Голос лайки звучный и доносчивый. Облаивая зверя или птицу на дереве, собака тем самым задерживает их до подхода охотника. Хорошие лайки облаивают каждого зверя и каждую птицу по-разному. Манера облаивания — ценное качество собаки.
Вязкость — это настойчивость собаки, которую она проявляет при поиске, слежке и облаивании зверя или птицы.
Собака, отличающаяся большой вязкостью, не бросит свежего следа, пока не посадит зверя или птицу на дерево.
Приемистость и злоба к зверю особенно хороши при охоте по норным зверькам. Этих зверьков лайка должна не только разыскать, но и при случае схватить и придушить.
Без злобности к зверю с лайкой нельзя было бы охотиться и по крупному зверю, в частности по рыси, лосю и медведю.
Все основные сведения по воспитанию и общей дрессировке собак даны в специальном разделе этого тома.
Добавить к сказанному можно только следующее: присущая лайкам злобность не должна приглушаться в собаках, особенно если они будут притравливаться по крупному зверю. Поэтому их дрессировка предусматривает еще два непременных требования:
1) не брать пищу из чужих рук и не подходить к посторонним;
2) придушивать (но не рвать) зверьков и птицу после выстрела хозяина или после того, как они пойманы самой собакой.
Среди пород лаек, которых разводят в нашей стране, карело-финские и особенно чистопородные финские лайки пока немногочисленны. Мелких карело-финских и финских лаек легче, чем лаек других пород, содержать в квартирах и перевозить в условиях современного города, что имеет немаловажное значение. Представители этих двух пород лучше всего работают по боровой дичи и по белке. С некоторыми из них успешно охотятся на куницу, лося и даже на кабана. Для утиных охот карело-финские и финские лайки малопригодны не только потому, что они физически слабее других пород лаек, но и потому, что большинство их очень неохотно идет в воду. Следует также добавить, что большинство карело-финских лаек обладает несколько лучшими охотничьими качествами, хотя они внешне менее эффектны по сравнению с чистыми финскими лайками.
Восточносибирская лайка выведена на базе близких отродий, и в первую очередь эвенкийских и амурских лаек, использовавшихся охотниками на промысле и в качестве транспортных животных. В создании породы принимал участие Иркутский питомник охотничьих собак Роспотребсоюза. Первый временный стандарт принят в 1949, ныне действующий постоянный — в 1981.
Самая крупная из охотничьих лаек. Высота в холке кобелей 55–64, сук 51–60 см. Тип конституции — крепкий или крепкий сухой. Индекс растянутости кобелей 104–109, сук 107–112. Окрас черно-пегий, черный, серый, рыжий и бурый всех оттенков. Шерсть жесткая, грубая, с мягким, плотным подшерстком; на голове, ушах короткая, на шее и плечах более пышная, в виде воротника («муфты»), на ногах короткая, на их тыльной стороне несколько удлиненная. Грудь широкая, глубокая. Лапы округлые или слегка овальные, пальцы «в комке». Хвост загнут кольцом или серпом.
Восточносибирские лайки обладают хорошей ориентировочной реакцией, ярко выраженной охотничьей страстью, а также подвижным, уравновешенным характером (для них нетипична злобность к человеку).
Собаки данных пород используются для охоты на различные виды зверей и птиц. Работают по утке, фазанам, белке, соболю, барсуку, копытным, рыси, кабанам и медведям.
Значительно легче можно приобрести щенков русско-европейских и западносибирских лаек, которые наиболее многочисленны и широко распространены.
Русско-европейские лайки — среднего роста, высота кобелей в холке 52–58 см. Наиболее распространенный и предпочитаемый окрас черный и черно — пегий. Цвет этот очень удобен на охоте, так как хорошо заметен и не позволяет спутать собаку со зверем.
Характер большинства русско-европейских лаек подвижный, возбудимый, но в меньшей степени, чем собак карело-финской породы. Эти лайки особенно хороши для охоты на белку, боровую дичь, а порой и крупного зверя. Некоторые экземпляры успешно работают по норке и выдре. На утиной охоте и в преследовании зверя по старому следу эти лайки несколько уступают более рослым и уравновешенным западносибирским лайкам.
