– Разумеется, – это очень просто!
– Что для этого необходимо?
– Достаточное количество чистого песка и весы.
– Зачем?
– Обманка в шесть раз легче золота, – свысока пояснил Моралес, разглядывая кучу— Здесь много грязи… – он заколебался.
– Нужно очистить? – расстроился шурин.
– Вы торопитесь?
– Да, – признался Дуарте.
– Тогда опустите в кислоту, – посоветовал врач.
– Что произойдет?
– Золото опустится на дно, а обманка растворится.
Моралес поднес щепотку к носу, поглядел на цвет.
– Красиво блестит! – радостно заметил Барбоса.
– Лучше бы оно не блестело, – кисло ответил испанец.
– Почему? – не понял Дуарте.
– Слюдяная обманка играет ярче тусклого металла, – изрек врач, пытаясь взвесить песчинки на пальце.
– Тяжелые? – забеспокоился Барбоса.
– Не пойму. Они подозрительно желтоваты.
– Потерлись друг о друга… – подсказал шурин. Моралес язвительно усмехнулся, покачал лысоватой головой. – Чего медлишь, эскулап? – взъелся Дуарте. – Быстрее тащи кислоту, а то я вылью ее тебе на макушку!
Обиженный врач выпрямился, хотел ответить не менее оскорбительно, но адмирал опередил его.
– Не груби, Дуарте! – одернул шурина. – Не то выгоню тебя за дверь!
– Извини, Хуан, – спохватился Барбоса, – черт попутал.
Моралес удовлетворенно крякнул, взял щепотку со стола, долго молча изучал. Его не торопили. Выдержав паузу, сказал Магеллану, что золото от обманки можно отличить по форме песчинок, но ослаб глазами и не в состоянии это сделать.
– У вас есть кислота? – спросил адмирал.
– Найдется.
– Тогда принесите ее, и все станет ясно.
Моралес ушел, а Дуарте, не в силах усидеть в кресле, вскочил на ноги, закружил вокруг стола в тесном проходе.
– Блестит? Нормально блестит! – размахивал он руками. – По форме? Замечательная форма, обыкновенная! Песок на всех материках одинаков!
– Сядь! – попросил Фернандо. – Голова кружится.
– Кто подтвердит, будто Моралес имеет настоящую кислоту, а не смесь, поедающую золото?
– Золото сохранится без изменений, – возразил Магеллан.
– Ты веришь ему больше, чем мне? – шурин остановился.
– Конечно, – равнодушно заметил Фернандо.
Шурин опустился в кресло. Так просидели минут пять, пока в коридоре не послышались шаги.
– Я забыл узнать, – с порога сказал Моралес, – золото лежало поверх песка или внизу?
Адмирал посмотрел на шурина, тот на юнгу.
– Сверху, – пролепетал Сибулета, – будто нарочно посыпали по краям родника.
– Тогда это – обманка! – важно заявил врач.
– Не может быть! – выкрикнул ошеломленный Дуарте.
– Вода выносит на поверхность более легкие песчинки, – объяснил Моралес, – а так как обманка легче золота и песка, то оказывается снаружи.
– Здесь все перемешано.
– Сейчас вы убедитесь в моей правоте.
Врач опустил на стол ящик с пузырьками. Родственники придвинулись ближе, любопытный юнга спрятался за спиной капитана. Моралес осторожно налил из граненой баночки маслянистую жидкость в прозрачный маленький стаканчик, бросил золотые песчинки, стал медленно размешивать фарфоровой палочкой. Песчинки собрались в кучку посреди склянки, помутнели, запузырились, начали заметно исчезать.
– Что я говорил! – победно выпрямился врач, с усмешкой поглядывая на взволнованного Барбосу.
– Чепуха! – закричал шурин. – Посмотрим, не пропадет ли это золото?
Он снял с пальца перстень с изумрудом, талисманом капитанов с древнейших времен, зажал камень в пальцах, принялся полоскать дужку в кислоте. Между тем, песчинки совсем растворились, а перстень не таял.
– У вас хорошее золото! – похвалил Моралес.
– Возьми, проверь монету! – Фернандо подал шурину реал. – Не обожги пальцы!
Дуарте не обратил на него внимания, упрямо совал перстень в кислоту. Наконец, он понял ошибку. Зло взглянув на юнгу, со страхом отскочившего к двери, вытащил перстень из склянки, отер полой куртки, мгновенно пожелтевшей от соприкосновения с кислотой, надел на палец. Наступила тишина. Было слышно, как кто-то пробежал по коридору, постучал в каюту.
