Иногда увидишь крылатых муравьев. То они просто летают, то кружат и толкутся в воздухе большой стаей, роем. Бывает, увидишь вылет крылатых муравьев из муравейника. Тогда вся поверхность муравейника усеяна крылатыми.
Крылатые муравьи — самцы и плодущие самки-матки. Они крылаты недолго. Самцы живут всего несколько дней. Самка теряет крылья вскоре же после полета: или сама обломает их, или ей отгрызут крылья рабочие муравьи.
Рабочий муравей — бесплодная самка. Как и у пчел, у муравьев две формы самок: бесплодные и плодущие. Бесплодные самки — рабочие муравьи — выполняют все работы в гнезде.
Плодущая самка откладывает яйца каждое лето. Живет муравьиная матка несколько лет.
На зиму муравьи забираются в самые глубокие части муравейника и здесь оцепеневают. Всю зиму они проводят в глубоком сне. Весной, когда стает снег и солнце прогреет землю, муравьи просыпаются. И тогда можно увидеть, как они сплошным слоем покрывают муравейник: сидят и греются на весеннем солнце.
В степи нет лесных муравьев. Там живут только степные муравьи, и их не так уж много. Тысячи километров лесных полезащитных полос нуждаются в защите. С первого же дня жизни крохотного сеянца дерева или куста ему угрожают враги, в том числе насекомые.
Муравьи — хорошие защитники и деревьев и других растений от вредных насекомых.
В полезащитные полосы будут завезены лесные муравьи. Пройдет несколько лет, и по молодым дубовым и другим порослям начнут ползать наши лесные рыжие муравьи. Они будут охранять деревца от вредных гусениц и других врагов из мира насекомых.
Рыжие лесные муравьи — полезнейшие насекомые. Это нужно всегда помнить. Оберегая муравейники, мы охраняем наши леса.
Гусеница бабочки геометриды проворно ползла по ветке. Тело у геометриды-гусеницы длинное и тонкое. Впереди, у самой головы, три пары цепких ножек. Сзади, на самом конце туловища, несколько пар бородавок-присосок. Присоски похожи на ноги, но это не ноги, их называют ложными ногами.
Вся середина длинного тела гусеницы лишена подпорок — ног здесь нет. И потому геометрида ползает не так, как ползают гусеницы обычных бабочек — капустницы или крапивницы. Она высоко горбится, ее тело складывается словно циркуль, зад придвигается к голове. Кажется, гусеница что-то вымеряет. Именно за это ученые и назвали таких бабочек геометридами, от слова «геометрия», что означает — наука об измерении земли. Ползая, гусеница геометриды словно измеряет землю, сучок, кусок коры.
Гусеница ползла быстро. Ее тело то высоко поднималось над веткой, то вытягивалось в нитку. Она спешила к концу ветки, где молодые листья нежны и сочны. Голод подгонял гусеницу: у нее был хороший аппетит, она ела с утра до вечера и всегда была голодна.
Но на этот раз ей не удалось спокойно поесть.
— Мы должны очистить сад от всех вредных насекомых, — сказал отряду вожатый. — Осмотрите деревья. Уничтожьте всех гусениц и куколок, которых найдете.
Ребята разделили между собой деревья и принялись за осмотр.
Погибло множество гусениц и куколок, жуков, бабочек и других насекомых. Ребята воевали с врагами плодового сада.
Подошла очередь и того дерева, на котором кормилась гусеница геометриды. Пионер осмотрел ствол дерева, счистил с него мох, лишаи, остатки старой коры. Раздавил несколько гусениц и одну куколку. Потом он принес лестницу-стремянку и полез осматривать ветви.
Сучья вздрогнули — пионер толкнул их. И в тот же миг гусеница геометриды перестала есть. Она крепко уцепилась задними присосками за ветку, а туловище подняла в воздух. Глядя на нее в этот момент, можно было сказать, что она стоит на хвосте: ее тело почти целиком торчало вверх.
Чуть изогнувшись, гусеница неподвижно стояла на ветке. Ее коричневое тельце стало похоже на сухой сучок.
