Фу ты! Как она быстро умела привлечь оппонента на свою сторону. Щелчок пальцами, и ты уже наш! Это умение родилось ранее её самой. Мне лично всё в Ленке нравилось, кроме вот этого… Лёгкости, с которой она тебе позволяла приблизиться и потом с безразличием отталкивала. Я, после всего, что с ней было связано, стал считать себя законченным консерватором. В здоровом смысле этого слова, конечно. И теперь хотел бы видеть рядом с собой тоже нечто нормальное и предсказуемое. Консервативное.
– Что-нибудь у тебя случилось? Что-то ты устаревший мотив завела! Тебе так не кажется?..
В трубке повисла тишина. Да, первый щелчок пальцами оказался холостым. Не подействовало.
– Может всё-таки встретимся?.. – теперь голос почти нормальный, без того театрально-счастливого повизгивания.
Значит нам можно нормально говорить. У меня-то не было такой возможности почти год.
– Нет, Лена! У нас с тобой ничего не сложилось. И вряд ли сложится. Мы слишком разные…
– Ну, Валюр! – это ещё одна попытка. – Чего ты? Зачем всё усложнять? Ведь нам было так хорошо!
О, да, было. Я сам так, по крайней мере, раньше думал. Но не готов был соглашаться с Ленкой.
– О хорошем у нас с тобой разные понятия…
И мы почти минуту ещё молчали. Я хотел уже дать отбой, когда Лена сказала:
– В общем-то я и не надеялась, что простишь… – немного помолчала. – Как ты?
Это ещё одно вовлечение в разговор. Надо ли мне ловиться на эту её удочку? Эту Лену совершенно не волнуют мои дела. Она так и сказала при последнем разговоре прошлым летом: «Да пошёл ты со своими проблемами!..». Я, наверное, злопамятный.
– Ещё что-нибудь хочешь спросить? Спрашивай.
Я понимал, что сейчас излишне жесток, но о том, что сказал не жалел. Больше у Лены вопросов не было. Соединение разорвалось. Наверное, она поняла, что кашу здесь со мной больше не сваришь. Хотя, это, без сомнения, не её стиль. Раньше бы она, как дятел, долбила эту точку, пока бы не добилась своего. Днём и ночью. Что-то в ней всё-таки сломалось. Впрочем, это могла быть всего-навсего обыкновенная, предвещающая длительную и, вероятно, победоносную осаду, испытание боем.
Часов в семь вечера наконец-то пришёл Профессор. Я его уже заждался.
– Ну что, кончил болеть? – это у него вместо «здравствуй». – Я, ты думаешь, с пустыми руками?.. Не надейся, брат! Вот!
И Димка протянул мне пакет, в котором лежало нечто.
– Немецкий радиометр… – сказал я, даже не взглянув внутрь.
– Ты откуда знаешь? – удивился Димка, пытаясь снаружи на пакете разглядеть внешние признаки именно немецкого радиометра.
Но я объяснять не стал. В пакете была небольшая коробка, а в ней ещё более небольшой прибор, напоминающий прежние пухлые сотовые телефоны. Правда, не было кнопочного поля, но вместо кнопок был один небольшой джойстик. Этот прибор я уже видел. Правда, как работает, понятия не имел.
– Радиометр. Счётчик Гейгера. Смарт! – с придыханием произнёс Димка. – Последняя разработка. Сплошные удобства для пользователя. Подсчёт фоновых значений, вычисление суммарной дозы, составление графиков…
– А где у него датчик на проводе? – я решил подколоть Димку. Ведь до сих пор все измерительные приборы у нас были с вынесенными датчиками.
– Чудак! У него датчики такие большие и хрупкие, что их лучше размещать в корпусе.
– А давай попробуем включить! – мне хотелось поскорее узнать насколько нам безопасно теперь жить рядом с моим, не очень ручным, ядерным монстром. Я уже третью ночь, на всякий случай, оставлял часы на кухне на подоконнике. Подальше от себя. По крайней мере, пока сплю, они на меня меньше влияют.
Димка поколдовал и на приборе засветился дисплей.
– Ну вот. Начнём. – Профессор своим большим корпусом загораживал мне весь дисплей. И я пытался перелезть через его руку, чтобы разглядеть. – Не торопись. Он только за сорок секунд сможет вычислить.
– Вычислить? Он что, не измеряет разве?
