– А завтра тебя отпустят посмотреть закат со мной?
Элис вдруг улыбнулась и, сказав, что она постарается отпроситься, стала спускаться с дерева. А Томми почему-то почувствовал себя невероятно счастливым от ее улыбки, хотя девочка и уходила. Он совершенно запутался.
Проводив Элис до дома, Томми бросился бегом к маяку и, забравшись на верхнюю площадку к фонарю, сел у перил и стал ждать закат. Он совершенно забыл, что хотел изучить строение осветительного элемента под толстыми ступенчатыми гранями стекол маячного фонаря.
Волны на море стали сильнее, они накатывали на берег и разбивались о его скалистые отроги. Томми подумал, что он сам сегодня, как море, волна за волной приходят к нему – то волна печали, то волна радости, и он ничего не понимает, только чувствует эти волны внутри, одну за другой, одну за другой…
Мари поставила на стол глиняную вазу с ромашками, которые она набрала на склоне. С середины дня в булочной ее сменила Жаннет: сегодня Мари решила сделать себе выходной. Она бродила по окрестным холмам, напевая старые песенки на вымирающем диалекте. На самом деле это был даже самый настоящий язык, на котором говорили ее предки, жившие на побережье теплого моря, у них был огромный виноградник и оливковые деревья. Но потом история сделала очередной странный виток, и не осталось ни длинных гряд, засаженных виноградными лозами, ни оливковых деревьев с их извилистыми ветвями, под которыми стелили сетки, чтобы собирать урожай. А язык их почти исчез, сохранившись лишь в виде фольклорных песенок, которые сейчас мало кто помнил. Мари эти песни пела ее мама, и девушка унесла их с собой, когда отправилась путешествовать. В этих же краях было холодно для винограда и оливковых деревьев. Зимой тут выпадало столько снега, что некоторые дома, подальше от побережья, приходилось откапывать. Однако здесь было море и теплое длинное лето, захватывающее даже первый месяц осени.
Мари запекла рыбу, купленную утром у местных рыбаков, с розмарином, высаженным ею на маленьком огородике у маяка, разбитом еще прежними хозяевами. Теплолюбивое растение обитало на специальной горке, а на зиму Мари пробовала укрывать его лапником или забирать в горшке в дом. Но все заканчивалось тем, что по весне она проращивала новую рассаду.
Рыба золотистая и ароматная отлично смотрелась рядом с грубым кувшином, полным веселых бело-желтых глазок ромашек. Мари с удовлетворением посмотрела на получившийся натюрморт.
– А, вот ты! – сказала она спустившемуся в гостиную Томми. – Неси компот из погреба, и будем ужинать.
Томми послушно спустился и вернулся с банкой компота, он разлил его по пузатым глиняным кружкам и залпом выпил.
– Как твои успехи? – спросила его Мари.
– Нормально, ничего выдающегося… Вообще не очень понимаю, почему ты так настаиваешь, чтобы я каждый день ходил в школу, ведь я бы мог вам больше помогать в пекарне.
– Это успеется, – сказала Мари, – а вот образование – вещь важная. И потом, неужели тебе совсем там не интересно? Мне казалось, ты говорил, что любишь географию. Как там вашего преподавателя зовут?
– Мистер Вилькинс.
– Вот он хвалил тебя как-то… Не помню, когда это было. Он заходил к нам за хлебом и сказал, что из тебя вырастет настоящий путешественник.
– Я уже путешественник, – с гордостью заметил Томми, слова Мари ему польстили.Он хоть и впрямь с уважением относился к этой науке, но не знал, что и мистер Вилькинс это замечал.
Томми сел за стол и понюхал рыбу.
– Что это ты? Не нравится? – удивилась Мари. У Томми всегда был хороший аппетит, особенно после вечерних прогулок, да и рыбу он любил, но сегодня ему не хотелось есть.
– Все хорошо, Мари, – сказал мальчик и вяло принялся за еду. От Мари не укрылось его состояние.
Она села за стол и некоторое время ела молча, наблюдая за мальчишкой. Потом отложила вилку и сказала:
– Ты из-за Жаннет так переживаешь?
Томми покачал головой.
– Тогда в чем дело? Неужели поругался с Элис?
– Да нет же! – воскликнул он, раздраженный ее настойчивостью. Но потом добавил: – Мари, ну я тебе этого все равно не могу сказать. Дело в том, что я даже себе не могу.
