– Не расстраивайся, душечка, бал, вероятно, не состоится.
– То состоится, то не состоится! Нельзя ли поточнее? И кто такой этот ваш Главный Хохотун?
– В нём-то всё и дело. Как он решит, так всё и будет, несмотря на Принцессу.
– Ничего не понимаю… А ваши внуки, они разве не розового цвета, как вы?
– Как раз в этом и могут сойтись наши интересы. Мои внуки обычного черепашьего цвета. В нашем роду только я имею столь редкую розовую окраску. Поэтому и важно, чтобы кто-нибудь на балу подтвердил Главному Хохотуну, что мои внуки – не как все, и тогда наша семья будет пользоваться вечной привилегией. Мы будем смеяться, когда захотим! А не по чьей-то указке!
– Будете смеяться, когда захотите? – переспросила Лорина. Ей показалось, что она ослышалась. – Вы смеётесь по чьей-то указке?
– Именно так. По указке Главного Хохотуна. И только так.
– Странно… А я смеюсь, когда захочу. Когда мне весело, тогда и смеюсь, – заявила Лорина и пояснила: – Один раз пробовала смеяться, когда было грустно. Бабушка говорит, что смех помогает справиться с грустью. У меня не получилось. Наверное, у смеха было слишком мало сил или я мало каши съела! Но совершенно точно – когда мне весело, я смеюсь! Могу и сейчас попробовать. Хотите? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Мне не очень-то весело сейчас, но ради того, чтобы показать вам, что для смеха не надо спрашивать ни у кого разрешения, я готова хохотать!
– Тише! Тише! Прошу вас! – испуганно зашептала Розовая Черепаха и привстала на задних лапах, чтобы закрыть рот Лорины.
Девочка вовремя отшатнулась.
– А что случилось? Почему вы ТАК напуганы? – спросила она.
– Потому что сейчас примчатся младшие хохотуны и прикажут съесть лимон.
– Лимо-о-о-н? Это ещё зачем? Никогда в жизни не ела лимон, потому что он кислый. Ну разве только в чае.
– Затем, что нельзя хохотать без разрешения Главного Хохотуна! – взволнованно зашептала Розовая Черепаха, придвигаясь ближе к Лорине. – Везде шныряют младшие хохотуны. Они, как только услышат, что кто-то смеётся, прибегают и заставляют съесть лимон, чтобы весь смех улетучился.
– А если не съем?
– Тогда тебе отрубят голову, – уверенно сказала Розовая Черепаха. – У тебя ведь нет панциря, чтобы спрятать голову?
– Панциря у меня нет… – грустно заметила Лорина и потрогала на всякий случай свои шею и плечи. А вдруг там появился панцирь? Как это было бы вовремя! Кто его знает, этого Главного Хохотуна, вдруг и правда такой кровожадный?
– То-то и оно, что нет, – продолжила Розовая Черепаха. – Отрубят, непременно отрубят. Уж точно отрубят, если без панциря. Как-то я не удержалась, когда мне рассказали, что во время завтрака Главный Хохотун встаёт на стол и суёт в яблочное варенье свой хвост. Что он всегда так делает.
– Хвост делает?!
– Ха-ха! Ой… Нет, не хвост, конечно, а Главный Хохотун. Специально делает что-нибудь смешное, чтобы кто-нибудь из нас, его приближённых, рассмеялся. Тогда он заставит провинившегося съесть лимон, а сам будет при этом смотреть и хохотать. Хорошо, если просто лимон, а то может приказать отрубить голову. Разумеется, я не выдержала и рассмеялась, когда услышала рассказ о хвосте. Да вовремя вспомнила про угрозы насчёт лимона и насчёт головы и спряталась под панцирь. Сразу кто-то примчался, стал ходить неподалёку – наверное, это были младшие хохотуны. А когда выглянула через два дня, никого уже не было. Но у тебя-то нет панциря, чтобы вовремя спрятаться! Точно отрубят. Удивляюсь, почему до сих пор не прибежали!
Лорина ошеломлённо молчала. Она мало что поняла из слов Розовой Черепахи. Уяснила одно: здесь творятся вещи, в которых нужно разобраться.
Розовая Черепаха прислушалась.