Пионер осматривал ветку за веткой. Он глянул мельком и на ветку с гусеницей, но ничего не заметил.
Когда все ветки с этой стороны дерева были осмотрены, пионер полез вниз. И тут его глаза на миг задержались на сухом сучке:
— Сухой!
Пионер взял ножницы, привязанные к поясу, и отстриг сучок. Из него вдруг брызнула жидкость, а сам сучок изогнулся и отвалился от ветки.
Пионер удивился. Он много раз срезал сухие сучки, и большие и маленькие, но никогда из них ничего не текло — на то они и были сухие. И он ни разу не видал, чтобы сучок сам отваливался от ветки. А еще ему показалось, что сухой сучок, падая вниз, шевелился.
Соскочив с лестницы, пионер принялся искать сучок на земле. Будь это настоящий сучок, он не сразу нашел бы его. Но перерезанная гусеница геометриды корчилась, и пионер, увидел ее.
— Гусеница!
Принять гусеницу за сухой сучок — большая ошибка для истребителя насекомых.
— Ко мне! — закричал пионер.
Он показал сбежавшимся ребятам гусеницу и рассказал, как принял ее за сухой сучок.
Осмотр деревьев начался снова. Теперь ребята искали не жуков и куколок — они искали сухие сучочки и пробовали их: живой или нет.
Взятый в руки живой сучок не шевелился. Стоило его посильнее сдавить пальцами, и гусеница изгибалась.
Началась игра.
— Угадай, не трогая руками: сучок или гусеница?
Кто угадывал, кто ошибался. Вначале ребята чаще ошибались, а потом научились и стали быстро узнавать гусениц на глаз.
Ни одной гусеницы геометриды не осталось в саду. Сходство с сухими сучками, которое спасало их от птиц, теперь не помогло. Ребята узнали секрет гусеницы геометриды.
«Обследуйте прудики и пруды, болота и канавки. Обследуйте все места, где есть стоячая вода. Ищите личинок комаров. Узнайте, нет ли среди них личинок малярийного комара».
Такое задание получил отряд юннатов.
Ребята обшаривали прудик за прудиком, болотце за болотцем. Сачки и решета работали без отдыха: ими ловили водяных клопов, жуков, личинок стрекоз, личинок комаров…
Стоячая вода богата всякой мелкой живностью.
Перебирая пальцами мусор, зачерпнутый сачком, юннат искал в нем личинок. Он отбрасывал в сторону палочки, веточки, полусгнившие листья, обрывки водорослей.
Вдруг мелькнула личинка. Юннат заторопился, мусор так и полетел во все стороны. Какая-то коричневая палочка прилипла к руке юнната. Он взглянул на нее и второпях не стал счищать с руки. А палочка тем временем зашевелилась, поползла. Увлеченный разбором улова, юннат ничего не замечал.
Палочка подползла к краю руки, свалилась вниз. Минута — и палочка в воде. Она быстро шмыгнула по дну, прицепилась к водорослям и замерла на месте.
Длинное, узенькое тельце, шесть длинных тонких ножек — все вытянулось в одну прямую линию. Насекомое исчезло, осталась тоненькая коричневая палочка.
Имя палочки — ранатра. Это один из видов водяных клопов. Ее ближайшая родня — водяной скорпион, плоский клоп, немножко похожий на скорпиона. Его передние ноги, большие и крепкие, направлены вперед, словно клешни скорпиона. На конце брюшка торчит длинная дыхательная трубочка, как скорпионий «хвост». Дыхательная трубочка есть и у ранатры.
Неподвижно сидя в воде, ранатра подстерегает добычу. Ее внешность — сухая палочка — помогает ей и прятаться от врагов, и ловить всякую водяную мелюзгу.
В теплых и жарких странах «сухие палочки» живут не только в воде. Множество разнообразных «палочников» населяет тропические леса. Некоторые виды встречаются на юге Европы. В Средней Азии живет двубугорчатый палочник, достигающий семи сантиметров длины…
Тело палочников длинное и тонкое, похожее на палочку. Они ползают по веткам и траве, а при опасности замирают на месте, вытянув ноги и усики. Перед вами тогда палочка. Впрочем, некоторые тропические виды достигают 25–30 сантиметров длины, и такую громадину палочкой уже не назовешь.
