Холли Вебб
Тайна единорога
Holly Webb
Animal Magic #6: Pony Magic
Text copyright © Holly Webb, 2010
Original edition published and licensed by Scholastic Ltd.
Иллюстрация на обложке Алексея Вайнера
© Покидаева Т. Ю., перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Джону, Тому, Робину и Уильяму
Глава 1
Лотти улыбнулась во сне и перевернулась на другой бок. Ее такса Софи, спящая рядом, тихонько рычала и быстро-быстро перебирала лапами. Наверное, ей снилась охота на что-то маленькое и вкусное. Например, на шоколадное пирожное.
Лотти тоже снился сон, в котором она оказалась далеко-далеко от Нитербриджа и дядиного волшебного зоомагазина, где жила уже несколько месяцев и где обнаружила, что у нее тоже есть способности к волшебству. Сбросив с плеч одеяло, Лотти с восторгом огляделась по сторонам. В ее сне уже взошло солнце и настало утро. Ночная прохлада потихонечку отступала, золотистый свет солнца сочился сквозь густой полог джунглей, разгоняя лиловый туман, стелившийся по земле. Мимо пролетела пчела в черно-золотую полоску. Первые утренние цветы уже раскрывались навстречу солнечному теплу. Лес наполнился звуками, они становились все громче и громче, и внезапно у Лотти над головой промчалась стайка маленьких обезьянок. Они раскачивались на лианах, перепрыгивали с ветки на ветку и весело верещали, радуясь новому дню.
Лотти тряхнула золотистой гривой и удивленно всхрапнула. От ее гривы единорога шел дурманящий аромат роз и корицы.
Софи чихнула.
– Запах слишком густой, – пробурчала она, тряхнув головой. – Прямо дышать невозможно.
Лотти наклонила голову и ласково подтолкнула Софи носом:
– Хорошо, что ты тоже здесь.
Однажды Лотти уже снился сон, в котором она была единорогом. Это случилось, когда она впервые увидела серебряного единорога, который, как она поняла позднее, был ее папой. Папа был заколдован и забыл, кто он такой. Сейчас он вернулся домой – после долгого восьмилетнего отсутствия, – и теперь Лотти приходилось учиться любить его заново. Это было так странно: собака оказалась для Лотти ближе родного отца, – но Софи не просто собака. Не просто домашний питомец. Софи была Лоттиным фамильяром. Она не только умела говорить, но и обладала немалой волшебной силой. Вместе у них получалось творить настоящие чудеса.
Софи задумчиво огляделась по сторонам:
– Здесь очень зелено.
Лотти тряхнула головой, распространяя вокруг себя волны густого коричного аромата.
– Когда я видела папу в первом сне, мы были в зимнем лесу, рядом с озером. Я точно помню. Софи, забирайся ко мне на спину: сверху будет лучше видно. Это, наверное, джунгли, где живут единороги. Настоящие единороги.
Софи сердито нахмурилась:
– Ты хочешь сказать, что я мелкая и низкорослая, да? – Будучи таксой, Софи бывала обидчивой и чрезвычайно ранимой во всем, что касалось ее малого роста и коротких лап.
– Ни в коем случае, – уверила ее Лотти. – Я просто подумала, что наверху тебе будет удобнее.
Софи обиженно засопела, но все же вскарабкалась на покрытый изумрудно-зеленым мхом ствол упавшего дерева и по изогнутой ветке перебралась на карамельно-коричневую спину Лотти. Даже сквозь мех Лотти почувствовала, как острые коготки Софи впились ей в кожу. Она застыла, боясь шелохнуться.
– Да, – сказала Софи. – Это определенно тропический лес. Раньше, когда тебе снились единороги, это было пустынное место, сотканное из теней. Не лес, а одно-единственное черное дерево, снова и снова. Ты этого не замечала, Лотти. Люди просто не чувствуют таких вещей. В отличие от собак у них нет нюха. Но теперь здесь все по-настоящему.
