Если не верите, послушайте историю о Квакине, которая произошла совсем недавно. Кто такой Квакин? Это тот еще фрукт! Появился он в Машенькином доме совершенно неожиданно и не по ее желанию. Попросту говоря, ей его подарили. Сама Машенька, когда просит у мамы новую игрушку, всегда обращает внимание на манеры и воспитание. Вот, например, Кен, с первого взгляда видно, какой он положительный: надежный, красивый, уверенный в себе. Он никогда не позволит себе грубость, а в случае какой-нибудь оплошности обязательно извинится. Именно с такими мальчиками и должны дружить уважающие себя девочки! С Димкой и Митей дело чуть сложнее. Димка смотрит на вас широко открытыми голубыми глазами. На первый взгляд, кажется, что это просто пай-мальчик, но, если присмотреться повнимательнее, замечаешь, что он не без хитринки. А в Митю так и всматриваться не надо. Сразу понимаешь, что он тот еще озорник, даром что занимается серьезными делами. Впрочем, Машенька считает, что немного поозорничать порой дело позволительное, главное, что бы «дети знали границы» (так говорит Галина Николаевна, Машенькина воспитательница в детском саду, и Машенька с ней согласна; она и сама порою любит поозорничать, но при этом она всегда помнит, «что можно», «что нельзя, но можно, если очень захочется» и «что нельзя ни при каких обстоятельствах»).
С Квакиным все иначе, потому что Квакин – настоящий хулиган. Если задуматься, его можно за это даже пожалеть, поскольку таким его сделал неведомый мастер. Вы уже догадались, что, подобно Екатеринке, Квакин, что называется «штучный товар». Ни в одном магазине такую игрушку не купишь. Почему? Да потому что ни одна уважающая себя кукольная фабрика не будет выпускать для детей игрушку-хулигана. Ведь игрушки должны учить детей добру и хорошим манерам. Это же очевидно! Но мастеру, который сделал Квакина, это было невдомек. Наверно, в детстве он сам был хулиганом, а потом, когда вырос, продолжал потихонечку хулиганить исподтишка. Как бы то ни было, вид у Квакина самый что ни на есть разбойничий. Представьте себе густую рыжую шевелюру, которая никогда не знала расчески. Волосы торчат во все стороны, словно иголки у растревоженного ежа. Глаза у Квакина водянисто-зеленые. Правый глаз он всегда немного прищуривает. Во-первых, для того, чтобы метко стрелять из рогатки (она вечно торчит у него из кармана), а, во-вторых, из-за того, что при встрече он всегда криво улыбается одной половинкой рта. Брови у Квакина густые, нос картошкой, а под глазом красуется большой синяк. Рубашка у него вечно в каких-то пятнах, ведь мыть руки он не любит, а просто обтирает их об себя. И еще он обожает короткие штанишки на лямочках и кеды на длинных шнурках (они вечно волочатся за ним по земле).
Вот такой Квакин. Нечего и говорить, что он сразу не понравился всем куклам. Машеньке он тоже не сильно приглянулся, но не могла же она отказаться от подарка! После праздника она собрала своих друзей и стала с ними совещаться, где им поселить вновь прибывшего. Неизвестный даритель почему-то не догадался подарить в придачу к Квакину еще и домик, где бы он мог жить.
– Мне кажется, – сказала Машенька, – кто-нибудь мог бы пустить Квакина к себе, пока мама не купит ему отдельный домик.
– Очень мило, – сказала Барби, которая вообще терпеть не могла хулиганов, – нам придется жить под одной крышей с озорником и бездельником, от которого даже «спасибо» не услышишь. А что, если он захочет выстрелить из рогатки в мою люстру? Или того хуже, намажет жиром ступеньки. Ему ведь забавно будет посмотреть, как я кувырком покачусь со второго этажа.
– Вряд ли он на это решится, когда познакомится со мной, – сердито заметил Кен. – В любом случае я не советую селить Квакина в моем доме. Это может скверно для него кончится.
– Зачем же сразу думать о Квакине плохо, – возразила Екатеринка, – он ведь еще никому жиром ступеньки не мазал, да и люстру пока никому не разбил.
– Зато Квакин разбил мое окно! – пожаловалась Даша. – А когда я стала его стыдить, он только рассмеялся своим гаденьким смешком и сказал: «Было о чем жалеть! Теперь мыть придется на одно окно меньше».
