Пролог
Творение это – не пустяк. Данная книга только чуть о настоящей хронике, точнее габарит сий – лишь малая фантастическая опись. Не смотря на то, что данную книгу ни трижды смыслоизменял, слишком трудно соглашаться и принимать окончательные наброски всего-лишь крошек доступного. Представляю вашему вниманию занятные клочки легенды о удивительном приключении, кои не устаю переинтерпретировать с разных вынужденных наитий, ведь это – изумительное занятие.
Довольно сложно было начинать, тем более что приходилось не единожды отступать, из-за всего подряд, нелепиц было много, неразберих тем более, да и прочего проблемного с лихвой, впоследствии содержание приходилось изменять даже под нагрузкой атак агентов "Волшебного бремени" и шпионов "Современных чудес", и потому было проще начать чем закончить.
Предпочитаю не кромсать смесь для логики, но довивать прочнехонькое промысловатыми наблюдениями. Вот и усовершенствованное чтиво.
Заттра – волшебный агрегат с обетованной, необычной и замудренной. В ней прозябают и скитаются, живут и гибнут, колдуют и прячутся всякие, разные, кого обозначить, а кого не разглядеть, кого приметить едва, а кого даже не почуять. В ней множество существ, странных и сложных по натуре, и так же другого, капризного и самоизыскательного, жадного даже на запахи.
Заранее проясню о феномене таких изменений, как формирование иных событий. Много кто из сторонников Тампара действует нечестно, и даже слишком неоднозначно, вот все и меняется. В большинстве пагубных практик, то ныне, измышляют через память искусств, но не о культуре этот нюанс, а о скоростях волшебства, градусах мистерий, и другом более фантастическом. Проследить точности в репертуарах чужих неточностей слишком теперь затруднительно, а антуражи лишены улик сверхъестественных реакций, паранормальных эффектов, и другого ценнейшего, увы, потому и внимайте к последствию лишь, то очень сложные колдовские диверсии против перехвата правды и знаниевития.
Уместнее книгу назвать "Заттра: Волшебные поводы, ингредиенты перемен, затерянные силы, и прочее загадочное! Фрагмент хроники о Алпеле и Волее", но итоговое название более сосредоточенное и емкое.
Главные персонажи в произведении размеренны следующим типажом философского предпочтения:
Счастье – забавная формула в громоздком рецептурном сценарии "Жизнь". В разной ситуации шанс на поддержку удач – не превыше шанса объятий надежды в разгуле суеты. У амбиций не бывает гастролей, кои лишь замуровывают в уликах "Интриг". Исследуя груз одного, и корректируя мнение о ноши другого, особо смакуешь симптомы причин, и менее становишься актуальным, ведь перехватывают и присваивают теперь даже стаж практик и скорости навыков, и качества опытов сникают, а сложная натура – размывается, или портиться, либо крадут и ее.
Я искренне благодарен вам читатель, носитель поддержки, приверженец фантазий, паранормальностивед, эксперт в восхищениях потусторонним чудесам, за интерес к моему толковому искусству в фантастическом ритме.
Глава 1 Возвращение в пристанище!
Неимоверная жара! Сложный магический регион-станция, или путеводный островок с необычной атмосферой, и не только.
Волоча чемоданы к пропускному павильону, двоица активно восхищалась отсутствием очереди у того, но тонула в избытке своего пота.
– Скорее Красха! Растолкай их моими чемоданами, и за мной! – кричал Пикриф фыркающей ассистентке, в его изысканиях по мастерству в рецептурных справочниках о волшебных растениях, что пихает всех в толпе горшком с необычайно-форменными кусками мистических грунтов.
Опоздать нам нельзя, иначе следующего судна выжидать двое суток-оползней. К тому же соскучился и по жене, и по внуку, да и помыться бы поскорее.
Старичок был вял, утомлен некими розысками, он неустанно и поколебимо источал надежды на разумства судноитян, и уповал на роскошные щедрости водяного пути в родные уюты все еще чахлого Чумула, к коим слишком привык за эти несколько лет, причем неисчерпаемых и неизбежных. Тот с учтивостью готовился поскорее миновать резервацию "Регистраций намерений", да прокемарить хотя бы часик на добротном месте в большущей транспортной колымаге.
– Щепотка суеты, чуть скуки, и прибудем. – подумал старец нагрянув первым в павильон. – Отчего все разошлись? И отчего большинство возле гида по сему городу собралось? Тем более тот о неуместностях им сообщает. – сказал картаво, поперхнувшись тут же.
Отменный долгий миг, и без чувства конфискации времени, пригодится для придуманий заблаговременных ответов на расспросы соседей, знакомых, и Алпеля.
Надеюсь шустрой переправа выдастся, с дефицитом или минимумом перепадов чувств, максимумом безразличия нашему отдыху от всяких чужаков.