– Какой ты тёмный! Мне даже неудобно!.. Радиометры измеряют в микрозивертах в час… Понимаешь?.. В час!.. А показывают уже через сорок секунд!
– А-а. Так бы и сказал.
– Я так и сказал. – немного раздражённо сказал Профессор.
Правда, спидометры на автомобилях измеряли скорость в километрах тоже в час, а их показания начинались с первой секунды как тронешься. Но я этим упрекать Димку не стал, пусть считает, что он прав. Через сорок секунд появилось первое показание – шесть сотых микрозиверта.
– Это очень много? – задал вопрос я.
– Видишь надпись: «Радиация в норме»! Нормой считается всё, что не превышает двадцать девять сотых микрозиверта…
– Примерно ноль, тридцать… То есть это не смертельно?
– Тащи сюда свои часы, сейчас узнаем!
Когда часы оказались у радиометра, я затаил дыхание. Вот сейчас… Но показания, за сорок секунд хоть и изменились, всё же остались в пределах нормы. Двенадцать сотых микрозиверта. Я облегчённо вздохнул. В норме значит!
– Теперь нам нужно испытать на рабочем… – сказал Димка.
Я протянул руку к лежащим на столе часам, но на всякий случай жалобным голосом съязвил:
– Ты куда-то торопишься? Тяжело больного человека облучать, засылая в смутное прошлое… Совесть потом мучать не будет?
Я насмехался, но друг воспринял это как серьёзное обвинение:
– Ты понимаешь, Валера, – начал оправдываться он. – Вовка дал мне радиометр только на пару часов. Я не стал его самого сюда тащить из соображений… ну, ты понимаешь… И он теперь ждёт у меня дома. Другого такого случая возможно не будет долго…
– Ладно, давай уже! – разбираться действительно не было времени.
– Погоди… – Профессор попытался меня остановить. – Может мы…
– Расслабься и наслаждайся! – сказал я и толкнул легонько Димку на стул.
Димка сел, но пытался всё ещё мне что-то сказать.
Всё, что надо было для вояжа я уже приготовил в объёмистой сумке. И теперь принялся сноровисто доставать и цеплять на себя. Смартфон… Контактный термометр… Очки…
Наконец, скотчем приклеив к руке радиометр, я повернулся к Профессору.
– Ну, как?
– Давай подумаем, куда тебя заслать. – его это ещё волновало.
– Во-первых не куда, а когда!.. А где твой японский фотик? – это я, чтобы переменить тему о времени засылки.
– Ох, ты! – огорчился Профессор и стал шлёпать себя по карманам. Как будто там, в складках, мог затеряться его Никон.
А я пока водрузил себе на левую руку машинку, выставил на ней, пользуясь новой технологией дату и время. Впрочем, дату я оставил прежней. И привёл защиту в состояние ровного голубого свечения.
– Постой, ты куда?.. – Димка, раскрыв рот, смотрел на меня.
– Вперёд, в прошлое! – весело сказал я, перефразируя известное название фильма. – Ты чего такой озабоченный? Я же сказал: расслабься и наслаждайся! Увидимся через три минуты.
И я, нацепив на нос очки, нащупал красную кнопку, нажал и вдохнул поглубже…
Все эти процессы стали за последние дни почти привычными. Я, конечно, переступил в сторону, но встряски и удара по ногам не избежал. Ослепительный голубой свет. Очки не очень-то помогали защитить глаза, зато в них я выглядел классно. Холодный воздух… Если не шевелиться, его можно было и не замечать.
И, наконец, время в пути. В прошлые разы на это тратилось что-то в промежутке от пяти до десяти секунд. По моим ощущениям. Это время я ни разу фактически не измерял. В этот раз я на часах засёк момент отправления, и момент, когда вышел из сквозного в нормальное прошлое, оказалось это заняло только одиннадцать секунд. Я мог бы ещё не дышать секунд сорок. Легко! Пять часов пролетели почти незаметно! Что в это время происходило вокруг меня, я почти не видел. Глаза были сильно прищурены. Зато, когда всё кончилось и я их распахнул, передо мной, словно я отражался в зеркале, стоял двойник, счастливо улыбающийся, только без часов, очков и остальной приклеенной дребедени.
Я, по привычке, как другому человеку, протянул ему руку, и он крепко пожал её. Потом, постояв так немного с захваченными руками, мы внезапно обнялись, ткнувшись друг другу в плечо. Мы с ним были ближе, чем близнецы. Нас разделяло только пять часов времени.
