– Леха! Выходи, гад! – злобно позвала Галка. – Не бойся, я тебя не больно убью! – В тишине раздалось лишь мерзкое тиканье часов. – Ты прикалываешься? Спрятаться решил?
Пришлось пройти в гостиную. Там тоже никого не было. Высокий сервант, похожий по стилю на шкаф, что стоял в их новой квартире, еле поблескивал покрытыми пылью стеклами. На стенах висели черно-белые фотокарточки в рамках, различить людей на которых почти не удавалось из-за скопившейся пыли.
– Ну ты, Леха, и свинота, – покачала головой девочка.
Бедность бедностью, а прибраться в собственном доме можно и без миллионов в кармане.
Из-под дивана тоже торчал уголок какой-то фотографии, и Галка любопытно наклонилась поднять.
Раздался дикий хрип, а потом какое-то бульканье.
Галка завизжала, выронила фотографию и только потом повернулась.
За спиной, вцепившись в дверной косяк, стоял высоченный страшный старик, похожий на оборотня. Желтые загнутые когти, то ли обгрызенные, то ли обломанные, спутанная полуседая борода, такие же всклокоченные волосы и налитые кровью глаза. Зрелище завершала полосатая рубашка с полуоторванным рукавом, покрытая желтыми и бурыми пятнами.
Старик снова забулькал, двигая ртом и горлом, как будто не мог проглотить застрявший кусок, и Галка увидела, что у него не хватает зубов, а которые остались, все черные и сгнившие. По бороде побежала слюна.
– Я-а… а… а… – прозаикалась девочка, но Лехин дед не стал ее даже слушать.
Оторвавшись от косяка, он, свесив руки, словно гиббон, пошел на нее.
Галка попятилась.
– Я уже ухожу, – пискнула она.
Старик не слушал, продолжая медленно надвигаться и отжимая ее к лоджии. А что дальше? Чтобы запереться на балконе, нужно как минимум открыть дверь, а для этого придется обернуться. Поворачиваться спиной к долбанутому деду Галка точно не собиралась.
– Леша! – с беспокойством позвала она.
Услышав это имя, старик окончательно взбесился. Зарычав и вытянув руки, он бросился на Галку. Прижавшись спиной к столу, девочка оперлась на столешницу и изо всех сил отпихнула деда ногами! Он пошатнулся и качнулся назад, а Галка перепрыгнула на диван и бросилась в коридор.
До двери она не добежала.
Ее схватили за ногу и, обдирая о палас, потащили в комнату. Галка сгребла ковер, но дед рванул так, что она чуть не содрала ногти. Забыв об уважении к старости, девочка принялась лягаться, попутно мешая вопли о помощи и грязную ругань.
Она не видела, что произошло, но ногу отпустили, и, не теряя времени, Галка рванулась к двери и понеслась на улицу.
Во дворе никого не было. Только миновав горку и качели, Галка сообразила, что осталась в одних носках. Тапочки потерялись в пылу битвы. Сердце все еще пыталось выскочить, больно отдаваясь в горле. В голове пульсировала кровь. Капец, ну у Лешки и дед! Теперь понятно, чего пацан такой шуганый. Как вообще он с ним живет?
И что теперь делать? Возвращаться страшно, не возвращаться нельзя, бабушка в больнице, еще неизвестно, что с ней, обуви нет, и ходить больно, единственный знакомый непонятно где, и положиться на него нельзя, родители развлекаются на море, а она совсем одна и помочь некому.
Слезы брызнули из глаз, и Галка разревелась от страха и беспомощности.
Так она и сидела до самого вечера, пока ее не нашел знакомый с четвертого этажа – Валера. В этот раз он был одет как полагается, в джинсы и футболку. Через плечо была перекинута спортивная сумка.
– Здорово, – сказал он преувеличенно бодрым голосом, каким взрослые разговаривают со школьниками. – Ты чего это тут сырость разводишь?
– Здрасти, – всхлипнула Галка, утирая слезы. – Ничего. Я так. С мамой поругалась.
– Ну, это не дело, – добродушно покачал головой Валера. – С мамой ругаться нельзя.
– Ну конечно, – проворчала девочка, вспомнив тысячу и одну мелких ссор. – Как нимб отращу, так сразу и перестану.
– Пошли. – Валера потянул ее за руку. – Нечего тут сидеть. Мама-то переживает.
