– Вот! Это я снимал там на кухне!.. А это, то, что снимал ты, вышло позже… Так что всё честно! Это не заготовленный заранее файл, а последняя съёмка. И два Валерки не какой-то там трюк…
– Ладно! – я махнул рукой. – Я обманул… Но ты, я надеюсь, не за этим ко мне пришёл?
– Нет. Конечно, нет! Надо обсудить, что нам с ним теперь делать… Всякий прибор должен работать. У этого всего одна, обнаруженная нами функция – скачки в прошлое с возвращением. Что ещё он может делать? Как далеко он может забрасывать? Чем, вообще, это регулируется?..
– И к тому же, стоит ли так рисковать? – в тон ему закончил я, волновавший в последнее время меня лично, вопрос. – И какая у них, ёлки зелёные, батарейка? Часам уже больше семи лет, а до сих пор идут. И ещё по времени гоняют…
Мы оба замолкли, взвешивая то, что я сказал. Действительно, перемещения во времени даже в самом экономичном варианте, должны потреблять уйму энергии. Если не гигаватты от удара молнии, как в том фильме, то всё равно, как минимум, ого-го сколько… А у нас всё на какой-то батарейке. Или аккумуляторе… Причём, гнезда для зарядки на корпусе нет. Что же у нас так долго может хранить заряд? Может быть это…
– Какой-то ядерный реактор! – неожиданно закончил мою невысказанную вслух мысль Профессор.
Мы с ним думали синхронно. Я тоже заподозрил в этом какой-то долго неиссякаемый и необычно мощный источник. Но тогда получалось, что на руке у меня был сильный и радиационно-опасный прибор… Отнюдь не самое безвредное соседство! Тогда понятен стал и нагрев корпуса. Я осмотрел свою левую руку… Но разве определишь по внешнему виду получил ли я какую дозу. И сразу я подумал о том, что дядя Витя умер от рака… И это, видимо, грозило теперь мне. Если, конечно, буду заниматься скачками с этим прибором. Впрочем, наличие реактора требовалось ещё как-то доказать. Не пугаться же только собственных предположений.
И мы с Димкой решили, что нужно составить список необходимых дел на предстоящую хотя бы неделю. На чистом листке формата А4, извлечённом из принтера, я под диктовку Профессора записал:
1) Исследовать возможную радиоактивность часов, для чего найти дозиметр;
2) Выяснить историю прибора, и для этого опросить всех вероятных, а также возможных, свидетелей;
3) Расшифровать все надписи на приборе, возможно, это поможет определить производителя;
4) Создать базу для безопасных экспериментов со временем.
Но почти всё это было, как говорится, «фуфло». Никому не нужной отмазкой. По первому пункту, никаких дозиметров у нас в городе, даже, возможно, у сотрудников МЧС, просто не было. У нас нет ни одного промышленного объекта, где бы использовались тяжёлые радиоактивные материалы. Во-вторых, история прибора, вероятней всего, ещё не могла быть писана, так как в этом направлении не работали даже теоретики. Исключая в недавнем прошлом, хитрого Хокинга. Нам же можно было только узнать, как и когда в прошлом прибор попал к моему дядьке. Что, вообще, не имело никакого практического смысла. «База, для безопасных экспериментов со временем» – это выдумка Профессора, решившего таким образом поднять хотя бы для себя престиж наших глупых изысканий.
А вот про расшифровку надписей – это было единственно дельное! Мне, например, было интересно, как производители называли те или иные функции машины времени. Профессор же мечтал узнать, где произведена эта игрушка. И мы принялись. Димка снова героически отправился домой, чтобы принести микроскоп, для чтения. У него, оказывается, такой был! Надписи невозможно было прочесть даже с лупой. Я, не теряя времени, в комнате расчистил стол, закрепил на полке мощный светильник на прищепке, для подсветки поля наших героических изысканий. И, за неимением лучшего, сходил в магазин и принялся готовить какой-никакой ужин. Теперь, по острой необходимости, сам.