Порода сформировалась путем скрещивания лаек коми, архангельской, удмуртской и некоторых других. Основное заводское ядро этой породы, в частности его основатель чемпион Путик, выведено в питомнике Всесоюзного научно-исследовательского института охоты в Калининской области, позднее переведенного в город Киров.
Западносибирская лайка — одна из самых популярных и распространенных пород охотничьих собак у нас в стране, одна из немногих аборигенных (коренных) российских пород, наша гордость. Ее популярность объясняется не только функциональной и природной красотой, но и прекрасными рабочими качествами, универсальностью, а также выносливостью и способностью замечательно адаптироваться к самым различным природным условиям и условиям содержания.
Распространенное мнение, что эти северные собаки плохо чувствуют себя в городских условиях или на жаре, неверно. Правильнее, на наш взгляд, считать эту породу приспособленной к резко континентальному климату. Густой и плотный подшерсток «волчьего» типа позволяет лайкам легко переносить самые разнообразные климатические и погодные условия. Характерно, что лайкообразные собаки подобного типа с густым и плотным подшерсток встречаются также и в жарких районах Центральной и Средней Азии (Казахстан, Киргизия, Монголия) и даже близ экватора, в Африке.
Сейчас западносибирских лаек можно встретить практически везде. Широко распространились они в Европе и на американском континенте. Ближе других стоит эта порода и к исходному «волчьему» типу и, вероятно, меньшей степени доместицирована (одомашнена). Во всяком случае признаки, связанные с длительным одомашниванием: деформация черепа и скелета, уменьшение размеров головы и головного мозга, редукция зубов, утрата определенных «диких» качеств, в том числе и чутья — у лаек практически не выражена. Это подтвердили и исследования С. Корытина (1968), отметившего большее развитие чутья у западносибирской лайки, и поныне связанной в своем происхождении с коренными собаками промысловых районов, по сравнению с другими породами лаек и другими специализированными породами собак. До сих пор эта порода сохранила и разнообразие морфотипов и значительный потенциал генофонда.
На этом сайте можно посмотреть учебные фрагменты работы лаек: http://www.russ-dog.com/video.php
От себя добавлю, по внешней красоте, трудолюбию, хитрости, преданности, работоспособности лучше породы лайка нет.
Казана мы планово вязали с западносибирской лайкой из Хакасии, всего один раз. Динка жила в соседнем доме у врача-гомеопата и была подарена той местными охотниками в одной из экспедиций по Хакасии. В помёте было шесть щенков: три девочки, и три мальчика. Судьба щенков сложилась по-разному. Пять щенков попали в руки к охотникам и лишь один к обычной женщине, но она с ним не справилась и, в конце концов, он тоже переехал жить за город на частный участок. Две дочки Казана уехали в Турцию, в горы. Обе проявили себя великолепно на охоте по горным козлам и турки приехали на следующий год за кобелями, оценив по достоинству качества этих великолепных охотников. Одна девочка попала в омскую область к зоологу, но погибла, не достигнув восьмимесячного возраста. Она начала охотиться на диких сурков и подхватила разновидность чумки, от которой наши прививки не подействовали. Сын Казана Кешка прожил в соседнем доме до двенадцатилетнего возраста и умер раньше отца. Кешка погиб от инфаркта. Незадолго до своей смерти он передрался с молодым боксером, раны у обоих собак были очень глубокими. Кешка, как и его папаша Казан был с характером лидера, последняя драка с боксером показала, что он слабеет и Кешка переживал из-за этого очень сильно. По сути, он так и не смог справится, больше психологически, нежели физически.
Гулять с сыном Казан не мог. Папаша и сын тут же начинали выяснять, кто из них круче.
Теперь лирика.
Динка — жена Казана погибла рано, в возрасте восьми лет. Вот её история.
Любовь штука непредсказуемая. Любовь не купишь за деньги. Любовь нас спасает. Достойны ли мы огромной любви? Любви — нашего четвероного друга.
