– Но почему же Королева не поступила так же со всеми своими внучками? Почему не отправила нас сюда, в Башню? Зачем было жертвовать нами в Лабиринте? Ведь Вьен так часто повторяет, что она не расточительна.
– Дочерей она могла спрятать здесь ещё при рождении, сделать так, чтобы младенцев посчитали умершими или просто о них не узнали, но с вами такое бы не прошло. Поднялся бы ненужный шум. Раз уж тебя, прошедшую Лабиринт, настолько шокирует эта новость, что уж говорить о простых людях? Они бы не простили своей Королеве такого. А народный бунт не смогут сдержать никакие маги.
– Так, значит, дочери Вьен сидели в этой Башне, как принцессы из сказок, и ждали своих принцев, которые так и не пришли? Какой ужас!
– Верно, так оно и было, и они до сих пор здесь и ждут. В Башне остались их голоса, их надежды, мысли. Кстати, почему тебя не шокируют мои подвиги, а так задевает поступок Вьен? А я ведь извёл немало народу посредством своей лютни.
– Те девочки были дочерьми Вьен. И мне сложно понять, как можно поступить так с собственным ребёнком. Что же касается тебя, Шут, то у меня иногда такое чувство, словно монстром был кто-то другой, например твоя тень.
Я запнулась, потому что впервые озвучила свои ощущения по отношению к монстру Замка Серых садов.
– Тень, – рассмеялся Шут, – тень…
– Как думаешь, эту Башню можно разрушить?
– Вьен сама вырастила её. Не станет Королевы Вьен – исчезнет и Башня.
– А если вначале разрушить Башню, что будет тогда?
– Вряд ли это убьёт Королеву, но думаю, последствия для неё могут быть весьма неприятными.
– Но у Королевы нет магических способностей, – как же она создала Башню?
– Она может пользоваться чужой силой. Но чтобы вырастить Башню, и этого не требуется. Об этом месте много легенд, но правда в том, что такие места создают из паразитов, поселившихся в сердце. Сердце Королевы теперь как камень, но так было не всегда. Однажды она взяла всё, что было в нём, и посеяла в эту землю, полив слезами.
– Королева Вьен умеет плакать?
– Когда-то умела, но ведь не обязательно проливать свои слёзы. И чем больше слёз, тем выше и крепче становится Башня.
– Мы можем выпустить призраков дочерей Вьен на свободу? – спросила я порывисто.
– Нет, Лина, это не наше дело.
– А чьё?
– Ты думаешь, я знаю всё на свете? Да и ты подумай лучше о себе. Или план уже готов и поэтому ты надеялась на мой приход?
– Да, Шут, план готов, – заявила я твёрдо. – Я хочу, чтобы ты сочинил балладу о том, что в Башне томится принцесса и ждёт своего спасителя, который должен победить дракона и получить сердце красавицы.
– Весьма банально, – фыркнул Шут.
– Люди верят в старые сказки, новые им не всегда по вкусу.
– Ну что ж, и правда всегда банальна, – согласился мой невидимый собеседник.
– Так ты сочинишь балладу?
– Почему бы и нет, но, скажи, каков мой интерес служить тебе?
Под кроватью зазвенели бубенчики.
Я разозлилась:
– Ну, тогда, может быть, мне назвать Вьен имя первой королевы, прошедшей Лабиринт? Ведь именно для того, чтобы его выведать, она и держит меня в Башне.
– А почему Вьен так хочет узнать имя первой королевы?
– Она ищет способ жить вечно.
– Ты так думаешь или знаешь?
– Знаю, – вздохнула я. – Потому что твоя королева ни мертва ни жива. Потому что я видела списки. И потому что тот, кто прошёл Лабиринт, всей кожей чует расставленные ловушки. Я стою на самом краю этой ловушки – один неверный шаг, и я пропала. И возможно, вместе со мной всё Королевство Золотых птиц.
– Но ведь и Вьен тоже видела списки, – зачем тогда ей понадобились мы с тобой?
– Когда девочка Вьен видела те списки, у неё не было причины обращать на них пристального внимания. Её-то никто не просил об этом. О, представляю, как потом она кусала себе локти. Уверена, она до них дотянулась. Ведь для Королевы Вьен нет невозможного, кроме одного – вернуться в Лабиринт.
– Ну, допустим, ты права, что дальше?
– Я должна покинуть Башню и спрятаться от Вьен.
– А ещё дальше?
– Давай действовать по порядку.
