Только не могли крестьяне пережить такого великого позора, — что тряслись они все перед одним человеком, да еще перед Трифоном-дураком; вот и стали они держать тайный совет, как все злодеи да негодяи — втайне, запершись в доме, окна затворили и шепчутся, как в церкви:
— Что бы нам такое сделать, как проучить Трифона?
А староста говорит:
— Разве вы не помните, как он хвастался, что не боится самого царя со всем его войском?
Посоветовались они и написали царю длинную-предлинную грамоту, что Трифон-де хвастался, будто он один сильнее, чем царь со всем его войском.
Прошло немного времени, получает Трифон царский приказ: предстать перед царем с рапортом. Положил Трифон бусину за пояс, опоясался саблею, на голову надел шляпу рваную, через плечо перекинул мешки дырявые, взял также кнут да палки — и в путь.
Пришел Трифон в таком облачении ко двору, а царь как раз один в доме был; входит это к нему Трифон, а шляпу с головы не снимает и говорит:
— Добрый день, царь-государь.
Долго смотрел на него царь, да и спрашивает:
— Кто привел тебя ко мне во дворец? Нищий ты или помешанный, что ходишь с палками да бичами и шляпу с головы не снимаешь?
А Трифон в ответ:
— Великий государь, я не нищий, потому что я сильней и богаче тебя, хоть никого не угнетаю, а ты угнетаешь целое царство; и не помешанный я, это ты помешанный, веришь, что править будешь до конца своей жизни, а стоит мне захотеть, и я могу хоть сегодня же погасить для тебя солнце; шляпу же я не снимаю потому, что ты не больше меня, и горе тебе, если я ее сниму.
Как услышал царь слова Трифона, решил, что вправду он помешанный, и говорит ему:
— Ступай с богом, несчастный, не хочу я говорить с помешанным.
Ну, а Трифону — ему что, он и говорит царю:
— Раз ты призвал меня сюда, давай померимся силой, чтобы незачем нам было друг друга бояться.
Как услышал царь такие слова, разгневался страшно и приказал ему выйти в поле и солдатам своим тоже приказал в поле выйти и его расстрелять. Пока выстраивались солдаты царские, Трифон гордо стоял в стороне и над ними посмеивался, а как приказал им царь стрелять — снял Трифон с головы шляпу, и все окаменели, а царь — нет; такова была воля Трифона.
Видели бы вы царя, как он плакал, — знал он, что пропадет без солдат, вот и говорит Трифону:
— Померься ты с моими солдатами в справедливой битве, не убивай ты их так, одним словом.
— Ну что ж, — говорит Трифон, — ладно, сейчас оживлю я их, а после посмотришь, что будет.
И ударил Трифон бичом по войску царскому, чтобы все пробудились; но как ожили они, так и пустились наутек — очень уж испугались Трифона. Но царь приказал им остановиться, и солдаты остановились, чтобы принять бой с Трифоном. Тут Трифон бросил на землю мешки, и вышло из них солдат, что звезд на небе; как увидел царь такое дело, волосы у него на голове встали дыбом, и начал он плакать и причитать:
— Правда твоя, Трифон, отдам я тебе свои богатства, вижу, что ты сильнее меня; оставь только меня в покое; хочешь, дам тебе полцарства, только бы мне жить с тобою в мире.
А Трифон ему отвечает:
— Ну, ладно, оставлю тебя в покое, не позарюсь на твою нищету; да чтобы ты не говорил, что я гневаюсь, возьму у тебя телегу с двумя лошадьми и воз с двумя волами.
Дал царь Трифону все, что тот просил, и отвез Трифон жене воз с двумя волами, а сам взял телегу и отправился странствовать по белу свету, еще моложе и краше, чем прежде.
ФЭТ-ФРУМОС ЗОЛОТЫЕ КУДРИ
Было однажды, чего не бывало дважды, а кабы не было, мы бы не ведали, прежде нас появились сказки, а при нас повелись небылицы: как блошка подковала себе ножки, извела она железа горы, а пятки остались голы, прянула под облака и все хвасталась, что легка; как муха-сестрица писать была мастерица, кто нам веры неймет, сам без меры врет.