– Не пойду, – заупрямилась Галка, но вдруг в голову пришла мысль, что если стремный дед ждет на площадке, знакомый сможет проводить ее до квартиры, а дальше она закроется, а старик пусть долбится, если хочет. На крайний случай можно и полицию вызвать. И вообще, как родители вернутся, можно будет решить этот вопрос кардинально, опыт подобных разборок у мамы уже был.
– Нет уж, пошли-пошли! – словно угадал ее мысли Валера. – Тебе что, маму не жалко? Ссора это, конечно, неприятно, но ты что, не хочешь помириться?
– Хочу, – кивнула Галка.
– Ну вот и отлично. – Валера подтолкнул ее к подъезду и предложил то, что Галка не знала, как у него попросить: – До двери тебя доведу, а то вы же, девчонки, такие хитрецы! По своим знаю. Тут неважно, кто виноват, мириться первым должен тот, кто понял, что пора мириться.
Деда в подъезде, на счастье, не оказалось. Подозрительно покосившись на соседнюю квартиру, Галка вынула ключи. Как назло, замок заело. Не дай бог подозрительный Валера предложит постучать или позвонить: родители же «дома», откроют.
Дверь вдруг подалась внутрь. Галка похолодела. Дом был открыт, пока она встречала бабушку, а потом звонила в «Скорую» и сидела на ступеньках в ожидании врачей, и пока ходила убивать Лешку и нарвалась на «теплый» прием, и когда отходила от шока на детской площадке.
Поблагодарив Валеру за мудрое наставление, она попрощалась и закрыла дверь. Послушала, как удаляются его шаги, и выдохнула. Дома было тихо, только тикали часы. Этому звуку Галка обрадовалась как родному. В темноте вещи еле различались, силуэты плыли, превращаясь во что-то незнакомое.
В дальней комнате послышался какой-то звук, и Галка замерла. Это что, вор?! А если это… дед подкарауливает?!
Дверь в комнату слева вдруг распахнулась, чуть не доведя девочку до инфаркта, и из нее выглянула знакомая субтильная фигура.
– Лешка! – заорала Галка, уже готовая броситься. – Ты вообще офигел?! Ты чего здесь забыл?! – Подросток побледнел и будто сжался, и она с запозданием вспомнила, как он говорил, что не любит, когда кричат. Но ее уже было не остановить. – Ты вообще где был все это время?!
– Тут и был, – как-то виновато промямлил он в ответ, и Галка вдруг с сочувствием подумала, что ему, вероятно, очень часто приходится оправдываться. – Ты убежала встречать бабушку, потом забежала, взяла телефон и опять убежала. Я тебя долго ждал.
Вопрос, почему он не ушел домой, застрял у Галки в горле. В принципе, можно не спрашивать. Но что-то тут не сходилось.
– Бабушка упала на лестнице и ногу сломала. Я вызывала «Скорую». А ты ничего этого не слышал?
Лешка опять смущенно кашлянул.
– Я, кажется, уснул, – признался он.
– Да уж, – фыркнула девочка. – Очень вовремя!
– Бабушка в порядке?
– Не знаю, – огрызнулась Галка. – Черт! Надо родителям позвонить! Они же не знают ничего!
Схватив телефон, девочка застыла. Не так-то просто сообщать плохие новости. А она ведь до сих пор не знала, что с бабушкой. Написать проще, но что писать? Ба приехала, упала на лестнице, ее увезла «Скорая», диагноз неизвестен?
Отвлекая ее от тяжелых раздумий, телефон зазвонил сам. Чувствуя, что с души сваливается целая тонна, Галка ответила.
– Але, баб?
– Галочка? – Голос в трубке был хоть и утомленным, но жизнерадостным.
– Бабуль, – снова чуть не расплакалась девочка. – Ты как?
– Ну что ты, моя птичка. – Даже в такой ситуации бабушка больше думала о внучке, чем о себе. – Я живее всех живых. Только приехать к тебе не смогу. Ничего страшного, просто немножко нужно полежать в больнице, пока кости не срастутся как надо.
– Почему? – удивилась девочка. – Когда Вовка ногу сломал, он почти сразу домой приехал.
– Твой Вовка, – проворчала Валентина Анатольевна, – щегол. Костыли под мышки – и попрыгал. На молодых все заживает как на собаке. Да и сломал он голень, а я – сустав. Тут все похитрее будет.
– Сустав! – ужаснулась Галка, хотя все равно не поняла, в чем разница.
