Ночь была на исходе. На севере весной ночь сумеречная, не темная. А к началу лета ночей не бывает совсем: в самое глухое ночное время светло как днем. И все равно ночь сохраняет свои права. Звери так же продолжают свой образ жизни в то время, когда люди спят.
На рассвете Рисса услышала шорох. Она выглянула и увидела длинноухого зверька, который беззаботно прыгал по двору невдалеке от нее. Сбежавший из клетки кролик словно разбудил в ней стремление к свободе. Рисса дрожала, глядя на него. Она подобралась, напружинилась и прыгнула мощно, резко, стремительно. В момент прыжка цепь натянулась, дернула ее и вдруг, хрустнув, отпустила. Лопнул кожаный ошейник. Ведь он был собачьим!
Старый кожаный ошейник, к счастью, не выдержал ее мощного броска. Не лопни он — жизнь Риссы повернулась бы совсем по-другому. И неизвестно, удалось бы ей уйти когда-нибудь с этого рокового двора. Так бывает, что судьба зависит от какой-нибудь мелочи: сломанного замка, отсыревшего патрона или порванного ошейника.
Ошейник упал. И Рисса поняла, что она свободна. И осторожно, мягкими шагами, как на охоте, двинулась к забору. Рисса вся трепетала от радости, от чувства свободы, забыв про кролика, стремясь побыстрей уйти. Она ощущала себя уже, как прежде, сильной, уверенной.
Она снова была лесной рысью.
10. Город
Перед изгородью она огляделась, потянула чуткими ноздрями сладкий сосновый запах кольев и досок забора и легко перемахнула через него, едва коснувшись верха передними лапами. Огляделась. Длинная, пустынная, как лесная просека, улица открылась ей. И вдруг Рисса уловила, что справа вдалеке шумят деревья.
Шум сосновых ветвей казался ей самым дорогим, самым желанным звуком на свете. Она бросилась на этот шум, надеясь увидеть за поворотом, за последним домом лес. Деревья стояли небольшой рощей. Среди старых тополей и берез шумело несколько сосен. Но Рисса почувствовала, что это был не настоящий лес: гладкие полосы твердой земли пересекали рощу, проходили между деревьями. Для того чтобы отличить настоящее от ненастоящего — надо всего-навсего хорошо знать настоящее. Тогда очень просто обнаружить разницу. Рисса хорошо знала лес, и поэтому открывшийся ей парк насторожил ее.
Она быстро пересекла его, подошла к бассейну с бездействующим фонтаном. Долго и жадно пила. Потом быстрым шагом вышла из парка и, затравленно озираясь, рысцой побежала по длинной городской улице.
Прошло совсем немного времени, как Рисса вырвалась из неволи. Была рассветная тишина, город спал, прохожие еще не появились на пустынных улицах. Рисса торопливо бежала, выискивая выход из длинных рядов каменных и деревянных громадин. И вдруг впереди раздался звук шагов. Рисса замерла. Человек был уже близко. Времени на раздумье не было, и рысь шарахнулась в похожий на большую пещеру подъезд каменного дома. Замерла. Прислушалась. Шаги звучали уже совсем рядом. Гулкое эхо шагов в глубокой тишине спящего города особенно пугало Риссу. В поле звук рассеивается, в лесу глохнет, а здесь зажатое домами эхо казалось Риссе зловещим. Рысь неслышно скользнула на лестничную площадку и, увидев пустынную лестницу, напомнившую ей скальные уступы, побежала вверх. Сначала эта уступчатая дорога показалась ей бесконечно длинной. Но потом, по едва слышному отзвуку своих шагов, она почувствовала, что вверху тупик. Пробежав последнюю площадку, она прошла выше. Чердак был открыт. Оказавшись в темноте и тишине чердачного помещения, Рисса немного успокоилась.
Медленно, шаг за шагом, обследовала она огромную эту пещеру, устроенную поверх дома. Здесь было не так темно, как в знакомых ей пещерах, свет проникал через щели. Было очень много пыли — Рисса несколько раз чихнула. Здесь, к счастью, никого не оказалось, и Рисса улеглась в углу, дальнем от входа, и сразу же задремала.