Динка жила в соседнем доме. У нее с Казаном были дети. Помет из шести щенков. Сын Кешка остался проживать вместе с Динкой, остальные щенки разлетелись в разные стороны. Динка обладала отменными охотничьими качествами. Это была уникальная собака, которая элементарно ловила и уничтожала гадюк. Больше я о таких собаках не слышала. Привезли Динку из далекой Хакасии. Ее подарили охотники в благодарность за лечение. Дело все в том, что хозяйка Динки врач — гомеопат, кандидат медицинских наук и по роду своей работы постоянно ездит в экспедиции для сбора редких трав, из которых потом сама делает различные лекарственные препараты.
Так вот, подарили Динку охотники из потомственного племени местных лаек, которые исторически охотятся в этой местности на куницу. Мелочница.
По сложению Динка была небольшой, верткой, очень подвижной собакой, именно за счет верткости, она и научилась брать гадюк. Знаю только еще одну собаку, цвергшнауцера Билли Бонса, который, тоже на дачном участке поймал и убил гадюку. Но это один раз. А Динка их переловила немало.
А уж, сколько крыс она на помойках вечером передавила, не меряно. Сын Динки — Кешка тоже отлично ловит крыс, но так и не научился мастерству ловли гадюк. Кешка змей боится. И очень осторожничает при встрече с ними.
Каждый год Динка вместе с хозяйкой ездила на сбор трав. А вот в том году, случилось так, что взять ее в экспедицию не разрешили. Вот как люди порой вершат судьбы наших любимых.
Динка осталась на даче с братом хозяйки. Тосковала, но ела. И вроде бы все было ничего. Только ближе к приезду хозяйки, вдруг вялая стала. Есть стала все меньше. Кешка бегает, все в порядке, а Динка как-то уж очень загрустила. Приехала хозяйка. Собака встретила ее, но вяло. Повезли Динку к ветеринару. Диагноз: пироплазмоз (закусали клещи).
Однако врач успокоил хозяйку — собаку вылечить можно. Стала хозяйка ее лечить, а собаке все хуже и хуже. Отвезли и Кешку к врачу проверить, оказывается он, тоже перенес это заболевание на ногах, но сам оклемался.
Положили Динку под капельницы, а она смотрит на хозяйку, голову ей на руки кладет и, отказывается есть, да и пить тоже. Что только не делала хозяйка. Она уговаривала Динку. Она не отходила от нее. Плакала, просила поесть. Но через неделю лечения, Динка вздохнула, посмотрела в глаза человека и умерла. Умерла на руках у своей хозяйки. И поняла тогда хозяйка, что Динка решила уйти сама. Потому что никогда не было такого, чтоб не взяли Динку. Потому что, всегда они были вместе, всегда были рядом, ели из одной миски.
— А раз не взяли, — решила для себя собака, — видно я стала не нужна.
Динке было всего 8 лет. Для лайки это не возраст.
Остался на душе у хозяйки огромный тяжелый валун. Когда хозяйка Динки приходит к нам с Казаном на собачью площадку, она не может сдержать слез и говорит нам с Казаном:
— Лайки ведь очень умные собачки. Динка так решила для себя сама. А мне теперь жить с этой тяжестью, не могла я не поехать, будучи руководителем экспедиции, и взять её не могла. Первая Динка у меня.
Вот как любят нас наши собаки. Любят так, как мы порой не способны их любить. Так что если завел друга, не предавай его. Он ведь жизнь за тебя отдаст. Отдаст просто так, потому что ты есть и он любит тебя таким, каков ты есть. Спасибо им за это, они помогают нам и спасают нас своей любовью.
А ещё мы много ходили в походы. Старые зарисовки, дабы не повторяться.
