- И Гарин и Монроз пропали без вести в том же июне 23-го, яхта "Аризона" на которой они находились, попала в жесточайший шторм. Последний раз "Аризону" наблюдали издали с борта аргентинского сухогруза когда ее несло в самое сердце урагана где шансов, уцелеть у нее практически не было. С тех пор о яхте и ее пассажирах неизвестно ничего. Чудеса конечно случаются, сам был свидетелем, но на данный момент будем исходить из того что они мертвы и что кроме Шельги, если он подчеркиваю жив, никто более не знаком с тем как работал гиперболоид. Ведь Гарин не подпускал к гиперболоидам никого кроме Зои Монроз и в силу каких-то непонятных причин, Шельги. Почему Гарин так доверял Шельге не до конца ясно, возможно понимал, что в этом сборище пауков и крыс которым он себя окружил, Шельга единственный кто не всадит ему нож в спину. Возможно... Но все свидетели бывшие на Золотом острове хором говорят что Шельга имел доступ к гиперболоиду и знал принцип его работы. Не исключено что по этой причине он и был похищен. Вот только кем? Есть соображения по этому поводу товарищ Катанян?
- Я уже думал об этом. На вечер 24-го июня накануне исчезновения Шельги, на Золотом острове только пять человек обладали реальной властью и возможностями. Это Шельга, как вожак восставших рабочих, контр-адмирал Джек Стивенс как командир американской эскадры, инженер Ян Чермак как губернатор острова, генерал Кирилл Субботин как командир гвардейцев на острове и Альфред Роллинг, официально он, конечно, был никем, гость Гарина, но он взял на себя функции переговорщика и у него было имя и были деньги. Так что исходим из того что людей обладавших властью на острове вместе с Шельгой, было пятеро. Кто же из остальных четверых мог похитить Шельгу? Генерала Субботина отметаем сразу, особым интеллектом никогда не блистал, этакая смесь генерала Крутицкого и унтера Пришибеева, не более того. Слишком прост и примитивен чтобы начинать собственную большую игру. Конт-адмирал Стивенс... может быть, но также крайне маловероятно, в его распоряжении находилось несколько тысяч американских военных моряков и морских пехотинцев, и ему не было смысла для похищения нанимать посторонних малознакомых и, следовательно, совершенно ненадежных людей. С Чермаком и Роллингом сложнее. Отдать приказ о похищении могли и тот и другой. Оба амбициозны, оба стремились к власти. Чермак проживает сейчас в Праге, занимается бизнесом, кстати, весьма успешно, у него собственная электромеханическая фирма. Живет, в общем, тихо, эта тихая сытная без скандалов жизнь с молодой красивой женой и денежным достатком как будто позволяет говорить о предпочтительности кандидатуры Роллинга, потому что Роллинг это Роллинг, наполеоновские планы его после фактического заточения на Золотом острове никуда не делись. Но инженера Чермака я все таки не стал бы исключать из числа подозреваемых, он был губернатором целого острова, а в отсутствие Гарина практически диктатором с неограниченными полномочиями, такое не забывается. На мой взгляд, похитителями могут быть оба. Возможны, конечно, нюансы, но думаю особое внимание необходимо обратить на Роллинга и Чермака.
- Я не стал бы так огульно отбрасывать кандидатуру генерала Субботина, - сказал Менжинский, - генералы хоть и не отмеченные печатью ума, способны совершать порой поразительные поступки. Но общий ход ваших мыслей я понимаю и одобряю. Итак, у нас минимум два кандидата в заказчики похищения и никому из них нельзя отдать явного предпочтения. Зато нам в точности известен один из исполнителей... Капитан Аркадий Теплов. Кто он такой?
Рубен Катанян был готов к этому вопросу и подготовился к ответу на него весьма основательно.