– Куда отправиться вознамерен дедуля? – поинтересовался миниатюрный кряхтя, ехидно озираясь по углам, из коих кто-то брюзжит с причудливой одышкой, кстати, какой-то вьючной. – Ты похож на родственника упрямого злодея. – заявил тот, тщательно осмотрев незнакомца в смехотворных очках. – Куда этот торопыга спешит? Слишком чувствителен к дружелюбию, а ведь оно тут совсем неуместно! Задержать его чтоли? Хотя наверное он с кем-то, вон как озирается на дверь.
– Тороплюсь к внуку, Алпелю Громоху. С трофеями для себя и дарами для семейства. – заявил старец, желая поскорее отчалить отсюда вон.
Тотчас ворвалась в помещение ль истощенная Красха Измел, и перепугала контролера с перекопанным нравом, причем загруженная чемоданами.
Старичок моментально сник всем гонором.
– Нянька и внук. Так и запишу! – выдал старец, неприятно хихикая. – Омойте лица в баках "Забытия тайн" и "Забвения загадок" здешних территорий. С собой секреты этого места нельзя брать. – Никому ничего не сообщать. С перил талонных срываете билеты, и спокойно на судне занимаете места.
С ними дирижировать вопросами, да и вникать к поводам, все равно что флиртовать с бедой, отречься от практики талантов, и наконец плутовать с выгодами. Пусть идут, и оступаются!
Двое скоренько приблизились к бакам, умылись странными жижами, а там и ухватив все свои вещички, живо направились наружу, прямиком к причалу, и лишь с бодрым настроем.
Вдруг послышался ор.
Пикриф с Красхой без оглядки вбежали на судно, набрав талонов с перил, а затем их остановила некая троица.
– Все необходимое для этого момента у меня, или у Красхи? – тут же озадачился старец, изнемогаясь от высоких фантастических градусов и густых паров аномалий.
Усталость быстро размножается, давление кривляется в висках, тонус тратится лишь на напряжения других в влечении поиграть с вниманием, да и причуды сборища только затормаживают предпочтения скорого уюта. Скорее бы усесться и выслабить все свои чувства, облокотиться спокойствием на что-то крепкое, и насладится дивной качкой легкой переправы по этому чудесному водоему-переростку.
Пока старец готовился искать в карманах горсти нужных бирок-описей, то для багажа, кои вот-вот от того потребуют поводырь свидетельств, ревизионер прав и выражала просьб, девушка только считала количество вещичек в неком списке, подарки для себя, наряды для жены старичка, книги для мальчика, и тешилась чистым воздухом, коей едва ли учуешь в Чумуле.
– Контрольный сбор. Повторяю. – выдал 1.
– Выдайте бирку-опись, сопроводительный план-визит, гарантию-шифр на переправу, и отпускную резюме-рекомендацию. – выдал 2.
– Вас только 2? – спросил 3.
Мужчины, тотчас обозлив требованиями отпотевшую дорогушу, коя едва сумела не развалиться по пути из-за сказочной тяжести багажа, мигом размякли бдениями, ведь та начала хмуриться, и слишком жутко.
Милочка вытащила план с резюме, и выдала обоице.
– Берите, и без благодарностей. – промямлила та, распихивая 3 у прохода.
Старец мигом протянул двум другим требовикам бирки с гарантией.
– Не возражаем вашим стараниям, и всеми симпатиями за ваш интерес. – высказал с улыбкой Пикриф Громох, тотчас двинувшись за ассистенткой.
Двоица поспешно нагрянула в внутрь судна, и без промедлений начала обыскивать просторы, уповая только на выгодные места.
– Холл неухоженных нор, с ароматами импортного леса. – сказала девушка, жестикулируя блуждающему старичку возле прототипных кают с не опробованными удобствами.
Через минут 5, подле неких незнакомцев, двоица уже чего-то бормотала, то у своих кружек, на пыленьких подушках, среди своры обескураженных чемоданов, за закрытой шторкой, в прелестной каморке.
– Мне уже надоели эти магические глупости, как радостно что наш Чумул не касаются эти мистические склоки и искусственные грезы. – вышептала ассистентка, бледнея от холода на судне.
Прижавшись к спинке кресла, та невзначай сняла с себя ободок, разломила его и швырнула в окно, он был не для ее головы, но хронический кипишь длинных волос мог ту кучу сверху удержать лишь он, потому, кстати, и приобрела втридорога, продавец едва увидал ее баррикады тотчас утроил цену, да и съел ценник со статусом-отметкой "Распродажный хлам, не спросное!", и таки отвлеклась от усталости в хрупком тельце.
– Талантеюшка, я уже еду к тебе. – повторял несколько раз имя жены Пикриф, утешаясь скорой встречей с возлюбленной недооцененного стажа.
Моя любовь к тебе во время отбывания к приключениям, и вылазкам в дебри оккупированных истин, так и вскипает, а накал верности только свежеет. Мое счастье быть возле тебя, и гордиться этим ритмом приятного брака, как же чрезмерно я обожаю тебя, и по прежнему воздыхаю твое очарование.