Схвати палочника — он не пошевелится. Оторви ему ногу — он не вздрогнет. Он словно неживой. При всякой опасности палочник делается неподвижным. Эта неподвижность, своего рода «обморок», помогает ему спасаться от врагов: если «сухая палочка» будет шевелиться, ей не поможет ее сходство с сучком.
Есть палочники зеленые, есть серые, коричневые, желтые. Зеленые ползают в траве, серые и коричневые — по веткам. Встречаются и такие палочники, тело которых покрыто разными наростами, похожими на лишайники: словно сучок в лишайниках. Отличить такого палочника от трухлявого, обомшелого сучка очень нелегко.
Сходство палочников в окраске и форме тела с веточками, сучками, стебельками травы — одно из средств самозащиты.
Подержав перед носом белый порошок, ты не скажешь, чтó перед тобой: сахарная пудра или хинин. Глядя на стакан с водой, не узнаешь, какая это вода: пресная речная или горько-соленая морская. Вкус еды мы узнаем лишь тогда, когда еда попала в рот: органы вкуса у нас расположены на языке.
Некоторые рыбы могут узнавать вкус еды заранее. У сома, налима, гольца около рта видны толстые мягкие нити, то длинные, то короткие. Они похожи на усы. На этих усах есть вкусовые луковицы, и, ощупав пищу усами, голец узнает ее вкус. Он уж не возьмет в рот горького…
У насекомых органы вкуса бывают на самых различных частях тела. Конечно, они встречаются у них и во рту, и около рта, на приротовых частях. В этом мало удивительного. Но вот у некоторых насекомых органы вкуса расположены в очень странном месте. Ну кто бы подумал, что можно пробовать пищу… ногой! А есть бабочки, у которых орган вкуса находится именно на ногах.
Среди наших дневных бабочек нередки траурницы: большие, бархатисто-черные, с кремовой каймой на крыльях. Встречаются у нас и адмиралы, с ярко-красной полосой на углах крыльев. У этих бабочек орган вкуса расположен на лапках — на кончиках средних и задних ног. Выяснить это не очень трудно.
Бабочки питаются так: при помощи хоботка они сосут сладкий сок цветов, сосут сок, вытекающий из пораненных деревьев, из опавших спелых плодов. Бабочку можно накормить и просто сладкой водой.
Обычно хоботок бабочки свернут, но, когда бабочка сосет, хоботок развертывается, становится длинным. Бабочке не нужно тыкаться головой в еду, она может издали дотянуться до сладкой жидкости.
Когда траурница развернет хоботок? Вот она села около лужицы воды. Хоботок свернут. Села возле сока, текущего по коре дуба, — хоботок быстро развернулся; бабочка начала сосать сок. Очевидно, она как-то сумела отличить воду от сладкого сока. Сок, вытекающий из дуба или березы, сильно пахнет. Но сладкая вода ничем не пахнет, ее не отличишь по запаху от простой воды. И все же траурница отличает сладкую воду от несладкой: сосет сладкую воду, не развертывает хоботок, если ей дать простой воды.
У бабочки есть усики, есть щупальца. Может быть, при их помощи траурница узнает, какая вода. Можно отрезать усики и щупальца, и все же бабочка узнает сладкую воду.
Садясь около сока, около сладкой воды, траурница дотрагивается до них ногами. Стоит удалить бабочке лапки, и она перестает узнавать сладкое. Очевидно, орган вкуса помещается именно на лапках.
Передние ноги у траурницы и адмирала недоразвиты. Садясь около сока, около сладкой воды, траурница дотрагивается до них лапками передних или задних ног.
Чувствительность бабочки на раствор сахаристых веществ в 250 раз больше чувствительности человека. Лапка траурницы различает вкус лучше, чем наш язык.