– Пожалуй, я пойду, – сказала она. – И так задержалась, до бала осталось совсем немного времени. Надеюсь, Главный Хохотун не отменит его, потому что нельзя отменить день рождения. Сегодня день рождения нашей Принцессы! Ах, бедные Её Величество Королева и Его Величество Король! Такое событие, а они в изгнании… никто их не видел.
– Почему в изгнании? Почему никто не видел?
– Надеюсь, мы договорились, – будто не слыша вопросов, сказала Розовая Черепаха. – Ты подтвердишь перед Главным Хохотуном, что цвет моих внуков подарен им природой?
– Как же так? – поразилась Лорина. – Врать? Но враньё ещё никого не сделало счастливым – так говорит моя бабушка, и я с ней полностью согласна! Однажды я соврала. Сказала, что съела кашу, а сама отдала её Марсику. Поверьте, мне это не принесло счастья! Ходила голодной до самого обеда! Выпрашивала у бабушки кусочек хлебушка с маслом, но мне не дали! Бабушка сказала, что порция каши была достаточной для того, чтобы чувствовать себя сытой несколько часов.
– Твоя бабушка может не заниматься враньём. Ей не нужно красить тебя в розовый цвет и доказывать Главному Хохотуну, что это всё от природы! А я хочу смеяться, когда захочу! Хочу, чтобы внуки смеялись, когда захотят! – гневно прошептала Розовая Черепаха, обиженно развернулась и заспешила прочь.
– Подождите! Я не могу так сразу научиться врать! Мне нужно подумать! – крикнула Лорина и побежала за черепахой.
Однако догнать бабушку шестерых черепашат было трудно. По мелкой речке Розовая Черепаха не плыла, а бежала, да так шустро, что только брызги с песком летели из-под её широких лап.
– Подождите! За вами невозможно угнаться! – сделала ещё одну попытку Лорина и остановилась, видя, что её усилия бесполезны. Она посмотрела на свои ноги. – Если бы у меня были четыре лапы, как у пса Марсика, я бы мигом догнала Розовую Черепаху! Я ведь так и не знаю, где будет бал, в какую сторону идти, – огорчилась Лорина.
О чём-то вспомнив, она повернула назад и побежала к озеру, к лодке.
Цапля проснулась. Птица сидела в креслице и примеряла туфельки Лорины. Они оказались ей впору – на пальцы, направленные назад. Три пальца, направленные вперёд, не помещались в туфельку, но это не смущало цаплю. Достаточно и того, что на заднем пальце каждой лапки теперь красовалось по туфельке, это было прекрасно. «Всё красивое – неожиданно», – подумала Лорина, впрочем, не особенно задумываясь над тем, почему красивое должно быть неожиданным. Ей так показалось при взгляде на цаплю, примеряющую туфельки. А раз показалось – значит, так оно и есть, и дело с концом.
– Я дарю их вам! – крикнула Лорина. – Только, пожалуйста, быстрее, полетим! Помогите догнать Розовую Черепаху!
– Мне бы очень хотелось, да я не могу летать. Таков закон: кто не хохочет, тот не летает, – невозмутимо ответила цапля, не отрывая взгляда от обуви. – Здесь летает только Главный Хохотун и его приспешники[1]. А мы только ходим. Но мне и ходить сейчас нельзя! Как можно – в таких туфельках! Замочу!
– Тогда подскажите, где искать дворец Главного Хохотуна?
– Там, – неопределённо махнула крылом цапля, занятая разглядыванием подарка.
– Придётся догонять Розовую Черепаху, – сама себе сказала Лорина. – От цапли мало толку – она слишком увлечена обновкой. О, как права милая бабушка, когда говорит, что любая удачная обновка на несколько минут лишает её хозяйку разума. Кто знает, когда туфли перестанут интересовать цаплю? Что же делать? Как догнать черепаху?
– Вот, – сказала Жужа, – возьми. Оно исполнит три твоих любых желания. Три!
Не глядя, вырвала из хохолка на своей голове перо и подала его девочке.
– Спасибо, дорогая цапля! Постарайтесь всё-таки взлететь! В таком случае туфельки останутся сухими, а вы снова станете настоящей птицей. Кто бы ни был этот ваш Главный Хохотун, не думаю, что он угонится за вами!
Цапля не слушала. Она застёгивала пряжки на туфельках.
Лорина оглянулась. Увидела водомерок и не раздумывая быстро взмахнула пером.
