–К счастью, синдромом Отелло не страдаю.
–Отелло это крайность, хотя и сегодня встречается довольно часто. Ревность так или иначе испытывает каждый. Важно не впадать в крайности, стараться быть выше своего эгоизма, доверять любимому человеку. Ну что, костер догорел. Поехали домой?
В пути они молчали, но в лифте Стас задал вопрос, как бы продолжая начатый еще на даче разговор:
–Кого, по-твоему, должна выбрать девушка – у кого понты круче?
–Это смотря какая девушка. Если она ценит только понты, то не стоит за нее бороться. Человека узнать надо. В разных обстоятельствах. И понять, нужен ли он тебе.
3
Эрна Витальевна объясняла новый материал, а Стас вспоминал отцовское предостережение о ревности: «Не увязни в ее паутине». Легко сказать. А как быть в реальной жизни? Ведь он ревновал. И еще как!
В классе сплетничали о новой парочке – Дике и Нике. У них даже имена рифмовались. Стас поморщился, будто у него заныл зуб. Только что, на большой перемене, он видел их возле столовой. Дик что-то говорил, а она стояла напротив, опустив голову и чему-то улыбаясь. Может, Бабенко объяснялся в любви? А она смущенно внимала с одобрительной улыбкой?
Стас стиснул зубы и закрыл глаза. Нет, у него разыгралась фантазия. Какой болван будет объясняться в чувствах возле столовой, на виду у всех, под бряканье посуды и запах жареного лука? Значит, речь шла о другом. Например, он звал ее на дискач или в киношку. Да, это ближе к истине.
–Борзунов! У тебя болят зубы? – раздался резкий голос прямо над ухом Стаса.
Он вздрогнул, открыл глаза и увидел строгое лицо Эрны Витальевны.
–Что-то в этом роде, – согласился Стас, чтобы только прекратить дальнейшие расспросы.
–Тогда бегом к врачу.
–Ничего, я принял обезболивающее. Потом схожу.
–Ну ладно. Продолжим.
Стас заметил, что Ника оглянулась на него, а потом зашепталась о чем-то с Маширенко. Девчонки захихикали в ладошки, но свирепый взгляд учительницы быстро пресек их веселье.
–Эй! – зашептал Дэн. – Чо, правда, зубы? Не гонишь?
–Нет.
–Чего «нет»? Нет – да или нет – нет?
–Ты как герой Михалкова в «Я шагаю по Москве».
–Точняк. Прикол оттуда. Не уходи от ответа.
–Чего привязался? Слушай Серну. Опять пару схватишь.
–Я давно хочу спросить: что происходит? Тебя будто мешком картошки по тыкве ударили.
–Кончай свой овощной жаргон. Никто меня не ударял.
–Зорин! – голос Серны не предвещал ничего хорошего. – Будешь болтать, выгоню.
–Я не запомнил вашу предпоследнюю фразу. Вот и спрашиваю, – на ходу придумывал Дэн.
Эрна Витальевна, попавшаяся на удочку Дэна, начала повторять ранее сказанное, а Стас вновь окунулся в мир переживаний.
Почему Ника не обращает на него никакого внимания? Разве она не видит, как он страдает? Впрочем, так оно и есть. Если этого не видит близкий друг, то чего ждать от такой далекой, как звезда, одноклассницы? Правда, Дэн в последнее время начал что-то замечать и теперь «достает» глупыми вопросами.
После звонка Стас вышел из кабинета физики и увидел, как Дик, снисходительно улыбаясь, разговаривает с Никой. Рядом вертелся «верный пес» Лечин. Его тощая долговязая фигура, всегда немного согнутая в талии, олицетворяла подобострастие и готовность подчиняться «хозяину».
–Э, Борзой! Дай скатать по математике, – нахально крикнул Лечин.
Эту кличку он придумал, как только Стас появился в их классе, но в массах она не прижилась. Тем не менее Лечин с упорством идиота повторял ее, обращаясь к Стасу, даже когда о чем-то просил.
Побледнев, Стас неожиданно для всех пригрозил Лечину:
–Еще раз обзовешь Борзым, получишь в пятак.
–Опаньки, – изумился Лечин. – Дик, слышал? Наш ботан вдруг оборзел. Борзой оборзел. Ну, дела!
Лечин визгливо захохотал, обнажив кривые зубы.
–Это не есть правильно, – монотонным голосом произнес Дик, глазами-бритвами впиваясь в Стаса. – Никто не имеет права угрожать моему другу. Иначе придется встать на тропу войны.
