Везти нагруженные сани по рыхлому снегу было трудно, и путешественники часто выбивались из сил. Товарищи их, оставшиеся на зимней квартире, довольно долго слышали скрип саней и недовольные восклицания, которые доносились к ним в чистом прозрачном воздухе полярных стран даже тогда, когда они сами давно исчезли из виду. На второй день исследователи взобрались на высоту около 1.665 метров и там решили устроить склад. Разделив между собою ношу, состоявшую из спальных мешков, кухонных принадлежностей и запаса провизии на три дня, так, чтобы каждый нес не более 18 килограммов, они отправились дальше. На третий день они уже ночевали на высоте 2.625 метров при температуре 28 градусов ниже нуля.
Пещера.
Ночью поднялся сильный ветер и к утру разыгралась такая вьюга, что в двух шагах ничего не было видно. О дальнейшем путешествии нечего было и думать при таких условиях, и путешественники продолжали лежать в своих спальных мешках. Однако, после двенадцати часов один из них, Брокльгерст, выполз из своего спального мешка и тотчас же порыв ветра сорвал его теплую рукавицу из волчьего меха. Он попробовал было поймать ее, но его также подхватило ветром и снесло в ущелье. Эдемс, который также вылез из спального мешка, вдруг увидел, что его товарищ исчез. Он бросился назад, чтобы позвать на помощь Маршалля, который оставался в спальном мешке, но его тоже свалило ветром. Брокльгерст, Эдемс и Маршалль занимали вместе один трехспальный мешок, и когда двое вылезли из него, то Маршаллю пришлось напрягать все свои силы, чтобы удержать мешок на месте, потому что ветер грозил унести и его со всем оставшимся скарбом в ущелье.
С большим трудом Эдемс и Брокльгерст выбрались, наконец, из ущелья и на четвереньках приползли к месту стоянки. Брокльгерст совершенно закоченел, а тут пришлось трудиться над тем, чтобы расправить мешок, который свернуло ветром и засыпало снегом. Ничего другого не оставалось, как подождать в своих мешках окончания бури. В этот день они питались только бисквитами и шоколадом, но ничего не пили, так как нельзя было зажечь лампочку, чтобы растопить немного снега. Несмотря на свирепствовавшую бурю, они все же поспали ночью, а к четырем часам утра ветер улегся, и в половине шестого они могли снова пуститься в путь.
Усилия их увенчались успехом. Взбираясь по крутым, опасным крутизнам, они добрались до края старого кратера, в южной стороне которого возвышается действующая вершина вулкана. Один из них, Макай, отделившийся от остальных и вздумавший взобраться по крутому откосу при помощи глетчерного топора, которым он вырубал ступени во льду, чуть не погиб, так как с ним сделалось головокружение и обморок. Он успел только слабым голосом позвать на помощь товарищей, которые и помогли ему выкарабкаться, когда он очнулся. Вероятно, ему сделалось дурно от горной болезни, которая является вследствие слишком разреженного воздуха на такой высоте. Одни бывают больше подвержены этой болезни, другие меньше, но на большой высоте обыкновенно все испытывают в большей или меньшей степени ее влияние.
Достигнув черного, скалистого вала, окружающего кратер, путешественники устроили стоянку в небольшом овраге и расположились на отдых. Брокльгерст жаловался на то, что у него онемели ноги, и когда доктор Маршалль осмотрел его, то нашел, что большие пальцы у него почернели, другие же пальцы, хотя и были отморожены, но в меньшей степени.
Надо было удивляться его терпению и выносливости, что он мог идти с отмороженными пальцами, не отставая от товарищей, в течение девяти часов! Когда было сделано все, что нужно, чтобы восстановить кровообращение в отмороженных ногах, и Брокльгерста хорошенько закутали и уложили в спальном мешке, то надо было подумать об обеде. С утра путешественники ничего не ели. Подкрепив свои силы и оставив Брокльгерста лежать в мешке, путешественники осмотрели ближайшую местность, а исследование главной действующей вершины вулкана отложили до следующего дня.
