БЕРИТЕ ДЕСЯТЬ
Я пошла на инкубаторную станцию, где цыплята из яиц
выводятся. Смотрю — цыплят дают. Их брали кто во что —
в шляпы, кастрюли, в банки из-под консервов. Один мальчишка
даже сел разуваться, ботинок снял.
— Ты это что? Не так уж жарко.
— Я не принёс ничего, а мне цыплят брать. В ботинок
возьму.
— Может, и мне взять? Хоть штук пять.
— Где пять, там и десять, — говорит мне зоотехник. —
Берите десять. Последние. Больше не будет в этом году.
— А куда я их положу?
— В чемоданчик.
Я пришла с чемоданчиком вместо портфеля. Взять хоте-
лось. Но чемоданчик набит доверху.
— А бумаги и книги куда я дену?
— Мы вам газету дадим. Завернёте.
Уговорили. Взяла десятерых.
ЭТО У ВАС ПИЩАТ?
Пищат цыплята в чемоданчике. А я стараюсь не трясти
его. И ещё боюсь, чтобы не задохнулись цыплята.
Стою на остановке и вспоминаю.
«С первого дня давайте им зелень: сурепку, лебеду, одуванчики», —
говорил зоотехник.
По обочинам окраинной улицы в траве желтели одуванчики.
Стала рвать листья. Большую охапку набрала.
Подошёл трамвай. Народу было мало. Села. Напротив
пожилая дама читала книгу. Трамвай рывком взял. Цыплят
тряхнуло — они пискнули. Чуть слышно, а дама оглянулась.
Я подняла глаза вверх и стала разглядывать там объявления —
о цирке, о театрах, о том, что в магазинах продаётся. . .
Ну, сами знаете, какие объявления бывают в трамваях.
Опять тряхнуло. Снова пискнули цыплята. Чуть слышно,
а дама опять стала оглядываться. Может, животных в трамваях
возить не разрешается? Покосилась на кондукторшу.
Она смотрит в окно и пока ничего не замечает.
Трамвай опять дёрнуло, опять пискнули цыплята. Я
оглянулась на даму и встретилась с ней глазами. Она понимающе усмехнулась — тайна раскрыта! — и стала дальше
читать.
— Это у вас пищат? — вдруг повернулась ко мне кондукторша.
— У меня, — испугалась я. — Нельзя?
— Ничего, — сказала кондукторша. — Тут их каждый
день везут.
— Покажите! — потребовал сосед старичок. — Э-э, с
грецкий орех! . . Мелюзга какая!
Мелюзга? Они же только вылупились! Я взяла и вышла
на площадку. Народу уже набилось. Встала к стенке, лицом
к стеклу. И чемоданчик к стеклу примостила. Трамвай звенел,
мимо с грохотом проносились грузовики. . . Хорошо!
Цыплята пищали, и никто не слышал.
ИМ ХОЛОДНО ТАК
Ну, дома, наконец! На кухне тётя Маша, соседка, чистила картошку.
— Тётя Маша, я цыплят купила!
— Цыпля-а-ат?! Да что вы с ними делать будете?
В самом деле, что я с ними делать буду?
— Пускай растут! — беспечно отвечаю.
— Это в комнате-то? Им воздух нужен!
— Я окно открою.
— Бегать им надо!
— Я их в большой таз посажу.
— Да они через два дня выскочат из него!
— А я их на дачу отвезу.
— Это другое дело.
В комнате открыла чемоданчик шире. Цыплята сбились
кучкой в уголок. Правда, какие они малюсенькие! . . Но куда
посадить их? Выдвинула боковой ящик у письменного стола.
Сюда, что ли?
В дверь постучали. Это тётя Маша.
— Я вам корзинку для цыплят принесла.
Корзинка была узкая и высокая. Тётя Маша с нею за
грибами ходила, когда ездила в деревню.
—' Яйца-то есть?
— Нет. На рынок пойду.
— Я вам дам.
Она принесла два яйца. Надо варить их.
— Скорлупу не бросайте, — учила тётя Маша, — тоже
давайте.