– Это, наверное, потому, что к папе вернулась память, – задумчиво пробормотала Лотти и пошла вперед. Медленно и осторожно, чтобы Софи не свалилась. – Мы сейчас внутри его воспоминаний. Наверное, он их открыл для всех нас, чтобы мы тоже увидели. Интересно, мы можем попасть сюда вместе с ним? Вот было бы здорово! Я спрошу у него, когда мы вернемся домой. Ой! – Лотти резко остановилась и вскинула голову, принюхиваясь. Софи возмущенно тявкнула и вонзила когти ей в спину чтобы не упасть. – Извини, Софи! Я на секунду забыла, что ты у меня на спине. Софи, я чую еще одного единорога! А ты?
– Я вообще ничего не чую с этим твоим запахом роз и специй. У меня от него вообще нос заложило, – сердито пробурчала Софи, но все же принюхалась, шумно втянув воздух. – Мята. Что-то противное под кустом, о чем я не хочу даже думать. Шоколад. Хотя, может быть, шоколад – это просто мои мечты… О! Oui[1]. Снова корица. Корица и мята. Да, Лотти, это еще один крупный зверь. Единорог. – Она спрыгнула со спины Лотти, вскарабкалась на упавшее дерево и повела носом, как охотничья собака. – Он там, у воды.
– Это мой папа?! Это серебряный единорог?! – Голос Лотти звенел от радости. Однажды ей уже снилось, как они с папой – оба единороги – мчатся по этому лесу, который казался для Лотти вполне настоящим, что бы там ни говорила Софи. Это было одно из самых восхитительных и волнующих переживаний за всю Лоттину жизнь. Еле сдерживая себя, Лотти тряхнула золотой гривой. Ей хотелось пуститься галопом, почувствовать, как при каждом шаге мышцы наливаются силой.
Софи закатила глаза:
– Я очень умная, Лотти, и у меня замечательный нюх. Но я не различаю цвета по запаху. Он крупнее тебя, и это точно он, а не она. И он долго бежал, а теперь остановился. Тебе этого мало?
– Да, наверное, это папа, – пробормотала Лотти, пробираясь сквозь густой высокий папоротник. Но когда они с Софи вышли к реке, там не оказалось никакого серебряного единорога. Течение было очень быстрым, и Лотти подумала, что, наверное, они сейчас недалеко от того водопада, который она видела раньше. Она сразу же захотела войти в эту реку, ощутить, как студеная вода омывает копыта.
– Смотри, – прошептала Софи. – Вот и он!
Но это был не ее папа. Не серебряный единорог, сияющий, словно луна, рядом с солнечной Лотти, а совершенно другой – огромный и черный, как космос. Он жадно пил, наклонившись к воде и едва не касаясь ее угольно-черной гривой.
Лотти очень хотелось его окликнуть, но она не осмелилась. Она никогда не встречала настоящих единорогов – только папу в тех странных снах, но почему-то была уверена, что единороги осторожные существа и не любят показываться посторонним.
Но черный единорог что-то почувствовал. Он резко поднял голову и развернулся спиной к реке, его задние ноги подняли фонтан брызг. Он посмотрел прямо на Лотти, потом опять развернулся, прыгнул в реку – у берега она оказалась совсем неглубокой – и помчался прочь. Брызги, летящие из-под черных копыт, сверкали в воздухе, словно алмазы.
Лотти вздохнула, а Софи сердито залаяла вслед убегающему единорогу, но тот уже скрылся из виду за поворотом реки.
– Я же ничего не сделала, – прошептала Лотти. – Почему он нас испугался? Я тоже единорог! – Она оглядела свои золотистые бока и роскошную длинную гриву. Потом посмотрела на Софи, маленькую черную таксу с рыжими бровями, совершенно не страшную. Хотя, может быть, все дело в том, что в диких джунглях таксы не водятся?
Софи сердито нахмурилась:
– Я-то в чем виновата? Между прочим, это я его нашла!
– Да, извини… – Лотти покачала головой, и лес вокруг замерцал, заискрился, а потом растворился в темноте ее собственной спальни.