–Не кривляйся, Бабенко, – бросил Стас, чувствуя, как кожу на затылке стянула судорога, а в горле пересохло.
–Что?!
Дик, сжав кулаки, двинулся на Стаса. Дэн, до этого момента молча наблюдавший сценку, придвинулся к Стасу и принял оборонительную стойку боевого самбо. Все знали, что Денис Зорин давно и серьезно занимается этой борьбой.
Бабенко остановился, презрительно хмыкнул и, сунув руки в карманы джинсов, процедил:
–Гуляйте пока. Мы еще поговорим.
–Может, и поговорим, – прищурился Стас. – Только гулять мы будем, когда сами захотим. Свои понты оставь при себе.
Стас повернулся и, хлопнув Дена по плечу, пошел по коридору.
–Он чуть не лопнул от злости, – сообщил Дэн, поравнявшись со Стасом. – А его Шавка, походу, дар речи потеряла. Стоит, зенки выпучил…
–Слушай, Дэн, ты готов к обороне? Он будет мстить.
–Я? Всегда готов. А вот ты… Сколько говорил: давай научу приемам. Хотя бы самым простым. Так ты…
–Ладно. В воскресенье приду, осилю пару-тройку. Может, в самом деле, пригодится. Только Бабенко вряд ли полезет в драку. По крайней мере, в одиночку. Хитрый змей. Он другое придумает.
–Например?
–Не знаю. Но придумает обязательно.
–Ничего. И мы не пальцем деланы. Оба схлопочут: и Бабенко, и его верноподданный Лечин. У меня давно руки чешутся. Так и врезал бы в лечинскую харю. До чего мерзкий тип. Помнишь шакала в «Маугли»? Просто близнецы-братья с Лечиным.
Стас рассмеялся – сходство было подмечено весьма точно.
Школа была давно позади. Друзья шагали по осенней аллее. Обнаженные липы сиротливо стыли на ноябрьском морозце. Поблекшее небо в серых тучках, казалось, скучало по солнышку и теплу. Природа насторожилась, притихла в ожидании зимы – ни дождя, ни ветра. Вот-вот пойдет снег, спрячет под своим покровом продрогшую землю, изменит внешность города и жизнь людей.
Стас вновь думал о Нике, представлял ее в зимней одежде, почему-то в костюме Снегурочки. Было бы здорово, если на Новый год к нему пришла Ника, в белой шубке и сверкающей короне. Он так ясно увидел ее перед мысленным взором, что невольно улыбнулся.
–Ты чего? – удивился Дэн, бросивший случайный взгляд на друга.
–Я? Ничего. А что?
–Лыбишься, будто конфету получил.
–Не люблю конфеты, ты же знаешь.
–Да я так, для сравнения. О чем думаешь?
–Как мы накостыляли Бабенко с Лечиным.
–А-а. Я думал о чем-то таком… Ну… Короче, более приятном, чем эти двое.
–Ты на дискач пойдешь?
–А ты?
–Я первый спросил.
–А чо бы не пойти. Оттянемся под музон.
–Вот и я думаю. Чего дома сидеть? Скукотища. К тому же наш класс дежурит. Забыл?
4
Актовый зал сиял разноцветными огоньками гирлянд. Звучал последний хит известной рок-группы, от которой «фанател» Жандарев. Именно он был бессменным диджеем на школьных дискотеках. Его эрудиции в области рок и поп-музыки мог позавидовать любой музыковед.
Стас с замирающим сердцем подходил к залу, в проеме дверей которого стояла Василиса Геннадьевна.
–Здравствуйте, Василиса Геннадьевна, – зачем-то поздоровался Стас.
–Кажется, виделись утром, – улыбнулась классный руководитель.
–Ах, да. Я забыл, – смутился Стас.
–Ты вообще в последнее время… – стараясь перекричать рок певцов, начала Василиса Геннадьевна, но оборвала фразу. – Вы с Денисом, кажется, в зале дежурите?
–Да, а что?
–Я прошу вас на первом этаже подежурить, а в зале я как-нибудь сама справлюсь. Фунтикова подключу, если что. Хотя на него никакой надежды. Я целый день на ногах. Устала.
Ее жалоба прозвучала совсем по-домашнему. Стас невольно опустил взгляд и впервые заметил, что ступни ее ног опухли и выглядели как подушки, которым тесно в узком пространстве модных туфель.
–Мы подежурим, Василиса Геннадьевна, – пообещал Стас, испытывая почти сыновнюю жалость к немолодой учительнице.