Лишь у немногих бабочек орган вкуса помещается на ногах. Прекрасные летуны — бражники не садятся на цветы: они парят над цветком и на лету сосут из него сладкий сок. Конечно, у них нет на лапках органа вкуса.
Поймайте бабочку-траурницу или адмирала. Осторожно держа ее за сложенные крылья, посадите ее на кусочек материи, смоченный яблочным соком. Бабочка развернет хоботок. Намочите кончик спички яблочным соком и осторожно дотроньтесь им до кончика средней или задней ноги бабочки: она развернет хоботок. Траурница не видела сока, не нюхала его: ей сказала о нем… нога.
Первая запомнившаяся встреча — в далеком детстве. Чего только не увидишь летом на садовой дорожке, на поляне за калиткой, даже на огромном, заросшем травой дворе старой Москвы! Но те встречи не удержались в памяти.
Большая луговина между садовой решеткой и сенными сараями. По этой луговине гуляла наша ослица — необычайно проказливое и прожорливое существо. Ее ни на минуту нельзя было оставить без присмотра: обязательно набедокурит. И когда ее выпускали по нашей просьбе погулять на луговину, то мы, дети, должны были сторожить ее. Мы и сторожили, вернее, охраняли всё, кроме травы, до чего могли дотянуться ее мягкие губы. Веревка, повешенное для просушки купальное полотенце, забытая на садовой решетке тряпка, корзинка для ягод, лукошко для грибов, решето — она ни от чего не отказывалась.
Из-за ослицы я по нескольку часов ходил, стоял, сидел на этой луговине, и не день, не два в неделю, а много чаще. Приглядывая за ослицей, я посматривал и по сторонам. Сорока на крыше сарая, молодая горихвостка на садовой решетке, бабочка-крапивница… Все они были интересны, и на всех них я глазел, иной раз совсем забывая об ослице. А она пользовалась случаем и проказничала.
Иногда через луговину протягивали несколько веревок сушить белье. Луговина была широкая, веревки длинные. Посредине их подпирали жердями с рогулькой на конце. Конечно, ослицу в такие дни на луговину не пускали.
Удивительно! Стоило только протянуть веревки, и тотчас же появлялась «она» — великолепная голубая стрекоза. Я и теперь не понимаю, откуда она бралась. В обычные дни ни здесь, ни по соседству я ее не видел. Появлялась на луговине натянутая веревка, и через каких-нибудь десять — пятнадцать минут на ней сидела стрекоза. И всегда голубая!
Ее широкое плоское брюшко выглядело на солнце каким-то особенно голубым. Распластав крылья, она сидела на веревке, иногда на конце подпорки-рогульки. Иногда взлетала, летела вдоль веревки, садилась опять…
Она выглядела такой доступной. Казалось, подойди — и возьмешь ее рукой!
Нет! С какой стороны я ни подкрадывался к ней с сачком в руках, она не подпускала. Еще бы шаг-другой — и тогда взмах сачка… Увы! Вот этих-то последних шагов и не приходилось делать: стрекоза улетала.
Я пробовал подходить к ней и так и эдак, крался на цыпочках, чуть не подползал… Напрасно!
Под конец я, увидя натянутую веревку, бежал за сачком просто по привычке: «Все равно не поймаю».
И все же сердце стучало: «А вдруг?..»
Конечно, я поймал ее.
Правда, несколько лет спустя. А еще позже узнал ее название. Оно было таким простым, что я огорчился.
«Стрекоза плоская». Ну разве это имя для такой красавицы? Знаменитый шведский натуралист Карл Линней, давший такое название голубой стрекозе, должно быть, совсем не был ею очарован.
Тогда же я узнал, что горит голубизной только самец, у самки брюшко желтое.
Я долго рассматривал мою первую голубую стрекозу. И я понял, почему так трудно было к ней подкрадываться.
У голубого красавца были огромные глаза. Выпуклые, шаровидные, они занимали не только все бока головы, но и заходили и вперед, и назад, на темя. Стрекоза видела сразу все, что делалось вокруг нее: впереди, позади, по сторонам, сверху, снизу…