- За этим как раз проблема не встала, - ответил Зверёк. Он махнул хвостом, разогнав курящийся над следами туман. - Ну, пока, добрый следух, пусть твой след как можно дольше будет различим.
И Зверёк побежал дальше. Про еду он совершенно позабыл: план в голове оформился так чётко, что он мог бы взять и прямо сейчас нарисовать его когтем на земле.
Для своей кси он сделает несуществующую вещь -- такую, подобной которой нигде на свете больше не сыскать. Даже за лесной опушкой, где за полями, холмом и огромным потоком, как говорят, начинается каменный лес, весь состоящий из чудес. С той стороны иногда прилетают голубые или жёлтые воздушные шарики, выглядящие, как лоскуты моря -- и Зверёк решил, что его несуществующая вещь будет немного похожа на эти шары.
А в ней поселится какая-нибудь кся -- непременный и не всегда видимый глазу обитатель всего на свете. Кси прячутся под влажными листьями, несут стражу вокруг семейства опят, в каждом выстроенном ради забавы кем-то неведомым -- и покинутом шалаше до самого его разрушения живёт по своей собственной, шалашной ксе. В некотором роде травянки тоже могут называться ксями, так же, как и следух.
Зверёк принялся за работу. Он навестил травяных фей и одолжил у них сушёных ягод и крошечных листочков трилистника. Когда они узнали о том, что он собирается сделать, то засуетились и поднесли Зверьку завёрнутый в лист подорожника медовый аромат.
- Пускай твоя кся пахнет мёдом! Тогда она сможет повелевать пчёлами.
Заявился он и к новому знакомому -- камышовому чудищу, и попросил его нарвать крепкого и гибкого камыша.
- Где ты будешь её плести? - спросила малютка-травянка.
Зверёк призадумался.
- На моей трубе. Не знаю, откуда вы, маленькие духи, прилетаете, но там вас слышно лучше всего.
Ночью закипела работа. Камыш Зверёк сложил в трубу, так, что получилась импровизированная ваза, а сам устроился на её краешке. В крошечных лапках упрямое растение сгибалось неохотно, но Зверёк заранее решил, что он куда упрямее любого растения.
Но вот каркас готов, и как только Зверёк вплёл в него последнюю веточку, стало легче. Чем бы его наполнить?.. Несуществующая вещь должна быть поистине замечательной!
У Зверька всё уже было приготовлено. Раздвинув стебельки, он сложил в получившийся плетёный шар лепестки цветов, свёрток-подарок от травяных малюток, два свинцовых шарика и старое ржавое кольцо, которые он нашёл когда-то в окрестностях под листвой, и ещё много-много мелочей, которые долгие месяцы копились в щелях между кирпичами его дома-трубы. Сколько влезло. Для друга ему ничего не было жалко.
К утру он закончил, и взошедшее солнце запустило свои пальцы через прутики камыша. Глаза Зверька слипались, животик урчал: он точно знал, что если сейчас заснёт, ему будет сниться еда. Но заснуть прямо сейчас ему не давало одно: прямо перед носом высилась самая грандиозная идея, которую он воплощал в своей недолгой жизни. Она стоила того, чтобы не спать, а только смотреть на неё и смотреть, положив мордочку на хвост.
- Что это так пахнет? Неужели мой новый дом?
На вершине шара балансировала на одной ноге Кся. От неожиданности Зверёк свалился в трубу и услышал, как покатился вниз шар: будто осознал наконец-то, что он теперь тоже принадлежит этому миру. "Бом!" - гремел он, подпрыгивая на остатках черепицы, - "бомм!" Это свинцовые шарики гонялись друг за другом по окружности.
Зверёк так испугался за несуществующую вещь, что провалился сквозь камень (который, напомню, когда-то был человеческим жилищем), и вылетел через отверстие, которое когда-то было лазом для кошки. Раньше его закрывала деревянная ставня, но теперь там разросся куст крыжовника, а от самой ставни остались только петли.
Оказавшись, не до конца поняв как, на твёрдой земле, он спросил:
- Ничего не сломалось?