— На что она? Какая от неё польза?
— Это минеральный корм. Чтобы кости развивались.
Каждый день давайте. А можно и мел или старую штукатур-
ку. Только помельче столките.
На кухню вышла другая соседка, Женя.
— Вы, говорят, цыплят купили. Можно посмотреть?
Повела её к моим питомцам.
— А что же они у вас в голой корзинке? Холодно так.
Женя принесла кусок старого ватного одеяла и грелку
с горячей водой. На грелку постелили одеяло, а сверху посадили цыплят.
Им понравилось. Сбились на тёплое и затихли.
ЦЫПЛЯТА НЕ ЕДЯТ
Яйца сварились. Искрошила одно. Скорлупу в муку
столкла. Посыпала. Где кормить? В корзинке? Перепачкаются, ещё захворают. Дам в тазу.
Принесла из коридора большой алюминиевый таз. На
дно газету разостлала. Насыпала крошеное яйцо, пустила
цыплят, а они не едят. Не хотят?
— Тётя Маша!
Тётя Маша бежит.
— Что у вас?
— Цыплята ничего не едят. Пропадут! . .
— Не пропадут. Надо научить их. Клушка вот как скликает их, —
тётя Маша согнула палец и застучала по дну.
-Цыплята подбежали к пальцу. Самый большой, серый с
рыжими крылышками — петушок, наверное, — клюнул около
пальца. За ним остальные принялись стукать носами. Всё
яйцо съели! . .
Налила им воды в поилку. Поилка — блюдце, в блюдце
опрокинутая банка из-под варенья. Вода только по краям
блюдца, и им не залезть в воду — не простудятся.
УТРОМ РАНО
Утром, едва затикало радио, я вскочила. Надо не
только собраться и позавтракать, а ещё и успеть цыплят на-
кормить! Опять в таз насыпала корм. А цыплята снова не
едят. Но я уж знала. Пальцем постучала — живо принялись
клевать. За ночь подросли. Быстрее вчерашнего съели.
— Тётя Маша! — кричу. — Дайте ещё яйцо! Куплю,—
верну вам.
— Возьмите два! Надо им оставить. Проголодаются,
пока вас не будет.
Причёсываюсь и за цыплятами слежу. А цыплята в тазу
бегают. Один, самый крупный, который вчера первым стал
есть, крылышками замахал. На крыльях ни одного перышка,
пуховые совсем, а помогают. Чуть не выскочил из таза.
— Кышь, ты!
Он запищал и отскочил.
Вышла из комнаты, а тот озорник и выпрыгнул. Сидит у
таза и громко пищит: слышит товарищей в тазу и просится
к ним. Сам виноват! Не прыгал бы!
Всех в корзинку на грелку пересадила. Цыплята при-
тихли, будто нет их.
— Пойдёте, прикройте их сверху-то, — заглянула тётя
Маша. — А то ещё выскочат. Растеряются в комнате.
— Темно им будет. Еды не видно.
— Вы щёлку оставьте!
КОТ УСЛЫШАЛ
Чуть не опоздала на работу. . . Сижу — занимаюсь. Отдыхаю
от цыплят. В перерыв заходят сослуживцы. Приглашают в кино.
Культпоход сегодня.
— Не могу, — отвечаю. — Некогда.
— Да что вам делать? Живёте одна!
Я и рассказала про цыплят. Удивились они и согласились,
что мне в кино ходить, правда, нет времени.
После работы все отправились в кино, а я — к цыплятам.
Пришла домой — у дверей Барсик сидит.
— Нельзя, Барсик, — говорю. — Уходи!
А он не слушает. Плотнее жмётся к двери. Ждёт, чтобы
открыли.
— Это он цыплят услышал, — объясняет тётя Маша. —
Как вышел утром на кухню, так сразу к вашей двери. Учу-
ял их.
Вот какой! Из коридора слышит, как цыплята в корзинке
шевелятся.
Тётя Маша подняла кота. Я открываю дверь. Кот рвётся
из рук, оглядывается на дверь, мяучит. . .