Димка-Профессор вернулся только в восемь вечера, когда за окном была уже ночь. Сказал, что я оказался прав, и никаких научных изысканий по машине времени сейчас не ведётся. По крайней мере, он такого не обнаружил. Он, разумеется, интенсивно лопатил дебри Интернета, но микроскоп всё же не забыл принести. Когда я его увидел, то даже сказал: «Ничего себе!». В школе в своё время я микроскоп на рисунке видел, поэтому имел какое-то представление о внешнем виде, но такого радикального изменения даже не мог себе вообразить. Я в этом вопросе технически отстал немыслимо.
У этого прибора не было даже окуляра, куда можно было бы заглянуть. И без компьютера оно, это чудо, вообще не работало. Благо, Димка знал, как им пользоваться и у него было программное обеспечение для микроскопа. Правда, прочтение надписей на циферблате и в этом случае не далось нам легко. Мы мучились с каждым знаком и буквой. И опасались потерять каждое, только что начатое слово. Микронные перемещения поля и многократная подстройка фокуса… Никаких винтов для перемещения объекта в конструкции не предусматривалось. И автоматической фокусировки тоже. Я, смещая, нежно постукивал в нужном направлении по лежащим на столе часам иголочкой, а Димка, при остановках, ловил фокус…
Сразу же мы поняли, что кириллицей здесь, в отличие от того, что выгравировано на корпусе, и не пахнет. Всё было на латинице и ещё совсем немного, предположительно, на каких-то, возможно китайских, иероглифах (попались нам такие). По счастью, их почти не было. Язык латиницы – какой-то из европейских: итальянский, испанский или французский. Но не английский и не немецкий. Потому что я в школе учил английский, а Дима – немецкий. Он также гарантировал от северных и восточно-европейских языков. Я ему верил.
Тем более удивительным было, что надписи на корпусе и на циферблате так разнились. Мы предположили, что корпус был изготовлен позже с учётом каких-то потребителей. Но нам это не мешало, только облегчало задачу.
Когда мы переписали весь текст, Димка на моём ноутбуке подыскал подходящего онлайн переводчика. И с помощью им найденного довольно быстро удалось определить, что все надписи на циферблате сделаны на чистейшем французском языке. Или почти чистейшем. Перевод мелких надписей на циферблате оказался примерно таким, как я и надеялся: «Настоящее время», «Дистанция перехода», «Время присутствия», «Время назначения», «Пульс», «Защита снята», «Подтверждение» и «Авария». А вот надпись по периметру, на которую очень уповал Димка, состояла в основном из аббревиатур: «CEA et IPT à Evry Prototype MàRlT 303». Онлайн переводчик сумел это транслировать как: «CEA и IPT Эври прототип MàRlT 303». Не чересчур информативно. Мы с Димкой сели в очередную лужу. Правда, логичный оптимист Димка тут же нашёл во всём и положительное зерно:
– «Прототип МаРИТ» – это, по моему мнению, должен быть «прототип машины времени»!
Он тут же запросил перевод слов «машина времени» на французский. И получил в машинном же переводе: «machine de temps». Что не вполне согласовывалось с имеющейся у нас аббревиатурой. Пришлось перерыть горы различных вариантов переводов этих слов, пока случайно я не наткнулся на «machine à remonter le temps», что дало визуально очень похожий результат – màrlt. Но теперь перевод звучал более определённо. Как, вроде бы, «машина возвращения во времени»! Что очень близко характеризовало именно мой экземпляр.
– Триста три – вероятно номер прототипа, а Эври это, возможно, какой-то населённый пункт во Франции. Вряд ли имя прибора или название фирмы производителя!
– Почему Франция? – риторически спросил я, не ожидая никакого ответа.
– А ты что, хотел Китай? – не удержался и съязвил Димка.
Мне было всё равно. Только хотел знать, почему эта машина времени была создана так далеко от нас, а не где-нибудь в Подмосковье либо на Урале, или, на худой конец, на военном заводе в Туле.
Назавтра было, как помнится, воскресенье. Одиннадцатое. Прямо с утра – день рождения моего Профессора. Я утром позвонил ему, поздравил, сказал, что в подарок обязательно привезу ему что-нибудь интересное из недалёкого прошлого. Но сегодня пусть он меня не ждёт. Работы много. А Димка пожалел, что ожидается визит его родни, и он, поэтому, не сможет провести этот интересный день вместе со мной.
С отцом я созвонился сразу после этого, пока он был дома.