– Сделай, пожалуйста, так, чтобы маленькая водомерка превратилась в большую!
Коснулась кончиком пера насекомого и радостно засмеялась, когда увидела, что водомерка стала размером с Марсика. Лорина вскочила на неё, крикнула: «Вперёд!» – и они помчались сначала по голубой глади озера, а потом по Текучей речке вслед за Розовой Черепахой, о местонахождении которой можно было догадываться по фонтану брызг.
Они догнали её в два счёта. Лорина не успела досчитать до трёх – она обычно так делала, когда куда-нибудь спешила, чтобы проверить свою скорость, – как водомерка поравнялась с черепахой. Лорина перепрыгнула на панцирь.
Поэзия и булка с молоком
Розовая Черепаха попыталась сбросить девочку, но поняла, что это ей не удастся, и перестала торопиться.
Лорина дотянулась до берега, ухватила кусочек сладкой ваты и с наслаждением съела, после чего обратилась к Черепахе:
– Когда вы полюбили сладкую вату? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сообщила: – Мама утверждает, что я полюбила с моего рождения! Я маме верю, она не может ошибаться: только мамы знают своё дитя вдоль и поперёк!
– Это снова слова твоей бабушки? – угрюмо спросила Розовая Черепаха.
Она не была настроена рассуждать о сладостях, в то время как надо было думать о том, где купить розовую краску.
– Как вы догадались? – удивилась Лорина, облизывая пальцы.
Облизывать пальцы ей категорически запрещалось, но ведь запреты для того и существуют, чтобы их иногда нарушать! Тем более когда едешь на спине Розовой Черепахи и рядом нет ванной комнаты, чтобы помыть руки. Можно было, конечно, наклониться и ополоснуть руки в речке, но Лорина предпочла поступить так, как не следовало поступать.
– Нетрудно догадаться, если везёшь на своей спине девочку, которая то и дело говорит вещи, не свойственные её возрасту, – проворчала черепаха.
– Возраст тут ни при чём, – возразила Лорина. – Я знаю много взрослых, которые на каждом шагу говорят глупости.
– Неужели?
– Конечно! Ну… например… знакомый наш булочник любит повторять, что завтрак – это святое дело, утреннее. Ну не глупость ли это? Завтрак должен быть в любое время – утром, днём или вечером! И к нему всегда должны быть горячие булочки. Лучше с изюмом, чем с джемом. Вы так не думаете?
– Неважно, что я думаю на этот счёт, – пробормотала неуверенно Розовая Черепаха, из чего Лорина сделала вывод, что её новая знакомая никогда не пробовала горячие булочки с изюмом и вряд ли разделяет её убеждения относительно количества завтраков в день.
– И знаю детей, которые говорят так, что можно заслушаться, – продолжила она. – Возьмите хоть Егорку из старшей группы. Он младше меня на целый год – я в этом году иду в школу, а Егорка в подготовительную группу, – но говорит вполне разумно… ой! Да, да, снова бабушка! Её слова!
– И что же говорит твой Егорка? Что завтраки должны быть весь день? Без перерыва?
– Что вы! До такого ему не додуматься. Он говорит, что все сказки – это вовсе не сказки, а про-ек-ци-я[2] в будущее. Я, правда, не совсем разобралась, что такое «проекция». Что-то вроде подзорной трубы. Глядишь в неё и видишь будущее. Егорка говорит, что зеркальце, в которое смотрели царевны и видели своего суженого-ряженого[3], – это зеркальце трин… тран… трансфо… транс-фор-ми-ро-ва-лось[4] в сотовый телефон. Уф, выговорила. На этом слове я постоянно спотыкаюсь. Егорка говорит: не всегда так было, что глядишь в телефон и видишь того, с кем разговариваешь. Трудно такое представить, но приходится верить. Егорка много чего знает! Ещё он говорит, что ковёр-самолёт превратился в самолёт, а сапоги-скороходы – в скутер. Надеюсь, Егорка поверит, что я ездила на Розовой Че…
– Вот что, душенька! – возмутилась черепаха. – Разлеглась на моей спине, цитируешь бабушкины слова, как будто своих не имеешь, и мечтаешь о том, как будешь хвастаться перед Егоркой, что каталась на мне! Слезай немедленно!