Мари улыбнулась, начиная понимать.
– Просто ты взрослеешь,Томми. Вот в чем дело.
Он оторвался от рыбы и посмотрел на нее с ужасом. «Как такое возможно? Неужели быть взрослым это всегда так… так непонятно себя чувствовать», – подумал он.
– И ты всегда так себя чувствуешь? – и Томми посмотрел на девушку с тревогой.
– По-разному, – ответила Мари, – но в твоем возрасте я чувствовала себя и впрямь странно, и толком не могла никому ничего объяснить. Я тогда стала много времени проводить одна. Но с возрастом мне стало полегче.
– Но ведь ты и сейчас любишь бывать одна.
– Это верно, – улыбнулась девушка, – просто у меня склад характера такой. Мне легче размышлять, когда никого рядом нет. Однако чувствую я себя сейчас гораздо лучше, чем в подростковые годы. Просто не давай этим чувствам поссорить тебя со всем миром. Все проходят через этот возраст, и поверь, твоим сверстникам не легче…
– Подожди, ты хочешь сказать, что я просто не должен никому ничего показывать?
– Нет, – Мари отрицательно покачала головой, – просто понимать, что с тобой все в порядке, ты просто сейчас себя так чувствуешь, но это в любой момент может измениться. А если вдруг накатывает злость или печаль – не винить в этом окружающих.
– Как-то все это непонятно… – нахмурился Томми, – Если я радуюсь – я радуюсь, а если злюсь, то на это должна быть причина.
– Наверное, она есть, просто ты об этом не знаешь…
Глава 4. Шторм
Утром Томми проснулся и увидел, как их маяк тонет в мокром белом облаке тумана. Он открыл окно и не смог различить там ни извилистой береговой линии, ни горизонта, ни даже самого моря. Только крики чаек сообщали о том, что обитатели маякавсе еще здесь, а не где-нибудь высоко в горах заблудились в сползшем на них облаке. Томми еще никогда в жизни не видел такого густого тумана. Он зажмурился, думая, что, возможно, этот туман – лишь продолжение его сна, но когда он снова распахнул глаза, туман никуда не делся и медленно тек к нему в комнату.
Накинув куртку,Томмипобежал наверх. Но и там было царство тумана. Тогда он бросился в гостиную, чтобы спросить Мари, не пора ли им зажечь маяк. Однако в комнате было пусто. Это обстоятельство несколько смутило Томми, ведь Мари вставала первой. Комната Жаннет была заперта на крючок изнутри. Томми принялся барабанить в дверь.Через некоторое время из-за нее раздался сонный голос девушки:
– Ну что еще такое? Рано же…
Крючок лязгнул, и на пороге показалась взъерошенная Жаннет в длинной сорочке.
– Томми, ну что такое? – недовольная пробуждением, сказала она.
– Жаннет, посмотри в окно! Там такой туман! Мари нигде нет, а я не знаю, как работает маяк. А нам срочно нужно зажечь его!
– Томми, этот маяк нерабочий, ты же знаешь… Он это… не значится в регистрах уже или как их там… Мари… – и она откровенно зевнула, – наверное уже ушла… Ну дай же мне поспать… Иди там… куда? А, да… в школу… – И она, прошествовав к кровати, повалилась на нее, даже не закрыв за собой дверь.
В ее комнате царил беспорядок. В углу у кровати валялся ворох одежды, по полу были разбросаны тюбики с краской, а у окна стоял мольберт с незаконченной картиной. На канве мягкими оттенками голубого и синего струилась морская гладь, вдоль нее серо-желтой полоской тянулся берег, по которому шли две фигуры спиной к зрителю, по нечетким деталям можно было догадаться, что это мужчина и женщина, держащиеся за руки. По небу над ними тянулись полупрозрачные перистые облака и летели две чайки.
Томми некоторое время глядел на мольберт, потом он перевел взгляд на окно и, вспомнив о том, что его привело сюда, попытался снова разбудить Жаннет, но та лишь отмахнулась от него и укрыла голову подушкой.
Мари он нигде не мог найти. В гостиной лишь ромашки смотрели на него своими глупыми глазками с чисто убранного с вечера стола. Томми поднялся в маленькую комнатку, служившую библиотекой. Там вдоль округлых стен были размещены повторяющие их форму книжные полки. Он принялся изучать их содержимое в надежде найти что-то о маяке. Но видимо, бумаги, посвященные маяку, хранились где-то еще, так как поиски успехом не увенчались.