– Что новенького? – спросил от моего плеча двойник. Голос у него был похожий, но совсем не мой. Выше, и несколько более хриплый.
Я задумался. Что за это время случилось? Пришёл Дима. И я показал на руке радиометр.
– Что это?
– Это радиометр. Немецкий. Его только что принёс Профессор…
– Ух, ты! Такой маленький. А как работает?
Неужели, это я был пять часов назад такой любопытный?
– Это тебе пусть Димка объясняет. – посоветовал я. – А у меня только три минуты… Да, кстати, тебе скоро позвонит Ленка…
– Это которая?
– Да та самая! Только не прикидывайся, что ты её забыл!..
– Ну и как она? – сказал, театрально вздохнув, близнец.
Валерка мне… мне… старался внушить, что она ему была безразлична! Забывая, наверное, что я – это тоже он.
– Брось играться! Тебе, дурила, она до сих пор нравится!.. – я вздохнул. – А она всё такая же… Хочет, как в первый раз, легко прийти. И будет уговаривать тебя встретиться.
– И что я должен буду сказать?
– Это уж ты сам решай. Подсказывать я тебе не буду… Впрочем, тебе интересно будет оценить её артистические данные.
Мы помолчали. И оба вспомнили Ленку. Какая она была ещё до того. Милая. По утрам счастливо улыбающаяся. Не умеющая совершенно готовить и убираться в квартире. И ушедшая потом к какому-то белому и пушистому Славику…
– Ты… это… – очнулся от воспоминаний первым мой двойник. – Время-то ещё есть?
Я поглядел на машинку. Оставалось ещё тридцать четыре секунды. Целая вечность!
– Немножко есть.
Я вспомнил, что сейчас попрошу у себя.
– Ты… сними очки. – сказал он. Я тут же снял. – И повернись!
Я прокрутился на месте. Потом подсказал:
– Теперь – ты!
И Валерка-второй, будто на подиуме, широко улыбаясь, сделал несколько шагов к окну, там повернулся и возвратился обратно.
– Слушай! А мы с тобой так похожи!.. И роста, вроде, одинакового! Ты не находишь? – выдал он.
– Ты окончательный и бесповоротный дурачина! – сказал я сквозь смех.
Мне это снова было забавно. И мы, крепко хлопая друг друга по плечам, хохотали долго, до самого моего отбытия. Я даже не успел вдохнуть. Свет померк, меня качнуло и Валеркина тень передо мной, набирая ход, кинулась прямо сквозь меня. Но я ничего даже не почувствовал.
Большой красный и тусклый фонарь за окном всё ускоряясь и склоняясь ниже поплыл к противоположному углу оконного проёма. Какое-то облако стало сгущаться в комнате прямо передо мной. Когда я разглядел в облаке знакомые черты, снова стало светло. На меня глядел Димка.
– Ну как? – спросили мы друг друга одновременно.
И тоже засмеялись. Но быстро успокоились.
– Как радиометр? – спросил, ещё улыбаясь, Дима.
И я только сейчас заметил, что радиометр на руке издавал какие-то звуки. Тихие, потому что кричалка радиометра, вероятно, была с обратной стороны и прижата к руке. И крупные цифры, которые были раньше зелёными, стали красными: «3,2». Я развернул радиометр к Димке.
– Ого! – сказал он. – Больше трёх микрозивертов в час!
– А допускается три десятые. – напомнил я.
– Фоновые три десятых уже не допускаются! Но не бойся, фоновое значение у нас в норме, меньше двух десятых…
– Как это, не бойся! У нас в десять раз превышена недопустимая доза! – и я постучал ногтем по стеклу радиометра.
– Это не фоновое значение. Это значение в те считанные секунды, когда тот реактор выдавал мощность для прыжка! И очень, кстати, скромно. Рентгеновский аппарат, например, выдаёт что-то около миллизиверта, в сотни раз больше, но тоже недолго. А смертельной считается разовая доза в несколько зивертов. Так что безопасность у нас обеспечена! Излучение в миллион раз не дотягивает до смертельного уровня.
Миллион раз. Гм! Меня это почти успокоило. Я осторожно снял часы и начал отлеплять от руки Вовкин радиометр. Снова со скотчем выдрал из руки несколько волосков. Больно!
