Попросили красавицы Фэт-Фрумоса у них остаться: скучно им было жить одним. Он не заставил себя упрашивать, поблагодарил, согласился и сказал, что ни о чем лучшем и мечтать не мог.
Мало-помалу попривыкли они друг к другу, рассказал им Фэт-Фрумос обо всем, что он испытал, пока до них добрался. А через некоторое время женился он на младшей сестре. После свадьбы разрешили ему сестры гулять всюду, где ему захочется. Но одну долину показали они ему лишь издали и сказали, что называется она Долиной Слез, и запретили туда ходить — от нее, мол, будет ему большое горе.
Прожил он там немало времени, но даже и не заметил, потому что оставался таким же молодым, каким пришел. Гулял он по лесу, не знал никаких забот, жил-поживал себе счастливо в золотых хоромах, в мире и согласии с женой и свояченицами, радовался ярким цветам и свежему, чистому воздуху.
Часто ходил Фэт-Фрумос на охоту, и вот однажды увидел он зайца, пустил в него стрелу — мимо, пустил другую — не попал; рассердился Фэт-Фрумос, погнался за зайцем, пустил третью стрелу и убил его. Но не заметил, несчастный, что, гоняясь за зайцем, попал он в Долину Слез. Взял он зайца, вернулся домой, но… что бы вы думали! Вдруг взяла его тоска по отцу с матерью. Не осмелился он признаться в этом хозяйкам дворца, но они, видя его грусть и печаль, сами обо всем догадались. Очень они тогда встревожились.
— Ах ты, несчастный, — говорят они ему, — ты зашел в Долину Слез!
— Да, дорогие мои, зашел, хоть и не нарочно. А теперь вот гложет меня тоска по родителям, но и вас я не в силах покинуть. Столько времени я с вами живу, а не могу ни на что пожаловаться. Пойду я взгляну еще разок на родителей, а потом назад к вам вернусь и больше уж вас никогда не покину.
— Не уходи от нас, любимый! — говорят ему они. — Уж сотни лет, как твоих родителей и в живых-то нет. Боимся мы, что если ты отсюда уйдешь, то никогда уж больше мы тебя не увидим. Не уходи от нас, потому чуем мы беду неминучую.
Но сколько ни уговаривали Фэт-Фрумоса жена, и сестры, и конь, не смогли они унять его тоску по родителям. Вконец иссушила она Фэт-Фрумоса. Наконец конь и говорит:
— Раз не хочешь ты меня послушать, хозяин, то теперь, что бы с тобой ни случилось, пеняй на себя. Я тебя предупредил, а теперь, если согласишься на мое условие, отвезу я тебя обратно.
— Соглашусь, — отвечает Фэт-Фрумос с радостью. — Говори, какое твое условие.
— Как приедем мы во дворец твоего батюшки, то, если захочешь ты хоть часок там побыть, я тебя дожидаться не стану, а сразу же вернусь назад.
— Ладно, — говорит Фэт-Фрумос.
Приготовился он к отъезду. Обнялся Фэт-Фрумос с женой и сестрами, попрощался с ними и пустился в путь. Остались они одни, опечалились, плачут, убиваются.
Доехал Фэт-Фрумос до того места, где прежде были владения ведьмы Скорпии, а там — города возвышаются. Где прежде леса стояли, там теперь поля расстилаются. Поспрошали они одного-другого о ведьме и о ее доме, а те им в ответ, что только деды слыхали от прадедов такие небылицы.
— Как же так? — говорит им Фэт-Фрумос. — Я ведь здесь на днях проезжал.
Рассказал он им все, как было. Только посмеялись люди над Фэт-Фрумосом, словно он бредил или грезил наяву, а он, удрученный, поехал дальше, не заметив даже, что волосы и борода у него за это время поседели.
Доехал Фэт-Фрумос до владений Геоноаи, расспросил о ней и получил такие же ответы.
Никак не мог он понять, как же могло все так сильно перемениться за несколько дней. Еще сильней Фэт-Фрумос опечалился и поехал дальше. Седая борода отросла у него уже до пояса, а ноги под ним подгибались. Достиг наконец Фэт-Фрумос царства своего отца. Здесь тоже — другие люди, другие города, а старые так изменились, что и не узнать. Наконец доехал он до того дворца, где родился. Слез с коня, конь руку ему поцеловал и говорит:
— Прощай, хозяин, я возвращаюсь обратно. Коли хочешь ехать со мной, садись в седло и немедля в путь.