–Вот и хорошо. Главное, чтобы мальчишки не прятались по углам с пивом и вином. Это самое главное. Сразу сообщайте, если застукаете кого-то. Я сама приму меры. Понял? Сама! Не хватало еще драки в наше дежурство. Ну, иди.
–Мне надо к Жандареву, на пару слов.
–Скажи ему, чтобы сделал потише. Дискотека еще не началась, а уши заложило – ничего не слышу.
Кивнув, Стас пошел к Жандареву, сидевшему за своим пультом в темных очках и наушниках.
–Что? – второй раз переспросил Жандарев, не отрываясь от девайса.
–Наушники-то сними, чудило! – кричал Стас, отчаянно жестикулируя.
–Чего надо? – сняв наушники и убавив звук, спросил Жандарев.
–Потише сделай. Василиса просила. Пока пипл подтягивается, поставь что-нибудь из классики. Шопена, например.
–Ты чо, в натуре?
–Почему бы и нет? Хайповый контраст. Вначале классика, потом рок. Наши заценят, увидишь.
–Думаешь? О, кейси! Исполним.
–Слышь, Леха, у меня личная просьба.
–Ко мне? – удивился Жандарев.
–Персонально и конфиденциально.
–Валяй, – заважничал Жандарев, которого роль диджея поднимала не только в собственных глазах, но и в глазах всего «пипла».
–Где-нибудь в конце, ну, примерно за полчаса до финиша, поставь битловскую «Герл».
–Ну ты даешь! – хмыкнул диджей. – Трэш из прошлого века откопать? Меня же засмеют.
–Сам ты трэш, – обиделся за «битлов» Стас. – Эта музыка на все времена. Именно сейчас она получает новую жизнь.
–Чо-то не слыхал, – скептически скривил губы Алексей.
–В том-то и дело. В элитных клубах самый крутяк, – беззастенчиво соврал Стас. – На форумах в Сети эта тема в десятке горячих.
–Хм! Пошарить надо. Поотстал я, походу. Лады, будет тебе «Герла» в лучшем виде.
–Но я тебе ничего не говорил. О,кей?
–Могила.
К ним подошел Фунтиков, небрежно присел на ограждение.
–О чем базар?
–О вечной красоте классики, – ответил Жандарев, включая «Весенний вальс» Шопена.
Мысленно посмеявшись над нелепо вытянутой физиономией Фунтикова, Стас пошел искать Дениса.
В фойе толпились сверстники, возбужденно перекрикивались, предвкушая веселый отдых. Группа юношей расступилась, пропуская двух девочек. Первой шла Вероника.
Ноги Стаса враз отяжелели, будто к ним привязали гири. Он прислонился к стене и наблюдал за тем, как легко, едва касаясь пола, шла Ника. На нее оглядывались, о чем-то шептались.
Аня Маширенко едва поспевала за подругой. Они подружились с первого же дня и теперь повсюду были вместе. Аня подхватила Нику под руку и заставила сбавить шаг.
Стас следил за тем, как одноклассницы чинно, без суеты вошли в актовый зал и окунулись в атмосферу шопеновского вальса. Им явно не хватало пышных платьев в пол и вееров из страусиных перьев. Стас удивился тому, как удачно совпала музыка Шопена с появлением Ники, ее легкой походкой и загадочной, едва уловимой улыбкой.
Ему страшно захотелось очутиться с Никой в большом зале, среди переливающихся цветными огоньками гирлянд, и чтобы звучал этот удивительный вальс, созданный специально для влюбленных пар, и чтобы в зале, кроме них, не было ни одной души. В такой обстановке он, наверное, решился бы сказать главное…
–Ты куда пропал? – голос Дэна вывел Стаса из романтического транса. – Хожу, блин, как маша-растеряша, ищу прошлогодний снег.
–Ладно, не ворчи. Я тоже тебя искал. Василиса просила подежурить на первом этаже. Чуваков с винищем будем вытаскивать.
–Их вытащишь, – хохотнул Дэн. – Пока не налижутся вдупель, не вылезут на божий свет. Финал дискача для них самый кайф. О! Один уже наготове.
Стас оглянулся и увидел Егора Лечина с подозрительно оттопыренными карманами. Тот, осторожно озираясь, чтобы не натолкнуться на учителей, лавировал между группами учеников, направляясь в сторону длинного коридора первого этажа.
–Походу под лестницей его «хозяин» ждет. Ишь, как старается! – презрительно прокомментировал Дэн.
–Что делать будем?
–В смысле?
–Пресекать на корню или…
–Ты ж знаешь, чем кончится это пресечение. Махаловом. Результат непредсказуем.
–Тогда что? Василисе жаловаться?