– Ты про те наручные часы, которые тебе подарил Витя? В общем, это давняя история. Откуда они у него взялись, он мне не говорил. О них даже родители наши ничего не знали… Знаешь, мы с ним даже и не родственники… Теперь-то уже об этом говорить можно, хуже никому не будет. Твоя бабушка его встретила в городе и привела домой. Говорит, увидела худого, плачущего мальчугана на улице. И решила чем-то помочь. Умыла, накормила. А он, говорит, оказался таким домашним. Совсем не беспризорником. Знал, как зовут, домашний адрес, свой собственный телефон… Мама, то есть твоя бабушка, про адрес и телефон решила, что сочиняет. Город Санкт-Петербург уже давно так не звался, а у нас-то в квартире телефон появился только лет через пять. А у него, маленького мальчика, свой собственный! С длиннющим номером. Ясное дело, что сочиняет. Фантазёр! И я сам так считал, потом стал сомневаться, когда Ленинград переименовали и появилась сотовая связь… Впрочем, это, вероятно, просто совпадение…
Батя немного помолчал. А мне было неловко из-за того, что я-то знал, что такое вполне может быть. Дядькины часы-то оказались машиной времени! И с таким адресом, и с собственным телефоном, если его могло занести в наш город из будущего.
– А возраст… – продолжил отец. – Витя сам сказал, что родился тринадцатого января. Про год мы от него ничего не слышали. Молчал… Решили, что не знает. Примерно был моего возраста, может самую малость старше… Решили, что тысяча девятьсот шестьдесят третий… Нам с отцом, твоим дедом, он тоже понравился. Я согласился с ними, что лучше оставить пацана у нас, а не отдавать в детдом… Вот так я и получил уже готовеньким своего старшего брата, когда мне было шесть лет.
Родители рассказывали, что он первый год или больше каким-то грустным был. Совсем не смеялся. Мама считала, по родным тоскует. Отец, твой дед Саша, пробовал искать его родных через разные источники. Но никаких зацепок не было. А потом Витька стал понемногу отходить, улыбаться начал. Оттаивает, мы решили.
А часы эти он скорее всего с собой откуда-то принёс, и всегда прятал. И никому вообще не показывал. Только через полгода я случайно увидел… Мы тогда играли во дворе, и Витька ушёл и спрятался за гаражами. Я потихоньку туда пробрался… В общем, увидел эти часы у Вити на руке. Да я и не знал, что это часы. Ведь тогда часы были только механическими, со стрелками и их нужно было заводить. А тут какие-то циферки светились…
Потом батя всё-таки спросил:
– Ты в них что-нибудь интересное нашёл? Я очень удивился тогда…
Мне пришлось немного врать, чтобы не поднимать шум раньше времени:
– Да, нет! Часы, как часы… – чтобы моё враньё выглядело поправдивее, добавил каплю истины. – Только идут, получается, без завода уже почти полстолетия…
– Да, это удивительно. – сказал, вздохнув, батя.
Вероятно, он ждал от меня чего-то другого, и теперь наш разговор зашёл в тупик. Я не знал, следует ли мне теперь говорить правду о часах. Ведь и мой ненастоящий дядя про это даже ему, своему названному брату, ничего не говорил. Чего-то опасался, или знал точно?.. На данный момент, к моему сожалению, это оставалось тайной.
А источники нашей с Профессором информации становились всё более скудными и недоступными. Мы могли оперировать теперь в очень узкой информационной полосе. И новых источников не ожидалось. Оставалась бабушка Лида, которая была скорее всего вообще «не-в-курсе», да ещё Лика, дяди Витина дочь, которая ещё ребёнок. У меня совсем опустились руки.
Вечером, когда я устал от ничего не давшего мне Интернета, всё-таки пришёл Профессор. Он, несмотря на весёлое настроение, оказался трезв, но, как и обычно, полон неизбывного оптимизма. И с энтузиазмом выслушал и прокомментировал мой краткий рассказ о неудачах, как всегда, сделав собственные выводы:
– Ты чего такой пессимист? Везение само никому в руки не идёт… Тем более, что пока не поговоришь со всеми, выводы всегда будет делать рано. Кто там у тебя в списке следующий?.. Что-нибудь да можно будет накопать. Курочка клюёт по зёрнышку.