– То есть ты не знаешь? Как же ты Лабиринт-то прошла, если даже планов строить не умеешь?
– Да вот не знаю, как я его прошла! – Меня вдруг охватила злость. – Ничего не помню из того, что произошло в Лабиринте. Я могу только гадать, что там случилось. И вот тогда моё воображение рисует очень страшные картины. Чья кровь была на моих руках? Что случилось с девочками, которые вошли вместе со мной и не вернулись? Как я сумела выжить? Это ужасно – ничего не помнить!
– Так ты планируешь выйти из Башни всего лишь при помощи песенки?
– Ты менестрель, которому нет равных. Пусть твоя баллада зажигает сердца, пусть в меня влюбляются, едва только прозвучат первые аккорды.
– Зачем?
– Да затем, что даже Королева Вьен бессильна против толпы. Заставь людей прийти сюда. Пусть они соревнуются в том, кому достанется моё сердце. Пусть мечтают победить дракона, охраняющего Башню, не зная, что это дракон главного королевского мага. Меня беспокоит лишь то, что перед Башней лежит проклятая роща, через которую нет дороги.
– Это должно волновать тебя меньше всего. Против топора бессильны даже проклятые деревья. Колдовство боится холодной стали. Когда-то мой отец сказал мне, что человек сможет победить и мага, и демона, если не испугается, потому что сильная воля сильнее магии. Но что ты будешь делать с тем, кто пройдёт испытание и убьёт дракона? Полюбишь его и выйдешь замуж, как и полагается в конце сказки? – усмехнулся Шут.
– Никого не убьют, я не для того прошла Лабиринт, чтобы желать чьей-то смерти. Дракон не должен пострадать. И если потребуется, я сдержу слово и выйду замуж за того, кто освободит меня.
– Какая жертва, кому-то повезёт, – съехидничал мой собеседник.
– И этим кем-то будешь ты, Шут, – добавила я без всякого намёка на шутку.
Мой невидимый собеседник закашлялся – похоже, я смогла шокировать монстра, – что ж, время, проведённое в Лабиринте, не прошло даром.
– Замуж за меня?! Ты, часом, не сошла с ума в Лабиринте? – наконец обрёл дар речи Шут. – Кроме того, я не давал согласия, моё сердце занято, знаешь ли, – добавил он поспешно.
Именно на такую реакцию я и рассчитывала.
– Знаю, Шут, но и моё сердце тоже занято. Поэтому мы отличная пара.
– Лина, я могу сочинить балладу, – это будет даже забавно, – но пусть твоим принцем на белом коне будет Лар – это его роль. А я всего лишь шут, шут не может быть королём.
– Повторяю, я сдержу слово и выйду замуж за спасителя, но только при необходимости. Мы с тобой лишь разыграем для толпы влюблённую парочку, и всё. Как в театре.
– Хорошо, давай начнём с простого – я сочиню балладу, – неожиданно легко согласился мой собеседник. – Но тебе за это время нужно узнать, как Вьен заходит в Башню и покидает её, иначе всё будет напрасно. Осколком зеркала мы эту проблему не решим.
– Я постараюсь узнать. А ты поторопись. Вьен ненавидит меня с каждым днём всё сильнее, и чем быстрее я покину это место, тем всем будет спокойнее. Иногда мне кажется, что моё сердце не выдержит и разорвётся от страха.
– Не бойся, Лина, я сделаю всё, чтобы защитить твоё сердце.
– Это я и хотела услышать, монстр Замка Серых садов. Это единственное, что мне нужно.
– А я думал, девушки больше всего мечтают услышать признание в любви.
– Только не те, что прошли Лабиринт, – они хотят защищённости и ощущения того, что кто-то есть рядом.
– У тебя есть Мар.
– А у тебя, Шут? Кто есть у тебя?
– И у меня есть Мар.
– Почему же я его не вижу?
– О, Лина, лучше бы тебе никогда не увидеть моего Мара.
– Почему?
– Я монстр, только представь себе, каким должен быть Мар монстра. Скажи лучше, почему ты просишь помощи у меня – потому что меня не жалко? Ларом ты жертвовать не хочешь? – поинтересовался Шут.
– Монстр Замка Серых садов, я прошу о помощи тебя, потому что тебе нечего терять и потому что я верю тебе. Я никому не верю так, как тебе, – сказала я и, помолчав, добавила: – Даже Лару.
