Подарок
Карачуна
Эта история началась тогда, когда Маша залезла в старый дедушкин сундук. А в сундуке том сокровища так и блестели, так и блестели, глаза детские слепили старинными ёлочными игрушками! Обрадовалась Маша, оделась и во двор – соседние ёлочки наряжать. Бегает туда-сюда: хвать две игрушечки и до ёлки, хвать две игрушечки и до ёлки… Но счастье длилось недолго, выросли из-под земли мама, папа, дед, бабушка и застукали свою дочку-внучку за этим занятием. Встали в кружочек у красиво наряженной ёлочки, руками всплёскивают, головами качают, ай-я-яйкают и пальчиками грозят:
– Ты зачем игрушки у деда украла,
может, мама тебе их не покупала?
Или папа не хлопал по попе?
Вот девушку и прохлопали:
проглядели, не уследили!
Как-то не так растили?
И куда же ты, погремушечки волочёшь?
Потом в дом бежишь и ещё берёшь.
Ой, не нравится деду эта затея!
И бабушка ложкой огреет.
А на дворе зима и гуляешь ты долго.
Маша попыталась доходчиво объяснить родственничкам, что события текут в правильном русле:
– Не понимаете, это на ёлку!
Наряжаю зелёную я красиво,
деду с бабой на диво.
Удивить хотела маму и тятьку,
хоровод устроим на Святки.
А родственники никак не унимаются:
– Да не Святки, Маша, начинаются,
а февраль на дворе кончается.
Уж к Масленице б и наряжала.
Зарыдала маленькая:
– Я не знала!
Родня понемногу начала остывать:
– Ладно, деду шепнём,
мол, внучка у нас не воровка,
он погладит тебя по головке.
А бабушка напечёт оладий
и родителям скажет:
дочка у вас, на зависть, хорошая;
тащит, правда, чего не положено!
Сильно обиделась Маша на незаслуженные насмешки взрослого населения планеты, насупилась, отдала деду игрушки, которые в руках держала, и пошла в избу. Уселась у наблюдательного пункта – окошка закопчённого. И принялась диверсионно подглядывать за дальнейшими действиями врагов. Смотрит на них и диву даётся:
– А пошто они трясущимися руками мои игруньки с ёлки снимают? Ну, дед с бабой – ладно, старенькие уже! А мать с отцом? «Ку-ку» что ли! – и в окно родне пригрозила своим малюсеньким кулачком. – Уйду я от вас, плохие вы!
И решила девонька навсегда из дома уйти. Долго она думала и надумала в лес пойти, в теремочке жить со зверюшками разными, уж очень она любила сказочку «Теремок». Дождалась, когда родители на работу уйдут (а дед с бабушкой далеко: в своей хате чаи гоняют да по хозяйству возятся). Хорошо собралась Маша: надела шапку-ушанку, шубу, валенки и калоши, корзину взяла большую и пошла.
Шла, шла да и заблудилась. Заблудилась, плачет! А вокруг ёлки, ели, снег и снежинки. Холодно! Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к ней злой дух зимы Карачун и спрашивает:
– Чего, красавица, плачешь?
Испугалась Маша грозного облика Карачуна. А ещё больше испугалась рассказывать ему всю эту историю про свою родню и те игрушки заветные. И соврала:
– Заблудилась я, дедушка, а ведь дел-то совсем ничего было: пошла в лес по грибы да по ягоды.
– Кто ж по грибы зимой ходит, дурочка?
Оглянулась Маша по сторонам, пожала плечами:
– Не знаю, кто ходит, я, наверное.
– Ну, и чего ты хочешь теперь: домой или грибов?
– И грибов, и ягод, а потом домой, я ведь девушка запасливая!
Вздохнул Карачун, развёл руками и исчез. И вдруг всё вокруг преобразилось: снега растаяли, дерева зазеленели, поляна травой проросла. А на полянке самовар стоит, боками глянцевыми блестит. Маша распарилась от жары, одёжу поскидывала, развеселилась, раздула самовар, села на травку, чай пьёт. А самовар весь баранками утыкан мягкими, поджаристыми. Хорошо стало Маше, тепло. Напилась она, наелась, встала, оглянулась: грибов вокруг полно, и красной ягодой мурава утыкана. Набрала Машенька полную корзину и того, и другого.
Домой пошла, самовар подмышку прихватила да и шубку с валенками не забыла. Идёт домой, песни поёт. Своя ноша не тянет. И тропинка как-то сразу нашлась. Вон он, дом родной! А дома люд больной: все ревут да плачут.
– Чего слёзы льёте? – спрашивает девонька родных.
Родня слёзы лить перестала, все кинулись масенькую обнимать, целовать, приговаривать:
– Донюшка наша миленькая, доченька наша любименькая, мы же тебя полгода назад схоронили, где ты была, ненаглядная наша?
– Да я, вроде, вчерась по грибы, по ягоды в лес пошла. Февраль был, тринадцатое число.