– Сеньор штурман с «Виктории» просит разрешения переговорить наедине с капитан-генералом по неотложному делу, – доложил Энрике.
– Я могу идти? – осведомился Моралес, укладывая пузырьки в ящик.
– Благодарю вас, вы нам очень помогли, – с сожалением произнес Магеллан. Он дождался, когда врач вышел, и подозвал слугу— Что надо Соломону?
– Он просил наедине, – напомнил Энрике.
– Говори! – устало велел командующий. – Зачем скрывать от капитана дела на корабле?
– У него важное сообщение о золоте, – шепнул раб на ухо хозяину, но Дуарте прочитал по губам.
– Xa-xa! – засмеялся шурин. – Еще один кладоискатель! Держу пари, он ни о чем не догадывается! Вот сволочь! Захотел обойти меня!
– Зови! – повеселел Фернандо.
В дверь вкрадчиво постучали.
– Войдите! – громко позволил адмирал.
В узкую щель пролезла задница в желтых штанах, спешно прикрыла дверь. Штурман выпрямился, обернулся, обомлел от вида капитана.
– Я… Я… – залепетал Соломон. – Я хотел сообщить дополнительные сведения о золоте, – нашелся сицилиец.
– Похвально, – заметил адмирал. – Однако вы опоздали, рудники будут принадлежать Барбосе. – Шурин вальяжно развалился в кресле. – Я уступаю ему право собственности.
– Неужели? – удивился штурман.
– Чего тебе надо? – грубо оборвал Дуарте.
– Мне указали точное место, – приуныл сицилиец.
– Родник у камней?
– Совершенно верно, сеньор капитан, – подобострастно кивнул штурман. – Я опасался, что матросы обманут вас.
– Молодец! – угрожающе рявкнул Дуарте, но вдруг смягчился, взглянул на обманку и милостиво сказал: – Пожалуй, тебя нужно наградить. Забирай все это золото. Через месяц у меня будет полный трюм чистейшего песка!
– Вы так щедры! – засиял Соломон, схватил тряпку, попятился к двери. – Господь не забудет ваш добрый поступок! – и, не ожидая дальнейших слов, выскочил из каюты.
Родственники захохотали.
Утро следующего дня выдалось солнечным, с теплым ровным северным ветром, гнавшим к берегу мелкие частые волны. Боцман «Виктории» Мигель де Родос выстроил команду у грот-мачты, рядом отдельно встали офицеры. Капитан в нарядном кафтане вышел из каюты со свитком в руках, поздоровался с моряками, приказал привести провинившегося. Двое вооруженных солдат в ржавых доспехах выволокли из трюма закованного в цепи юнгу, загнали на деревянную раму вентиляционного люка у мачты. Охрана вытянулась по бокам.
– Внимание! – крикнул боцман, свирепо глядя на застывшую команду— Слушай приказ капитана!
Барбоса развернул свиток, прочитал громким голосом, что за попытку обмануть командира, стремление утаить найденное золото, оказавшееся фальшивым, юнга Хуан де Сибулета из Баракальдо, пятнадцати лет от роду, приговаривается к наказанию плетью. Плававшие на рыбалку матросы нанесут ему сорок ударов, по десять каждый, чтобы впредь никто не лгал офицерам. Капитан предложил парню сказать слово в свою защиту, чтобы смягчить приговор или добиться его отмены.
Перепуганный юнга молчал, дрожал, ничего не отвечал.
– Раздеться! – велел Барбоса.
С парня стянули рубашку, надели на руки петлю, вздернули вверх на тросе. Ноги за ступни прочно привязали к поперечине. По команде боцмана ряды расступились, к фалрепу вышли товарищи Сибулеты. Мигель де Родос вынул из кожаного футляра плеть с красной рукоятью и девятью хвостами с вплетенными свинчатками на концах, протянул Филиппе. Тот вздрогнул, заколебался, но взял девятихвостку.
– Будешь плохо пороть – растянем рядом! – боцман подтолкнул матроса к парню.
– Прости, Хуан, – слезливо пролепетал Филиппе, поднимая руку. Свистнула плеть, впилась в тело подростка. Он рванулся изо всех сил, обмяк.
– Сильнее! – пригрозил Мигель.
Не услышав крика, Филиппе успокоился и с плеча резанул юнгу. Посыпались хлесткие мерные удары. Парень мотался на веревке и только тяжело вздыхал.