Но его уносят.
НА ДАЧУ
Цыплята съели всё, что я им оставила. И грелка остыла.
Они собрались в светлом уголку, у щёлки. Глаза закрыли и
тихонько попискивают. Наклонилась над корзинкой, они проснулись, —
как запищат! Узнали. Пищат! Требуют еды. Что
же, опять вчерашние листья одуванчика давать? Завяли.
— Лука зелёного возьмите! — советует тётя Маша.
— У вас нет?
— Весь искрошила. Окрошку сделала. Да до рынка
далеко ли? Живо вернётесь!
Побежала скорей на рынок.
Лук цыплятам понравился.
«Чем хотите, кормите, — говорил мне вчера зоотехник, —
только разнообразным кормом». Уж он-то знает, как
растить цыплят. Учился этому. Что же им приготовить?
— Сварите пшённую кашу покруче. Без соли только, —
предложила тётя Маша. — У нас в деревне все так кормят.
Горячую, смотрите, не дайте: обожгутся.
Будто я не знаю!
В одной кастрюле себе готовлю, в другой кашу для
цыплят варю. Завтра воскресенье. Сегодня же повезу их
на дачу.
Положила на блюдце остуженной каши. Посыпала зелёным луком.
Всё, кажется. Пусть едят. Хотела и сама сесть за
стол, да пришлось караулить. Цыплята из таза то один, то
другой выпрыгивают — крылышками замашут и выскочат.
Двух дней нет от роду, а что проделывают!
Стала собираться. Корзинку со всех сторон обмотала
марлей, чтобы нигде не осталось ни дырки — вдруг выскочат
дорогой! В чемодан поставила кастрюльку с пшённой кашей,
положила пучок луку. В мешочек насыпала пшена с кило-
грамм. . . Про запас!
КАКОЙ ОНИ ПОРОДЫ?
В вагоне все места уже заняли. Встала в проходе. В од-
ной руке корзина с цыплятами, в другой — чемодан с едой
для них. Хорошо, что молчат. Никто не обращает внимания.
Свисток. Поезд плавно тронулся. Незаметно совсем, а
цыплята запищали. Вот неженки! Я прижала корзинку к себе,
будто ребёнка. Держу на весу, чтобы не трясло. А они
пищат и пищат. Пассажиры услышали.
— Мама! — говорит какой-то мальчик. — Это где птички поют?
Пассажиров было много, и они скоро догадались, что
это цыплята, и пищат в моей корзинке.
— Кур заводите? Куда везёте? Какой породы? — посыпались вопросы.
Откуда я знаю, какой они породы! На инкубаторной
станции почти все цыплята были жёлтые. Из тех, я знала,
должны вырасти белые куры, породы леггорн. Я выбрала
пёстрых — рыжих, серых, оранжевых, пегих. . . Они мне
больше понравились. А какой они породы? Вырастут, тогда
и покажут, какой они породы.
— Вы их откройте, а то им душно, — хитро говорит
мальчик. Ему хочется посмотреть на цыплят.
Откроешь их! Марля то тут, то там вздымается бугорками
над корзинкой — они тормошатся. Стараются вылезти.
Их и не найдёшь потом. Ещё передавят таких крошек!
В МАРЛЕВОЙ КОМНАТКЕ
Поезд-электричка шёл быстро. Пассажиров оставалось
всё меньше и меньше. Скоро вышла и я. Солнце, воздух! . .
Я приоткрыла корзинку и едва успела поймать всё того же
рыже-серого петушка, который везде поспевал первым. При-
шлось закрыть.
На даче меня встретили сестры—старшая, Зина, и младшая, Таня.
— Что так поздно? Мы думали, ты не приедешь сегодня.
Уже шесть часов.
— С цыплятами возилась.
— С какими цыплятами?
— Да купила вчера на инкубаторной станции.
— Вот придумала! Что ты с ними будешь делать?
Этот вопрос я и сама уже не раз задавала себе. И не на-
ходила на него ответа.
