: жёлтые мёртвые скалы под раскалённым небом. Ни единого признака жизни. Только кое-где топорщатся заскорузлые колючки, чудом пустившие корни в этом мёртвом мире камней, да иногда ящерицы мечутся из-под ног, пытаясь укрыться в норах.
От солнца спрятаться невозможно. Беспощадные жгучие лучи достанут везде. Раскалённые камни излучают жар. К ним не прикоснуться. Как будто находишься в огромной печи. А дороги не видно конца. За одной горной грядой призрачно синеет следующая, дальше еще и еще – и так до самого горизонта.
Хармхаб мысленно проклинал эти горы. Иногда в душе поднимался отчаянный крик: не лучше ли было идти с боями вдоль Хапи. Там, если суждено было погибнуть, так в бою… А здесь издохнешь от жажды. Жара выжимала из тела всю влагу. Губы солёные и сухие. И пить много нельзя: сделаешь один глоток, не заметишь, как всю флягу опорожнишь. Но разве жажду утолишь тёплой водой, которая уже начинала вонять. Зачем он пошёл этим путём?
Но душа-советник Ху, а вместе с ней душа Эб, что живёт под сердцем, нашёптывал полководцу: этот путь – правильный. Возможно, от жары и переутомления умрут с десяток ослабевших воинов, но это – все же лучше, чем постоянные стычки с нехсиу. Хитрые твари умеют устраивать засады, причём действую коварно, безжалостно: могут отравить колодец или подкрасться ночью и напасть на спящих. Никакого понятия о чести. Да и откуда честь у дикарей?
Воины совсем измотались, преодолевая горные уступы. Кони храпели и отказывались идти. Приходилось помогать животным. Хармхаб слезал с колесницы и шёл рядом, пока конюхи понуждали упиравшихся животных идти вперед. Колено опухло, горело, но вроде бы расходилось.
– Эй! Мальчишка, ты где? – обернулся Хармхаб.
Сети прошлёпал босыми ногами к полководцу. Мальчик сильно устал, но не показывал виду. За спиной болтался огромный для его роста чехол со стрелами.
– Почему без обуви? – строго спросил Хармхаб.
– Не нашли моего размера, – оправдывался мальчик. – Сандалии дали, но они большие. В них идти неудобно. Он показал пару старых грубых сандалий, привязанных к поясу.
– Пятки обожжёшь, да пальцы собьёшь – какой тогда из тебя вояка.
– Я осторожно хожу.
– Силы еще есть?
– Да, Непобедимый.
– Далеко от меня не отходи.
– Позволь спросить, Непобедимый.
– Спрашивай.
– Мы добудем в этом походе славу?
– Славу? – удивился Хармхаб. У мальчишки еще хватает сил думать о славе. Он крепче, чем казался. – Что ты знаешь о воинской славе? Она только на вид красивая, а сама перепачкана кровью, и измазана грязью, при этом воняет потом и смертью. Вот какая она – воинская слава.
Мальчик кивнул, как будто понял.
– Я отправился в поход не ради славы. После смут и неурожаев страна нуждается в золоте Куши, – начал объяснять он мальчишке, а может самому себе. – У местных скотоводов огромные стада. Поставки мяса спасли бы страну от голода.
– В Кемет может наступить голод? – удивился мальчик.
– Может. Всему виной неумелое правление усопшего правителя – Сына Солнца, Эхнэйота. Рассказывали тебе жрецы-наставники о Солнечном правителе? Зря он закрыл все храмы и запретил людям молиться своим Богам. Не все приняли, а многие не поняли новое учение о едином Солнечном Боге, дарующим жизнь всему живому. Жрецы, хранившие миропорядок, знавшие магию, письменность и многие другие науки вынуждены были идти пасти скот или обрабатывать землю. А военные? Постигать воинское искусство стало не престижно. Сын Солнца терпеть не мог отважных менфит34 или искусных колесничих.