Наташка подошла к окну. Во дворе не происходило ничего интересного. Было лишь десять часов, и, наверное, её друг Вадик ещё спал.
Но вот кто-то вышел из соседнего подъезда. Наташка открыла окно настежь, перегнулась через подоконник.
А-а, вспомнила! Вчера, когда она гуляла, к соседнему подъезду подкатила машина, доверху наполненная вещами.
– Смотри, Наташка, новые жильцы въезжают, – сказала тогда соседка Мария Степановна. – И мальчик там есть. Друг тебе ещё один будет.
Наташка увидела мальчика. Он стоял рядом с машиной и прижимал к себе большую чёрную папку. Наташка хотела подойти посмотреть, что это он прижимает к себе, – может, интересное что-то, но тут её позвал отец, и пришлось идти домой…
Наташка сняла с гвоздя ключ от квартиры, положила в карман, захлопнула за собой дверь и стала спускаться по лестнице. На площадке второго этажа она увидела Катю.
– Хочу с тобой серьёзно поговорить, – сказала Наташка. – Передай своему знакомому, что, если он будет мучить кошек, ему хуже будет.
– Что ты, Наташка! Вечно всё выдумываешь. Очень нужны ему кошки. Он весь день на мопеде гоняет. Хочешь, попрошу, тебя тоже покатает?
– Не нужен мне его мопед. И на твоём месте я бы вообще перестала с ним дружить.
– Тебе какое дело, – обиделась Катя. – Я уже в пятом классе учусь и не собираюсь слушать такую малявку, как ты…
Наташка вышла во двор. Настроение было совсем испорчено из-за этой Катьки. И тут она вспомнила совет своего друга Вадика.
– Наташка, – говорил он, – когда у тебя плохое настроение, подерись с кем-нибудь. Это всегда здорово помогает!
Наташка уважала Вадика. Он быстрее всех влезал на деревья и заборы, дальше всех кидал камни. Как же можно было не уважать такого талантливого человека? Правда, Наташка ещё никогда не исправляла настроение таким способом, но попробовать было надо, и она подошла к мальчику.
Она глубоко засунула руки в карманы джинсов, изо всех сил прищурила глаза и сказала басом:
– Ты почему сидишь на моей скамейке?
Но мальчик почему-то не стал говорить: «А тебе какое дело?», как отвечали все другие ребята. Он встал и произнёс совсем другие слова:
– Извини, пожалуйста. Я не знал, что это твоя скамейка.
«Да, – подумала Наташка. – Очень необычный мальчик». Но настроение пока не исправлялось, и она решила попробовать ещё раз. К чему бы ещё придраться? Но в голову ничего не приходило, и она просто вытащила руку из кармана, сжала её в кулак и ткнула мальчика в бок.
Затем отскочила назад, приняла боксёрскую стойку, как учил её Вадик. Но мальчик вдруг молча повернулся к ней спиной и пошёл к своему подъезду.
– Стой! – закричала Наташка. – Почему ты со мной не дерёшься? Ты, наверное, трус. Трус!
– Нет, – сказал мальчик. – Я не трус. Просто мне нельзя драться. Я музыкант.
– Музыкант… – удивилась Наташка. – А на какой музыке ты играешь?
– На фортепиано. И уже за второй класс.
Да, это был совершенно необыкновенный мальчик.
– Как тебя зовут? – спросила Наташка.
– Альберт.
И имя у него было необыкновенное!
– А меня – Наташка… Знаешь, Альберт, ты теперь во дворе никого не бойся. Я лично буду тебя защищать.
– А я тебя научу играть на фортепиано. Хочешь?
– Конечно. Когда начнём?
– Хоть сейчас.
Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице, и Альберт нажал кнопку звонка.
– Мама, это Наташка, – сказал Альберт. – Мы с ней уже подружились.
– Очень хорошо, – похвалила мама. – Пока поиграйте во что-нибудь, а я обед приготовлю.
– Смотри, это моя комната, – объяснил Альберт. – Только в ней ещё беспорядок.
– Не волнуйся, вы же только вчера переехали, – успокоила его Наташка. – А чей портрет на стенке висит? Твоего дедушки?