Подъем на гору был очень труден. Вследствие высоты и холода дышать было тяжело, и поэтому они подвигались очень медленно. Только благодаря чрезвычайной энергии удалось им достигнуть высшей точки вершины, которой до сей поры еще не касалась нога человека. Глазам их тут представилась глубокая пропасть, в которой клубились облака и слышался грозный шум. Над вершиной стоял столб дыма, к которому постоянно присоединялись огромные клубы испарений, и в воздухе ощущался запах серы. Когда ветер разгонял облака испарений, то можно было наблюдать внутренность действующего кратера, посередине которого виднелись три отверстия, напоминающие отверстие колодца, откуда выделялись вулканические пары. На вершине горы пласты застывшей лавы чередовались со слоями снега, и так как местами из-под снега вырывался пар, то можно было предположить, что снег лежит на еще неостывших слоях.
Восхождение на Эребус.
Обратный путь совершать было гораздо легче. Путешественники прямо скользили по снежным склонам вулкана и так быстро, что в четыре часа прошли полторы тысячи метров. Это, разумеется, отразилось не совсем хорошо на их одежде и на их вещах. По прибытии в лагерь, где оставался Брокльгерст, путешественники, подкрепив силы пищей, тотчас же принялись за упаковку вещей. Решено было, не теряя времени, спуститься вниз, к устроенному на первой стоянке складу провизии. Они опасались, что снежная буря, свирепствовавшая перед этим, произвела там большие опустошения. Так оно и было: съестные припасы оказались разбросанными в разные стороны.
Последняя часть пути показалась путешественникам особенно трудной. Несколько раз поднималась вьюга, и к тому же они чувствовали себя уже не такими бодрыми, как тогда, когда отправлялись в свое путешествие. Брокльгерст, несмотря на отмороженные пальцы ноги, не только шел вместе с товарищами, но даже не позволил им разделить между собою его багаж. Он непременно хотел сам нести свою долю вещей. Впрочем, все так устали, что, не доходя до зимней квартиры, решили бросить свой скарб, чтобы насколько возможно скорее достигнуть хижины.
Шекльтон, выйдя зачем-то из дому, увидел издали их приближение и тотчас же оповестил остальных товарищей.
— Достигли ли вы вершины? — крикнул изо всех сил Шекльтон.
— Да! — раздалось в ответ.
Они явились совершенно обессиленные, но радость, вызванная их возвращением и бутылка шампанского, распитая по этому случаю, скоро оказали на них свое благодетельное влияние, и они могли порассказать о своих приключениях. Все были очень довольны результатами восхождения на вулкан и с восхищением описывали величественное зрелище, которое они наблюдали с вершины его. Только бедняга Брокльгерст, несмотря на свой стойкость, не мог чувствовать себя вполне счастливым, так как доктор Маршалль объявил, что ему придется отрезать большой палец на правой ноге. Это была первая дань полярной стуже.
По возвращении экспедиции с горы Эребус, обитатели хижины принялись за приготовление к долгой и тяжелой полярной зиме. Ночи уже становились длиннее, и небо было большею частью усыпано звездами. Однако, можно было ожидать, что погода скоро испортится и начнутся бури, поэтому прежде всего были приняты меры, чтобы защитить хижину от действия вьюги и предупредить возможность какой-нибудь катастрофы. Вместе с этими приготовлениями к зиме члены экспедиции занимались и научными наблюдениями, каждый по своей специальности. Величайшую радость доставила им находка мха, недалеко от хижины, в защищенном местечке. Это был единственный экземпляр растительного царства, который удалось найти путешественникам в окрестностях стоянки, прежде чем солнце надолго распрощалось с ними. Растительная жизнь на поверхности полярной области, конечно, была очень бедна, но этого нельзя было сказать о растительности на дне моря и озер, откуда были добыты очень интересные экземпляры водорослей. Вообще, как растительная, так и животная жизнь в полярном море была достаточно обильна, — море вовсе не было пустынным и доставляло хорошую добычу ученым.