Я почувствовала прикосновение к своей руке, но оно не было мимолётным, как до этого. Затем наши пальцы ненадолго переплелись, точно символизируя то, как переплетаются наши судьбы. Мне показалось, что это прикосновение было первым моим шагом к возвращению из Лабиринта. Теперь у меня появился союзник, я больше не была одинока. Но в следующее мгновение рука опустела, и пустота эта была настолько ощутимой, что у меня сжалось сердце. Неужели я теперь всегда буду чувствовать пустоту в своих руках? Неужели это моя судьба, судьба королевы? Нужно было быть Вьен, чтобы расценивать возможность стать королевой как награду. Нет, это было наказание, и я отчётливо это понимала, но мне было необходимо надеть на себя корону, освободить Тима и не позволить Вьен погрузить во мрак Королевство Золотых птиц. Даже если за это я получу в награду вечное королевское одиночество.
– О, что я слышу, ты пишешь новую песню?
В своём призрачном обличье Дэмон была в этот раз особенно обворожительна, но Шут даже не взглянул на неё.
– О чём же она?
– О девушке, заточённой в башне и мечтающей о любви и свободе, – сказал он.
– Любовь и свобода – вещи несовместимые.
– Я знаю, но юные сердца захотят слышать не твою грустную правду, а мою красивую ложь.
– Тут ты прав. Значит, она хочет покинуть Башню?
– Так же как все принцессы на свете – моя героиня не слишком от них отличается.
– Я говорю сейчас не о героине баллады, а о Лине.
Шут вздрогнул, перестал играть и пристально посмотрел на Дэмон. Та усмехнулась: наконец-то ей удалось привлечь внимание своего раба.
– О, этот взгляд, я не видела его так давно, – облизнулась Дэмон. – Значит, ты неравнодушен к молодой королеве? Признаться, я удивлена, думала, за столько столетий ты подрастерял свою сентиментальность.
– Ты многое сделала для этого.
– Выходит, не всё. Ну, так что же, ты разлюбил Стелли?
– Нет.
– О, Мир!
– Шут, с твоего позволения.
– Пока ты всё ещё любишь Стелли, ты, несмотря ни на что, остаёшься Миром, тем самым жалким карликом. Для меня было бы гораздо забавнее, если бы ты полюбил Лину. Тогда бы мы вновь были в игре.
– Что ты имеешь в виду?
– Я заскучала здесь, Мир. В этом замке так серо и грустно.
– В озере для тебя существует другой Замок. Там ты правишь свой бал.
– Бал среди призраков. Я хочу в мир живых! В мир горячих, вкусных сердец.
– Я твой хранитель, а я ни жив ни мёртв. Нам нет места среди людей, ты сама это знаешь.
– Знаю, – скривилась Дэмон, – но также знаю, что, для того чтобы стать частью мира смертных, нужно быть лишь чуточку больше живым, чем мёртвым. Чуть-чуть, вот и вся разница.
– И что же это мне даст?
Шут изо всех сил старался усмирить своё сердце и казаться равнодушным.
– Всё, что пожелаешь. Можешь действовать так, как тебе того захочется. Хочешь любить Лину – люби. Хочешь отыскать следы Стелли – ищи. Хочешь стать королём – я не против.
– Ты щедра как никогда. При такой щедрости у тебя должны быть свои очень прожорливые интересы. Какие же они?
– Немножечко больше развлечений и сердец. Я дам тебе больше жизни – у меня есть на это силы, – но только при одном условии.
– Я так и знал. И каково же оно, твоё условие?
– Ты ни за что не предашь меня.
– Но я уже клялся в верности тебе.
– Да, но сейчас я говорю об искреннем доверии друг к другу. Мне надоело быть твоей хозяйкой, я хочу большего. Почему бы нам с тобой не побыть добрыми товарищами?
Голос Шута стал жёстким.
– У нас с тобой слишком разные цели, Дэмон.
– Не такие уж они и разные – мы просто хотим жить.
– Да, все хотят жить.
– Так ты согласен?
– Хорошо. Я даю тебе слово, что не предам тебя.
Глава 3
– Кадета, откуда взялись все эти люди?!
Вьен стояла на балконе Дворца и смотрела на толпу. Народу в Столице было столько же, сколько обычно бывает на Праздник Середины Осени.
– Боюсь, они все собрались, чтобы освободить Лину из Башни, – с напускным безразличием пожала плечами Кадета – на самом деле ей очень хотелось позлорадствовать. Огненноволосой нравился испуг Стальной Королевы.