– Ах ты, дурочка, кто ж в феврале грибы, ягоды собирает? – мама и папа сказали.
Ну, вот уже и стол накрыли, гостей созвали. Сели все чай пить из самовара нового, с баранками поджаристыми. А дедушка и бабушка у Маши совсем старенькие были, они и сами не знали, чему больше радовались: внучке, с войны вернувшейся, или самовару новому медному блестящему.
Сон Маши: как дед её в лес увозил
Устали дед с бабушкой веселиться, ушли к себе домой, прихватив на радостях новый самовар. А мама уложила дочку спать. Уснула маленькая, и приснился ей сон.
Маша, пережив дикий стресс в связи со своим походом в лес, стала кушать впрок и растолстела. Сидит она за столом ест, пьёт чай из нового самовара. А дед нервничает, ходит туда-сюда, психует, ворует баранки со стола и за пазуху их заныривает. Наконец, вытащил он Машу из-за стола, одел, обул её, вывел во двор, посадил на сани и повёз в дикий лес. Завёз дед внучу любимую в глубокую чащу, да так там и бросил. Хотел было к ёлочке привязать, но передумал, домой поехал.
Сидела Маша в санях, сидела, замёрзла вся. Хотела кричать, но некому – лес кругом. Вдруг выскакивает волчище и говорит:
– Чего глаза пучишь, в брюхо хочешь?
– Не хочу я в твоё брюхо, противный, отвези меня к папе с мамой!
– Я жрать хочу, а не в санях бегать. Застрелит меня твой батя, как пить дать, застрелит!
– За дочь не застрелит, а накормит. Дурак ты, волк!
Волк подумал, подумал и как-то странно, но согласился:
– Ну ладно, запрягай меня, дочь отцовская!
Накинула Маша на волчью шею верёвочку, и поехали они. Даже дорогу не пришлось показывать, волчище сам её чуял. Доволок волк дитя человеческое до дома отеческого и сдал в руки отцу с матерью. Обрадовались родители, обнимают доньку, целуют. А батя как-то недобро на волка всё поглядывает, а потом как закричит:
– Барбос, родной мой!
Волк и бросился на отца. Мать в крик! Глядь, а они не грызутся, а обнимаются. Волк-то оказался старым дедовским псом Барбосом, которого наш дедуля лет десять назад в лес отвёз. Тоже, видимо, жрать просил.
На радостях решили больше никогда не пускать Машу и псину во двор к деду, а то ведь мало ли чего? Года длиннее – ум короче. А мама побежала проверять: не увёз ли дед в лес бабку? А то с него, дурака старого, станется!
О
том,
как
Маша
родному
деду
отомстила
Проснулась Маша в своей постели, потянулась, встала и побежала к столу! Села, съела оставленные для неё на столе горячие оладьи, попила молочко с чайком, вскипячёным в стареньком родительском самоваре. И тут Мария вспомнила всё-всё-всё: и Карачуна, и самовар его, и то, как дед её в лес увозил. Перепутала малышка сон с реальностью, разозлилась! На самовар свой старый недобро так поглядела. Оделась девочка, обулась, выскочила во двор, закричала:
– Барбос, Барбос!
Но нет никакого Барбоса, приснился он ей. Побежала Маша к дому деда.
«Пойду, верну свой самовар себе обратно! – решила внучка и пошла; идёт и думу думает. – Самовар-то я заберу, а как же бабушка? Она у меня хорошая, привыкла я у неё чай пить. Бывало, приду в гости, а бабуля на самовар сапог накинет, баранок, блинов на стол вывалит, у деда аж щёки отлетают!»
Рассердилась Машуха пуще прежнего: «Нет, пойду, заберу свой самовар. Хватит дедуле нахлебничать! А мне всё память какая-никакая от дедушки лесного останется!»
И пошла, и забрала, а на бабушкины слёзы даже ни одним глазочком не взглянула! Гордая поставила самовар дома на стол и села чай пить.
Вскоре мать с работы пришла. Дюже ей вся эта история не понравилась, в крик кинулась, дочь внучкой дедовой обозвала, и добавила:
– Вся в деда пошла, забирай свой самовар и уходи к нему жить, глаза мои на тебя глядеть не хотят!
Села Маша на пол и рот раскрыла:
– Это я-то, как дед?
– Бегом беги, а то отцу всё расскажу, он тебя выпорет, – утвердительно кивнула мать.
Подхватила Мария свое добро и недолго думая, к дедушкину дому помчалась. А пока мчалась, подумать кое о чём успела: «Снесу-ка я самовар дедушке лесному, отдам ему это бесовское орудие да поругаю старого!»
Но тут деда родного встретила. Тот как увидел свой самовар не на месте стоящим, так на вой изошёл:
– Пошто казённое имущество воруешь, окаянная! Говорил же, воровкой вырастет, так и вышло. А ну на сани садись, в лес повезу!