— Пускай растут, — говорю.
Я открыла корзинку. Все принялись разглядывать цыплят.
А они будто понимают. Охорашиваются. Клювиками пух
оправляют. Глазки-бусинки блестят. И почти не пищат. Не
проголодались: перед дорогой их кормили. Словом, цыплята
всем понравились.
— Ничего, пусть живут пока, — решили и сестры.
В корзинке им было тесно.
— Переселю их под стол, — говорю.
— Так они и будут там сидеть! Разбегутся сейчас же.
Но я сняла с корзинки марлю и обернула ею четыре
ножки стола так, что под столом получилась марлевая комнатка.
Раскидала по газете резаной сурепки — нарвала, пока
со станции шла. И пустила цыплят. Они не бегут. Потягиваются,
как после сна: то правое крыло и правую ногу вытянут;
то левое крыло и левую ногу потягивают. Засиделись!
Один схватил кусочек сурепки и побежал. Другой увидел и
погнался за ним. А остальные восемь за ними кинулись.
Мечутся друг за другом, а зелени под столом сколько
угодно. . . Глупые какие!
ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ - ДЫРОЧКУ
С утра оставили корм цыплятам и все ушли гулять. Воз-
вращаемся — рыже-серый петушок по комнате ходит. Тоненько
попискивает и то тут, то там клюнет — подбирает
что-то.
Откуда он выбрался?
Поймала его, сунула обратно за марлю.
Сыплю пшено цыплятам, а он снова тут как тут, около
меня.
Остальные в это время за марлей шум подняли. Видно,
дерутся там из-за какого-нибудь одного зёрнышка.
Рыже-серый петушок услышал, обежал кругом марле-
вые стенки, нашёл в них крошечную дырку — и юрк через
неё обратно! . .
Вот где выход! Догадливый.
Зашила дырку-дверь.
Больше не выйдешь! . .
МЯУ!. .-ГДЕ ОНИ?
По понедельникам утренние поезда переполнены. Ещё
останешься! С вечера отправилась я в город. Приехала поздно.
На цыпочках пробираюсь к своей комнате. Повернула
выключатель — у двери Барсик сидит.
— Тебе что? — говорю. — Цыплят нет давно. Я спать
хочу. Уходи! . .
А он отвернулся от меня. На дверь уставился.
— Как хочешь.
Открываю дверь; он пулей вперёд меня кинулся. Обе-
жал всю комнату. Под кровать заглянул. На стул вспрыгнул.
И со стула прямо мне под ноги!
— Что, — говорю, — не нашёл никого?
А он глядит мне в глаза.
— Мяу? . . — Куда делись? . .
— Уехали, — говорю. — На даче живут.
А он не верит. Смотрит на меня.
— Мяу? . . — Покажи, где они! . .
ВСЕХ УВЕЛ РЫЖЕ-СЕРЫЙ ПЕТУХ
Зина мне позвонила:
— У Тани отпуск с завтрашнего дня. Будет жить на
даче. Соглашается смотреть за цыплятами.
Вот хорошо! Но в этот день всё-таки поехала. Нельзя,
кормить надо.
Вхожу, а цыплята — не один уж, а все десять — разгуливают
по комнате.
Я к дырочке — опять расклевал озорник? Нет, зашита!
Принялась ловить их. Маленькие, а не догонишь сразу. . .
Вот один, другой. . . Опускаю через марлю под стол. Что та-
кое? Второй раз рыже-серого петушка схватила!
Два их одинаковых, что ли?
Пускаю его за марлю и ищу там второго. А он вдруг:
«пи-пи-пи-пи! . .» Да на марлевую стенку — прыг! . . Стенка
заколебалась, подогнулась. А он — порх! — и очутился за
стенкой. Порх-порх-порх! — и остальные за ним летят. В белой
комнатке никого не осталось.
Всех увёл рыже-серый петух! . .
Подумать только, им по четыре дня всего, а они летают,
как воробьи.
Подтянула марлю вверх, к самой крышке стола. Тогда
переловила всех.