Весь день она отлеживалась после волнений и тревог. Проснулась, когда шум дня уже стихал, вечерело. Очень хотелось пить. Рисса прошла по чердаку, еще раз обследовала все углы, опять несколько раз чихнула от густой и горькой пыли. Еще больше захотелось пить. Она осторожно направилась к выходу, но вдруг застыла с поднятой передней лапой: к чердаку кто-то приближался. В два прыжка оказалась она в дальнем углу, залегла за какую-то балку, прижав голову, почти распластавшись на полу. Скрипнула чердачная дверь — и Рисса увидела их.
Это были дети, детеныши людей. Рисса их боялась меньше, чем больших людей, но тоже боялась. Их было двое. Они не прошли в глубь чердака. Стояли, возбужденно говорили. И вдруг один из них уставился в сторону Риссы.
— Ой! — сказал он шепотом.
— Ты что? — спросил испуганно другой.
— Там… глаза…
И они оба без оглядки бросились бежать вниз по лестнице, перепрыгивая через три-четыре ступеньки, и успокоились, когда оказались довольно далеко от дома. Вид у них был перепуганный, мальчики тяжело дышали и вопросительно смотрели друг на друга.
И тут из-за дома вышел их сосед, уже большой парень, девятиклассник. Ребята бросились к нему:
— Вовка, ты знаешь!..
— В Витькином подъезде…
— В моем…
— Глаза на чердаке!
— Как у кошки, только в сто раз больше!
Вовка с усмешкой смотрел на них:
— А больше вам ничего не почудилось? Может, ведьма? Или дракон с огненными зубами?
— Да честное слово, Вов! Сами видели. Может, зверь какой, а? Ты ведь в зверях разбираешься.
Это Вовке польстило. Да и интересно стало, что это они там увидели. Вовка зашел домой за фонариком, и ребята поднялись на чердак.
Рисса чувствовала, что люди вернутся. Она поняла: ее заметили. Очень хотелось скользнуть в эту чердачную дверь, бежать без оглядки отсюда. И пить очень хотелось. Но она не решалась пойти туда, куда только что ушли люди. Она встала, нервно прошлась по чердаку, впилась когтями в балку, растягивая длинное свое тело, с хрустом потянулась. Она не знала, как поступить.
Когда на чердачной лестнице вновь раздались шаги, она уже лежала в углу, дальнем, но другом, не там, где ее заметили.
Перед самой дверью малышами снова овладел страх, и Вовка подумал, что, может быть, ребята и не врут, что-то и вправду здесь есть. Он шагнул первым. Луч фонарика осветил неровный пол, какие-то балки в углах чердака. И пыль, толстый слой пыли. Ничего страшного здесь не было. Отсюда же, от двери, осветили угол, где ребята видели глаза, — там тоже ничего. И вдруг под случайным лучом фонарика, совсем рядом с дверью, почти у самых ног, Вовка увидел звериный след. На пыльном полу отчетливо отпечаталась огромная кошачья лапа. Он подумал, что ему почудилось, пригляделся, лучше осветил. След был четкий и очень большой. Сразу возникло неприятное чувство, что за тобой наблюдает кто-то сильный и коварный. По спине пробежал холодок.
— Быстро за дверь, — шепнул он ребятам. Они тотчас юркнули за дверь. Вовка тоже сделал шаг назад и из-за двери, готовый сразу же ее захлопнуть, стал тщательно осматривать, освещая лучом фонаря, весь чердак по частям. Кто же тут прячется?
Что за зверь? Первую мысль — что крупный хищник сбежал из зоопарка — Вовка сразу отбросил: зоопарка в городе не было. Но след-то был. Настоящий. Здоровенный! Рисса лежала в дальнем углу за балкой, и верхние части ее головы и туловища, серые, как чердачная пыль, почти сливались с общим фоном под светом фонарика. Но глаза сверкнули в его луче. И тогда Вовка различил голову и увидел длинные кисточки на ушах зверя. «Рысь!» — мелькнуло в мозгу. Но откуда она здесь? Когда ее осветили, она подняла голову и зашипела. Вовка быстро прикрыл за собой дверь. Сразу стало опять темно. Но она слышала: люди не уходили. Стояли и разговаривали.
Вовка закрыл дверь, закрутил ее проволокой, поданной ребятами.
— Ну, а теперь никому ни слова, пусть это будет наша тайна. А я сообщу кому надо.
— Так кто же там?
— Как кто? Рысь. Слышали про такого зверя?
— Слышали… Она большая?..
— Не очень. Но очень хищная.
В другое время ребята засмеялись бы такому ответу, но сейчас им было не до смеха. Через час они вернулись. Приоткрыв дверь, Вовка поставил котелок с водой и кастрюльку с молоком. На бумагу положили куски вареного мяса (дома вытащили из супа) и ушли, опять закрутив дверь проволокой.