Был однажды в глухой пустыне отшельник. Жил он один-одинешенек, в соседстве с лесными зверями. И такой он был праведный, что всякий зверь, повстречавшись с ним, ему кланялся. В одно время пошел пустынник на берег реки, которая протекала неподалеку от его хижины, и вдруг видит: плывет по воде ящик засмоленный, а из него плач слышится. Постоял он в недолгом раздумье, проговорил молитвенные слова, потом зашел в воду и шестом подогнал ящик к берегу. Открыл его — и что же там видит? Дитя месяцев двух. Вынул он его из ящика, и, только взял на руки, младенец замолчал. На шее у младенца была подвязана ладанка. И когда снял пустынник ладанку, то увидел внутри письмо. Прочитал он его и узнал, что младенец тот рожден царской дочерью, не миновали и ее житейские волны, и, страшась родительского гнева, решила она сбыть свое детище, положила его в ящик и пустила по реке, оставив на волю божью.
Пустынник всей душой желал вырастить дитя, которое ему бог послал, но как подумал, что нечем его кормить-поить, такой на него плач напал, просто удержу нет. Стал он на колени и помолился господу. И, о чудо великое! Вдруг в углу хижины пустила ростки виноградная лоза, росла, росла и поднялась под самую кровлю. Пустынник оглядел ее и увидел на ней грозди, одни — совсем спелые, другие соком наливаются, какие еще незрелые, а какие только в цвету. Сорвал он ягоды, дал младенцу и, когда увидел, что тот ест, обрадовался всем сердцем и возблагодарил господа. Так и кормился младенец виноградным соком, пока не подрос и не стал все есть.
А когда он уже юношей был, пустынник научил его грамоте, собираясь коренья съедобные и охотиться.
Но вот однажды призывает пустынник юношу и говорит ему:
— Сын мой, чувствую я, слабеют мои силы, стар я, ты и сам видишь. Так вот знай, что через три дня я отойду в иной мир. Я не родной твой отец, нашел я тебя на реке. А попал ты туда по воле матери, положила она тебя в ящичек и пустила в реку, хотела скрыть свое бесчестие, хоть и царская была дочь. Если я засну вечным сном, а распознаешь ты его по тому, как охладеет и оцепенеет мое тело, попомни, что тогда придет лев. Не страшись его, дорогой сынок, лев выроет мне могилу, а ты покроешь меня землей. В наследство могу тебе завещать одну только конскую уздечку. После, как останешься один, влезь на чердак, возьми уздечку, встряхни ее, и на тот зов тотчас явится конь, он тебя и научит, что дальше делать.
Как сказал старец, так и сталось. На третий день простился пустынник со своим названым сыном, лег и заснул вечным сном. Тогда сразу же явился лев, такой грозный, просто беда! Подошел он с рычанием и, как увидел мертвого старца, вырыл ему когтями могилу, а сын совершил погребение и потом проплакал на могиле три дня и три ночи. На четвертый день голод напомнил ему о том, что жить надо. Встал он с могилы, сокрушенный горем, пошел к виноградной лозе и, как увидел, что она высохла, запечалился. Тут он вспомнил слова старца, пошел на чердак, нашел уздечку и встряхнул ее. Сразу явился крылатый конь, стал перед ним и проговорил:
— Что велишь, хозяин?
Юноша рассказал коню про смерть старца все в точности, как было, потом и говорит:
— Осиротел я теперь, дал мне бог отца, и нет его в живых. Оставайся хоть ты со мной, только давай уедем в другое место и там построим себе хижину, а то здесь, около могилы, мне все чего-то плакать хочется.
Но конь ему на это ответил:
— Нет, хозяин, мы с тобой поедем жить к людям.
Юноша спрашивает его:
— А разве, кроме нас с отцом, есть еще люди? И мы станем с ними жить?
— Непременно, — ответил конь.
— Если так, почему же они тут не бывают? — спросил опять юноша.
— Незачем им тут бывать, — отвечает конь. — Это мы должны к ним отправиться.
— Тогда едем! — обрадовался юноша.
А когда конь сказал ему, что надо будет одеться, потому что люди не ходят, как он, голыми, юноша призадумался. Велел ему конь всунуть руку в левое его ухо, так он и сделал. Вытащил оттуда платье, попробовал надеть, да, к досаде своей, не знал, как его надевают. Однако конь помог ему, юноша оделся, сел верхом на коня и поехал.