На втором десятке порвалась кожа, выступила кровь. Струйки потекли по спине в штаны. Сибулета дико застонал, широко раскрыл рот, уперся глазами в капитана. На третьем десятке голова начала болтаться в стороны, он потерял сознание. По праву доктора, жалостливый Моралес прекратил истязание. Окровавленное тело отнесли в лазарет.
– А ведь они знали о золоте! – выкрикнул кто-то из толпы в спину капитана.
Ссутулившись, втянув голову в плечи, Барбоса поспешно ушел в каюту. Опасаясь волнений, боцман погнал команду для работ на берег. Решетку убрали на место, палубу омыли водой, натерли пемзой. Но еще долго в ушах моряков звучали крики юнги.
Глава VII
Поход Серрана
Неожиданный северный ветер принес потепление, звал за собой флотилию на юг. Адмирал велел срочно подготовить к выходу из бухты «Сант-Яго», разработал совместно с Серраном план разведывательной экспедиции. Цель заключалась в отыскании прохода в Южное море, исследовании береговой линии, выборе более удобной стоянки кораблей. «Сант-Яго» – самое маневренное мелкосидящее судно, водоизмещением в 75 регистрационных тонн – лучше других кораблей подходило для опасной лавировки среди камней и мелей незнакомого берега. Хорошо оснащенный корабль, с тридцатью восьмью матросами и офицерами, под грохот прощального салюта в конце апреля покинул Сан-Хулиан.
С левого борта ослепительно светило бесцветное солнце, по-зимнему безразличное и неласковое. Оно было неспособно растопить плавающие ноздреватые льдины с зеленовато-голубыми переливами дешевого венецианского стекла. Стальная блестящая вода лизала сахарные глыбы, с шумом ударялась в рассыпающиеся подтаявшие края, шлифовала их, накрывала волной. Снежные чайки с криком кружились над отмелями в пустынном небе, разросшемся во всю ширь Атлантики. Бледно-синеватое, с размытыми серыми облаками, оно пахло морской свежестью, без примеси дыма и земли.
Кренясь на правый борт, каравелла шла в полветра легко и ровно, поскрипывала трущимся деревом, железными скобами руля. Вздыбились стянутые канатами старые паруса, покрытые цвелью, избороздившей плотную ткань. Распрямились вымпела, потянулись на юг к темной неровной полоске с белыми отметинами сугробов. Весело хлопали на стеньгах алые ленты, путались в снастях, взлетали над головами, причудливо изгибались змеями, жалили раздвоенными языками соседние мачты.
– Как хорошо! – сладко потянулся Серран. – Море, ветер, сам себе хозяин – плыви куда хочешь! – он распахнул на груди ватную куртку, закрыл глаза, повернулся к корме. Ветер сдул бороду за плечо.
– Э-э, нет, – возразил штурман, тоже довольный началом плавания и немного навеселе, – «куда хочешь» не получается. Я желаю на север.
– Куда? – переспросил капитан.
– К тропикам, – пояснил офицер.
– Ты серьезно? – Серран обернулся к нему— Что с тобой, Бальтасар? Погода не нравится?
– Ветер добрый, попутный… – похвалил штурман. – Надолго ли?
– Бог даст, потянет неделю, – Жуан размашисто перекрестился. – Сотню лиг пройдем.
– Бр-р… – затряс головой Бальтасар. – Во льдах?
– Выпутаемся. – Капитан смерил на глаз расстояние до земли, взглянул на компас в нактоузе и приказал: – Парни, возьмите на мыс! Вон на тот, – ткнул пальцем в берег.
– Наскочим на камни, – испугался штурман, осматривая с юта поверхность воды. – Подальше бы от греха.
– Ерунда, – успокоил Серран, – с марса заметят.
Вахтенные Окасио и Баскито навалились на румпель, сдвинули на полшага.
– Так держи! – одобрил Серран. – Говоришь, подальше бы… Так мы свое счастье пропустим! – подошел к штурману— Нам незачем соваться во льды, там не найдешь пролива. Крайняя точка – семьдесят пятая широта.
– Семьдесят пятая? – от изумления штурман чуть не заикнулся. – Господи, семьдесят пятая!
– Испугался, итальяшка?
– Езус Мария, разве можно так шутить?
– Я не смеюсь. Адмирал мечтает спуститься до семьдесят пятого градуса.
– Он послал нас туда? – ужаснулся штурман.
– Немного ближе. Я же говорю: нам бы за оттепель сотню лиг проскочить, а потом повернем назад.