Убедившись, что люди ушли, Рисса осторожно подошла к двери, прислушалась. Затем понюхала воду, молоко, пищу. Вылакала воду. Съела мясо. Вылакала молоко. Ее многому научила жизнь в собачьей будке! Если бы она не побывала в неволе, то, пожалуй, напала бы на человека, осветившего ее фонарем, но Рисса, немного привыкшая к близости людей, только зашипела на Вовку.
Насытившись, рысь улеглась в дальний угол, на всякий случай не туда, где ее обнаружили в последний раз. Опять спряталась за балку. Задремала, набираясь сил перед новым днем, перед новыми тревогами, которые, должно быть, принесут с собой люди. Но вскоре встала. Она чувствовала себя отдохнувшей.
Более половины ночи рысь бродила по чердаку. Ее угнетало замкнутое пространство. Неволя, в которой она снова оказалась, тяготила ее.
Рисса снова и снова подходила к двери, пробовала ее лапой. Толкала, ударяла. Пыталась поддеть и открыть внутрь. Все напрасно. Тот, кто закрутил ее проволокой снаружи, учел, что рысь сильный зверь. Она все же надеялась открыть дверь, снова подходила к ней, нюхала щель под дверью, пыталась просунуть туда лапу. Снова исследовала чердак в поисках другого выхода. Люк на крышу она нашла. Он оказался заколочен.
Когда дверь была открыта, Рисса не искала выхода, не изучала чердак с таким тщанием, она помнила, как вошла. Значит, там же можно было выйти.
Теперь она принюхивалась к каждой щелочке, к каждому уступу крыши и чердачного пола. И она обнаружила щель между досками в стене. Щель была едва заметной. Но рысь ее нашла по слабому сквозняку. Расширяя щель, Рисса упорно, без отдыха грызла край толстой доски, пока не пролезла лапа. Всю силу свою вложила она в единоборство с дощатой стеной: уперлась задними лапами в пол, навалилась грудью на просунутую в щель лапу, напряглась. И доска поползла в сторону… В образовавшийся проем свободно проходила голова.
Рисса остановилась, прислушалась. Затем быстро и бесшумно влезла в этот проем. Вторая половина чердака, где она оказалась, ничем не отличалась от первой. Здесь была такая же дверь на лестницу. Рисса бросилась к ней, но и эта дверь оказалась прочно закрытой. Рисса попробовала открыть — безуспешно. Рысь легла около двери, положив голову на лапы. Потом она перебралась в дальний угол и заснула уже здесь, в новом убежище.
По шумам из города и по более близким, с лестницы, она знала, когда начался день у людей. Потом слышала, как в том ее прежнем убежище открылась и закрылась скрипучая дверь. Уловила чутким своим ухом, как принесли еду и питье. Эти звуки напомнили ей, что она голодна. Когда в середине дня дом немного притих, — никто не ходил по лестницам, — Рисса влезла в проем, вылизала все, что ей принесли. По запаху она узнала, что приходили те же люди. Не спеша вернулась в свое новое убежище.
К вечеру снова пришли люди. Но это были совсем другие люди. Их было много, они громко разговаривали, светили фонарями. Рисса поняла, что ищут ее. Она лежала не шелохнувшись, дрожа от напряжения, от страха, что ее обнаружат.
Ее искали два милиционера с оружием наготове, на всякий случай, и уполномоченный домового комитета, пенсионер-активист, который и вызвал всех этих людей, настоял, чтобы они пошли на поиски дикого зверя, угрожающего, как он утверждал, безопасности жильцов целого дома. Милиционеры не верили в то, что на чердаке прячется крупный зверь, да и не уверены были — им ли надо за этим зверем приезжать, даже если он здесь. Но пенсионер все решил с их начальством, добился облавы. Один из мальчиков, видевших Риссу, проговорился во дворе, это и кончилось обыском чердака. Но судьба опять была за Риссу — ее не обнаружили.
Пенсионер торжественно размахивал найденными здесь миской и котелком, требуя продолжать поиск. Но остальные, осмотрев чердак, зверя не нашли. Щели в стене не увидели, потому что она была не такой заметной. Да и вообще, они ведь искали зверя, а не дырку в чердачных стенах. Сказали, что никого тут нет, а дальше уже не их дело. И ушли.
