– Да. Не забудь найти кровать,
И поудобней, чтобы смог он,
Тебя на ней поцеловать.
Вот что забыла я сказать:
Тебя лишь поцелуй разбудит
Священной, праведной любви.
А если он нечестным будет,
Всю жизнь проспишь. Иди. Живи.
Ты здесь по моему желанью.
Я удавить тебя могла.
Но ты добрее оказалась,
Чем я предположить могла.
Но короля я не простила.
Душа во мне давно остыла.
Теперь уж видно не разжечь.
Иди. Попробуй род сберечь.
Старуха подняла корзину,
Сложила пальцы калачом,
И свистнула. Сверкнул лучом
Блик от крыла парящей птицы -
Раздвинул лес и осветил.
На домик Анна обернулась.
Старухи дома след простыл.
Его как не было.
И ведьмы нигде не видно…
В вышине растаяла скупая тучка.
«Привиделось все это мне?
Вот это да! Знать леший водит.
Морочит разум ясный мой.
Ударилась я где-то крепко,
О сук, какой-то, головой.
Так это был всего лишь сон.
Ура. А-ну, вперед, мой конь!
В таверне
Отметим сей счастливый миг.
Там свита, с ног, наверно, сбилась.
И я, признаться, утомилась.
Где это фляга у меня?
Водой, немножечко умыться.
А славною казалась птица!
Мечта! А это, что за склянка -
Где видела я сей узор?
У ведьмы был такой на платье.
Так значит правда про проклятье.
Про короля и про Аскольда.
Ну, нет. Не верю. Ну и ну!
Но склянка есть. На ней узор.
А дальше поживем – увидим.
О встрече странной помолчу.
Ну а пока, на встречу, свите».
*****
Как там философ наш – Аскольд?
Нашел он эту запись в пыли,
Одной из трех библиотек.
Потом ее штудировал годами,
И точно знал: что хочет человек,
Того он обязательно добьется!
А что нам бедным, делать остается?
Раскинул карту, поискал по свиткам,
Координаты места уточнил.
И в путь подался в модном пиджаке,
Со склянкой фиолетовых чернил.
Решил записывать для поколений,
Все стороны веселых приключений.
Вот та стена. Вот тот чертополох.
Искатель лестницу, к стене той приволок.
Он лез по ней, мечтая об одном:
Как бы не рухнуть вниз:
Об остальном – потом.
Залез на башню очень высоко
А ведь найти её казалось не легко.
Но ведь нашел! И вот совсем один,
Как древний царь, тот что:
"Пришел, увидел, победил".
Он очарован был самим собой -
Доволен, смел. «Один играл с судьбой».
Мечтал. Мечту от всех берег.
Теперь ступает на порог,
Где ждет его, его судьба.,
И честь, и слава, и борьба
В коллегии профессоров и скептиков.
А он здоров. И замок вот!
Он в дверь железную идет.
Со скрипом, петли поддались.
Свод потолка уходит ввысь,
Сквозь стекла еле свет идет,
И юноша вдруг узнает
Всю обстановку: «Дежавю.
Вот чудо! Будто я люблю
Сей дом".
Он видит – люди за столом.
Их много, только все храпят.
Собаки у стола сидят.
Вот шут. Вот первых дел министр,
А вот король. И, браво – Бис –
Корона, вся, сползла на нос,
А на коленях милый пес.
Все спят.
По центру балдахин и ложе.
"Ну-ка, что под ним?
Какая девушка! Спит, как и все.
Что манит так к ее красе?
Нет губ алей. Красавица!
Изгиб бровей столь тонок и изящен,
Как и все черты…
Такой не видел красоты.
Свежа. Румянец на щеках.
И парень, поборов свой страх,
По воле сердца руку взял,
Принцессы, и поцеловал.
«Как кожа бархатна, нежна.
Осмелюсь, все равно, она ведь спит».
Но сердце, застучало чаще.
Испуг: "Откуда этот сердца стук?".
Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Обратно это дежавю:
И видит свиту он свою.
Как входит, в зал, с колчаном стрел.
– Да, здравствуй дядя. Поседел ты как,
Я не был долго. Как Анна?
– Анна? Все без толку.
Гоняет бравых женихов,
И ни один ей не здоров.