- Я цела, спасибо за беспокойство, - церемонно ответила Кся, складывая крылышки.
Зверёк отыскал глазами шар и облёгчённо вздохнул. Он упал прямиком в гнездо козодоя, оставленное хозяевами, кажется, в то время, когда планета едва-едва вылупилась из яйца. Рядом стояла Кся.
- Мог бы помыться, перед тем, как вызволять меня из небытия, - сказала она, глядя на Зверька и уперев в бока ручки. - Ты такой чёрный, просто ужас!
- Если я помоюсь, меня не узнает родная труба, - смущённо сказал Зверёк и чихнул. Немного сажи забилось в нос.
Кся была крошечная, но наряд с лихвой искупал размеры. Крылья расширялись книзу, как будто платье, а на голове -- шляпка из кусочка красной материи. Огромные зеленоватые глаза казались лепестками лилий, с них то и дело спрыгивали лягушата смеха, или, как сейчас, сердитости.
- Приятно познакомиться, - пролепетал Зверёк, сражённый внешним видом и обаянием новорожденной кси. - я твой первый настоящий друг.
- Друг? - переспросила с искренним любопытством Кся. - Когда это мы успели подружиться?
Зверёк не нашёлся, что ответить. А малявка деловито вытолкала шар из гнезда, и, забравшись в него, покатила прочь, сопя и перебирая ножками. Дорогой она спросила уже знакомого Зверьку следуха: "где здесь у вас пресная вода", и следух ответил: "мой олень, в чьём следе я, как вы соизволили наверно заметить, восседаю, пришёл вот оттуда. Наверняка там водопой".
Знаете ли вы, что такое "тягостные думы"? Это думы, которые приходится тянуть за собой, куда бы ты не пошёл. А весят они едва ли не больше тебя самого! Хоть язык на плечо высовывай, ей-богу. Тягостные мысли волочились за Зверьком, когда он побрёл к озеру. "Что же тогда за великая тайна эта дружба, если даже приложив, казалось бы, достаточные усилия, невозможно её заполучить?" - вопрошал он себя. Знакомые звери спрашивали друг друга: "точно ли это наш Зверёк, а не какой-нибудь слонопотамус? Если честно, слабо верится".
- Представляешь, камышовое чудище, - сказал он, с треском вломившись в заросли на берегу. - Почему-то все от меня разбегаются. Наверное, я тоже когда-то в детстве убежал от мамы и папы. Просто я этого не помню... И вот теперь я один.
- Враки-враки, - пробормотало оно не слишком уверенно. Ещё очень рано для всяких ужасов, и чудище отдыхало, похожее на ещё одну покрытую грязью кочку, погрузившись в воду по самые боковые шипы. Глазки поблёскивали откуда-то из щелей в панцире.
Зверёк примостился рядом -- там, где не очень глубоко, - и печально уставился в своё отражение. Оно было мутным и каким-то рыжевато-белесым. Пятно сажи расплывалось от него во все стороны. "Если так дальше пойдёт, я стану совсем белым. Охотиться ночью будет куда труднее", - подумал Зверёк, но из воды не вылез, хотя тело уже начало неприятно холодить. Оброненные солнцем искорки сверкали на поверхности везде вокруг, но их было слишком мало, чтобы согреть весь водоём.
Он не услышал, как тревожно зашептался, вздохнул камыш. А может, услышал, но принял это за игры ветра, который обожает прятаться в такой высокой траве, и охотиться там за своим же собственным хвостом. А потом вдруг всё перевернулось с ног на голову.
А точнее, на голову им с болотным чудищем свалилась Кся.
Своими крошечными кулачками она колотила панцирь, и в ответ раздавался гулкий звук: "бум! Бум!" Зверёк испугался, что сейчас из воды поднимутся огромные клешни, чтобы вступиться за своего хозяина, но чудище посмело лишь вытянуть один глаз из-под панциря, и тут же спрятать его обратно.
- Я тебе покажу, как обижать моего папочку! - победно завопила Кся. Опешившему Зверьку она крикнула: - Беги, а я его задержу!
- Главное, не сделай ему больно, - сказал Зверёк, выбираясь на твёрдую землю. Ряска оседала на хвосте и на боках, словно зелёные чешуйки. Но ему было не до мокрой шкурки -- его душил смех.
- Ты будешь убегать, или нет? - разозлилась Кся. Чтобы удержать равновесие на скользком хитине, она схватилась за один из торчащих из панциря шипов. Чудище наконец получило возможность выставить оба глаза, чтобы получше разглядеть свою обидчицу. "Драма-драма-драма", - бубнило оно, и, кажется, пребывало в глубочайшем шоке.
- Пожалуй, нет -- пропищал, давясь от смеха, Зверёк. - Смотри, как он тебя боится!
- Правда? - с сомнением спросила Кся. Она ещё крепче вцепилась в шип, решив, что неведомого зверя пока не стоит отпускать на свободу.
Со дна поднялась муть: посмотреть на такую поразительную победу примчалось целая стая головастиков.
Суставы заскрипели, поднимая клешню; вода закипела и забурчала: "устроили, тут, понимаешь, посреди озера горную речку! Сплошные беспокойства!" Зверёк подумал, что не мешало бы перед ней потом извиниться: озёрная вода должна спокойно налёживать бока в своей земляной постели, а не волноваться из-за чужих прихотей. А потом испугался: "Как бы чудищу, при всей его доброте, не пришло в голову скушать эту нахальную букашку". Но в клешне был зажат жёлтый подводный цветок, и не простой, а с парочкой великолепных улиток, сияющих, как чёрные жемчужины. Этот цветок и подлетел к Ксе, которая сразу же растаяла:
- Папа, смотри! Кажется, это чудище не такое уж и плохое. Может, оно и не хотело тебя убить.
Конечно же, Зверёк согласился. И тут груз тягостных мыслей раскололся надвое и пошёл ко дну. Он почувствовал, что что-то установилось между ним и этой малявкой, какая-то ниточка протянулась от одного стучащего сердца к другому.
Пожалуй, - решил Зверёк, - они вдвоём смогут придумать что-нибудь такое, что перевернёт лес кверху тормашками, так, что кроты заработают себе головокружение, обнаружив, что теперь по направлению к небу и луне придётся рыть не вверх -- а вниз.
И Кся решила то же самое.
<p>
Маленький Зверёк из Большого леса</p>
<p>
Сказка</p>
<p>
</p>
<p>
Глава первая</p>
<p>
О том, как однажды посреди зимы проснулся Зверёк</p>
В одной норе проснулся Зверёк. Проснулся он ни с того ни с сего - может, решил поиграть на своей паутине, как на арфе паучок, может, в норку залетел любопытный запах. Он просто сообразил сквозь сон, что проснулся и что больше уже сегодня не заснёт.
"Если проснулся, значит, уже пора вставать", -- так рассудил Зверёк.
Норка у него пахла жжёными спичками. Не то чтобы Зверёк любил жечь спички, просто так получилось. Зато здесь тепло, а непогода бушевала где-то вверху. Здесь была тёплая постелька из птичьего пуха - отпечаток там остался, как будто лежала большая улитка. Никакой улитки там, конечно, не было, просто Зверёк любил спать свернувшись клубочком, так что становился похож на пушистую каракатицу.
Он с удовольствием понюхал висящий на стене корешок. Корешок всё ещё хранил запах свежей рыхлой земли и немного зелёного горошка. Для зверька он словно картина: можно любоваться. Только у зверька зрение не очень, поэтому он предпочитает принюхиваться.
Норка эта квадратная, а выход, кроме всего прочего, находится прямо над головой. Зверёк выгнул спинку, потом потянулся, цепляясь лапками за стенки, и неожиданно пробил мордочкой потолок.
Потолок оказался из снега, рыхлого и пушистого. Зверёк зафыркал. Раньше он никогда не видел снега, только много о нём слышал от других зверей. Снег показался ему слишком мокрым, слишком холодным, но довольно весёлым.