Утром появился Вовка. Он не знал о том, что здесь произошло, принес еду в бумаге и воду в бидончике. Посуды не нашел. Удивился. Дверь так же была закручена проволокой. Но посуды не было. Постоял, подумал. Оставил еду на бумаге и воду в бидоне. И ушел.
Днем Вовка узнал от ребят во дворе, что вчера приезжала милиция ловить какого-то страшного зверя. Искали по чердакам. Не нашли. Почему по чердакам — никто не знал. Вовка расстроился и испугался. Раз посуды не было, значит, искали там. И если не нашли, значит, рысь убежала. Мало ли что она могла натворить… Вовка вспомнил, как она шипела на него, и обомлел. Со всех ног бросился в дом, к чердаку. Подходя к двери, волновался, сердце колотилось. Конечно, сбежала. Он быстро раскрутил проволоку, открыл дверь. Пища была съедена и вода из бидона отпита. У Вовки отлегло.
Но тревога его еще более обострилась. Во-первых, где она прячется? Нет ли у нее еще выхода? Во-вторых, рысь не собака, зверь опасный. Так что Вовку за молчание по головке не погладят. В-третьих, приручить ее вряд ли удастся, хотя такая надежда у него втайне была. В общем, надо было соображать.
Ребята тогда правду сказали: Вовка в зверях разбирался, он почти два года ходил в кружок юннатов. Вот он и решил разыскать знакомого зоолога, который несколько раз бывал у них на занятиях кружка. Фамилию ученого он знал. Когда разыскал его по телефону, тот долго не мог понять, какой такой Вовка ему звонит.
— Вы к нам в кружок приходили, кружок юннатов помните?
— Да, ну и что? Что мне, к юннатам приходить нельзя?
Вовка слышал в телефонной трубке явную иронию.
— В общем, не в этом дело. Я по поводу рыси.
— Какой рыси? У меня ни одной знакомой рыси нет.
— Мы тут рысь нашли.
— Как нашли? Рысь ведь не кошелек!
— Нашли на одном чердаке.
— Как так? А ну поподробней. Слушаю.
— Сначала малыши заметили. Потом я пришел. Осветил фонарем — лежит в углу и глазами сверкает. И уши с кисточками. Здоровенная…
— Она сейчас там?
— Да. Наверное…
— Как это наверное?
— Она куда-то прячется. Но пищу съедает.
— Сейчас я приеду. Ты где? Тебя зовут Вовка?
Вовка объяснил, где находится. И остался ждать своего знакомого ученого. Машина подошла через полчаса. Это был закрытый уазик. С зоологом приехали еще трое. У них были какие-то приспособления в парусиновых чехлах.
— Ты Вовка? — спрыгнув с машины, спросил Вовкин знакомый. Он был высокого роста, с густой черной бородой. Спокойный, говорил серьезно, но казалось, что он все время шутит. Они открыли дверь чердака и молча вошли туда. Вовку на чердак не пустили. Через минуту бородач торопливо вышел:
— Быстро в соседний подъезд, Вовка!
Дверь в чердачное помещение соседнего подъезда была открыта. Рыси нигде не было…
Незадолго до прихода этих людей она спокойно дремала, лежа за балкой. Как вдруг снаружи открыли дверь, и вошла женщина с ведром, от которого шел едкий запах. Женщина поставила ведро с краской и вышла, оставив дверь открытой. Рисса, замерев, внимательно смотрела ей вслед. Вот тогда-то и пришли те, кого привел Вовка. Рисса слышала, как ее снова искали, ходили, осматривали чердак, освещали фонарями стены. Они не шумели, но их было много. И Рисса вспомнила вчерашний шум и крики там же, за стеной, где ее искали. Вспомнила и цепь, и удушливый ошейник, и выстрел… Быстро скользнув к двери, она бесшумно и стремительно сбежала вниз по лестнице. Ей никто не встретился, хотя был день. По улице мимо подъезда прошел человек. Рисса прижалась к полу в тени подъезда, затем, когда он ушел, бросилась по улице в другую сторону. Она не успела сделать и десяти прыжков, как раздался громкий и визгливый лай. Сначала одна, потом еще несколько собак побежали за рысью. Они скандально лаяли, захлебывались визгом, изо всех сил преследуя ее. Самая большая из этих собак была в два раза меньше Риссы и в десять раз слабей. Но они чувствовали свое городское право преследовать чужака — и лаяли так, словно всю жизнь ждали этой минуты.