- Капитан Аркадий Борисович Теплов, 1892 года рождения, офицер астраханского драгунского полка. Участник Мировой войны. Воевал во Франции в составе Русского экспедиционного корпуса. Отличился в боях под Верденом. Убежденный правый монархист. Принял активное участие в кровавой расправе над восставшими русскими солдатами в лагере Ла-Куртин осенью 17-го. После октябрьской революции сразу же без колебаний примкнул к белым. Психопат, истерик, садист, как и многие из белогвардейцев. В 18-ом воевал в Добровольческой армии Деникина. Во время англо-французской интервенции на Юге находился в Одессе. Там же в Одессе стал членом Высшего монархического совета. После эвакуации из Одессы попал в Константинополь где, как доподлинно известно, вместе с другими активистами монархического совета пытался убить одного из предводителей эсеров Якова Бурштейна. Убить не смогли, а вот скандал получился довольно громкий. После Константинополя, какое то время находился во Франции, но вначале 20-го перебрался в Крым к Врангелю. Когда Врангель был разгромлен, отправился в Польшу, где вначале 21-го примкнул к бандам Булак-Булаховича. Там же в Польше, несмотря на свои радикально монархические убеждения на почве антикоммунизма близко сошелся с Борисом Савинковым. В 21-ом - 22-ом годах кроваво отметился во время рейдов банд "булаховцев" на нашу территорию. В конце весны 22-го получил ранение в бою с пограничниками и летом уже был в Париже. Осенью того же 22-го года внезапно прибыл в Нью-Йорк где оказался замешан в жестоком убийстве, по данным нью-йоркской полиции в одной из гостиниц для бедных собственноручно повесил русского эмигранта, некоего Семена Невзорова. Кстати в притоне организованном этим Невзоровым в 19-ом году в Константинополе и вынуждена была заниматься проституцией княгиня Вера Чувашева.
- Вот как. Любопытное совпадение, а возможно и несовпадение вовсе. А почему Теплов убил этого Невзорова? Что то личное?
- Нет. Как я понял из полученной информации, Теплов выполнял, чей то заказ. И заказчик убийства был человеком судя по всему весьма влиятельным, что и позволило Теплову избежать судебного преследования и итогового наказания. Но само убийство было совершено с такой изуверской жестокостью что привлекло к себе излишнее внимание прессы и чтобы пересидеть скандал как можно дальше от Америки, Теплов вынужден был срочно завербоваться в гвардию Золотого острова. После восстания на острове в июне 23-го и эвакуации он прибыл в Америку на военном корабле. Но не стал задерживаться там надолго и очень быстро вернулся в Европу. Между прочим, в Европу он плыл на одном пароходе с Яном Чермаком, еще и поэтому я рекомендую обратить на бывшего губернатора Золотого острова столь же пристальное внимание, что и на Роллинга. В Европе Теплов на некоторое время задержался в Праге, а затем перебрался в Польшу, где снова примкнул к Савинкову. Летом прошлого года вступил в Международную антибольшевистскую лигу, между прочим, по рекомендации никого иного как самого Сиднея Рейли. В настоящее время Теплов постоянно курсирует между Польшей, Германией и Чехословакией.
- Весьма путаная биография у господина Теплова, - произнес Менжинский, - Теперь главный вопрос как добиться от него откровенности, кого и для кого он похитил в ночь с 24-го на 25-ое июня на Золотом острове два года назад. Как считаете товарищ Катанян? Шантаж, подкуп?
Катанян отрицательно покачал головой.
- К сожалению и шантаж, и подкуп представляются маловероятными, - ответил он, - Теплов фанатик, смертельный и непримиримый враг советской власти, к тому же не очень умный, впрочем, как и все фанатики. Попытка запугать или же подкупить его деньгами может привести к непредсказуемым последствиям и даже все испортить. Я бы не стал так рисковать Вячеслав Рудольфович.
- Но что же вы предлагаете товарищ Катанян?
Рубен Катанян немного помолчал, вышагивая по аллее рядом с Менжинским.
- Я уже имел возможность обдумать эту проблему и пришел к выводу, что действия наши должны быть не шаблонными. Пока я размышлял о том, как можно получить информацию от Теплова то вспомнил об одном из сотрудников Иностранного Отдела. Вы помните Дмитрия Вяземского?
- Дмитрий Вяземский? Как же помню. Бойкий такой молодой человек, с внешностью поэта из довоенной поры. Из бывших, дворянин, как это не поразительно. Сын писательницы Лидии Чарской.
Катанян кивнул.
- Да это он. Вяземский знаком с Тепловым еще со времен империалистической войны, воевали какое то время вместе. Встречались и после революции. Так же Дмитрий неплохо знает и Василия Налымова и княгиню Веру Чувашеву, он был в Стокгольме, когда ликвидировали банду Хаджета Лаше.
- Вы собираетесь послать к Теплову Вяземского?
- И, да и нет.
- Что это означает? И, да и нет?
- Все несколько сложнее Вячеслав Рудольфович...
ГЛАВА ПЯТАЯ
Москва 17 мая.
Все-таки жить втроем в четырехкомнатной квартире в Москве это что ни говори настоящее буржуйство. Немногие москвичи могли себе позволить такую роскошь, большинство же жителей столицы не жили, ютились в совершенно кошмарных коммунальных квартирах. И надо ли говорить что те кто вынужден был слушать сопение соседа за тонкой деревянной стенкой, толпиться на тесных общих кухнях, стоять в очереди в санузел лютой ненавистью ненавидели тех кто мог позволить себе удовольствие посидеть в собственной гостиной, понежиться в ванной не опасаясь того что дверь в ванную комнату будет высажена нетерпеливыми соседями. И пакостили таким счастливчикам при каждом удобном случае. Испортил квартирный вопрос москвичей.
Такие невеселые мысли вертелись в голове Дмитрия Вяземского, когда он поднимался по лестнице на третий этаж шестиэтажного дома, в котором проживал вместе с женой и матерью. И даже недавний разговор с руководителем ИНО Рубеном Катаняном, из которого он узнал об особо важном задании государственного уровня, не мог вытеснить из головы этих более чем приземленных бытовых мыслей.
Сегодня утром перед уходом на службу Дмитрий узнал, что на заседании домового комитета опять поднимали вопрос об уплотнении их квартиры. Уже не в первый раз. Ничего страшного конечно, не домкому тягаться с Союзом писателей, в котором стараниями Корнея Ивановича Чуковского состояла его мать или с ОГПУ сотрудником которого он являлся. Но было чертовски неприятно, что опять за его спиной вслед ему будет раздаваться тихое, но презрительное - "буржуйчик". Дмитрий понимал и не осуждал тех, кто поругивал его за отдельную квартиру, не из царских палат они попадали в коммуналки и не от хорошей жизни портился их характер. Ему глубоко отвратительны были те кто, ругая уплотнение, тосковал по тем временам, когда одни жили в многоквартирных домах, а к услугам других, кто попроще, были подвалы, бараки, работные дома. Дмитрий и сам был не прочь немного потесниться, хотя и понимал, что и жена и мама будут крайне недовольны, но руководство ОГПУ не могло допустить, что бы сотрудник внешней разведки его уровня допуска проживал в коммуналке, где невозможно уединиться. Такова была политика. Приходилось терпеть и терпеливо ждать тех времен, когда Москву, наконец, таки отстроят...
Дмитрий открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. Присев на табурет в прихожей стал снимать ботинки, в отличие от большинства своих коллег Дмитрий предпочитал появляться на службе в штатском.
Из комнаты матери доносилось частое постукивание, это Лидия Николаевна Чарская мать Дмитрия и известная до революции писательница отчаянно пытающаяся идти в ногу со временем, осваивала новомодную пишущую машинку. Стук прекратился, привлеченная шумом в прихожей Лидия Чарская, миловидная женщина лет пятидесяти, выглянула в коридор.
- Митя!
- Мама.
Обняв мать, Дмитрий поцеловал ее в щеку.
- Голодный?
- Не особенно. В нашей столовой перекусил.
Мама Дмитрия готовить умела, но не любила, жена же его дочь бывшего царского генерала, за пять с лишним лет их брака к кухонной плите до сих пор относилась с суеверным ужасом. Поэтому он, как правило, обедал на службе.
- Лиза дома?
- Да уже пришла. Моется в ванной.
Несколько лет назад в начале их супружеской жизни Дмитрий настоял на том что бы его жена, не бездельничала дома, а пошла работать. Поначалу Елизавета упрямилась но, сообразив, что ее работа является одним из дополнительных аргументов против уплотнения, мол, в их семье тунеядцев нет, охотно устроилась на работу в парикмахерскую.
Чарская отступила, немного пристально посмотрев на сына.
- Приходили...
- Я знаю, - кивнул Дмитрий, - утром, когда спускался вниз, обрадовали. На гостиную опять посягают?
- Да. Говорят, мы все равно в ней не спим. Я уже позвонила руководству Союза.
- Ну, значит, будет все как обычно, в домком позвонит большой начальник из Союза писателей и мягким, но настойчивым голосом в очередной раз убедительно попросит больше не беспокоить писательницу Лидию Чарскую.
- А ты не мог бы через свою организацию попросить? Что бы нас оставили в покое раз и навсегда.
Дмитрий пристально посмотрел на мать.
- Мама. На данном этапе Союза писателей вполне достаточно.
- Я понимаю, но как все надоело... И ходят, и ходят! И все время требуют!
Дверь в ванную распахнулась и в коридор выпрыгнула Лиза, жена Дмитрия, прерывая своим появлением неприятный разговор. Одетая в короткий легкий халатик она подскочила к Дмитрию и обняла, прижавшись к нему всем телом.
- Муж пришел, - проворковала она, томно целуя Дмитрия в губы.
- Ну не буду вам мешать, - поспешно проговорила Чарская, - мне надо главу докончить.
Быстро удалилась в свою комнату и прикрыла за собой дверь.
Проводив ее взглядом, Лиза озорно сверкнула глазами и, отступив от Дмитрия на шаг, распахнула халатик, обнажив свое гибкое влажное пахнущее душистым мылом тело.
- Ты не устал? - прошептала она, покачав бедрами, - я соскучилась.
Глядя на жену Дмитрий слегка прикусил губу. Лиза имела рост средний и была на редкость хорошо сложена. Она не была красавицей в прямом смысле слова, но лицо у нее было живое, рот чувственный, а глаза очень выразительные. Как женщина Лиза была очень привлекательна, и Дмитрий любил ее. И готов был любить всегда. Но...
- Прости Лиза, но не сейчас, - Дмитрий запахнул халат на супруге, - у меня к тебе серьезный разговор. Пройдем в нашу спальню.
Моментально став серьезной, игривость как рукой сняло, Лиза завязала пояс на халате и последовала за Дмитрием в спальню.
В спальне Дмитрий сел в кресло, стараясь не глядеть прямо в глаза Лизе расположившейся в кресле напротив.
Разговор им предстоял действительно серьезный, важный и вместе с тем неприятный. Невероятно неприятный. Дмитрий был зол на Катаняна из-за того что тот принудил его к такому разговору с женой. Но вместе с тем понимал, что все это не от хорошей жизни, да и игры спецслужб вещь малопривлекательная.
- Лиза, - начал, было, Дмитрий и запнулся.
- Не томи Митя, - подбодрила его Лиза, - вижу, что ты чем-то очень озадачен. Говори, что случилось?
Дмитрий, наконец, решился.
- Лиза... Тут такое дело... Мне самому очень неприятно все это вспоминать... и понимаю каково тебе... Но... Ты помнишь капитана Аркадия Теплова?
Дмитрий хорошо знал свою супругу и потому внешне спокойная ее реакция на эти слова не удивили его, хотя он и понимал, что происходит у нее внутри.
Лиза презрительно усмехнулась.
- Помню ли я Аркашу Теплова? - спокойно сказала она, - Конечно помню. Ну как можно забыть того что клялся тебе в вечной любви, стоял на коленях, целовал руки а потом когда кончились деньги взял и продал в публичный дом. А что это ты вдруг о нем вспомнил?
- Собственно вспомнил не я, мое руководство вспомнило, - ответил Дмитрий.
- А! Ну я так и думала. Ну, говори муженек, что вы там еще надумали? Только все прямо и честно без вихляний. Ты же знаешь муж мой со мной откровенно говорить надо.
Да все так, все так. Дмитрий хорошо знал свою супругу и давно усвоил, что при ней надо называть вещи своими именами.
Откинувшись в кресле и закинув ногу на ногу, Лиза приготовилась слушать.
- Теплов, как мы выяснили, владеет информацией об одном нашем товарище, которого мы долгое время считали пропавшим без вести. Товарищ этот в свою очередь обладает знаниями, имеющими большое стратегическое значение для безопасности нашей страны. И мы должны получить информацию о нашем товарище от Теплова.