Мужчина был рад тому, что уже более не надо выполнять поручение Тамаля, прадеда его, причем подкидное, недавно полученное в каком-то дешевом коробе из под испорченных цветов.
Пока двоица отдыхала, сын соседки Пикрифа, а именно Слезил Тягоход Трюкорадус, спешил и дальше следить за милочкой и старцем, он шпион помощника Лунция Партуса.
Несколько секунд и судно тронулось.
Мужчина просто не успел.
Через несколько минут началась взбучка на причале, и незамеченный никем мужчина просто утонул, кой плавать не умел, да и с неоплаченным счетом, но с поцелуем официантки, то на том.
Тем временем на судне, возле каюты ль девушки и старца кривлялись и извивались магические существа, пели колдуньи, с сумками-пучками, под дамские они, кого-то убаюкивали фантастические сущности, в колыбельках-чучелах, а некие палатки-скульптуры с картинами-гардиробницкими, то багажно-житейские странности, с украшениями-обогревателями, и многим другим, стерегли волшебные люстры-замки, с лучами цепочками.
– Ускоряемся. Приготовьтесь перепытать свои впечатления! – выдал капитан, вставляя свежие батарейки в механический протез поломанной спины. – Альманах "Маршрутов" со стеллажа вынь сейчас же. – продолжил в рубке, обращаясь к не сообразительному и слишком юному помощнику мигранту, кой не захотел где-либо искать окончательное пристанище.
Едва серебряный кролик на бронзовых часах пышного изобретателя застежек дешевых костюмов поменял цвет глаз, с синего на зеленый, а до того с рыжего на фиолетовый, судно переключилось на скорость эманаций, то с скорости давлений, потому и транспортное изделие начало иначе плыть. Судно явно волшебное!
Ровно полчаса и ассистентка привстала на пробковые каблуки, поправила вискозную копну волос, да отряхнув от слез-перхоти платье-кулек, последовала в уборную, сперва окропив старца поцелуем из попутного удара туфлей.
Мужчина посапывал, а ногами перегорождал проход.
– Через 20 минут прибудем. – сказала девушка, ощущая как водоем словно увеличивается. – Повсюду волшебные сбои.
Вскоре водяной путь завершился, а обоица поспешила к трамваю.
– Нужно было перекусить в ресторане "Съестная щекотка", на берегу "Высохших сердец". – выдала ассистентка, громче урчания в животе.
– Мы у Чумула. Почти приехали. – выдала девушка, волоча чемоданы к жуткому сидению транспорта. – Жаль что лишь эта развалина возит таких вакантных клиентов в уцененные трущобы. Возвращение – отпетая мечта!
Этот транспортный климат с перепалками очень мил, взаправду, да и приятен вид здешних заброшенностей чересчур, я довольна возвращением сюда, и встречей с запущенным антуражем. Вдохновляет эта местность меня, уважаю эти чуткие габариты, пусть и интенсивной суеты, поддержанных форм, потрепанной вины, жеваных мод, щепетильных трат и бронированного брака. Радость сюда приезжать слишком деликатна, неоценима, и каждый раз свежа, как впрочем и волнующе щекотлива для всего нутра.
Вдруг заперлись створки, и водитель захрустел костями.
– Ближайшая остановка "Бракованных весел", следующая же "Гнездохода ржавчиков". – всхрипнул водитель, бегло явив чересчур медленный курс старой колымаге.
Глава 2 Немного о доме, и мальчике.
На улице Мойсии Кратьал, названа в память потрясающей поэтессы, на кою рухнул дом, как раз тут, в неухоженной не многоэтажке, и в окружении проволочного заборчика, отдыхает домишко, сирене-золотисто-ало-пурпурного цвета, всего лишь с 21 квартирой. Возле дома лишь скамейка, столб, конура с сторожевым псом, кой все чаще отсутствует, где-то прогуливается видимо, а так же огромный мусорный контейнер. В самом же жилом заведении пустуют 5 квартир, другие заселены, то как постояльцами, так и гостями. Среди постоянных проживающих в домишке: семейство Трюкорадус, Нефаль с чужой племянницей, Греамму с дочерью умершего дяди, и семейство Громох. Внутри здание чистое и уютное, а на самом верху находится огромный чердак, где всякие оставляют всякое, то для свободной аренды другими.
Сейчас поздний вечер, за окнами тишь.
В данный момент у 2 разных окон 1 единственной квартиры с множеством включенных ламп, находятся 2, Алпель и Талантея Громохи, наверное те лишь и не спят во всем доме. 1 у себя в комнате ожидает скорого приезда деда, а Талантея обыскивает квартиру волшебным предметом на наличие улик заколдованных секретов только что ушедшей подруги колдуньи.
Конец ознакомительного фрагмента.