– Что ты, Наташка! Это великий композитор Чайковский. Вот, послушай, эта пьеса называется «Болезнь куклы».
Альберт сел за фортепиано и начал играть.
– Ну как, понравилось? – поинтересовался он.
– Вообще-то от Чайковского я большего ожидала, – сказала Наташка. – А что, он сочинял только грустную музыку?
– Нет, почему, например «Танец маленьких лебедей» – очень даже весёлая пьеса.
– Эту вещь я знаю, – обрадовалась Наташка. – Под неё настоящие балерины танцуют! А для чего большая чёрная папка нужна?
– Там ноты лежат. Я с ней в музыкальную школу хожу.
– Хочу тебя попросить, – сказала Наташка. – Когда в следующий раз пойдёшь в музыкальную школу, можно за тебя папку понести?
– По-моему, очень вкусный кисель получился, – мама Альберта вошла в комнату с двумя стаканами в руках. – Ну-ка, налетайте!
Наташка взяла стакан, подошла к окну. И вдруг, резко повернувшись, побежала к двери.
– Беги за мной! – крикнула она Альберту. – Он опять кошку мучает!
– Куда вы? – спросила мама Альберта. – Допейте хоть кисель, сумасшедшие!
Но они уже через две ступеньки неслись вниз по лестнице…
Возле третьего подъезда, где выбито стекло, стоял красивый красный мопед. Рядом с ним второгодник Максимов из соседнего дома держал кошку за хвост. Голова её моталась внизу, кошка отчаянно мяукала и извивалась, стараясь освободиться.
– Отпусти кошку, отпусти! – закричала Наташка. – Ты зачем её мучаешь?!
– А тебе какое дело? Твоя она, что ли?
– Ты… Ты… Живодёр, – тихо сказала Наташка.
– Что? Сейчас получишь за живодёра! – Максимов толкнул Наташку, и она отлетела в сторону.
– Не смей обижать женщин! – крикнул Альберт, подбегая. Он сжал кулаки и бросился в атаку. Но через секунду оказался на земле рядом с Наташкой.
Наташка вскочила, утёрла рукавом слёзы и вдруг, подняв камень, бросилась к мопеду.
Удар – и на красивом лакированном баке образовалась вмятина.
Удар – и вдребезги разлетелась фара.
– Ты что делаешь!!! – заорал Максимов.
– Отпусти кошку, – сказала Наташка. – А то совсем разобью.
– Ладно, забирай свою паршивую кошку, – сказал Максимов. – Вечером я к твоему отцу приду. Пусть за ремонт заплатит!
Он отпустил кошку, завёл мопед и уехал…
– Какая ты смелая, – сказал Альберт. – А я испугался.
– Если честно-честно, – призналась Наташка, – мне тоже страшно было… Смотри, у кошки что-то с лапой случилось!
Кошка сидела посредине двора, облизывала переднюю лапу и жалобно мяукала.
– Отнесём ко мне, – предложила Наташка и взяла кошку на руки…
– Когда у меня что-то болит, – сказал Альберт, – мама всегда даёт мне порошки.
– И папа меня так же лечит, – подтвердила Наташка.
Она выдвинула ящик серванта, достала большую картонную коробку.
– Смотри, сколько у нас разных лекарств, – сказала она. – Только как узнать, какие кошке нужны?
– Давай их все смешаем, – предложил Альберт. – Одно из них обязательно поможет… Смотри, твой отец пришёл!
– Что тут у вас происходит? – поинтересовался я, входя в комнату.
– Мы кошку лечим, – объяснила дочь. – Смотри, какая пушистая.
– Кажется, сегодня у вас был день, полный приключений? – заметил я.
– Ты садись. Мы тебе сейчас всё расскажем, – сказала Наташка.
Каждый охотник желает знать, где сидит фазан
Большой белый голубь вдруг резко взлетел с ветки старого тополя и кругами начал ввинчиваться в небо.
Наташка козырьком приложила ладонь к глазам и, щурясь на оранжевое солнце, сидящее на крыше соседней девятиэтажки, спросила:
– Интересно, куда это он полетел?