– Слушай, Димыч! А дядя Витя умер всё-таки от рака…
– А он с детства игрался с часами… И умер после сорока пяти лет таких игр. Ты вполне можешь уже озаботиться своей безопасностью и выкинуть машину времени в мусорный бак… Тогда здоровеньким доживёшь до пенсии.
Это Профессор вовремя ввернул про машину времени. Таким ценным обладанием станет разбрасываться только недоумок! Какой смысл ждать спокойной старости, если отнять у себя такую фантастически интересную игрушку, с таким невероятным потенциалом!
И мне вдруг пришла в голову любопытная мысль:
– А, интересно, в каком году можно было использовать изотопные источники в бытовых целях?
И мы посмотрели друг на друга удивлённо. Навряд ли это могло случиться в ближайшие годы, если не десятилетия. Или столетия… Потому что радиоактивные источники в наше время слишком опасны. Жизнь рядом с такой штукой, если не невозможна, то по крайней мере, весьма рискованна. В будущем вряд ли что-то кардинально изменится в этом вопросе. Так что маленький Витя сумел получить доступ отнюдь не к бытовому прибору. Возможно, это был какой-то плохо охранявшийся экспериментальный образец…
Было около восьми, когда Димка, наконец решил вернуть Вовке его радиометр. А я оставил свою личную машину перемещений во времени на видном месте на столе. Теперь её можно было не бояться. Почти безопасная! Главное, теперь не потерять от неё ключ!
Глава 5. Невезение в минувшем времени
Ночью сегодня мне снилось что-то приятное. Даже волоски на коже топорщились от удовольствия. Но что именно я видел во сне, вспомнить не мог. Что-то необычное и очень милое одновременно. Вспомнилось, уже после пробуждения, как накануне я разговаривал с собой. это было самым запоминающимся за последнее время. Будто я вернулся в детство и встретил там старого, но почему-то забытого, друга…
И когда я в хорошем настроении готовил себе завтрак, раздался звонок в передней. Я, думая в такой ранний час о соседях, сразу открыл дверь. Там стояла Лика. Очень странное явление. Просто невозможное.
– Заходи! – спокойно разрешил я, и пошёл опять на кухню, следить за яичницей.
Лика за мной в кухню зашла через минуту. Мне надо было заполнить тишину, и я спросил:
– Ты чего не в школе?
Лика молчала. Это не страшно! Найду какую-нибудь интересную тему и, как миленькая, заговорит.
– Есть хочешь? – я подумал, что вполне могу поделиться своей яичницей с гостьей.
– Я завтракала. Спасибо.
– Чай?
Но Лика покачала головой. Я пожал плечами. Нет, так нет! Мой завтрак не занял много времени. И мы наконец могли позволить себе, не торопясь, побеседовать. Лика начала первой:
– Ты же ещё увидишь папку?
Это было почти утверждение. Потому что в прошлый раз я на этот вопрос ответил уклончиво.
– Конечно! – оставалось только ответить мне сейчас.
– Скоро?
– Да. – на самом деле правильный ответ должен был быть чуть менее утвердительным.
Ведь это могло случиться и завтра, и послезавтра, вплоть до ближайших выходных. Которые, впрочем, тоже подходили под это понятие: «скоро». Но могло произойти и сегодня. Я с Профессором эту свою идею ещё не обсуждал. В конце концов, мы с ним решили, что демократичней будет все вопросы решать только коллегиально. И он сейчас считал, что мы должны просчитывать мои возможности и очень постепенно увеличивать дистанцию до тех пор, пока не сможем уверенно рассчитывать на безопасный длинный прыжок. Я же готов был отправиться прямо сейчас. Мне в этом вопросе не хватало только союзника, чтобы изменить соотношение сил. А решимости у меня было, хоть отбавляй!
Но про эти наши полемики Лике знать было необязательно.
– А ты мог бы у него… нет!.. ему передать, что…
Ну, началось!
– Лика! Я что, телефонный аппарат, что ли? Ты ему сама напиши, а я, как смогу, передам. Бумагу дать?
Девчонка смотрела на меня остолбенело. У меня сложилось впечатление, что идея письма ей и очень нравится, и совершенно неприемлема. Одновременно. Я вздохнул и пошёл в свою комнату за бумагой. Потом положил лист перед Анжеликой и сел напротив. Но она долго ещё не решалась начинать. Сидела над листом в напряжённой позе и молчала. Потом всё-таки достала из сумки ручку и посмотрела на меня.