По возвращении членов экспедиции с Эребуса, была совместно выработана дневная программа занятой в маленьком полярном поселении. Все, за исключением Брокльгерста, который еще не мог ходить, с чрезвычайной аккуратностью выполняли эту программу и несли свою долю обязанностей на ряду с научными занятиями. Каждый по-очереди должен был дежурить ночью и только Робертс был освобожден от этого дежурства, потому что он был поваром экспедиции и целый день возился на кухне. Дежурство начиналось с 10 часов утра и заключалось в следующих обязанностях: просматривание записей инструментов метеорологической станции, осмотр дома снаружи, посещение конюшен и псарни и содержание их в порядке. Ночью же важнейшею обязанностью дежурного, вместе с просматриванием метеорологических записей, было поддержание огня. Печь должна была топиться всю ночь и к утру надо было припасти горячей воды, для того, чтобы Робертс мог в половине восьмого утра, приняться за свои кухонные обязанности.
Несмотря на старания дежурного, температура к утру в хижине спускалась нередко ниже нуля. Поэтому лишь очень немногие решались переодеваться, утренний же туалет большинства членов заключался лишь в том, что они надевали сапоги и делали различные телодвижения, чтобы расправить свои члены. Ровно в девять часов подавался завтрак, и каждый получал миску овсяной каши с горячим молоком, только в известные дни к этому прибавлялся компот из сушеных фруктов. В час снова пили чай, обед же съедался стоя, так как в это время дня многие бывали заняты научными исследованиями и поэтому никогда не собирались вместе; зато ужин, в половине седьмого вечера, затягивался довольно долго. Все собирались к столу и после ужина пили чай, курили и проводили время в дружеской беседе и в обсуждении планов разных экспедиций. Несмотря на все однообразие жизни, никто не жаловался на скуку, все были заняты, и долгая полярная ночь прошла незаметно.
«Страшный призрак, так называемая „полярная скука“, ни разу не появлялся среди нас», — говорит Шекльтон. До наступления полярной ночи и когда солнце вновь показывалось на небе, Шекльтон и его товарищи устраивали на дворе игры в мяч и другие развлечения, а когда от этого пришлось отказаться, то в хижине играли в карты и домино. Кроме того, большая часть зимних месяцев была посвящена изданию книги «Южная заря». Это была первая книга, написанная, напечатанная и иллюстрированная в южно-полярной пустыне! Устройство типографии доставило много развлечений членам экспедиции. Добровольные наборщики сначала делали много ошибок и приходилось не мало возиться с исправлением их, но потом дело пошло гладко. Художник Марстон иллюстрировал книгу, а другой член экспедиции, Дей, сделал переплет из тоненьких дощечек, взятых от ящиков из-под провизии.
Полярная ночь длилась четыре месяца и мороз доходил до 67° ниже нуля. Как всегда полярная зима сопровождалась частыми и страшными снежными ураганами, однако путешественники чувствовали себя в безопасности в своем прочно построенном и удобном домике, хотя стены его и сотрясались порой от ужасных порывов ветра. Буря иногда давала возможность делать интересные находки. Однажды в выброшенной бурей со дна моря ледяной глыбе, когда она растаяла, Мюррей нашел губку и в ней живых микроскопических животных, известных под именем «коловраток». Это было чрезвычайно важное открытие. Все были очень заинтересованы наблюдениями Мюррея над способностью этих микроскопических созданий выносить крайне низкие температуры. Мюррей объявил, что он их «убьет» и подверг коловраток действию различных низких температур, рассчитывая их заморозить. Но некоторые из этих микроскопических созданий не умирали даже при температуре 103° Реомюра ниже нуля. Товарищи Мюррея много смеялись над ним и поддразнивали ученого, который никак не может победить коловраток.
С наступлением зимы число птиц в окрестностях хижины заметно уменьшилось. Пингвины уже вывели детенышей и покинули гнезда. Шекльтон сделал наблюдения, что в период линьки пингвины не потребляли пищи, питались, так сказать, только собственным жиром и глотали снег. Тюленей, которые водились во множеств в этих местах, тоже становилось меньше, и путешественники усиленно охотились за ними, чтобы пополнить свои зимние запасы. Около того же времени появились на небе первые признаки полярного сияния, и затем уже каждую ночь, когда не светила луна и не было облачно, полярное сияние обливало своим волшебным светом ледяную пустыню и вулкан Эребус. Как только кто-нибудь, вышедший из хижины, издавал возглас: «Сияние!», так немедленно все бросались вон. Несмотря на то, что это явление можно было наблюдать каждый день, интерес ж нему нисколько не уменьшался среди членов экспедиции.