Я на секунду оторвался от газеты «Советский спорт» и не думая пробормотал:
– М-м… Наверное, в тёплые края.
– В Африку? – мгновенно догадалась дочь.
– Почему именно в Африку?
– Потому что Африка – самое тёплое место на земле. И потом, расскажи, пожалуйста, что-нибудь про голубей!
Я напрягся и постарался хоть что-то вспомнить из прошлогодней передачи «В мире животных».
– Голуби бывают разных видов, – медленно начал я. – Например, почтовые. В старину, когда не существовало современных средств связи, они доставляли важные сведения… Э-э, есть ещё турманы, лохмачи…
– Ага! – обрадовалась Наташка. – Лохмачей я у рыжего Петьки видела. На его крыше все голуби лохматые.
– На какой крыше?
– Ну где Петькина голубятня.
– Ты что, на крышу лазила? – испуганно спросил я.
– Ты, папа, не волнуйся, – успокоила меня Наташка. – Высоты я ни капельки не боюсь. Петька даже говорит, что поэтому меня можно в отряд космонавтов зачислить.
– Наташка, ну что тебе на крыше делать? – попытался я уговорить дочь. – Оттуда ведь свалиться можно… Представь себе, можно! – строго закончил я, увидев, что дочь собирается спорить.
– А хочешь, тебе тайну открою? – вдруг сказала Наташка. – Только обещай, что никому-никому не расскажешь.
Я кивнул. Наташка наклонилась ко мне и прошептала:
– На этой крыше «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» живёт.
– Кто-кто? – переспросил я. – Какой ещё охотник?
– Который желает знать, где сидит фазан! Ну присказка есть такая. Чтобы легче запомнить.
Я отложил газету и насторожился. Наташка презрительно посмотрела на меня и произнесла:
– Ты что, никогда маленьким не был? Этой присказке, наверное, уже лет сто… Слушай!.. Красный. Оранжевый. Жёлтый. Зелёный. Голубой. Синий. Фиолетовый. А вместе: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан!» Теперь понял?
– Так это радуга! – догадался я.
– Конечно. Она на этой крыше и живёт.
– Не выдумывай. Совершенно не может быть, чтобы радуга жила на какой-то там крыше! Радуга – сложное физико-оптическое явление, возникающее при разложении белого света на составные цвета спектра, – попробовал объяснить я.
Наташка задумалась, потёрла лоб и не согласилась!
– Никакое она не явление. Она совсем как живая и вся переливается. А появляется, как только присказку произнесёшь.
– Знаешь что, Наташка! – разозлился я. – Ты мне голову не морочь. Надоело выслушивать твои фантазии! Лучше займись делом. Вон в раковине немытая посуда с утра лежит. А сегодня на кухне твоё дежурство!
– Не веришь?! – обиженно произнесла Наташка. – Фантазиями обзываешься? Тогда давай собирайся!
– Куда? – не понял я.
– На крышу. К радуге в гости. И если я всё-всё наврала, то… то… то пусть со мной никто и никогда не дружит. А посуду, не бойся, я и так вымою!
– Хорошо, – сделал я последнюю попытку. – Но зачем же лезть на крышу? Ведь радугу вполне можно с земли наблюдать.
– Как ты не понимаешь? Мы к ней в гости собираемся. А в гости всегда домой ходят!..
Я вытащил с антресолей старые кеды, надел их, закрыл дверь и догнал Наташку уже в подъезде.
Пока мы шли к соседней девятиэтажке, на солнце наползла похожая на лохматого пуделя с разинутой пастью туча, и мне на щеку упала прозрачная дождевая капля.
– Ой! – сказала Наташка. – Сейчас дождь пойдёт.
Я поднял голову.
Тучу насквозь пробивали солнечные лучи, она съёживалась и таяла прямо на глазах, разбрасывая по сторонам редкие тяжёлые дождевые капли.
– Наташка, смотри, слепой дождь, – удивился я. – А я и забыл, когда последний раз его видел…
Лифт в девятиэтажке не работал. Мы поднялись по лестнице до самого конца и через раскрытый чердачный люк выбрались на крышу.