Опять умчалась по лесам.
Все вторит птичьим голосам,
И дикому всему зверью
Всю дарит молодость свою.
Останусь так без внуков я, -
Вздохнул король.
Тут полынья сквозь время,
Как-то затянулась.
– Ах, Анна! Чтобы ты проснулась,
Что сделать мне, любовь моя!
Как счастлив, что с тобою я
Вновь свиделся. Вот это чудо!
Тебя всегда любить я буду.
И наклонившись, очень нежно
Целует он свою невесту.
А сердце бьется все: тук-тук.
Но отчего-то вторит звук.
И рядом вот уже звучат
Два сердца. Ждать теперь внучат!
Король проснулся., свита, двор…
И задушевный разговор
Течет, чадит свечей угар -
Как если бы никто не спал.
Все было так, как было раньше.
Как продолжение без фальши.
Запел петух, и солнце встало,
Лучом скользнуло по окну,
Затем, сквозь тысячи стекол,
Набрызгало нам свет на стол!
Звучат победные фанфары.
Слетела время пелена.
И правильно! К чему она?
Кому она теперь нужна?
Лишь крой "Фореве" пиджака
Вперед переживет века.
Но мы над ним совсем не плачем,
Он важен в будущем и значим.
Беспокойный Султан.
Жил был султан. Имел гарем.
В нём было много места всем:
Семье, наложницам, супругам,
И всё ж султан искал проблем:
«Та – слишком страстна,
Та – доступна,
Та – оголяется, как вихрь,
Та – плодородна,
Та – дородна»…
Султан расстраивался в миг.
И вот решил себе сыскать,
Он, непорочную девицу.
Не чтоб – до свадьбы с ней не спать,
А чтобы мог он ей гордиться:
Её разумностью в любви, -
Таким… «размеренным рассудком».
Все женщины – одной крови,
В какую ни налей посуду.
И вот толпа из юных дев,
В сафьяне красном, палантинах -
Но, всё – не то, и все – не «Ах!».
Султан же рисовал картину.
Он на холсте изобразил,
Прекрасной незнакомки лик.
И только кисти отложил,
В него влюбился в тот же миг.
«Такую видеть здесь хочу!», —
Султан надежды возлагал,
На то, что собственной рукою,
Он идеал свой написал.
Посыльные трубили всем:
«Найти, доставить, привезти».
Сулили золотом калым —
«Какой сумеют унести».
Идут года, бегут часы,
Минуты сыпятся песком…
Султан гарем свой позабыл:
«Что толку – в неразумном, в нём?».
Луна росла и убывала,
Сменялись красотой рассветы.
Везде искали – не сыскали,
Девицу, схожую с портретом.
Деревья вырасти успели,
Сменялись травы на цветы,
Султан сидел перед портретом,
И были дни его пусты.
Шербет не освежал, приелись,
Деликатесы и халва,
И с каждым новым днём сильнее,
Теперь болела голова.
Детишки выросли в гареме.
Его давно забыл султан.
И все прекрасные супруги,
Забыли путь к его устам.
Они сначала долго ждали,
Не понимая, что случилось,
Потом по-бабьи передрались,
Потом сплотились женской силой.
Позвали лекаря, и вот,
Микстуру он ему несёт.
Султан микстуру эту принял,
Но только заболел живот.
Портрет теперь хранила стража,
Поскольку жены покушались.
И я их очень понимаю,
Они б пред Небом оправдались.
И вдруг: «О, Чудо! Есть. Нашлась.
Похожа. Честью поклялась,
Что целомудренная телом.,
Лишь с Разумом имеет связь.
Её к султану привезли.
Она очки на нос надела.
Взглянула косо на портрет:
«Свежо, – сказала, – живо, смело».
Султан ожил. Вновь, блеск в глазах.
Со страстью деву в спальню тащит.
Ну, а она ему: – Нашел?
Кто ищет, тот всегда обрящет.
Мне не до глупостей таких.
Я целомудрием прекрасна.
И если Вы, ко мне – Жених,
То все усилия напрасно!
Я не люблю мужчин, как вид.
Ценю лишь ум. Не мужью силу.
Прошу, при мне не раздевайтесь.
Мужское – обезьянье – тело.
Вы волосаты и грубы,
От вас козлятиной несёт.