Несколько лет назад, мы с друзьями, три семьи с 4 детьми и 2-мя собаками решили съездить отдохнуть на природу. Выбрали Новгородскую область, озеро Съезжее. Поездку решили организовать на машинах. Но, так как в наличии у нас было только две машины, мы долго прикидывали, как всех правильно рассадить. Путем сложных математических вычислений получилось интересное уравнение. В одной машине сидели: семья из трех человек, и я на заднем сиденье с эрделем Ирвиным. В другой: наш друг за рулем, стаж вождения шесть месяцев, его дочь с подружкой и мой супруг с нашей дочкой и лайкой Казаном. Ехать предстояло десять часов без перерыва. Все бы ничего, но боялись мы за нашего новоявленного водителя, на такие дальние расстояния он выезжал в первый раз. Выехали в шесть утра. Наша машина шла первой, Андрей держался строго за нами. Пока ехали по Москве, мы правда его несколько раз теряли, но выехав на Ленинградское шоссе, все восстановилось. Доехали отлично. Вот только в одном месте мы просмотрели знак в кустах, и нас тормознул дорожный патруль, а Андрюша чудесным образом объехал наше мини — ДТП и еще весело помахал ручкой.
К вечеру приехали на место. Озеро в лесу — четыре километра в длину. Белые ночи. Сосны. Комары. Поставили палатки.
Посередине Андрюшину (он и дочурка с подружкой), а по бокам две оставшиеся палатки. В одной палатке эрдельтерьер Ирвин обосновался, с другой стороны лайка Казан. И начали наши бравые парни делить территорию. Ну, казалось бы места — целый лес. Но лагерь-то один! Дойдут псы с двух сторон до Андрюшиной палатки, и давай рычать. Ирвин был постарше, ему пошел девятый год, и он уже начал седеть, Казану же тогда было пять лет:
— Пошел отсюда морда серая, не видишь тут приличные собаки отдыхают…
— Да, ладно кудрявый, посмотри на бороденку свою? Сейчас кудри разовьем.
— Да, ты баранкой-то не очень тут размахивай, а то с одной дыркой от бублика останешься.
— Я с дыркой, а ты без уха и без кудрей…
Андрюха выйдет из палатки, рявкнет на них, вроде как разойдутся. У Андрея дома немецкий овчар остался с супругой. Не взяли его по причине драк. Овчар просто на дух не выносил других кобелей, при этом, мирно уживаясь в квартире с двумя кошками, которых он нежно вылизывал, каждый день.
На второй день пребывания мы построили из сосен столовую. Стол и две длинных скамьи. Ох, если бы мы знали тогда, чем закончиться это для наших бойцов. И один и второй в драках участвовали не один раз. И у того, и у другого наглости в мордах, что божьей росы в глазах…
В первый же обед два всклокоченных собачьих лица встретились под столом. Едва успели растащить. Миски псам навалили из общего котла, чтобы не обидно было, и отнесли подальше в разные стороны. Ирвин свою смел со скоростью звука, подумав при этом, что и серому гаду есть дадут.
Казан же напротив — отказался от пищи. Морду отвернул и в лес слинял и нет его. Нет двадцать минут, тридцать, сорок, часа через полтора из леса серой тенью появился. И мирно у палатки калачиком свернулся:
— Спать то некогда. Каждая минута на счету.
— Бам-с, — утки прилетели и сели аккурат посередине озера. Не выдержала душа охотника. Казан, как сиганет в озеро и на середину гребет, а по ширине озеро около двух километров. Походники наши переполошились. Давай скорее резиновую лодку надувать. Муж мой рукой махнул, да ну его — не утонет. Живучий гад. Хозяин Ирвина говорит:
— Ребята пес туда доплывет, а обратно сил не хватит, Ирвин точно не доплывет. Быстрее качаем. Быстрее спускаем. Садимся. Гребем.
Пока мы лодку надували, пока на воду спускали, Казан уток поднимает и поднимает с воды, злится, фырчит, плыть старается бесшумно. И ведь никто не стреляет. Мужчины гребут к псу, как на соревнованиях каяков. А лайка на них зыркает зло из воды, понаделали шума. Утки, увидев подмогу, снялись с водной глади и улетели. Казан к берегу быстрее лодки по водной глади пошел — глиссер, а не собака. Вылез, схватил палку и давай с ней носиться от переполнения чувствами. Походники тем временем не спеша назад догребли и диву дались, что пес не только не устал, а еще и прыть у него увеличилась. В целом, первый день кое-как пережили.