Поскольку назавтра было воскресенье, Лотти и Софи спали допоздна. Около десяти утра Лотти спустилась вниз. Она по-прежнему чувствовала себя странно, как будто еще до конца не проснулась. Папа сидел за столом в кухне, ел тосты и беседовал с Горацием – карликовым сычом, который важно восседал на заварочном чайнике, словно пернатая грелка с глазами. Дэнни, Лоттин двоюродный брат, уже ушел играть в футбол и утащил с собой дядю Джека, чтобы тот посмотрел. Это значило, что теперь дядя Джек будет до вечера кутаться в шарф и ворчать, что он жутко замерз.
Когда Лотти только поселилась в дядином магазине, Гораций был попугаем. И она думала, что он был попугаем всегда. Но когда папа вернулся домой, он объяснил, что на самом деле Гораций – огненная птица, феникс. Фениксы могут принимать любой облик, какой захотят, хотя Гораций давно не менял обличье и много лет оставался попугаем: с тех пор, как пропал Лоттин папа. А когда папа вернулся, Гораций на радостях превратился в огромного филина, до смерти перепугав всех мышей в магазине. Они относились к нему с опаской даже теперь, когда он, сделавшись карликовым сычом размером чуть больше воробышка, перешел на питание насекомыми, и мышам уже не приходилось устраивать ежедневные панихиды по своим диким сородичам, доставшимся ему на обед. Сейчас из клюва Горация торчала чья-то тоненькая чешуйчатая нога, и она, кажется, шевелилась. Лотти невольно поежилась.
Гораций щелкнул клювом и проглотил свой завтрак.
– Когда ты уже вырастешь? – многозначительно проговорила Софи и слегка подтолкнула носом Лоттиного папу, намекая, что она тоже хочет тост с маслом. Потом она выразительно посмотрела на Лотти – и та поняла все без слов: поставила на плиту чайник и достала из буфета банку с кофе.
Гораций сердито встопорщил перья:
– Я не знаю, маленькая нахалка. Я потратил большое количество магии. Уж будь уверена, я постараюсь восстановиться как можно быстрее. Мне самому хочется поскорее стать больше, чем ты-ы-ы-ы. – Он так свирепо проухал последнее слово, что Софи даже слегка попятилась. Даже в облике симпатичного карликового сыча Гораций все равно был достаточно грозным.
Лотти нравился новый облик Горация, и ей хотелось, чтобы он остался таким навсегда. Он стал совсем маленьким, потому что потратил почти всю свою магию, сражаясь с Пандорой – сумасшедшей злой ведьмой, которая разрушила память Лоттиного папы и бросила его одного в диких джунглях, где он провел восемь лет. Пандора знала, что Том не умер (все остальные считали его погибшим), но не ожидала, что он сумеет вернуться. Когда он вернулся, она пришла в ярость и попыталась его уничтожить уже окончательно. Наверное, она смогла бы его одолеть, если бы не Гораций. Он влетел прямо в чары Пандоры, когда та пыталась атаковать Лотти и Тома, и разрушил их изнутри. При этом Гораций сгорел и осыпался пеплом, и Лотти тогда испугалась, что он погиб навсегда.
Но Гораций не погиб, а Пандора сбежала. Лоттин папа мог бы ее убить – и действительно чуть не убил, прямо здесь, в магазине, когда она атаковала Лотти. Лотти тогда была рада, что папа дал Пандоре уйти: как-то не хочется, чтобы твой папа оказался убийцей. Это было бы просто ужасно. Но теперь Лотти все чаще и чаще задумывалась о том, что, может быть, папа зря отпустил Пандору. Похоже, это было ошибкой.
Пандора сбежала из Нитербриджа, но она может вернуться. И даже если она не вернется – она может творить свои подлые злые чары на расстоянии. Когда она отбирала память у Лоттиного папы, она отправила свое заклинание с кем-то другим, и когда это произошло, ее рядом не было.
Лотти поставила перед Софи большую чашку с кофе и села напротив папы, радостно улыбнувшись ему. Как же здорово, что он вернулся и что он все вспомнил! Лотти заметила, что сегодня у него снова обветрились и покраснели щеки. Папа почти каждый день с утра пораньше, когда все еще спали, ходил гулять на Нитербриджский холм.
– Папа, – задумчиво проговорила Лотти, – а как Пандора отобрала у тебя память?