Нужно было что-то предпринимать. Томми нутром чувствовал: если ему не удастся разжечь маяк, может случиться что-то страшное. Тогда он взял из гостиной старинную масляную лампу, выполнявшую там больше декоративную функцию, и спички, и отправился наверх.
Когда он вышел к фонарю, по его коже пробежало холодное дыхание ветра. Туман начал движение, и его клубы приобретали диковинные формы. Томми поставил фонарь на пол и огляделся. Волокна тумана, переплетаясь, казались ему то диковинными птицами, то лодками, а в какой-то момент мальчику почудилось, что он видит вздымающиеся белые паруса.
Томми попытался открыть маячный фонарь. Он не знал, как его следует зажигать, и поставил под толстое граненое стекло свою маленькую масленую лампу. Ее тусклого света едва ли хватало на пространство вокруг. Томми был в отчаянье. Он бросился вниз, быстро натянул уличную одежду и, покинув маяк, побежал по тропе через лес.
Могучие исполины сплетали свои ветви над его головой, и в тумане казались мальчику вовсе не привычными деревьями, а какими-то чудовищами. Но он продолжал бежать и вскоре оказался у голубой двери булочной. Она была заперта, а за стеклянными окошечками царил мрак. Это еще больше обеспокоило мальчика. Не зная, что предпринять, он вдруг подумал о старом моряке, который должен был знать о работе маяка, и бросился вниз к берегу.
На стук в дверь появился мистер Нордваттер и удивленно посмотрел на мальчика.
– Что тебя привело ко мне в столь ранний час, Томми? – спросил он, поправляя воротник куртки.
– Сэр, – сразу перешел к делу запыхавшейся мальчик, – Вы знаете, как работает наш маяк? Мы должны зажечь его! На море туман, Жаннет не хочет помочь мне, а Мари пропала…
– Как это пропала? – старика, похоже, обеспокоило именно последнее.
– Ее нет ни на маяке, ни в булочной!
Тот задумчиво почесал седую бороду и сказал – Так-так… вот так дела…
– Дай-ка мне минуту, – добавил он и пошел в дом. Там старик порылся на полках и снял с одной толстую растрепанную книгу с выпадающими страницами. Он положил ее на стол и стал листать, что-то бубня себе под нос.
Тем временем ветер усиливался, и с моря летели клочья тумана, а небо, проглядывающее через них, затянули свинцово-синие тучи. В воздухе разлился предгрозовой запах. А вдалеке вдруг всполохнуло, и вслед за этим, чуть погодя, раздался тяжелый гул.
Старик поднял глаза на море и вдруг улыбнулся неведомо чему…
Он накинул свой старый желтый плащ и из того же материала желтую шапку-капюшон, сунул под мышку книгу с торчащими из нее листами, и помахал рукой Томми:
– Пошли, юнга! Время пришло!
В его водянистых глазах играл огонек.
Жаннет разбудил удар грома. Она выглянула в окно, и лицо ее обдало первыми мелкими каплями дождя. Ни Томми, ни Мари нигде не было. Пока девушка бегала по маяку, в небе полыхнуло, и послышался новый удар уже с гораздо меньшим промежутком. Жаннет накинула плащ и выскочила на улицу, она вытащила из домика у маяка старенький велосипед и покатила на нем по лесной тропке, подпрыгивая на корнях. Когда она добралась до булочной, дождь уже лупил по земле и крышам домов с полной силой. Дверь булочной оказалась заперта. На улицах было пусто, а по дорожкам текли первые потоки воды, смешанные с землей.
Жаннет, разбрызгивая вокруг себя эту жижу, вновь принялась крутить педали. Дверь почты также оказалась закрыта. Она развернула велосипед и направилась к школе. В такой ливень никто, видимо, не стал выпускать своих детей из дома, и во дворе школы было пусто. Однако под козырьком девушка увидала долговязую фигуру. Подъехав ближе, она разглядела и рыжую шевелюру прятавшегося там от дождя мужчины.
– Вот это стихия, – сказал ей мужчина вместо приветствия, – а вы не похожи на школьницу, мадам, что привело Вас сюда, да еще в такую непогоду?
Жаннет, борясь с потоками, заливающими ее лицо и рот, – крикнула долговязому:
– Я ищу Томми и Мари, они пропали!