Оттолкнула Маша задумчиво деда с дороги, в избу вошла и к бабуле кинулась:
– Прости меня, родная моя! Тащи сапог, будем пить чай с баранками, вот… – и протягивает толстую связку баранок.
Бабка закряхтела, поплелась за сапогом и за ремнём, на всякий случай:
– Эх, Маша, нехорошая ты у нас с дедом выросла!
Как
Маша
самовар
разукрашивала
Так вот, коль Маша деда родного не убила, а самовар блестящий, медный, глянцевый бабушке вернула, так ей и скучно стало. Села она, задумалась и говорит:
– Чего-то самовар у нас совсем неинтересный, может, раскрасим его нарядненько как-нибудь?
Деду эта затея подозрительной показалась:
– Возьмёшь, значит, самовар раскрасить, а сама его опять заныкаешь. Ищи-свищи потом тебя вместе с самоварищем!
Усмехнулась Маша как-то не по-доброму:
– Дедуля, так ведь, я хотела, чтобы ты самовар выкрасил, вроде, и некому больше.
– Тятеньку своего попроси, а лучше маменьку, она на краски в детстве спорая была: бывало, задам ей задачку печь побелить, и пяти минут не пройдет, как её уже и след простыл, калитка только шуршит!
Выслушала Маша это, вздохнула:
– Нет, дедуля, видимо, тебе придётся самовар красить. Подожди, кисточки из дома принесу! – пустилась Маша бегом домой за кистями.
А на бегу, подумала: «Кисти есть, а краски самоварной нет!»
Знала Маша, что акварельной краской самовары красить нельзя. /Ответь, почему?/
Надо в магазин бежать. Прибежала Маша в магазин и спрашивает:
– Краски самоварные в наличии имеются?
– Нет таких красок в наличии! – хмыкнула продавщица.
– А где есть?
– В райцентре, наверное.
Вот так! Ну, на этом дело не кончилось. Съездил батя в райцентр, купил красок нарядных, самых что ни на есть самоварных, и заставил деда самовар любимый раскрашивать. Дед самовар расписал, как смог. А что получилось, смотрите сами. Нашей родне очень нравится! Машка же по деревне пошла, подвиги самоварные себе приписывать стала да хвастаться. А мама вечером головой покачала и сказала:
– В нехорошую ты сторону, Мария, к самовару привязалась, вся в деда с бабкой пошла!
Дочь ртом, набитым баранками, что-то бурчала, и пила чай из самовара цветастого, расписного, узорчатого. Дед аж горшок устал во двор выносить.
Маша
влюбилась
Долго ли, коротко росла Маша, наконец доросла до школы. И пошла в школу. Всё ей там нравилось: и шторы бархатные, и стены в плакатах, и парты, свеженькой краской выкрашенные, и учительница нарядная. Даже сосед по парте Васька сильно Марии нашей понравился, хороший был мальчик – соседский, давно она его знала, да только рядом не сидела ни разу. А тут как уселась и всё! Влюбилась наша Маша, сильно влюбилась, да так влюбилась, что Васю в гости позвала к своим дедушке с бабушкой чай пить из самовара старого любимого, разными красками разукрашенного, цветастого. А Вася взял и согласился погостить. Вот идут они с Машей по деревне, а слухи впереди самовара бегут: «Жених и невеста, тили-тили тесто!»
Но молодым плевать, они так друг другом увлеклись, что, не слушая свиста малышни, до бабушкиного дома дошли.
Бабуля руками всплеснула:
– Ба, Машуха, никак жениха привела!
А Маша Васю уже в хату ведёт, самовар ставит, сапог на самовар вешает, угли раздувает (хозяюшкой себя показать хочет) и говорит строго:
– Дед, где баранки наши любимые?
Дед, глядя на такое дело, руками развёл:
– Ба, Машуха, чай, жениха привела? – и бегом в магазин поскакал, через пять минут вернулся с баранками.
Зато продавщицы до самого закрытия будущую свадьбу обсуждали:
– Полезно, однако, в школу ходить, бабоньки!
Но нам все эти разговоры побоку! Мы чай пьём, баранками закусываем.
– Я решил, пойду космонавтом работать! – говорит Васька.
А Машка отвечает:
– Я вот думаю, надо в класс побольше цветочков принести, всё нарядней будет!
Так прошло часов пять или десять. Напились дети чаю, наелись. По домам пошли провожать друг друга туда-сюда, туда-сюда. А во дворе темно, прохладно. Ай и ладно!
Маша
и
болотные
сапоги
Пошла Маша в первый класс. И долго уже ходила – месяца полтора. Вот идёт она в свой первый класс вся нарядная такая, а время уже к концу октября, на Маше шапочка, шарфик, пальтишко осеннее, носки шерстяные, сапожки резиновые, в руках портфель тяжеленный с учебниками да тетрадками всякими. Идёт девочка, никого не трогает, к школе подходит. Вдруг шпана из второго класса окликает её, не как обычно по фамилии, а ласково так: