– Ненавижу гоблинов, – прогнусавил сквозь платок Флозерин. – Теперь эта картина будет преследовать меня в кошмарах.
– Ну–ну, – усмехнулся Герхард. – Смотри!
Дальше по улице, где царила относительная чистота, и можно было дышать без опасения съесть полтора фунта мух, разворачивался настоящий бой. Полтора десятка пиратов-полукровок атаковали небольшой эскорт из шести стражников–скарцени, яростно защищавших закрытый паланкин. Носильщики–тролли были убиты. Такая же участь ждала и охрану в скором времени, несмотря на отчаянное сопротивление.
– Пошли отсюда, – прошипел гном. – Нас это не касается.
Вот уже упал один из охранников, не успевший отбить удар тяжелой усфаханской сабли. Герхард тянул эльфа за руку, но того словно околдовали. Расширенными глазами Флозерин наблюдал за боем. Сейчас он напоминал охотничьего пса, взявшего след: широко раздутые ноздри, поза выдает предельную концентрацию.
Острое эльфийское зрение позволило ему заметить, как сквозь раздвинувшиеся шторы палантина на мгновение высунулась изящная женская ручка со множество браслетов на запястье и что-то бросила под ноги нападавшим. Вспышка ослепительного яркого света на миг ослепила пиратов. Скарцени, получив краткую передышку, постарались выжать максимум из этой ситуации. Двое полукровок рухнули замертво, еще двое с тяжелыми ранами выбыли из боя и пытались отползти в сторону.
Воодушевленные удачей скарцени ринулись в атаку, издавая боевые кличи. Еще двое пиратов рухнули на грязную мостовую, и вскоре от численного преимущества нападавших не осталось бы и следа. Но на сцене появился еще один участник. Из полумрака одной из подворотен появилась низкорослая, закутанная в плащ фигура. Вновь прибывший вытянул руки, и в грудь старшего из скорцени ударила молния. Воин рухнул замертво, даже не успев понять, что его убило.
– Клянусь духами кузницы, – прорычал гном. – Маг! Уходим быстрее, Флозерин.
Но эльф, не слыша слов Герхарда, перехватил копье, и едва с руки мага сорвалась новая молния, поразившая еще одного охранника, что есть силы, метнул его. Пролетев несколько десятков футов, хольгест пригвоздил неизвестного мага к створу ворот. Оставшиеся в живых четверо скарцени, видя, что убийца их командира мертв, с такой яростью бросились в атаку, что, спустя пару минут, с пиратами было покончено.
– Ты с ума сошел, безумный эльф, – зло прорычал гном, но, тем не менее, пошел с Флозерином, когда тот направился к паланкину. Скарцени встретили их настороженно, но без видимой враждебности. Эльф поднял пустые ладони в знак того, что не вооружен и идет с мирными намерениями:
– Я хочу забрать свое копье.
Оставшийся, видимо, за старшего воин коротко кивнул и посторонился, давая проход к месту, где еще висел мертвый маг. Выдернув копье из груди мертвеца, Флозерин заметил медальон из сплетенных в клубок морских змей. Присев рядом с телом, он откинул капюшон с головы мага и в изумлении замер. На него мертвыми глазами смотрел ребенок. Девочка!
Флозерин откинул прядь черных волос с лица мертвой и тогда только заметил тонкую сеточку шрамов, украшавших виски девочки.
– Герхард, подойди сюда, – тихо позвал он.
Шумно топая, подошел гном.
– Чего тебе? Что я, мертвых не видел.
– Таких нет. Посмотри, – эльф подвинулся, давая место гному. Тому хватило одного взгляда, чтобы опознать мертвеца.
– Фьери.
– Точно, дружище.
– Какой клан?
Флозерин повернул головку Фьери, тело которой еще не успело окоченеть. На шее под ухом у нее была татуировка розы.
– Ядовитые шипы.
Гном грязно выругался и стал оглядываться по сторонам, сжимая выхваченный из ножен кинжал.
– Не дергайся, – успокоил его эльф. – Думаю, здесь нет ее «милых» сестричек. Она – ренегат.
Герхард кивнул в знак того, что понял, но оглядываться не перестал. К ним тем временем подошел один из охранников:
– Гос–спожа, хочет вас–с видеть.
Язык скарцени назывался змеиным за огромное количество шипящих звуков. А самих их называли «змеенышами». Кожа скарцени, в отличие от любой другой, напоминала змеиные чешуйки, но была теплой и не скользкой. Правда, в глаза им редко кто отваживался это сказать. Скарцени были превосходными воинами, и нанять десяток змеиных бойцов мог позволить себе не каждый богач.
Флозерин кивнул и поднялся, предварительно сорвав с шеи убитой медальон.
Полупрозрачная ткань полога все-таки не давала разглядеть сидевшего внутри, но голос, раздавшийся из паланкина, заставил эльфа тут же напрячься. Голос был детским:
– Я благодарю сына Пеллериона за его меткость и отвагу, – зазвенел весенний ручеек. – Судьбе угодно было свести нас в трудную минуту. Моя признательность обретет более материальную форму при следующей нашей встрече. А сейчас возьмите вот это, – маленькая ручка с множеством браслетов вновь показалась из–за полога. На детской ладошке лежало изумительной работы кольцо с большим дымчатым камнем.
– Возьмите его как память о нашей встрече. Я предвижу, что она не последняя.
Флозерин так же молча поклонился и сделал пару шагов назад. Скарцени подхватили паланкин и, торопясь, скрылись в лабиринте улиц. Эльф повертел кольцо, разглядывая со всех сторон. Кто этих фьери поймет. С них станется подарить кольцо с ядовитым шипом внутри, так, для проверки действия яда. А уж, что они вытворяли друг с дружкой в своем Заповедном лесу, не поддавалось никакому описанию. Более опасных существ Флозерин не встречал.
Кольцо же не казалось опасным, но было сработано на детские, вернее фьерийские пальчики, но стоило его поднести к пальцу эльфа, как оно прямо на глазах приобрело нужный размер.
– Занятно, – хмыкнул Флозерин, разглядывая подарок таинственной незнакомки. Тем временем хозяйственный гном обшарил карманы убитых, благоразумно не трогая тела скарцени. За своих убитых люди–змеи мстили, как за живых. Вскоре на его ладони высилась горка золотых талеров.
– Все новые, из одной партии, – констатировал Герхард, пробуя монеты на зуб. – Не фальшивка. А теперь уходим или, клянусь всеми Богами, мы никогда не доберемся до «Развратницы».
Сначала они ускорили шаг, затем побежали. И все равно ощущение невидимой погони не отпускало их. Когда же они, наконец, выбрались из переплетения улиц на набережную, по которой прогуливались горожане, моряки, дельцы и пираты, напряжение потихоньку стало отпускать их. Перейдя с бега на обычный шаг, они пошли вдоль причалов, вглядываясь в стоящие корабли. Среди них невозможно было отыскать два одинаковых: с изящными обводами, похожие на лебедей корабли эльфов; тяжеловесные трех-четырехпалубные корабли гномов, на которые воинственные коротышки устанавливали гору всякого оружия – от «огнеплюек» до мортир; удлиненные, зализанные корабли скарцени стояли чуть поодаль от остальных; и, конечно же, корабли тех, кто перед боем поднимал черный флаг.
В конце концов, судьбе надоело испытывать крепость нервов двух друзей, и на носу одного из пиратских кораблей они увидели искомое – полногрудую русалку с широкой, глуповатой улыбкой.
Нужный им корабль носил следы недавнего боя, о чем свидетельствовали залатанные паруса, пара пробоин в борту и общий беспорядок на палубе. Матросы под грозные крики огромного бородатого пирата, видимо боцмана, занимались ремонтом. Подойдя к перекинутым с корабля сходням, друзья окликнули боцмана, но тот лишь бросил на них косой взгляд и вновь начал орать на матросов. Подождав еще некоторое время, друзья повторили попытку. Безрезультатно. Первым не выдержал Герхард:
– Эй, уважаемый?! – рявкнул он, да так, что половина прогуливающихся подпрыгнула, а вторая еще долго испуганно оглядывалась. – Нам нужен капитан этого корабля.
Бородач сделал вид, будто только что увидел стоящих на причале, он внимательно осмотрел обоих, что-то проворчал и сплюнул за борт.
– Капитан в городе. Ждите, если хотите, но на корабль я вас не пущу.
– Черный камень тебе в глотку, – буркнул Герхард, поворачиваясь к эльфу. – Что будем делать?!
– Ждать и … загорать, – беспечно улыбнулся Флозерин. – Он специально дразнил нас, бородатая акула, – нарочито громко сказал он.
Боцман услышал:
– Что ты сказал, длинноухий урод?! – раненым буйволом взревел он – Клянусь океаном, ты сожрешь свою печень еще до захода солнца, высокородный ублюдок!
Громко топая огромными сапожищами, боцман по сходням ринулся на берег. Невесть откуда тут же собралась толпа зевак. Грудь боцмана вздымалась как океанский прилив, глаза метали молнии, и если бы он принадлежал к одному из божественных пантеонов, половина порта была бы уже в руинах, а вторая бы догорала в бушующем пламени. Тяжелый палаш, который пират держал в волосатой лапе, казался игрушечным.
– Я тебе уже говорил, что эльфов здесь не любят? – тихо спросил Герхард, но Флозерин лишь беспечно улыбнулся:
– Нас нигде не любят, – и повернулся к боцману. – Ну, что, горилла, развлечем эту замечательную публику? – он сделал галантный жест рукой. В толпе его поддержали хлопками в ладоши. Девушки вовсю стреляли глазами.
– По-моему, ему не нравиться когда его называют «гориллой», – «шепнул» Герхард. Толпа разразилась смехом и улюлюканьем.
– Ты труп, эльфийский ублюдок, – рявкнул бородач, бросаясь в атаку. Его криками поддержали моряки с «Развратницы».
Флозерин, стоявший до этого нарочито расслабленно, не убирая рук с копья, мирно лежащего на плечах, ушел в очень низкую стойку, пропуская звенящий от жажды крови палаш над своей головой. Оказавшись за спиной громилы-боцмана, он отвесил тому смачного пинка, заставив зрителей зайтись в приступе смеха. Оглушительно взревев, пират развернулся и бросился в новую атаку. Во второй руке у него оказался здоровенный тесак. Команда приветствовала появление второго орудия оглушительным ревом.
Поняв, что время дурачиться прошло, Флозерин спокойно сменил стойку. Теперь хольгест смотрел в лицо верзиле-боцману, удерживаемый одной рукой эльфа. Но, если пирата и смутил такой поворот событий, то ненадолго. Он глухо заворчал и сорвался в атаку. Вокруг него, рассекая воздух, шипя крутился стальной вихрь.
Флозерин перехватил копье, отбивая удары пирата, словно шестом. Эльф вертелся, словно морской змей на сковороде у повара скарцени. Улучив момент, он ударил боцмана ногой в живот и тут же «пяткой» хольгеста выбил тесак из руки, который зазвенел по камням причала.
Теперь эльф перешел в контратаку, его копье, словно жало скорпиона, жалило пирата из, казалось бы, невозможных положений. Он то припадал к земле, то взмывал в воздух, словно большая птица.
– Что здесь происходит?! – раздался громкий окрик. – Рубио?!
Отскочив подальше от противника, Флозерин поднял взгляд и среди зевак увидел высокую черноволосую эльфийку в характерной для пиратов одежде: белая рубашка с серебряными пуговицами, широкий пояс и узкие лосины, длинные ноги были одеты в высокие ботфорты. Она стояла, широко расставив ноги и уперев руки в бока, ее большие серые глаза метали молнии. Не сразу Флозерин признал в ней уроженку Мадб-ах-Найеда Призрачного Леса – родины серых эльфов, парий среди Высокородных.
– Что здесь происходит, я сказала?! – рявкнула она, казалось, становясь даже выше ростом.
Боцман стал похож на провинившегося школяра.
– Немного поспорили, капитан, – угрюмо ответил здоровяк.
Эльфийка подошла ближе, глядя прямо в глаза Флозерину. Толпа неожиданно быстро рассосалась, оставив друзей в одиночестве.
– Родственничек припожаловал, – промурлыкала она. Но сквозь бархат слов, слышался звон стали. – Что здесь забыл, пеллерионец?
Флозерин закинул копье на плечи.
– Наш заказчик назвал твой корабль, и я так понимаю, что сегодня мы должны отплыть.
– Мне не сказали, что ты – эльф! А кто второй?
– Я, – пробасил Герхард, подходя ближе.
– Еще лучше, – буркнула эльфийка. – Все на борт! Представление окончено.
Боцман с неожиданно благозвучным именем Рубио продублировал команду капитана и, глухо ворча, следовал за ними.