– Ах, простите! Я вас обидела? Хорошо, не буду хвастаться, что каталась. Просто скажу, что сидела верхом на вас. Ах… я что-то не то сказала? Я не разлеглась, а рассиделась! Ой, опять не то. Я цемен… ци… цитирую[5] бабушкины слова, потому что они мне нравятся, – бормотала Лорина.
Чувствуя, что волнуется, она переключилась на другую тему.
– Я умею сочинять стихи! – сказала она. – Сама! В них одни только мои слова, бабушкиных нет.
– Стихи? – поразилась Розовая Черепаха. И голос её подобрел. – Это другое дело! Стихи – это поэзия! Никакие бабушкины слова не спасут стихи, если в них нет своих мыслей. Надо непременно послушать!
– Я расскажу! – с готовностью воскликнула Лорина.
Стихи она могла читать и декламировать[6] сколько угодно.
– Помолчи, душенька. Скоро доберёмся до рынка, купим розовой краски, там и прочитаешь. Стихи требуют тишины.
Лорина примолкла. Посмотреть рынок – это было бы здорово! Лорина всего один раз была с бабушкой на деревенском рынке, который запомнился тем, что там было много разноцветных петухов, и все они кричали. Было шумно, пыльно, весело. О какой тишине для стихов говорит Розовая Черепаха – непонятно.
Они проплыли до конца Текучей речки, до места, где она поворачивала налево, и поплыли дальше – вдоль берегов, на которых росли ромашки. Одни ромашки! Белые, отчего берега были похожи на бабушкино кружево. Милая бабушка! Она печёт такие пирожки с яблочным повидлом, что никакому булочнику не угнаться. Жаль, что редко печёт. И плетёт такое лёгкое кружево, которое не сравнится даже с этими восхитительными ромашками! Лорине сделалось немного грустно. Бабушка всё ещё, наверное, собирает малину. Хватилась ли она Лорины? Заметила ли, что внучки нет? Забеспокоилась ли? Ах! Пусть лучше не замечает, пусть не беспокоится. Пусть радуется малине и думает, что внучка сидит за столом и играет в игры на телефоне. Лорина не любит, когда бабушка волнуется и становится в такой момент немножко чужой, поэтому старается не огорчать её.
Углубиться в воспоминания помешал резкий поворот, который сделала Розовая Черепаха. Теперь они плыли по новой речке. Лорина успела прочитать название – «Лиловая речка». Табличка, как и в первом случае, была прикреплена к высокому столбу, на котором сиял невыключенный фонарь. Как и Текучая, Лиловая речка была неглубокой, просвечивалось ровное песчаное дно, тут и там виднелись фантастических окрасов рыбки и плавали водомерки. «Интересно, – подумала Лорина, – куда делась гигантская водомерка? Может, подросла и превратилась в бегемота? Теперь, когда увижу бегемота в зоопарке, спрошу, не водомерка ли он?»
Белые кружевные ромашки сменились другой, не менее чудесной растительностью. Берега Лиловой речки были украшены лиловой травой. Лорина видела такую только однажды – в своём альбоме для рисования. Она сама её нарисовала, сама выбрала лиловый фломастер, перед этим заявив бабушке, что лиловая трава – самая правильная трава в мире, потому что выражает радость. Впрочем, любая трава должна быть радостной, чтобы хотелось побегать босиком! Бабушка тогда не стала спорить. Бабушка вообще не спорит, когда внучка придумывает стихи или рисует оранжевые деревья. Но одно дело трава, нарисованная тобой в альбоме, и совсем другое – на берегу речки.
Лорина сообразила: какое счастье, что она подарила свою обувь цапле! Как это предусмотрительно! Теперь можно бегать, не заботясь о туфельках!
– Мы сделаем здесь остановку? – спросила она Розовую Черепаху. – Так хочется пробежаться босиком по лиловой траве!
– Разумеется! – торжественным тоном ответила Черепаха. – Иначе зачем мы так торопились? Это рынок!
Она выползла на берег и кивнула в сторону цветастого пятна, которое Лорина приняла за брошенный кем-то огромный платок. Лорина подумала: уж не гигантская ли водомерка купила себе и улеглась отдохнуть? В действительности разноцветное пятно оказалось скоплением кур, индюков, уток, гусей, голубей и сорок. Все они крепко спали, лёжа на лиловой траве.