– Ничего страшного, – поспешила успокоить бабушка, безошибочно распознав во внучкином голосе панику. – Просто нельзя, как Вовка твой, на следующий день по турникам лазить. Пока срастется, полежу в фиксаторе. Ты меня не навещай, мало ли что случится. И родителям тоже не говори, нечего их беспокоить.
– Ну баб… – с сомнением начала внучка.
– Не надо, Галочка. – В голосе Валентины Анатольевны появились просительные нотки. – Ты девочка большая, мы с тобой будем перезваниваться. Палата у меня хорошая, соседки и того лучше. А Сережа с мамой твоей так намаялись с этим переездом, а тут еще я. Приедут – расскажем.
– Ага, а на меня потом всех собак спустят, – проворчала Галка. – Что смолчала.
– Птичка, ты же любишь маму с папой, – перешла на шантаж бабушка. – И сама знаешь, что им нужно отдохнуть. Ну, сорвутся они, приедут сюда, и что? Быстрее от этого я не вылечусь. А ты девочка самостоятельная и способна сама за собой присмотреть. Только очень тебя прошу, не выходи из дома. Город чужой, мало ли что…
– А в магазин? – хмыкнула Галка.
– Только если туда, – уступила Валентина Анатольевна. – Но потом сразу же назад!
– Бегом буду бегать, – заверила девочка. – Ладно, уговорила. Но папе я скажу, что это все ты!
– Да что они мне сделают? – довольно захихикала бабуля. – Я же страдаю в гипсе.
На этой позитивной ноте они и попрощались.
– Ба в порядке, – бросила девочка вопросительно поднявшему брови другу. – Но я опять одна. Еще дней семь. Прямо как в том ужастике. – Стянув с волос резинку, она завесила лицо волосами, вытянула вперед руки и провыла: – Ты умрешь через семь дне-е-ей!
Лешку передернуло, и он на всякий случай отодвинулся подальше.
– Ты не одна, – твердо сказал он. – Я с тобой.
В Галку снова плеснула злость, но уже довольно бледным отголоском той, что она испытывала несколько часов назад.
– Да помощи с тебя… – И тут девочка вспомнила кое-что похуже. – Ой! Блин, слушай… тут такое дело, – призналась она. – Я с твоим дедом поругалась. И кажется… подралась.
Сосед застыл и изменился в лице.
– Ты его видела? – глухо спросил он.
– К сожалению, – покаялась Галка. – Ты меня здорово разбесил. Я пошла тебя убивать, а там он.
– Он тебе что-то сделал?!
– Набросился, но я отбилась. А ты, оказывается, все время тут был. Зря ходила. – Галка глупо хихикнула.
– Никогда больше не заходи в ту квартиру. – Лешка встал, и Галка даже испугалась. – Никогда. Ты слышала меня? Этого нельзя делать. Никому нельзя.
– А ты как теперь? – жалко спросила девочка. – Может, он успокоился уже? Да и ты ни при чем как бы.
Мальчишка не ответил, но по его лицу было ясно, что ничем хорошим для него это не обернется.
– А хочешь, у нас поживи, – предложила Галка. – Пока родителей нет. Никто и не узнает.
– Дед может хватиться, – с сомнением покачал головой сосед. – А это удобно?
– Удобно, – заверила подруга. – В Саратове у меня постоянно кто-то гостил. И я у кого-нибудь.
– У подружек?
– И у друзей. – Во взгляде Лешки появилось неодобрение. – Так, ты мне не устраивай тут комсомол! Вообще обалдел?
Предложение катиться колбаской по Новой Спасской Галка благополучно сдержала. Обида обидой, но ей не хотелось, чтобы друг ушел. Тем более домой, где ему не то что редко, а вообще никогда не были рады.
Глава 6
Мцыри
– «Отец, отец, дай руку мне, ты чувствуешь, моя в огне… – выразительно и с жаром читал сосед, стоя перед диваном и запрокинув голову. Лермонтовскую поэму он знал наизусть еще с восьмого класса, чем и не упустил случая похвастаться, к ужасу Галки, которой вовсе не улыбалось зубрить такую громадину. – И с этой мыслью я засну, и никого не прокляну!..» – гордо и даже с какой-то угрозой закончил Лешка.
Девочка от души захлопала, радуясь, что это наконец-то закончилось. В школе ей больше нравились черчение и биология. Хотя читал сосед здорово, прямо как в театре. Ни разу даже не сбился. Галка посмотрела в телефоне вопросы к уроку.