Полярное сияние.
Наконец, солнце последний раз озолотило вершину горы и ледяные скалы и скрылось. Началась долгая полярная ночь! «Словами нельзя передать той замечательной игры красок, которую мы наблюдали перед тем, как солнце распростилось с нами», — говорит Шекльтон. — «Облака отливали всеми цветами радуги, и вся местность была освещена каким-то сказочным сиянием, описать которое я не берусь. Мы смотрели, как очарованные, на эту чудную картину последнего солнечного заката, после которого должна была наступить длинная полярная ночь».
Температура сильно понизилась и в тихие безветренные дни термометр часто показывал 33° Реомюра ниже нуля. Все окна хижины были заделаны и жизнь обитателей ее проходила при искусственном свете ацетиленовой лампы, освещавшей внутренность хижины. Но зима прошла благополучно и, наконец, около вершины Эребуса стало появляться сияние, которое с каждым днем становилось все ярче и ярче. Это был первый признак наступающей зари, и в хижине стали готовиться к выступлению в путь дальше, к южному полюсу.
Тотчас по окончании зимы начались экспедиции на санях. Путешественники сгруппировались в несколько отрядов. Первая партия, отправлявшаяся к Южному полюсу, состояла из четырех человек, включая самого Шекльтона, вторая — имела целью открытие магнитного полюса, третья же, в составе семи человек, осталась на зимовке для производства метеорологических, геологических и биологических работ.
Утром 28 октября 1908 года Шекльтон простился со своими товарищами и в сопровождении трех из них пустился в далекий и трудный путь. Он взял с собой четырех манчжурских лошадок, запряженных в сани с провизией. Но одна из них провалилась в глубокую трещину, и лишь с большим трудом удалось сласти человека и сани с вещами. Остальные три лошадки ослепли от снега, и потому их пришлось пристрелить. Сам Шекльтон и его спутники тоже страдали временами от припадков снежной слепоты, но, по его словам, это не влияло на их бодрое настроение.
«Нам иногда кажется, что мы находимся в совершенно другом мире!» — писал Шекльтон в своем дневнике. — «Область „Великой ледяной преграды“ — это огромное, мертвое белоснежное поле, полное какой-то странной и жуткой таинственности. Кругом нас мертвая тишина… Нигде не видно земли, и поэтому каждое малейшее пятнышко на этом беспредельном белоснежном пространстве производит впечатление…»
Перед отправлением Шекльтон оставил подробные инструкции своим остальным товарищам. Если его экспедиция не вернется к сроку, то в зимней квартире должны остаться трое до следующего года и при первой возможности отправиться на поиски пропавшей экспедиции. Корабль «Нимврод», возвращение которого ожидалось в январе, не должен ждать дольше 10 марта, так как если к этому времени экспедиция не вернется, то значит с нею приключилось серьезное несчастье.
Когда путешественники увидели вдали какую-то мрачную обледенелую горную цепь, среди которой виднелись кое-где обнаженные пики, то испытали сильное и вполне понятное волнение. Быть может, там находилась земля, которую еще не видал ни один человек!..
Через 23 дня трудного путешествия отважные путешественники перешли тот крайний пункт, который был достигнут Скоттом, т. е. 82° южной широты. Но дальше путь сделался еще труднее, дорогу преграждали то высокие горы, то широкие зияющие трещины. В довершение всего начались холода, и мороз доходил до 40°. Но всего ощутительнее на такой высоте была снежная метель. В одном месте спутник Шекльтона Уильд, отправившийся посмотреть не видно ли конца ледника, через который они шли, нашел куски каменного угля. Уголь находился здесь в огромном количестве и слои его, заложенные в песчанике, были толщиной в семь и восемь футов.