Поэтому Вы мне простите,
Но я не для постели. Вот.
Могу развлечь Вас разговором,
Спеть, станцевать всегда могу,
В вопросе ж продолженья рода,
Я Вам никак не помогу.
Да – холодна! Зато – умна!
И точно, как лицо с портрета.
Но, не жена – я. Не жена!
Во мне не расцветает это.
У Вас премиленький гарем,
Совокупляйтесь на здоровье.
А я не для мирских утех,
И то могу себе позволить.
Я – образованна, красива.
Язык – Японский и фарси…
Могу быть капитаном, смело.
Но от постели… Нет. Спаси…
«Вот это, да!», – султан подумал.
Потом, по-русски, смачно плюнул.
Но, страсть взыграла! Он – в гарем.
«Сейчас пойду, устрою всем».
Пришёл. Метал огонь глазами.
Одну наложницу привлёк.
Потом другую… Но, с часами,
С султана выпал весь песок.
А с ним и вся мужская сила.
Капец! Ну, что ж: всему свой срок.
Часы не развернуть обратно,
Назад, не всыпать тот песок.
Султан, теперь, как муж, скучает.
Зато науку превозмог!
Его девица посещает,
И каждый день дает урок.
О том, как праною дышать,
Белок с жирами совмещать,
О том, как экономить силы,
И сколько точно, нужно спать.
Она хранит султану верность,
Во всём, всегда и насовсем.
Поскольку ложе не делили,
То Верная она – СОВСЕМ!
Всё б – ничего, да, вот, поди ж ты.
Тьфу, тьфу, тьфу – через плечо.
Султан опять теперь вздыхает -
Он, вновь влюбился горячо:
На небе рассмотрел Звезду,
Через огромный телескоп.
Влюблён, теперь, в неё одну.
Мулла лишь обвенчать не смог.
Поскольку всем и навсегда,
Сияет с высоты Она,
По обстоятельству такому,
Она не может быть верна!
Сон Султана
Развяжет путы поутру,
В пустыне, длинный караван.
Накинет на лицо чадру
Своей наложнице султан.
Огладит он ее лицо,
Затем, задержится у скул
Ладонями: – Прекрасна как!
Со счастием, султан вздохнул.
Чужая, Дерзкая!
И сам ее он ездил торговать,
Хоть не пристало, но он знал,
Что сердце запоет опять.
На том базаре у него
нет равных и богаче нет.
А за такую красоту
Он мог отдать хоть целый свет.
Теперь везет ее в гарем,
Где птицей, в клетке золотой,
Она прекрасно станет петь
И перестанет быть чужой.
Ночь кончилась. Встает заря.
Шатер собрали и ковры,
И закачался караван
По морю рыжему земли.
Шелка, Сапфиры, Жемчуга,
Подарки… Среди них стилет
Дамасской стали. И, никто
Не знает стали той, секрет.
Арабский, рядом, конь идет.
И сбруя в бриллиантах вся.
А по песку гуляет вихрь
Пыль за собою унося.
Закружит там…Смотри – уж здесь.
Пустыни дух резвится. Вдруг -
Круг шире взял., потом ещё.,
Над балдахином сделал круг.
Лишь на секунду, от песка,
Слегка зажмурился султан.
Открыл глаза – а девы нет!
Идет качаясь караван.
Барханы мерно бороздит.
Пыль улеглась, и лишь дамаск
Холодной сталию блестит.
Поднял подарок свой султан,
Не верит собственным глазам:
Как в зеркале, в огромном камне,
Его наложница:"Салям!",
Ему лукаво подмигнула.
И на арабском скакуне
Как воин опытный верхом,
Обнявши шею, ножка в стремя,
Помчалась, скрытая хвостом.
Летела прямо по бархану.
Вздымалась пыль из-под копыт,
Свивалась в вихри… Вслед за девой,
Вдогонку, тот песок летит.
Вздохнул султан теперь печально.
И за минуту постарел. Что делать,
И кого казнить?
Ведь сам принцессу проглядел.
Проходит стороною время,
Грустит султан, тоскует он.
И вспоминает иногда
Прекрасный каблучок и стремя.
Ах, это был всего лишь сон!
Перерождение
Художник смешивает краски,