–Чо мы, дятлы, стучать? Это уж полный зашквар, – поморщился Дэн.
–Ладно. Попробуем своими силами. Пошли.
Парни решительно направились вслед за Лечиным.
Под «черной» лестницей, ведущей на второй этаж, дверь на который была всегда закрыта, друзья застали Дика и Егора, открывающих банки с пивом.
–А этих каким ветром занесло? – изумился Лечин, переглянувшись с Бабенко.
–Походу за тобой следили. Следопыты, мать их. Чего приперлись? Или пивасика захотелось?
–Мы сегодня дежурим, – спокойно ответил Стас. – Разве ты не знал?
–Ну так вали, дежурь, – скомандовал Дик, привыкший к тому, что ему подчинялись.
–Вы, кстати, дежурные на лестнице, – напомнил Дэн.
–Ха! А мы как раз дежурим. На лестнице, – издевался Дик.
–Ты все перепутал, Бабенко, – стараясь оставаться невозмутимым, сказал Стас. – Тебя поставили дежурить в холле.
–Это тебя, Борзунов, можно переставлять как оловянного солдатика. А я сам себе хозяин. Так что вали отсюда.
Дик демонстративно отвернулся и сделал большой глоток из банки.
Егор повторил то же самое, но не столь уверенно. Он трусил и изо всех сил старался скрыть это позорное чувство. Именно у него первого Стас силой отнял банку. При этом пиво выплеснулось на новую толстовку Лечина.
–Э! Ты чо охренел, в натуре?! – заорал Лечин. – А ну отдай или…
–Что «или»? – спросил Дэн, надвигаясь на него. – Какие еще варианты? Ты распиваешь спиртное в общественном месте. Нарушаешь закон, понял?
Стас приблизился к Дику, протянул руку, чтобы отнять банку, и неожиданно получил удар в солнечное сплетение. Согнувшись пополам, не в силах сделать вдох, Стас краем глаза видел, как Дэн, проведя короткий прием, уложил противника на пол. Бабенко, прижатый коленом Дэна, грязно ругался, тщетно пытаясь освободиться. Лечин затравленно пятился, пока не уперся тощим задом в стену.
–Отпусти их, – выдавил Стас, с трудом восстанавливая дыхание. – Пусть катятся. Лечин, еще раз принесешь в школу пиво, ответишь.
–Это как? – хорохорился Лечин, все еще прижимаясь к стене.
–Задом об косяк, – парировал Дэн, отпуская Бабенко. – К директору пойдешь объясняться, а с матери штраф возьмут. Усек?
–Ну вы еще свое получите, падлы, – зловеще пообещал Дик, отряхивая джинсы.
–Не пугай. Каждый получит то, что заслужил, – ответил Стас.
Он поднял банки, из которых вылилось почти все пиво, и бросил в урну. Не оглядываясь, Стас и Дэн пошли в сторону зала, откуда неслась музыка начавшейся дискотеки.
5
Они договорились, что будут сменять друг друга: пока один «оттягивается» на дискотеке, другой дежурит, через полчаса – смена караула. Первым на дискотеку убежал Дэн.
Мимо Стаса в зал прошли Дик с Егором. Взгляд Дика, брошенный исподлобья, не предвещал ничего хорошего. Внутри у Стаса все сжалось, но он решил закалять характер. Хватит быть «тварью дрожащей», пора стать мужиком. Ведь ему уже пятнадцать лет.
Сунув руки в карманы и насвистывая мелодию из «Ленинградской симфонии» Шостаковича, Стас медленно пошел вглубь темного коридора. Сзади послышался девичий смех. Оглянувшись, Стас увидел два тонких силуэта – Аня с Никой шли в противоположную сторону, очевидно, в женский туалет. Стас повернулся, чтобы продолжить путь, как вновь услышал голоса, на этот раз мужские. Нахальные интонации одного и подхалимские другого не оставляли сомнений – это вновь были Дик и Егор. Продолжая по инерции идти по коридору, Стас терзался мыслями о Нике: неужели у нее с Бабенко какие-то отношения? Почему они то и дело оказываются рядом? Он не желал верить в то, что Нике нравится Венедикт Бабенко, но факты говорили сами за себя.
Что она нашла в этом холодном и жестоком красавчике? Неужели не видит, какой он подлец? Подмял под себя бесхребетного Лечина, помыкает им, всячески унижает. А с девчонками? Высмеивает, зовет их не иначе как бабы, телки, вешалки. Учителей презирает, однокашников в упор не видит, манипулирует ими ради своей выгоды, чтобы продемонстрировать свою силу и власть.