– Иди за мной, – сказала Наташка и прошла вперёд. Она обогнула торчащие во все стороны телевизионные антенны, забытый строителями ржавый железный бак, пустую Петькину голубятню, подошла к краю крыши и взяла меня за руку.
Далеко внизу виднелся наш двор. На скамейке возле песочницы, еле видные сверху, сидели пенсионеры и играли в лото.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан! – громко произнесла Наташка.
Мы посмотрели вокруг, но всё осталось так же, как и раньше.
Тогда Наташка набрала полную грудь воздуха и закричала изо всех сил:
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан!!!
Гулкое эхо заметалось по крыше, отскочило от неё, отвесно ударило вверх, и тут же сверху неожиданно, вдруг протянулись красные, оранжевые, фиолетовые полосы. Сначала тусклые, они с каждым мгновением разгорались и разгорались, складываясь в тугой семицветный жгут.
Огромная радуга упиралась прямо в нашу крышу и ярко и радостно светила нам с Наташкой.
Мы стояли молча и боялись дышать, чтобы не спугнуть её…
Радуга давно истаяла и пропала, а я всё вглядывался в небо, стараясь заметить и вернуть хоть кусочек этой цветной небесной смальты, частичку из моего полузабытого давнего детства…
Но небо было пустым и чистым…
Лифт в девятиэтажке по-прежнему не работал, и мы, переглянувшись, два пролёта проехались на лестничных перилах.
– Пап, а пап, – сказала Наташка. – А пусть эта радуга будет наша. Ну просто наша, и всё!
Я согласно кивнул.
Мы уже подходили к своему подъезду, когда любопытный сосед Сурен Вазгеныч подозрительно взглянул на нас и поинтересовался:
– Ва! Зачем на чужую крышу лазить?
Наташка незаметно хитро мне подмигнула и произнесла: – А мы знакомым антенну чинили. Вот!
Фрегат
– Ну и жарит сегодня! – вздохнула Наташка, вытирая полотенцем взмокший лоб.
Хотя наши окна были раскрыты настежь, воздух в комнате был горячий и душный.
– Интересно, сколько сегодня градусов? – поинтересовался я, взглянув на термометр, висевший за оконной рамой. – Ого, тридцать четыре! Давно такой жары не было.
– Пап, пошли купаться? – предложила Наташка. – Всё равно в такую погоду ничего делать нельзя.
– Только с условием, что сначала выпьешь стакан молока.
– Ну ладно, – неожиданно легко согласилась дочь.
Она взяла треугольный молочный пакет, аккуратно надрезала ножницами верхушку и, запрокинув голову, начала пить.
– Из стакана же удобнее, – заметил я.
Но Наташка со мной не согласилась. Она на секунду оторвалась от пакета и произнесла:
– Зато так вкуснее…
Арык, где мы с Наташкой всегда купались, протекал неподалёку от нашего дома. Вода в нём была желтоватая – наверное, от глинистых берегов, по которым росла дикая ежевика.
Мы поплескались в прохладной воде и вылезли загорать.
Дочь что-то задумчиво начала чертить по земле, потом вдруг спросила:
– Интересно, куда течёт арык?
– Разве не знаешь? Он за Парком культуры впадает в канал Бурджар.
– Да я не об этом! А о том, в какое место из него вообще попасть можно.
Я подумал и уверенно сказал:
– В Аральское море.
– Ну да! Так сразу и в море.
– Конечно, не сразу. Послушай… Наш арык впадает в канал Бурджар. Бурджар – в Чирчик, где всегда холодная вода и много водоворотов. И только потом будет большая река Сырдарья, которая через весь Узбекистан течёт на север, в Аральское море.
Дочь перевернулась на живот, опустила руку в воду. Маленький тополиный листок упёрся в Наташкину ладонь, постоял так, будто отдыхая, потом медленно и неуклюже поплыл дальше.
– Пап, ты когда-нибудь видел море?
– К сожалению, нет, – признался я. – Не приходилось.
– Ну а хоть что-нибудь можешь про него рассказать?
Я напрягся и попытался освежить в памяти полузабытые книги про пиратов и кругосветные путешествия… Но ничего не вспоминалось, и я медленно начал: