Его рано отправили спать, плотно затворили дверь в комнату, но Кирилл не закрывал глаз. Смотрел на другой конец комнаты, где на спинке кресла сидела тень вороны. Плоская, как будто вырезанная из картона, - какой и должна быть тень. Сама птица, которая днем сидела за окном на дереве, давно улетела, а тень вот осталась, как никогда чёткая в рассеянном свете фонаря на улице. Она переступает лапами, вот длинный клюв скользнул вниз и принялся теребить обивку кресла. Наверное, утром там будет дырка и торчащий пух, за который мама отчитает его, Кирилла. Ни за что не поверит, что сделала это воронья тень.
Тени часто путешествуют без своих хозяев, но Большиши почему-то об этом не знают. Не замечают, что ясным днём можно насчитать куда больше теней, чем тех, кто их отбрасывает. Иногда случаются очень смешные вещи: например, в разгар лета по раскалённому асфальту вдруг начинают кружиться тёмные комочки - не сразу в них узнаёшь тень пурги, когда снег набивается в капюшон и за воротник и стоит открыть рот, как он тоже будет полон снега...
Разглядывая воронью тень, Кирюша пытается отвлечься от скандала на кухне. Медленно, болезненно страшные звуки угасают, ощущение такое, будто вытаскиваешь из-под ногтя колючку. Сначала очень больно, а потом приходит облегчение и только ноет ранка.
Какое-то время слышно только, как папа недовольно ходит туда и сюда.
Приоткрывается дверь, пропуская жидкий свет из коридора, и в проеме обозначился знакомый силуэт. К нему в комнату вошла мама, опустилась на краешек кресла, скрипнула обивка, и тень вороны взмахивает крыльями, чтобы раствориться среди других теней.
Сквозь приспущенные веки он смотрит на её глаза. Но вместо глаз чёрные провалы, отделённая от мира хрупкой роговицей морская бездна.
Эту бездну он начал видеть в глазах Большишей какое-то время назад. Тогда Кирилл смотрел с мамой кино про подводный мир, а потом перевел взгляд на маму и увидел ту же картинку в её глазах. Он жутко перепугался. Родители ходят вокруг с пустыми глазами, в глазах вместо белков и зрачков зелёные водоросли и стайки мелких рыбок. У стариков на скамейках, у водителей трамваев - у всех один и тот же пустой взгляд. Как будто море взяли и разлили по человеческим головам. Только у малышей взгляд нормальный.
Мама встаёт, ладони скользят по платью, поправляя непорядок, и Кирилл слышит, как плещется у неё в голове вода.
Снова приоткрывается дверь, сквознячок шевелит на голове Кирюши волосы. Исчезла. Квартира утихает, и медленно, как будто большая глыба, накатывает и подминает сон.
Камень у озера лижет руку влажным языком, и Кирилл, радуясь этим прикосновениям, опирается двумя руками и залезает на него целиком. И мама кричит:
- Ну-ка слезь сейчас же! Ты же испачкаешься.
- Не испачкаюсь, - говорит Кирилл. - Мама, а для чего этот камень здесь лежит? Почему он не уплывёт?
- Что ты там кричишь? Я не знаю. Слезай!
И вот теперь он выныривает обратно, к спящему миру, чтобы хорошенько подумать. Размышляет о больших людях, о Большишах, таинственных существах, среди которых приходится жить.
Часто между мамой и папой на пустом месте вспыхивал огонь раздора, и тогда хрупкий мир лопался, как мыльный пузырь. Пространство вокруг становилось плотным и колючим, как будто бы Кирилла закутывали в одеяло колючей стороной.
Тогда единственным спасительным местом оставалось пространство под кроватью в его комнате, где Кирилл скрючивался, обнимал руками колени и слушал, как на кухне или в другой комнате бушует гроза. Они закрывали дверь, но он всё равно прекрасно слышал. Стёкла звенели в тон их крикам и звон этот походил на тонкое хихиканье, а в форточку врывались и катали по полу предметы и катышки пыли какие-то дымящиеся существа.
Кирилл спускает с кровати ноги, пол приятно холодит пятки. Одежда висит на спинке стула, штаны и майка, которые мама приготовила ему на утро. А одежда сейчас нужна - он собирается наружу. К Ведьме.