— Прощай, — отвечает ему Фэт-Фрумос, — надеюсь, что и я скоро вернусь.
Конь умчался как вихрь.
Увидел Фэт-Фрумос, что отцовский дворец разрушился и зарос бурьяном. Вздохнул он, глаза его слезами затуманились. Стал он вспоминать, каким был когда-то этот дворец и как прошло здесь его детство. Обошел он дворец два-три раза, осмотрел каждую комнату, каждый уголок, напоминавший ему о прошлом, потом вышел и на конный двор, где коня себе выбрал. Спустился он в погреб, вход в который был завален всяким мусором. Стал Фэт-Фрумос шарить по всем углам — а борода у него уж до колен доросла, веки приходится приподымать руками, а ноги еле двигаются. Нашел он только сундук ветхий, там в особой коробке хранились прежде драгоценности, — ничего в нем теперь не было. Поднял Фэт-Фрумос крышку коробки, и вдруг чей-то слабый голос сказал ему:
— Добро пожаловать, Фэт-Фрумос, если бы ты запоздал еще немножко, пришел бы мне конец.
А это, оказывается, была его Смерть. Совсем она иссохла, так долго пришлось сидеть ей, скрючившись, в коробке. Дала она Фэт-Фрумосу пощечину, упал он на землю мертвым и тут же обратился в прах.
ЦУГУЛЯ, СЫН СТАРИКА И СТАРУХИ
Было однажды, а может, и никогда не бывало…
Жили-были однажды старик со старухой, такие бедные, что, как говорится, нечего было им водой запивать. Коли заводилась у них кукурузная мука — так соли не было; соль и кукурузу раздобудут — овощей нет. Так и жили дед да баба, перебиваясь изо дня в день. Было у них трое сыновей, таких оборванных да грязных, что жаль смотреть. Младший, видать, был поумнее, чем двое старших, но зато калека на обе ноги. Звали его Цугуля.
А неподалеку жила Змея-колдунья. И такая вредная была эта змеюка, что даже соседям своим покоя не давала: разоряла их поля и чинила много всяких пакостей.
Когда родился Цугуля и пришли к ребенку феи-ворожеи, подвернулась тут и эта Змея подколодная. Услышала она, какую судьбу предвещают Цугуле, и от зависти отняла у него поджилки. Остался Цугуля калекой.
Из-за бедности своей да из-за Цугули безногого стали дед с бабкой вместе с сыновьями посмешищем для всей деревни. А над бедным Цугулей даже братья его смеялись.
Выросли ребята. Вот раз Цугуля и говорит матери:
— Матушка, слыхал я, что есть у тебя богатый брат в соседней деревне. Сходи-ка ты к нему да попроси у него какую ни на есть клячу. Ездили бы мы с ней охотиться, а то надоело мне лежать без дела на печи.
— О чем ты только болтаешь, калека, — рассмеялись его братья. — Лучше пусть мать попросит у дядюшки двух коней для нас, ведь мы-то можем вскочить на лошадь.
Проглотил Цугуля насмешку, повесил голову и замолчал.
Мать всегда матерью останется. Пошла она к брату своему и попросила двух коней для старших братьев и кобылу для Цугули.
Дядя охотно дал лошадей, а уж для Цугули и подавно, чтоб он, бедняжка, тоже мог ездить.
То-то было радости старшим братьям, когда мать привела им коней, только Цугуля никак не мог развеселиться: ведь был он калекой и не знал, где найти исцеление.
Через несколько дней Цугуля сказал, что тоже хочет поехать с братьями на охоту.
Посмеялись над ним братья, но вступилась мать за младшего сына, и взяли они Цугулю. Собрались и поехали.
В лесу подивились братья, как ловко Цугуля бьет всякую дичь. Ни одной стрелы не пустил он понапрасну. Все попадали в цель.
Три дня и три ночи провели братья на охоте. А на третью ночь привиделся Цугуле радостный сон. Приснилось ему, будто попал он в прекрасный сад, красивый, словно рай. Вот сидит он в уголке грустный и печальный, потому что не может ходить и вдосталь порадоваться красоте этого сада. Птицы звонко распевают, листья деревьев чуть шелестят под ветерком, а цветы льют опьяняющий аромат. С горестью смотрел Цугуля на всю эту красоту, которой не мог наслаждаться. И, обратив очи к небу, взмолился он тут к господу: пусть лучше лишит он его жизни, чем прозябать в таком несчастье.