– Итак, послушник сбежал из монастыря на родину, но потом все равно вернулся и умер от тоски?
– Вроде того…
– И про что основная мысль поэмы?
– Ну как же! – Лешка широко распахнул глаза. – Про свободу же! Про вольного человека, который томится в монастырской тюрьме!
– А почему он второй раз не сбежал? Его так-то и не держал никто.
– Он сам себя держал. Невозможно уйти откуда-то, если в плену твоя душа.
– Поэтому он вернулся? Я этот момент вообще не поняла. Шел-шел домой, с барсом подрался, а потом все равно вернулся, еще и ныл из-за этого.
– Ну, на самом деле, – хмыкнул Лешка, – я читал, что если человек идет куда-то, не зная направления, то он неосознанно заворачивает вправо. Если правша. И влево – если левша. Вот Мцыри круг и сделал и вернулся. Но решил, что это его привычка быть рабом вернула его в плен. Что он потерял дух предков.
– Думаешь, Лермонтов это специально?
– Кто знает, – пожал плечами сосед. – Но как по мне, так этому Мцыри и надо. Тоже мне нервный какой, одна неудача – и все, конец, лег и помер. А надо было пытаться! Знаешь, сколько раз можно сбегать? Сто! Тысячу! Сто тысяч! – Лешка осекся и замолчал.
– Сбежать пытался? – поняла нетактичная Галка. – А чего возвращался?
– Возвращали. – Лешка посмотрел куда-то над ее головой.
– И ты все это в сочинении написал? – сменила тему девочка. – И что учительница сказала?
– Конечно нет, – засмеялся друг. – Что я, враг себе? Да и тогда я этого не понимал, потом только дошло.
– А ты с кем-нибудь дружишь из класса?
– Конечно. С Кириллом Авдеевым и Савкой Лопуховым.
– Хочешь в девятый класс?
– Нет, я не пойду. Я хотел в строительный техникум, а потом, может, на инженера… А ты?
– Я точно останусь до одиннадцатого. – Галка состроила рожицу и передразнила маму: – «Мала ты еще! Доучишься – и иди куда хочешь!»
– А куда ты хочешь?
– Понятия не имею. Может, на ветеринара.
– Животные лучше людей, – кивнул Лешка. – Распределят тебя на практику в какой-нибудь совхоз, там, может, и останешься.
– Но это не точно, – передернуло Галку.
– Да уж, – развеселился Лешка. – Там же операции надо будет делать, а ты с курицей не справилась.
– Ничего не хочу знать, – сердито огрызнулась девочка.
Злополучная курица сейчас жарилась на сковородке, соблазняя запахом румяной корочки и итальянских трав. Разделывал ее Лешка, с одного раза попадая ножом в сочленения суставов, потому что сама Галка боялась резать живой труп.
Он жил у нее уже второй день, помогая с уборкой и подготовкой к школе. И хоть это было полезно, девочка с угрызениями совести думала о том, что лучше бы его не приглашала.
Они безвылазно торчали в квартире. Несмотря на обещание бабушке, Галка бы с удовольствием сбежала на летнюю улицу, к шумным ребятам во дворе, но сосед чугунной гирей висел на шее, и от него некуда было деться. Выходить он боялся, опасаясь столкнуться с дедом, а бросать друга в квартире одного было бы невежливо.
Пообедав, они снова хотели вернуться к списку литературы, и Галка с тоской уже представляла себе выразительное чтение очередной поэмы, но тут в дверь позвонили.
Ребята застыли. Звонить было некому: бабушка в больнице, знакомых нет. Родители вернулись?
– Не открывай, – прошептал Лешка.
Галка медленно кивнула, но звонок раздался снова, еще более длинный и настойчивый.
– Когда ж он уйдет? – прошептала девочка.
В дверь постучали.
– А если это дед?!
– Типун тебе на язык! Схожу гляну.
– Не ходи!
– Я тихонько. В коридоре свет включать не буду, посмотрю в глазок.
Снова раздался трезвон.
– Ишь какой настырный, – с неприязнью прошептал Лешка. – И не уходит ведь.
В глазок Галка разглядела двух женщин в служебных костюмах. Запоздало она вспомнила, что перед отъездом папа вызывал газовую службу и даже об этом предупреждал, но ей тогда было совершенно не до того.