Папа тяжело вздохнул:
– Честно сказать, я не знаю, что это были за чары. Все произошло вскоре после того, как я нашел единорогов. Я был так счастлив, так увлечен… Мне даже удалось поговорить с одним из них. Это был как сон наяву. Наверное, так она до меня и добралась. Помню, там была сеть. И когда сеть упала на нас, я забыл, кто я такой… я вообще все забыл.
– Ты сказал – сеть упала на вас. Значит, ты был не один? – спросила Лотти.
– Да, мы были вдвоем. С черным единорогом, – ответил папа. – Он был самым красивым из всех. Черный, как космос.
Лотти резко выпрямилась на стуле:
– Я его видела! Сегодня ночью, во сне!
У папы загорелись глаза.
– Он с тобой говорил? – Папин голос дрожал от волнения.
Лотти медленно покачала головой:
– Нет. Я не знала, что он умеет говорить. Хотя могла бы и догадаться. Он тоже волшебный, да?
– Единороги не просто волшебные – они великие чародеи. – Папа улыбнулся своим воспоминаниям, а потом вдруг помрачнел и вздохнул. – Мне нравилось жить среди единорогов. Даже после злых чар Пандоры, когда я все о себе забыл и жил только наполовину, я все равно их любил – и знал, что люблю. Они были такие красивые, такие добрые… Но Космос пропал. Он попался в сеть вместе со мной. И тоже забыл, кто он такой. – Он на секунду зажмурился и прижал ладони к глазам. – Может быть, он до сих пор ничего не помнит…
– А что с ним было потом? – испуганно спросила Лотти.
– Он скрылся в самых глубинах леса. Другие единороги иногда его видели издалека, но он ни разу с ними не заговорил.
– Это так грустно, – прошептала Лотти.
Папа кивнул:
– Если бы я мог вернуться! Но я не могу, Лотти. Иначе я бы вернулся и попытался его спасти – теперь, когда я снова обрел свою магию.
– Почему ты не можешь вернуться? – с любопытством спросила Софи, лакая кофе из своей большой чашки.
– Вряд ли я сумею найти их снова, – сказал папа. – В первый раз я их встретил почти случайно, а потом меня заколдовали… Теперь это похоже на сон. Восхитительный, чудесный сон. Из тех снов, когда просыпаешься и отчаянно хочешь вернуться туда. Хочешь, чтобы этот сон сделался явью.
Лотти растерянно моргнула.
– Но ведь это не сон? Все было по-настоящему? – спросила она почти умоляющим голосом. – Они настоящие?
Папа перегнулся через стол и обнял Лотти:
– Да, Лотти. Они настоящие. Когда я только вернулся сюда, в Нитербридж, я сам был не уверен, что они мне не приснились. Ведь я почти ничего не помнил. Помнил только единорогов. Но, как я теперь понимаю, они были моим самым ярким воспоминанием, потому что, когда чары Пандоры стерли мне память, я жил среди них. – Он улыбнулся Лотти. – И труднее всего было вспомнить тебя и твою маму, потому что Пандоре хотелось отобрать у меня самое дорогое. Моих самых любимых людей.
Лотти тоже улыбнулась папе, но глаза у нее были грустные. Она думала о черном единороге, который прячется в чаще леса совсем один.
– Они удивительные существа, – сказал папа, мечтательно глядя в пространство. – Такие красивые… Ну ты же сама видела, Лотти. И, кстати, ты тоже была совершенно прелестным единорогом. – Он улыбнулся Лотти, а потом вдруг помрачнел, и его взгляд сделался жестким. – Хорошо, что Пандора не знала о твоем существовании, когда плела свои чары. Она не знала о нашей с тобой общей силе.
– Она просто не знает, что такое семья, – сказал Гораций. У него был такой странный, скрипучий и резкий голос, что Лотти аж вздрогнула. – Она не понимала, как много вы с Джеком значите друг для друга, Том. Как это важно, что вы с ним братья. Она думала, что сможет вас разлучить – и ты даже не пикнешь. Ха!
– А что, у нее нет семьи? – удивленно спросила Лотти, и папа покачал головой.