Вот прибыл он в ближний город и увидел множество людей, снуют они взад-вперед. Оробел юноша от сутолоки и все ходил с опаской, удивлялся красоте домов и всему, что видел вокруг. Но приметил, что на все там есть свой порядок. А конь в ободрение ему сказал:
— Видишь, хозяин, здесь всяк к делу приставлен, надо и тебе свою долю искать.
Побыл он там несколько дней, с людьми осваивался, привыкал к городской жизни, потом пустился в путь на своем коне. Ехал-ехал, пока не достиг царства волшебниц. Прибыл к волшебницам, которых числом было три, и стал проситься к ним в работники — так ему конь посоветовал.
Волшебницы сначала не хотели брать его в услужение, но потом уступили его просьбам и приняли.
Конь часто проведывал своего хозяина и однажды открыл ему, что в одном из покоев у волшебниц есть купальня, где в назначенный день раз в несколько лет течет золото, и кто в нем первым искупается, у того волосы станут золотыми. И еще сказал ему, что где-то в покоях, в сундуке у волшебниц, припрятан узел с тремя платьями, который они пуще глаза берегут. Запомнил он это, а всякий раз, когда доставалось какое трудное дело, звал коня, и тот наставлял его.
Волшебницы позволили работнику по всем покоям ходить, прибирать, подметать, только в купальню заходить не велели. Но как-то раз, когда они отлучились из дому, зашел он туда и усмотрел все, о чем говорил конь. Приметил и узел с платьями, припрятанный в сундуке.
Однажды отправились они в гости к другим волшебницам, но не забыли наказать работнику, чтобы в ту самую минуту, как заслышит он шум в покоях с купальней, пусть сорвет с крыши дранку, подаст, значит, им весть, они сразу же и вернутся. Волшебницы знали, что скоро потечет золотая вода.
Сын пустынника дождался того часа и, когда увидел такое чудо, немедля позвал коня. Конь велел ему выкупаться, он так и сделал. И стал он теперь Фэт-Фрумос Золотые Кудри. Вышел он из купальни, захватил с собой узел с платьями и пустился во всю прыть верхом на крылатом коне. И полетел конь пуще ветра, быстрее мысли. А когда миновали ворота, по всем покоям, дворцу и саду раздался такой стук да гром, что даже волшебницы услыхали и сразу вернулись домой. Как увидели, что платья на месте нет и работник пропал, погнались за ним по пятам, а когда уже совсем было настигли, очутился он вне их владений и тут остановился. Волшебницы видят, что он ускользнул от них, обозлились, что не смогли поймать, и говорят:
— Ах ты, разбойник, как же это ты нас обманул? Покажи хоть свои волосы!
Когда распустил он кудри по плечам, позавидовали волшебницы и сказали:
— Таких прекрасных кудрей мы еще никогда не видели. Ну, прощай, коли так, только смилуйся, верни нам платья!
Но Фэт-Фрумос не послушался, оставил их себе вместо платы, что ему полагалась за службу.
Отсюда поехал он в город, надел на голову коровий пузырь и пошел просить царского садовника, чтобы тот взял его в работники при царском саду. Садовник сначала и слушать не хотел, но после долгих просьб принял, заставил его землю копать, воду носить, цветы поливать, научил деревья окапывать и пропалывать клумбы. Фэт-Фрумос наматывал на ус все, чему обучал его садовник.
У тамошнего царя было три дочери, но так он захлопотался за царскими делами, что совсем забыл про дочерей и про то, что их замуж выдавать пора. Вот в один прекрасный день старшая его дочь сговорилась со своими сестрами, что все они принесут по дыне к царскому столу, а дыни она сама уже выбрала. Когда царь сел за стол, пришли и дочери, каждая несла дыню на золотом подносе, и поставили их перед царем.
Удивился царь и созвал царский совет разгадать, что же это за притча. И вот собрался совет, разрезали дыни и увидели, что одна чуть-чуть перезрела, другая спелая, в самый раз есть, а третья еще зеленая. Тут они и сказали:
— Государь — много лет тебе здравствовать, — притча эта означает возраст дочерей твоего величества, пришло им время жить своим домом.