Ведьма эта выглядит совсем не по-ведьмински. Ну, то есть она не старая. И волосы у неё из носу не торчат.
Ведьма живёт за парком, в старом деревянном доме с мансардой. Они с мамой часто встречали её, гуляя в парке. Иногда одну, иногда в компании.
- Ну и мода пошла, - морщится мама, и пихает папу локтем в бок. - У молодёжи. Не, ну ты смотри, как одеты! Что это? Крашеная, джинсы драные, мымра какая-то...
Отец смеется. Наклоняется и говорит Кирюше на ухо:
- Видишь? Тётя ведьма!
- Ну, может и не ведьма, - с сомнением говорит мама. - Не наговаривай на людей.
Но Кирилл уже не слушает. Он заворожено смотрит на женщину, разглядывает короткую стрижку и крашеные в красный цвет волосы, из-за чего она была похожа на клубничное мороженое.
Кирилл заглядывает в ее глаза и не видит там ни рыб, ни зеленых водорослей. Зрачки яркие, цветом напоминающие свежую траву. Кирилл силится понять, почему у всех взрослых глаза пустые, а у неё - полные какого-то восторга. Даже походка не как у всех, такая, как будто эта тётя вот-вот оторвётся от земли и упорхнёт.
- Ведьма, - зачарованно повторяет Кирилл.
После ночного скандала всё вокруг ещё пропитано склизким холодом, нервно подёргивающимися тенями. Кирилл вязнет во всём этом, как муха в варенье. Раздвигает руками воздух, за дверью тёмный коридор, похожий на глотку чудовища. Сереет на вешалке папина куртка, почему-то очень страшная без хозяина. Свет на кухне не горит.
С сандалиями в руках Кирилл возвращается в комнату. Под кроватью, там, где смыкаются сон и явь в тёмном водовороте, двигается одно из сегодняшних его созданий. Увидев, что Кирюша обратил на него внимание, прекращает возиться и впирает в него жёлтые глаза со звёздочками зрачков.
Кирилл поманил создание.
- Пойдёшь за мной. Будешь меня охранять. Хорошо, Ночник?
"Ночников" хорошо видно, если проснуться среди ночи. Они возятся под кроватью, иногда перебегают в тень под столом. Или ползают по карликовой пальме в горшке. Днём они тают до внезапных звуков, до прикосновений к волосам, к затылку или тыльной стороне рук, и следуют по пятам до следующей ночи.
Ноги влезают в сандалии, Кирилл идёт к окну, а позади, зашуршав сползшей на пол простынёй, из-под кровати выбирается Ночник.
Всю первую половину ночи ему снились лисы, и Кирилл совершенно не удивляется, увидев под простынёй длинную любопытную мордочку. Выбравшись, лиса тут же поднимается на задние лапы и становится ростом с Кирилла. Совсем маленькая лисичка.
Этот Ночник будет теперь ходить все время за ним, и когда Кирилл снова нырнёт в постель, чтобы просочиться в свой диковинный мир, Ночник нырнёт следом.
У Большишей тоже бывают Ночники. Но не у всех. У мамы и папы их не было - Они во время сна не проваливались в подкровать, а словно бы оставались парить над ней. В начале лета, когда они с мамой и папой ехали в поезде на море, он вдоволь насмотрелся на спящих дядь и тёть. Их Ночники сворачивались в ушной раковине, или глубоко во рту, то выгоняемые дыханием наружу, то вновь заползающие внутрь.
Днём он часто встречал на улице других детей. Серёжка жил там, где, как он сам говорил, стояли пожарные машинки. Он всё время таскал с собой большой жёлтый экскаватор и давал им поиграть, но вот Ночника у него Кирилл ни разу не видел. А когда спросил, Серёжка поднял руку и постучал кулачком по лбу Кирилла.
- Ты чего. Не придумывай. Этих нету. Давай лучше играть в мою машину...
Но глаза у него ещё на месте. Никаких рыбок. Зато у Серёжкиной бабушки - пустые и поросшие водорослями.
В доме напротив жила Лиза. С Кирюшей она не заговаривала - стеснялась, хотя их мамы постоянно болтали о каких-то пустых делах. Только поглядывала на него, смущённо пряча глаза. За ней всё время ковылял каменный великан с добрым лицом. Его голова раскачивалась где-то над кронами деревьев, руки едва не задевали натянутые по столбам провода. Когда он шёл через сквер за своей хозяйкой, вокруг него с щебетанием кружились стаи воробьёв, а собаки, поджав хвосты, отбегали прочь. Кирилла очень интересовало, как такой ночник помещается под кроватью, и почему Лизе всегда снится только он, но подойти к ней и заговорить у него так и не хватило духу.
Уже возле подоконника Кирилл вспомнил про Друга, ещё одного своего постоянного дневного компаньона. Из-под стола появляется тайная шкатулка, коробка из-под железной дороги, где мальчик хранит все свои сокровища. Достаёт оттуда Друга-из-музыкальной-коробочки. Пальцы шарят по гладкой поверхности, кнопочка нажимается с некоторым усилием, и одна грань коробочки расцвечивается синими и зелёными огоньками. Наушники тонут в ушах. Провод слишком длинный, Кирюша скомкивает его и запихивает вместе с коробочкой в карман штанов.
- Эй, - звучит в ушах хриплый голос. - Опять ты что-то задумал, недоносок мелкий.
Он умный, и сыплет постоянно какими-то диковинными словами. И вовсе не злой, хоть голос у него грубый.
Кирилл лезет в карман чтобы посмотреть, какое у Друга настроение. Впрочем, так сразу никогда не понятно. Он улыбается тебе нарисованной там точками улыбкой. Или напротив, хмурился. Глаза тоже точками, ушей нет совсем, однако Друг слышит и понимает абсолютно всё.
Они познакомились несколько дней назад, совершенно случайно. Кирилл просто сунул в уши наушники-пуговки, как это делал папа, и стал тыкать кнопки рядом с экраном.
- Привет, - проговорил хриплый голос, - ты меня слышишь?
- Слышу, - зачарованно отвечает малыш.
- Клёво, - без особого интереса говорят в наушниках. - А сколько тебе лет?
- Четыре... Я маленький ещё.
- Да ничего. Я тоже не очень-то здоровый лоб. Ты меня ещё перегонишь, я ласты склеил довольно рано.
- Склеил ласты, - повторяет Кирилл и смеётся. - Дядя, ты что, пингвин? Будем дружить?
- А куда же я денусь? - вздыхает голос. - Тока сныкай меня поглубже, а то батя отнимет...
Он такой смешной. Рассказывает всякие истории, из которых Кирюша понимает разве что совсем немного, и сам же над ними хохочет. В другой раз говорит о чём-то грустном и мечтает о бутылке какого-то "виски". Кирилл рассказывает о своей семье, о маленьких приятелях, которых встречает на улице, и Друг, вроде бы, слушает. Только иногда переспрашивает о каких-то незначительных, на взгляд Кирилла, вещах. Какая у его мамы грудь. Большая, или так себе. А как она одевается. А может ли он, Кирилл, в силу своего роста, заглядывать под юбки девчонкам...
- Твой батя мужик что надо, - однажды замечает он. - Пихает сюда ко мне классную музыку. Металлику. Или Ганзов. Было клёво, кстати, услышать их последний альбом.
- Тебе что? Уже надоели предки? - бурчат в ушах. - Похоже, они и вправду чудовища. Даже я ушёл из дома в шестнадцать, и ни годом раньше.
- Нет.
- Ага. Значит по бабам собрался?
- К ведьме.
- Я и говорю. - усмехается Друг. - Не рановато?
- Уже ночь, - резонно возражает Кирилл.
- Ладно. Давай кроме шуток. На кой она тебе сдалась?
Кирилл не знает, как объяснить. Он говорит:
- Может быть, у неё есть глаза моих мамы и папы. Она же ведьма. Так говорит папа. Может, у неё где-то хранятся их настоящие глаза. Наверное, она их украла, налила через уши воду из озера, и запустила рыбок. И они теперь постоянно кричат друг на друга. Вода булькает, и это мешает им слышать друг друга.