И вот пока он молился, вдруг видит — стоит перед ним фея, такая прекрасная и ласковая, каких он в жизни своей не видывал. И будто спрашивает:
— На что ты жалуешься, молодец, на что сетуешь?
— Как же мне не сетовать, как же мне не печалиться, прекрасная фея, — отвечает ей Цугуля. — Ведь я же калека, и смеются надо мной все парни на деревне.
— Перестань, милый мой, не плачь, — будто отвечает ему фея. — Не знают они, что делают. А ты исцелишься да еще царем станешь.
— Не надобно мне царства, — говорит Цугуля. — Я был бы рад-радешенек, если бы мог ходить. Да не будет этого, ведь у меня, говорят, ноги без поджилок.
— Сбудется это, — твердо сказала фея. — Были у тебя поджилки, но отняла их у тебя Змея-колдунья, когда ты был маленьким. Вот возьми этот поясок. Коль ты им подпояшешься да перекувырнешься трижды через голову — в кого хочешь, в того и обернешься. Исхитрись да и отними поджилки у ведьмы.
Взял Цугуля поясок, а когда поднял глаза, чтобы спросить у феи, кто она такая и почему над ним сжалилась — глядь! — ее нет как нет. Словно сквозь землю провалилась.
Тут Цугуля и проснулся. Смотрит — а поясок у него в руках.
Подпоясался Цугуля волшебным пояском, трижды перекувырнулся, пожелал стать птицей — и обернулся птицей. Снова трижды перекувырнулся — и опять стал человеком. Едва не умер от радости, насилу успокоился. Потом надел поясок на голое тело, чтоб никто не увидел, а братьям остерегся рассказывать, что с ним приключилось.
Видно, фея-то была добрая волшебница.
Настало утро, вернулись три брата в свою лачугу, принесли с собой много дичи.
Через несколько дней снова поехали они на охоту. Остановились, пустили коней пастись; тут старшие братья велели Цугуле стеречь коней — сами-то они устали.
Легли и сразу заснули.
А Цугуля привязал коней, трижды перекувырнулся через голову, обратился в пчелу и полетел на север, где жила колдунья.
Добравшись туда, вспорхнул Цугуля вверх и влетел в дом колдуньи. Сидит она и разговаривает со змеями — зятьями своими и со змеюками-дочерьми, а Цугуля слушает. Вот и говорит старая ведьма:
— Гляньте-ка, дочки, лежат ли еще поджилки Цугули в ларе за печью, куда я их положила?
— Лежат, — отвечает младшая дочь, — не дальше как сегодня я их там видела.
— Ну так идите по домам, — говорит старая карга, — да остерегайтесь этого проклятого Цугули. Я и то его боюсь, хоть и отняла у него поджилки.
А еще услышал Цугуля, что вскорости будет свадьба младшей змеюки-дочери и для свадебного пира много понадобится дичи. Старая ведьма назначила каждому зятю место, где ему охотиться.
Для одного раза достаточно наслушался Цугуля.
Когда возвратился он к своим братьям, уже занялась заря над деревней.
— Вставайте, братья, — говорит Цугуля. — Вот уж и день настал.
— Что ты нас раньше не разбудил? — стали попрекать его братья.
Цугуля смолчал.
Встали они, поохотились, потом вернулись домой.
Теперь Цугуля стал спать на дворе и все размышлял, как бы ему похитить свои поджилки. Он тайком все летал к колдунье и выжидал удобного случая вернуть свою силу.
Однажды вечером обернулся он мухой и влетел по трубе в камору, где стоял ларь с поджилками. Старой колдуньи дома не было. Влетев, обернулся Цугуля человеком, взял поджилки из ларя и приложил к своим ногам. Они сразу прилипли, словно век там были. Тогда Цугуля снова превратился в муху и вылетел вон.
На следующую ночь собрались змеи на охоту за дичью для свадебного пира.
Цугуля сперва встал на пути старшего змея. Когда подошел он близко, змеев конь захрапел, а змей коню говорит:
— Что же ты, конь мой храбрый! Ведь не занес же сюда ворон Цугулины косточки, не пригнал ветерок Цугулин волосок! Поджилки его лежат у моей тещи за печкой!
— А ты откуда знаешь? — крикнул ему Цугуля. — Сходи-ка с коня, померимся силой.
У змея вся кровь застыла в жилах, как увидел он Цугулю. Начали они биться на палицах, но Цугуля как замахнулся, как ударил палицей, так и убил змея на месте. Отрубил ему голову, взял коня и оружие и поехал навстречу среднему змею. Покончил он быстро и с этим и отправился искать младшего.