Тогда порешил царь выдать их замуж. Полетели гонцы во все концы с вестью о царском решении, и на другой день стали съезжаться сваты от разных царевичей и боярских сыновей.
А после того как старшая дочь выбрала себе в женихи одного царевича, который показался ей самым красивым, справили богатую царскую свадьбу. И когда кончилось празднество, поехал царь со всем своим двором провожать дочь до границы ее нового царства. Одна только меньшая царевна осталась дома. Фэт-Фрумос, садовый работник, видя, что и главный садовник уехал вместе с царской свитой, кликнул коня и сел на него верхом. Потом достал из узла, взятого у волшебниц, платье — как цветы на лугу, надел его и, когда распустил золотые кудри по плечам, давай носиться по саду из конца в конец. А не заметил он, что царская дочь глядит на него в окошко — ее покои как раз в сад выходили. Фэт-Фрумос со своим конем разорил весь сад, а потом увидел, каких бед натворил своими забавами, слез с коня, надел прежнюю одежду и стал исправлять то, что напортил.
Когда садовник вернулся домой и увидел, что сад погублен, за голову схватился. Стал он бранить работника, что за садом не усмотрел, да в такой раж вошел, чуть не побил его.
Но царская дочь видела все, постучала в окошко и попросила садовника прислать ей цветов. Садовник как-то умудрился, насбирал кое-где цветочков, связал их и послал меньшой царевне. А она, когда получила цветы, отсыпала ему горсть золотых монет и передала наказ не трогать беднягу работника. Обрадовался садовник такому славному подарку, расстарался и за три недели насадил сад в прежнем виде, словно ничего с ним и не было.
Немного спустя средняя царская дочь тоже выбрала себе жениха и вышла за него. Свадьбу справили, как и старшей сестре, а после празднества проводили и среднюю дочь до границ ее царства. Но меньшая царевна не поехала, сидела дома, сказавшись на этот раз больной. Фэт-Фрумос, только остался один, тоже вздумал повеселиться наравне с прочими придворными слугами. Но иной забавы, кроме скакуна, у него не было. Вот и кликнул он коня, надел другое платье — как звезды на небе, распустил кудри по плечам, сел верхом на коня и потоптал весь сад. Когда же заметил, что опять все с землей сровнял, надел свою убогую одежду и с плачем стал налаживать то, что напортил. Как и в первый раз, хотел было садовник отколошматить работника, да меньшая царевна вступилась, попросила цветов и отсыпала ему две горсти золотых монет. Опять принялся садовник за работу и развел сад за четыре недели.
Устроил царь большую охоту и, потому как избежал он тогда неминуемой гибели, воздвиг в лесу беседку и созвал всех бояр и придворных слуг на богатый пир, отпраздновать свое спасение. Все придворные прибыли по царскому зову, одна только царевна осталась дома.
Фэт-Фрумос, как увидел, что нет никого, кликнул коня и вздумал позабавиться, надел платье — солнце на груди, месяц на спине, звезды на плечах, — распустил золотые кудри, сел верхом на коня и погнал его вскачь по саду, так что сад уж ничем не поправить было. Когда взглянул, что натворил, заголосил, живо надел свою прежнюю одежду, а сам и не знает, с какого конца за работу приняться. Разъярился садовник, когда пришел и увидел такое великое разорение. Но только собрался он вздуть работника, что за садом не усмотрел, царская дочь опять постучала в окошко и попросила цветов. Садовник туда-сюда, обшарил все как есть, нашел два цветочка, чудом уцелевшие от копыт крылатого коня, и отослал их царевне. А она приказала простить беднягу работника и за это отсыпала три горсти золотых монет.
Взялся за дело садовник и за четыре недели с грехом пополам управился, насадил кое-какой сад. А работнику пригрозил, что если еще такое случится, то отдубасит его и прогонит.
Забеспокоился царь, видя, что дочь его все невеселая. Она даже из покоев своих выходить не желала. Порешил он выдать ее замуж и стал ей нахваливать разных царевичей и боярских сыновей. Но она ни о ком и слышать не хотела. Видя такое дело, царь созвал советников и бояр и спросил их, как быть.