– Приведите их в мою каюту, – рявкнула она, хлопнув дверью. – Мы отплываем.
Команда бросилась исполнять приказ, подгоняемая окриками бородача-боцмана. Пираты карабкались по вантам, поднимали якорь. К озирающимся друзьям подошел молодой моряк в грязной полосатой рубахе и таких же, как у всех, кожаных штанах.
– Идите за мной, – недружелюбно произнес он, всем своим видом показывая неприязнь к чужакам.
Каюта капитана оказалась большой и со вкусом обставленной. На стенах и полках висели, лежали, стояли трофеи былых сражений или грабежей. За большим окном виднелся горизонт. В лучах уставшего вечернего солнца море казалось каким-то нереальным. Тут же возле окна стоял письменный стол красного мраморного дерева, за которым можно было спрятать взвод городской стражи. А бумагами, разбросанными на нем, целая семья растапливала бы печь в течение зимы. Пока друзья осматривались, скрипнула еще одна дверь, и в каюту вошла… королева!
За короткое время эльфийка переоделась, привела волосы в порядок и сменила костюм пирата на платье с глубоким вырезом. Единственным, что портило вид, была сабля, с которой видимо капитан никогда не расставалась. Прошествовав мимо как громом пораженных друзей, она уселась за стол, придавив бумаги тяжелым клинком.
– Итак, – она жестом предложила обоим сесть, – губернатор Лесатт назвал вам мой корабль.
– Так и было, клянусь молотом, – наклонив лысую голову, ответствовал гном, поглаживая рукоять меча.
– Тогда у меня для вас плохие новости. Он не успел внести задаток – пятьсот золотых марок, – она забросила ноги в изящных туфельках цвета неба на стол.
– Как?! – гном едва не упал со стула. – Вы ничего не напутали, капитан?
– Дэйрдре ап-Хеннах, – любезно подсказала эльфийка.
– А капитан всех встречает так радушно или только дальних родственников?
– А как ты думаешь? – она в один миг оказалась на ногах, и острие сабли-скимитара покачивалось в опасной близости от горла Флозерина.
– Впечатляет, – эльф будто не замечал, как побледнел гном, шепча под нос страшные ругательства.
Серые глаза капитана метнули молнии в последний раз и, насмешливо сверкнув, скрылись за щитом ледяного спокойствия. Скимитар перекочевал обратно на стол.
– Губернатор погиб во время путешествия.
– Дела, – протянул Герхард, переглянувшись с эльфом. Не сказать, что они горевали из-за смерти пронырливого дельца, но люди такого ранга просто так не умирают. И их смерть обычно имеет последствия для всех, кто был с ними связан.
– Тогда в свете последних событий хотелось бы узнать у капитана о ближайших планах, – вкрадчиво произнес эльф, прокручивая в голове возможные варианты развития событий.
– Все просто, – она засмеялась, запрокинув голову, демонстрируя лебединую шею, – либо я получаю задаток, плюс проценты от найденного, либо я плыву в другую сторону, предварительно отправив вас на встречу с русалками.
– И каков процент? – в гноме заговорил торговец.
– Тридцать, – отрезала эльфийка.
– Проще перерезать тебе горло, маленькая дрянь, – вскипел Герхард. – Это грабеж средь бела дня. Десять!
– И мои тапочки! Тридцать!
– Через мой труп! – возопил гном, вскакивая. – Пятнадцать!
– И твою бороду. Тридцать!
– Может нам прямо сейчас покинуть твое гостеприимное суденышко и нанять другого капитана?
– Желаю удачи, недомерок!
Гном, аж задохнулся от ярости:
– Ах ты ж, пигалица, ищи тогда сокровища сама! – в сердцах выпалил гном и тут же виновато посмотрел на Флозерина.
– Ага! Так я и знала! – вскрикнула эльфийка, тоже вскакивая. – Тридцать, и мы тут же берем нужный курс. Кстати, – она понизила голос, – в порту говорили о банде головорезов, которые искали двух пеллериан. Сдается, они ошиблись во втором, – она кивнула на гнома.
– Не вижу связи.
– А я вижу, пеллерианин. Их обвинили в убийстве губернатора Лесатта. И по описанию ты один из них.
– Но кто навел их на наш след? – задумчиво теребил бороду гном.