Повстречал Цугуля и младшего. Начали они биться. Сперва бились на палицах — палицы расщепились. Бились на копьях — копья раздробились; взялись они за сабли — и сломалась змеева сабля. Тогда схватились врукопашную, и победил Цугуля змея в смертном бою. Отрубил ему голову, забрал коня и оружие и отправился домой с добычею.
Когда добрался он до деревни, уже светало. Привязал Цугуля коней, а оружие змеево спрятал. А потом разбудил братьев, чтоб ехать на охоту.
Увидели братья коней — подивились. Спрашивают Цугулю, а он не захотел им ничего рассказывать, отговорился, что не знает.
Сели братья на змеевых коней и отправились в лес. А Цугуля взял коня младшего змея — это был самый лучший конь.
Видит старая колдунья, что зятья запаздывают, и говорит дочерям:
— Тут дело нечисто. Посмотрите-ка, лежат ли Цугулины поджилки за печкой?
Поискали дочери и говорят:
— Да там нет ничего.
— Так, значит, убиты ваши мужья, — говорит старуха. — Сыграл Цугуля с нами злую шутку. Идите в лес, туда, где он пройти должен, и делайте, что я скажу.
Едет Цугуля по лесу с братьями и видит виноградник с тяжелыми гроздьями. Показалось ему, что тут что-то неладно. Никогда прежде он этого виноградника в лесу не видел.
Старшему брату захотелось сорвать гроздь. Остановил его Цугуля, слез с коня, выхватил саблю и ну рубить виноградник. Полилась из срубленных лоз кровь, черная, как смола.
Подивились тому братья.
Снова сели они на коней и поехали дальше. Едут, едут и въехали в сливовый сад. Не дал Цугуля брату поесть тех слив, порубил их, как лозы, — потекла кровь и из слив.
Поехали они дальше — и приехали к ручью. Никогда прежде в этих местах ручья не бывало.
Не дал Цугуля братьям испить воды. Взял он копье да и вонзил в глубь ручья и не раз, а много раз кряду; хлынула вдруг из ручья багровая кровь с тяжким запахом, словно из зарезанной коровы хлестала.
Все это были ведьмины дочери; хотели они отравить Цугулю, сына старика и старухи.
Снова двинулись они вперед. Говорит Цугуля своим братьям:
— Посмотрите, братья, что такое меня так жжет и палит?
— Что б это могло быть? — подивились братья. — Туча какая-то красная летит за нами, как ветер.
— Это, братцы, старая Змея-колдунья, — говорит Цугуля. — Она за мной гонится. Удирайте-ка вы поскорей, возвращайтесь домой да смотрите не попадайтесь ей на пути, не то она вас в клочки разорвет.
Расставшись с братьями, укрылся Цугуля от колдуньи в пещере. Старая ведьма была в такой ярости, что у нее глаза помутились, и она молнией проскочила мимо пещеры и умчалась вперед, ничего не видя от бешенства.
А Цугуля вышел из пещеры, вскочил на коня и давай бог ноги. Обернулся он к востоку и скакал до тех пор, пока не прискакал ко дворцу одного царя. Тот царь двадцать лет все возводил высоченную стену напротив змеевых владений. Он тоже, видно, натерпелся от змеев и как раз к тому времени достроил стену.
Как добрался туда Цугуля, рассказал он царю, что убил и змеев-зятьев, и дочерей-змеюк. Потом попросил он, чтобы приказали всем кузнецам в городе выковать ему здоровую железную палицу: этой палицей убьет он и старую колдунью.
Царь на радостях разрешил Цугуле делать как знает, только бы избавиться от проклятой Змеи подколодной.
Цугуля проделал в крепостной стене дыру, а потом велел принести побольше дров, разжег большой костер и сунул туда свою железную палицу, чтоб она докрасна раскалилась.
А старая ведьма пометалась, пометалась из стороны в сторону в поисках Цугули и наконец разнюхала, что он отправился в царство за большой стеной. Повернула назад, одним махом долетела до той стены, да так и шлепнулась прямо под ней от усталости и злости. Потом поднялась кое-как и решила перепрыгнуть через стену. Да не вышло дело. Видит она, что понапрасну будет прыгать — вскарабкалась до дыры, которую пробил Цугуля. Подсела к дыре и стала втягивать воздух, чтобы проглотить всех, кто был в крепости.