И я согласился, решил, что Димка в общем-то был прав. Рано ещё мне опускать руки. И я тут же позвонил моей бабушке Лиде. Она откликнулась, когда я почти забыл, что держу возле уха смартфон:
– Алё! Это кто?..
Слух у бабушки Лиды оставлял желать много лучшего. Только ещё через минуту, она поняла кто с ней говорит. В таких условиях выпытывать что-либо по телефону было просто глупо. Только визит мог принести более-менее положительный результат. Я справился о здоровье, мы поговорили совсем немного о погоде. И я сказал, что завтра обязательно загляну к ней. Всё-таки у меня отпуск…
Третий блин, после разговора с тёткой, отцом и бабушкой, оказался тоже комом. Оставалась одна Лика. Последняя наша надежда. Но и тут ждало разочарование. Абонент был вне зоны доступа…
Димка поморщился. Но упрямо заявил, что я должен звонить, пока не добьюсь положительного результата.
– Ну, и что толку? – возразил я. – Как только Лика снова будет в сети, мне придёт сообщение. Не вижу смысла всё это время долбить пальцами по смарту! Может она только завтра появится. Телефон у неё, там, разрядился или находится где-нибудь, где связь плохая…
– Тогда давай разбираться, что тебе сказал отец. – не дал мне снова впасть в уныние друг.
Я, сколько мог полно, изложил монолог своего отца. Вспомнив даже то, что показалось ранее несущественным.
– Так, Ленинград у нас переименовали в… не помню каком году… Это ещё до моего рождения было! – стал рассуждать Димка. – А сотовая связь появилась только в начале двухтысячных… Так что тот мальчик… в смысле твой дядька… ну, в общем, ты понял… мог в конце шестидесятых появиться из времени не ранее нашего! Вместе с этой самой машинкой. Только при таких условиях всё будет складываться в какую-то непротиворечивую конструкцию…
Логика моего Димки была безупречной. Часы, которые теперь были у меня, могли быть сделаны и в наше время, когда появились сотовые телефоны и город на Неве перестал быть Ленинградом. Более реальным звучало, что это случилось много позже. Через десять, двадцать или даже тридцать лет после нашего времени. Правда, удивляло, что каким-то образом такая вещь попала в руки к мальчику по имени Витя. Который тут же воспользовался выпавшей возможностью скакнуть во времени… У меня при мысли об этом глаза засверкали и появилась на лице невольная улыбка. Вот это истинное приключение! О котором мечтают все пацаны! Я бы в детстве за такое всё отдал, и тоже хотел бы оказаться на месте этого мальчика, чтобы иметь возможность испытать такое неслыханное приключение. Просто удивительная одиссея какая-то!
Впрочем, не всё было так уж гламурно. Мальчик-то, по-видимому, вернуться назад в своё время не смог или почему-то не захотел. И потому вынужден был после бездомным слоняться по улицам нашего города. Держа в руке свой, уже недействительный, билет обратно. Ведь в будущее часы априори не отправляли… Даже по спине протянуло холодком. Захватывающее приключение тут же превратилось в триллер. Когда впереди только тьма, и невозможно спастись… Мне стало уныло. Теперь уже и мальчика этого не было в живых…
– Хотя эта машина времени, я думаю, ещё не скоро будет создана. – Дима продолжал гнуть своё. История потерянного мальчика его вряд ли волновала. – Так что, скорей всего, и твоего дядьки ещё даже в проекте не существует. Всё это ещё должно будет когда-то случиться…
– Всё это уже случилось. – тихо ответил я.
– Ну, да, конечно… – Димка будто споткнулся от моего замечания. – И изменить ничего уже нельзя…
Профессор последнее почти спросил. Можно ли изменить то, что уже произошло когда-то в будущем? Или оно дано судьбой именно в таком виде и никаких изменений уже не потерпит?.. Вот так вопрос!
Неожиданная и нелогичная мысль, как всегда, сформировалась почти моментально. Я даже не успел понять, откуда она пришла:
– Слушай, Димыч! У нас наверняка есть ещё один свидетель… Самый, пожалуй, главный… Можно спросить у дяди Вити…