– Можно поселить его у нас, – предложила Екатеринка.
– Нет-нет, – поспешно сказала Машенька. – Ты же знаешь, как поздно я иногда возвращаюсь из детского садика! Еще разбужу его ненароком.
– У меня домик маленький, – сообщила Веснушка, – и кровать всего одна. Могу Квакина в сарае поселить вместе с Огоньком. Только учтите, она у меня корова бодливая. И на рога может поднять!
– Никаких рогов! С ребенком так обращаться недопустимо, – решила Машенька.
– Квакин он ведь мальчик, – резонно заметила Роза Барбоскина. – Пусть мальчики его у себя и устраивают.
– Мы, конечно, можем рискнуть, – сказал Митя, – только у нас в мастерской разные механизмы. Если с ними нарушать технику безопасности, можно себе ногу сломать, или даже шею.
– Его еще и током шарахнуть может, – поддержал друга Димка, – если этот ваш Квакин полезет, куда не просят.
– Вот вы все какие! Только о себе и думаете! – рассердилась Екатеринка. – А еще о своих машинах, окнах и люстрах. Что же Квакину на улице спать, под кустом? Попробуйте сами хоть ночку так провести. Тогда вы не только окна из рогаток бить будете, но и поджог устроите.
– О-хо-хо, вот не было печали, – вздохнула Машенька (точно так же вздыхала ее бабушка, когда Машенька решила ей помочь и нечаянно высыпала в тазик с вареньем два килограмма муки). – Что же нам делать? Екатеринка, пожалуй, права. Разбитые окна еще не самое страшное. После пожара нам и вовсе никаких окон мыть не придется.
Куклы глубоко задумались. К счастью, как раз в это время мимо, весело напевая песенку, проезжал паровозик Тишка. Он захотел узнать, почему друзья сидят такие озабоченные, словно все пути их движения перекрыты красными огнями светофоров. Когда ему все растолковали, Тишка на минутку задумался, а потом крикнул:
– Придумал! За моим депо стоит старый вагон, у которого еще в прошлом месяце отлетели колеса. Ездить в нем нельзя, а жить очень даже можно. Надо его только чуть-чуть доусовершенствовать – отломать два оставшихся колеса.
– За этим дело не станет! – весело сказал Митя – Мы с Димкой его живо доусовершенствуем.
Предложение паровозика всем понравилось. И куклы тотчас принялись обустраивать для Квакина дом. Вместо колес его установили на четыре кубика. Митя живо собрал из конструктора легкую алюминиевую лесенку с перилами. Кен отдал Квакину свою старую кровать и телевизор, Барби – платяной шкаф и сервант, Даша с Розой принесли посуду и постельное белье.
Когда все было готово, Машенька отправилась к Квакину, который, засунув в карманы свои кулаки, с независимым видом прогуливался у границы Дикого-дикого леса.
– Дом у тебя теперь есть, – сказала она, – можешь заселяться туда, когда захочешь. Он вон там, возле депо.
– Была охота возиться, – криво усмехнулся Квакин, – я б и так перекантовался. Чай не в первой под забором ночевать.
– Под заборами спать не хорошо, – сказала Машенька, – можно простудиться. И вообще это не красиво.
Квакин только презрительно хмыкнул в ответ. Никакого «спасибо» куклы от него так и не дождались.
– Все-таки он настоящий хулиган, – сокрушенно пожаловалась Машенька Барби. – Никакого воспитания! И в кого он только такой уродился?
– В своего безголового мастера! В кого же еще? – отвечала ей кукла.
Впрочем, Квакин все-таки поселился в своем вагончике. Вечером, когда ему надоело шляться без дела, он с тем же независимым видом, с кулаками в карманах неспеша протопал до конца улицы и остановился перед вагоном. Покачиваясь на носках, он некоторое время критически рассматривал его с разных сторон и, наконец решил:
– Ничего себе хибарка! Клёвая.
Квакин забрался внутрь и не снимая своих кед улегся на кровати. Через минуту он уже спал. Видимо, умаялся с дороги.
Глава третья
Так в кукольном городке появился еще один житель. Нельзя сказать, что это сильно обрадовало его соседей. Потому что Квакин как был, так и остался хулиганом. Разгуливая по улице, он ни с кем не здоровался и никому не уступал дороги. Если его о чем-либо спрашивали, Квакин только усмехался или отвечал какой-нибудь дерзостью. Почти каждый день приходили известия о его новых выходках. Барби рассказывала, что, увидев ее милую белую кошечку с черными ушками, которая растянулась на веранде, Квакин принялся кидать в нее комьями грязи. В кошку он не попал, но испачкал сушившееся белье.
Даша негодовала по другой причине. Квакин взял без спроса из машины ее фотоаппарат. Целый час он возился с ним в своем вагончике, а потом подкинул обратно.
– Он его сломал? – возмущались куклы.
– К счастью, нет, но он сотню раз сфотографировал себя в зеркале и при этом кривлялся, как только мог! Думаете, мне приятно было смотреть потом на его физиономию? Тоже мне Кривлякин нашелся!
В мастерской Димки и Мити Квакин связал веревками две двери, а потом позвонил в электрический звонок. Друзья старались изо всех сил, но так и не смогли выйти, потому что каждый тянул в свою сторону.
Розе Барбоскиной Квакин устроил другую пакость – пробрался в её дом и тихонько подменил содержимое во флаконах с косметикой. И вот, когда Роза захотела побрызгаться своими любимыми духами, из пульверизатора ее окатило, чем бы вы думали? Чесночной настойкой! Пришлось ей потом принимать ванну и тщательно оттираться мочалкой, а все вещи отправить в стирку. Но и это не все! Квакин стащил у Розы кучу всяких интересных косметических наборов с тушью для ресниц, помадой и тенями. С этой добычей он направился прямиком в сарай к Веснушке, где спала ни о чем не подозревавшая корова Огонек. Не известно, как Квакину удалось с ней поладить (конечно же хитростью и коварством!), но только простодушная корова позволила ему вытворять над собой всякие «художественные убожества» (так выразилась потом рассерженная Веснушка). Сначала Квакин испачкал ее пудрой, отчего Огонек в одночасье побелела, словно вывалялась в муке. Глаза ей Квакин обвел специальным порошком, который светится в темноте, рога выкрасил в зеленый цвет, да еще приклеил к нижней губе кусок пакли, похожий на растрепанную бороду. Можете представить, как перепугалась ничего не подозревавшая Веснушка, когда на рассвете заглянула к себе в сарай! Она-то хотела пожелать доброе утро своей любимой корове, а вместо этого увидела неизвестное науке чудище с волчьими глазами! Чтобы успокоить подругу, Роза Барбоскина отпаивала ее потом тремя чашками горячего какао. Нетрудно вообразить, как рассердились куклы, узнав обо всех этих проделках!
– Что тут долго раздумывать? – сказал Димка. – Надо взять этого Квакина-Кривлякина за шиворот и провести с ним серьезный физиономоразбивательный разговор! Вот увидите, он сразу станет как шелковый!
Кен и Митя горячо поддержали этот педагогический план, они даже предложили дополнить его фингалоподбивательными разъяснениями и зубовышебательными внушениями. Однако Машеньке такой радикальный метод перевоспитания не понравился.
– Мальчики, – строго сказала она, – чтобы я больше таких грубых слов от вас не слышала. Надо сделать так, чтобы Квакину стало стыдно. И тогда он исправится.
– Квакину стыдно? – проворчал Кен. – Ой, не смешите мои старые тапочки! Скорее небо позеленеет.
– Давайте устроим ему бойкот! – предложила Барби. – Не будем с Квакиным разговаривать, здороваться, играть. А если случайно столкнемся, просто перейдем на другую сторону улицы. В конце концов он поймет, что соседей надо уважать и исправится.
– И в гости его приглашать не будем! – сказала Роза Барбоскина.
– И на машине не станем катать! – добавила Даша.
– Я так даже смотреть в его сторону не буду! – вставила Веснушка.
– Исправится он, как же! – усмехнулся Димка. – Особенно он расстроится от того, что мы перестанем с ним здороваться. Экое наказание! Просто дрожь берет.
– Ничего у вас не получится, – сказала Екатеринка. – От всего этого Квакин только больше станет озорничать. – Ему ведь просто скучно одному, вот он и вытворяет всякие глупости.
– Что же ты предлагаешь? – спросила Машенька.
– Очень просто! Надо с ним подружиться. Ведь, если мы станем его друзьями, он не сможет нам пакостить.
– Хорошо тебе говорить! – сказала Барби, – ведь он не кидал грязью в твою кошку.
– И не издевался над твоей коровой! – воскликнула Веснушка.
– И не портил твои любимые вещи! – добавила Роза Барбоскина.
В конце концов было принято предложение Барби: Квакину объявили бойкот.
Одна только Екатеринка не присоединилась к общему решению. Она, как выразился Кен, осталась «при своем особом мнении».
– Когда соседи не здороваются при встрече и отворачиваются, словно вообще не видят друг друга, – объяснила Машеньке Екатеринка, – получается некрасиво. От этого и начинается всякое баловство, вроде кидания комьями грязи в кошку.
На другой день, когда Машенька была в детском саду, Екатеринка достала из шкафа заранее приготовленную конфету и отправилась к вагончику Квакина. Как она и ожидала, хулиган был дома. Вернее сказать, он слонялся вокруг своего вагончика и скучал. С утра он немного попинал ржавую консервную банку, воображая, что это мяч. Но вскоре ему это надоело. Потом он принялся палить во все стороны из рогатки, как будто его атакуют неведомые враги. «Неприятели» вскоре бежали, а один из камешков угодил в собственное Квакинское окошко и разбил его вдребезги. Почему-то это не доставило ему такого удовольствия, как бывало, когда он разбивал чужое окно. Квакин спрятал рогатку и задумался. Он никак не мог решить, что будет лучше: забраться на крышу Розы Барбоскиной и отвинтить телевизионную тарелку, или покататься без разрешения на Дашиной машине. То есть, и то и другое, конечно, было плохо, но в представлении Квакина «лучшим» было то, что казалось ему забавнее. Ведь все, что он делал, делилось на «забавное» и «скучное». Скучно было умываться, прибирать в доме, читать книжки, работать в саду и еще многое и многое из того, чем обычно занимались «другие». Забавно было лазить по деревьям, забираться в чужие дома, дергать за хвост кошек, кидаться камнями, пугать ночных прохожих, орать во все горло. Такое вот странное было у Квакина представление о «забавном». Впрочем, как я уже говорил, виноват в этом был его мастер, сам любивший втихую похулиганить и передавший эту страсть своей игрушке.
Заметив Екатеринку, Квакин засунул руки в карманы и стал с независимым видом насвистывать какой-то хулиганский мотивчик. Он думал, что Екатеринка, подобно всем другим куклам, молча пройдет мимо и даже не посмотрит в его сторону. Но она, напротив, остановилась возле вагончика, чуть-чуть наклонила голову и стала его разглядывать своими задумчивыми печальными глазами. Это ему не понравилось.
– Тебе чего? – спросил Квакин. – По шее захотела?
– Не-а, – сказала Екатеринка. – А вы всем бесплатно раздаёте?
– Чего?
– Ну, по шее. Всем, кто не попросит?
– Во, во, – сказал Квакин, – кто попросит, и без спроса. Так что вали отсюда, пока не получила.
– А я вам мешаю?
– Чего? – не понял Квакин.
– Ну, хулиганить. Всякие шалости затевать.
– Глупости! Я если чего затеваю, мне никто помешать не может.
– А сейчас вы чего затеваете?
– Чего, чего! Что хочу, то и затеваю, – рассердился Квакин. – Чего ты привязалась?
– Ничего я не привязалась. Очень нужно мне привязываться, – сказала Екатеринка. – Просто стою и с вами беседую. По душам. А вам разве не нравится?
– Чего?
– Когда с вами по душам просто так разговаривают.
– А со мною никто просто так не разговаривает, – признался Квакин. – На меня, это самое… орут. Или еще того… ругаются.
– Так значит, вы больше любите, когда на вас орут?
– Чего ты несешь? Что я совсем чокнутый? – шмыгнул носом Квакин. – Когда орут, могут и отдубасить. Что в этом хорошего?
– Тогда давайте по душам беседовать.
– Очень мне надо с тобой беседовать, – проворчал Квакин. – Тоже мне персона!
Но потом спросил:
– А по душам, это как?
– Хотите конфету?
– Чего?
Екатеринка достала из сумочки большую шоколадную конфету и протянула ее Квакину.
– Ты это чего? – не понял он. – Мне что ли?
– Конечно, – сказала Екатеринка. – Я вас угощаю.
– Просто так?
– А почему бы и нет? Ведь мы с вами не орем друг на друга, а беседуем по душам.
– А-а, – протянул Квакин. Он взял конфету, развернул ее, бросил фантик на землю, засунул конфету в рот и принялся жевать.