Улыбка на лице рыжебородого сменилась встревоженной гримасой:
– Так Вы коллега Мари из булочной и одна из опекунш Томми? – он не сразу узнал мокрую и залепленную грязью Жаннет.
– Да как-то так! – крикнула она сквозь пелену усиливающегося дождя.
– Томми с утра говорил, что не видел Мари. Я думала, она ушла в булочную, а сейчас ни его, ни ее нигде нет! А в булочной пусто!
– Странное дело… – сказал ее собеседник, – но отчего Вы мокните – идите же сюда, под крышу!
– Нет, нет! – я поеду их искать! – крикнула она.– Думала, может, Томми здесь…
– Не надо так переживать, пожалуйста, ну да постойте же Вы! Может, Вы просто с ними разминулись, а они уже дома… – Но Жаннет его не слышала. Развернув велосипед, она неслась обратно вдоль берега.
Элис сидела у окна, за которым уже не было видно ничего, кроме сплошных потоков дождя. Мама, видя грозу, не отпустила дочь в школу, да и сама ожидала дома окончания стихии.
Девочка думала о маяке и о том, как там сейчас его обитатели в такую грозу. За окном снова сверкнуло, и вскоре раздался гулкий раскат грома. Элис придвинулась ближе к стеклу, ноза окном по-прежнемубыло невозможно ничего различить.
Томми и мистер Нордваттер быстро шли через лес, хлюпая по размытой тропинке ногами. Их ботинки давно промокли и перепачкались в земляной жиже, но они не обращали на это внимание. Дверь маяка осталась незапертой, и вошедшие стали быстро подниматься, оставляя за собой грязные следы на лестнице. Наверху дул сильный ветер, напитанный потоками небесных вод. С трудом различая что-либо, мальчик и старик опустились около большого маячного фонаря и принялись за работу.
Тяжело дыша, мокрая, но не замерзшая, Жаннет крутила педали. Она подъехала к маленькому аккуратному домику с бежевыми стенами и красной черепицей и, бросив железного коня у двери, стала стучать. Очень быстро дверь распахнулась, выпустив вместе с теплым воздухом из помещения мужчину. Он раскрыл в изумлении голубые глаза и воскликнул:
– Боже мой, Жаннет, заходи скорее внутрь! – и, взяв ее за мокрые плечи, втянул в теплое помещение.
Анри хотел сразу проводить вымокшую до нитки девушку к очагу, но она не дала этого сделать, порываясь бежать куда-то, что-то невнятно лепеча. Однако он все же настоял на своем, беспокоясь за здоровье девушки. Анри снял с ее плеч бесполезный плащ и, пока она не успела в очередной раз запротестовать, отвел ее к растопленному камину.
На пороге гостиной появилась хрупкая старушка, которой мужчина помахал рукой, сказав «все хорошо, мама! Не беспокойся, это моя знакомая, из булочной, Жаннет…», ему не хотелось долгого и обстоятельного объяснения с мамой, каковое их непременно ждало бы, если бы он убедительным тоном не попросил ее удалиться к себе в комнату. Как только за пожилой женщиной закрылась дверь, Анри сразу же обратился к Жаннет, всей душою желая помочь ей, но пока не понимая, что могло привести ее в столь нервное состояние. Старушка же тем временем деловито кивнула и отправилась вовсе не к себе в комнату, а на кухню, ставить чайник. «Как же! – сказала она себе под нос, – девушка вся вымокла! Ей же нужно согреться!»
– Что произошло? – спросил почтальон, пытаясь приблизить к огню выглядящую дико девушку.
– Анри, – еще не отдышавшись, начала она, – я нигде не могу найти Томми и Мари… – в ее голосе зазвучали слезы.
Мужчина мягко привлек ее к себе, пытаясь успокоить.
– Подожди, подожди… ну не волнуйся, они никуда не могли деться. Мы их сейчас найдем. Но тебе надо переодеться и рассказать мне, что произошло.
Первое девушка проигнорировала и сразу перешла к сумбурному повествованию об утренних происшествиях.
Маяк никак не хотел зажигаться, и вымокшие мальчик и старик выбивались из сил под порывами дождя и ветра. Небо озаряли всполохи, уже почти мгновенно сопровождающиеся раскатами грома. Чудовищного размера туча, переваливая мясистые бока, катила по небу прямо на белую башенку, возвышающуюся на скалистом мысу.