– Что за бред? С чего они вообще взяли, что Лину нужно освобождать?
– Какой-то менестрель сочинил очень неплохую балладу о принцессе, заточённой в Башне, и о том, что её спаситель получит руку и сердце красавицы, ну и Королевство Золотых птиц в придачу, конечно. Эту песенку поют теперь все поголовно, даже дворовые мальчишки и слуги во Дворце. Прилипчивый такой мотивчик. – И Кадета замурлыкала что-то себе под нос.
– Хватит петь! Отошли их всех прочь! Всех до единого! – взвизгнула Вьен.
– Всех, кто поёт эту песню?
– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Выгони всех приезжих из Столицы!
– Я не могу, – возразила Кадета, и это было правдой.
– Ты же маг! – топнула ногой Королева.
– Вы что, предлагаете мне убить их всех? Убить ваших подданных? Добровольно они не уйдут: Столица – свободный город.
– Нет, конечно же нет, убивать их ненужно, – сказала Вьен, уходя с балкона, – придумай морок, от которого им станет тошно и страшно; натрави дракона; солги, что Лина уже освобождена.
– Они видят Лину у окна Башни весь день, дракона и так хотят убить, а морок на каждого не натравишь – для этого нужна магическая армия.
– Так вызови всех этих дармоедов магов, они всё равно сходят с ума от безделья.
– Вы хотите затеять войну с собственным народом? Ведь ваши подданные поймут, что к чему, едва выйдут за ворота Столицы и волшебное наваждение рассыплется.
– Нет, нет, я этого не хочу. Но что же мне делать?
Вьен впервые ощущала свою беспомощность, и это привело её в бешенство.
«Вот оно как, – подумала Кадета, – Королева наконец осознала, что Королевство Золотых птиц – это не просто звук и не довесок к короне. Королевство – это люди, и с ними нужно считаться».
– Может быть, нужно отдать Лину родителям, – предположила огненноволосая, – и пусть они с миром возвращаются в Замок Тихой воды?
– Лина нужна мне здесь! – рявкнула Вьен.
– Зачем?
– Нужна, и всё тут! А ты отправляйся и придумай способ вывести девчонку из ступора и разогнать эту проклятую толпу! Кадета, сделай хоть раз что-то полезное!
Кадета поспешно покинула Дворец Королевы. Огненноволосая задыхалась в узких дворцовых переходах и в вечно полутёмных комнатах. Временами главному королевскому магу начинало казаться, что воздух Дворца пропитан ядом и яд этот источает Королева. Как могло случиться, что она, Кадета, столько лет служила Вьен и не замечала ничего подобного до того самого дня, когда Лина вышла из Лабиринта? Или так происходит со всеми правителями, которые не хотят уступать трон новому избраннику Лабиринта? Возможно ли, что Лабиринт лишает их разума в отместку за упрямство? У Кадеты не было ответов. Она бродила по улицам Столицы и думала, что же ей предпринять. Долг требовал исполнить приказ Вьен, сердце хотело спасти Лину. На одной из площадей Кадета увидела невероятно красивого молодого менестреля, который пел балладу о принцессе Лине. Вокруг певца собралась огромная толпа. Казалось, люди даже забывали дышать, заворожённые голосом менестреля и его музыкой. Многие девушки в толпе не сводили взгляда с бархатистых ласковых глаз его и надеялись лишь на то, что он обратит на них своё внимание. Но менестрель был влюблён лишь в свою песню. Кадета остановилась. Музыка проникла в самое сердце женщины. Огненноволосая могла поклясться, что не слышала ничего прекраснее, хотя за долгие годы, проведённые во Дворце Королевы, она присутствовала на выступлениях самых даровитых певцов со всего света. Этот же уличный музыкант не просто пел и играл, он сам был музыкой. Огненноволосая протиснулась сквозь толпу и долго смотрела и слушала. Менестрель лишь однажды встретился глазами с Кадетой, но его взгляд выжег след и на её сердце. А уж Кадета-то думала, что огонь – это её стихия. Покачнувшись, она смешалась с толпой, но не ушла. Женщина ждала, когда менестрель прервёт выступление, и одновременно очень этого не хотела. Она могла бы слушать его вечно. Наверняка то же самое думали и чувствовали собравшиеся здесь люди. Но вот уличный музыкант закончил очередную песню и поднялся, толпа со вздохом отпустила певца, а он, под прицелом множества ревнивых глаз, прямиком направился к Кадете.