– Ух, – перевел дух Бальтасар. – Семьдесят пятая! – повторил, покачивая головой. – Если бы я знал, если бы знал…
– Ха-ха, – захохотал капитан. – Все равно пошел. Я знаю тебя!
– Ни за что на свете! Пусть будет проклят день и час, когда я поверил твоим рассказам о несуществующем проливе, когда подписал контракт, ступил на это корыто!
– Брось! – посерьезнел Серран. – Мы найдем пролив. Чем мы хуже других?
– Кого?
– Видевших его.
– Кто видел?
– Не знаю.
– О, святая Мария, опять старые разговоры! Неужели здесь плавали люди? – штурман неприязненно огляделся по сторонам. – Ни крестов, ни падранов, ни селений, ни могил…
– Капитан-генерал уверен, что пролив где-то поблизости, – сказал Серран. – Поэтому дал нам мало времени для исследования побережья. Мы первыми отыщем проход в Южное море!
– Заманчиво, – то ли согласился, то ли усмехнулся штурман. – Пролив Жуана Серрана!
– Красиво звучит, – не понял насмешки португалец.
– Почему сеньор Магеллан не показывает карты?
– У него нет оригиналов, только копии. Он держит их в секрете.
– Сеньор капитан, – закричал с палубы боцман Бартоломео Приор, подстать начальнику низкорослый светловолосый испанец, – мы идем к берегу?
– На юг!
– Я прикажу Фодису замерить дно.
– Валяй!
Боцман скрылся в паутине снастей. С руслени фок-мачты послышался мягкий неторопливый голос нормандца.
– Десять футов под килем, – нараспев доложил Ричард.
– Кинь лот еще раз! – велел Бартоломео плотнику.
– Десять футов под килем, – монотонно пропел Фодис.
– Вахта левого борта, подтяни грот! – скомандовал боцман. Пять молодцов бросились к брасам, но рей не сдвинулся с места. – Вахта правого борта, помоги! – прикрикнул Бартоломео.
– Господь сошел на землю к нам, – затянул матрос куплет рабочей песни.
– О! – прокричал боцман, подавая сигнал к рывку.
– Хвала тебе, Иисус! – подхватили десять глоток после ритмичного движения.
– Прошелся по воде, – продолжал запевала.
– О! – вновь выдохнул старший, и двадцать рук потянули канат, разворачивая рею на мачте.
– Хвала тебе, Иисус! – раздался дружный припев.
– Земля на горизонте! – вклинился в шанти звонкий мальчишеский голос из «вороньего гнезда».
– Круто идем, – покачал головой штурман.
– Зато каждая выемка видна, – возразил капитан.
– Восемь футов под килем – зычно доложил Фодис— Веревочку кидать?
– Лот, а не веревочка, доска дубовая! – пояснил Бартоломео.
– Задул нам в паруса, – пели вахтенные.
– О!
– Хвала тебе, Иисус!
– Какое дно? – спросил Серран.
– Песчаное, – доложил боцман после осмотра свинцового грузила с просаленным донышком.
– Так и пойдем! – капитан выровнял судно вдоль берега.
– Молодцы, хорошо работают! – похвалил штурман вахтенных.
– Засиделись парни на берегу, стосковались по морю, – промолвил Серран. – Только бы погода не испортилась. Сходи проверь, не пришивает ли парусный мастер встречный ветер, спрятал ли нитки с иголками? Пригрози, чтобы не вспоминал о них!
– Чайки кружат… – вздохнул Бальтасар.
– Молчи! – суеверно запретил капитан перечислять дурные приметы.
– Бизань скрипит – к попутному ветру, – поправился штурман.
Короток зимний день. Ленивое солнце помаячило над горизонтом, плюхнулось в воду. Небо пожелтело, покраснело, налилось чернильной синью. Близкий берег сделался далеким, размытым, море – предательски зловещим.
Не найдя удобной бухты для ночной стоянки и опасаясь наскочить на камни с отмелями, Серран отвел корабль от земли, бросил якоря. Свежий ласковый ветер звал к далеким звездам, вспыхнувшим на юге в стране снегов и вечного льда. Там небо слилось с океаном. Казалось, будто поднявшаяся до светил огромная волна медленно надвигается на каравеллу. Можно поплыть ей навстречу и лететь до рассвета, пока несут паруса и не изменится ветер. Но так легко проскочить заколдованный пролив, очутиться во власти сказочных троллей, заманивающих странников в дебри леса или холодные скалы, о которых рассказывал нормандский плотник.