– По охоте служат… – медленно протянул Ветерок, задумавшись и приняв вид тощего серого полупрозрачного кота, словно взъерошенного ветром. – А она, правда, добрая? – спросил он.
– А сам не видишь? – рассмеялась Жаруся.
Прибой млел, а Катерина добыла из сумки конский гребень и вычёсывала ему гриву, Сивка пофыркивал и развлекался, глядя, как его дикий и буйный родственник изображает из себя нечто вроде ручного пони, и аж глаза закатывает от восторга.
Волк сидел рядом и соображал, стоит ли намекнуть Прибою, что пора и честь знать, вечер всё-таки и уже поздний! – Катюша, сестра, устала ты уже, давай мы сейчас в Дуб вернёмся! А потом уже и в ваш мир. А?
Катерине и самой не улыбалось сейчас же возвращаться в продуваемое ущелье и ночью лететь обратно. А уж если Волк предлагает, точно лучше передохнуть! Ей-то у него на спине сидеть, а ему лететь! – Конечно. Давай в Дуб. Котик, примешь нас?
– Я обиделся! – возвестил обрадованный Баюн, пытаясь принять оскорблённый вид. – Ты же знаешь, что Дуб тебя всегда ждёт!
– Спасибо тебе. Не сердись, – Катерина убрала гребень в сумку, полюбовалась на струящуюся гриву Прибоя, и села на спину Бурого. – Полетели?
Прибой с сожалением вздохнул, примерился было пнуть Ветерка, пока хозяйка не видит, но настроение было очень уж хорошим, решил копыта о мелкого поганца не пачкать.
Катерина всегда любила возвращаться в Дуб. Правда, сегодня это было не запланировано и без мальчишек, но от этого ничуть хуже. Радостно распахнулась дубовая дверь, вспыхнул огонь в печи, повинуясь движению лапы Баюна открылся сундук и прилетела на широкой стол скатерть-самобранка. Прибой в Дуб не ходил, он собирался назад к братьям, сообщить, что хозяйка вернулась. На Катины объяснения, что она тут ненадолго, он никакого внимания не обратил. Подумаешь, ненадолго! С некоторыми можно сто лет мучиться, а с иными и полчаса рядом постоять – счастье! Полчаса, это надолго, или нет? Морской конь улетал в таком чудесном настроении, что даже вывернувшийся сбоку Ветерок не вызвал желание прибить его! А это что-то да значило!
– Слушай, а как твоя хозяйка тебя от ягишны спасла? – Ветерок делал вид, что ответ его не интересует, а спрашивает он просто так… От нечего делать.
– Яга нас облила какой-то мерзостью и мы остекленели, двинуться не могли, а хозяйка нам сказала нужные слова, и мерзость потрескалась и разрушилась, мы стали свободны! И её признали по своей воле!
– Но, почему? – Ветерок задумчиво кружился рядом.
– Тьфу ты, дурень! Как есть дурень! Да потому, что она за нас сама заступилась. Сама, по своему желанию! А ведь могла бы бросить и уйти не оборачиваясь! Мы-то ей не очень нужны как слуги. Это она нам нужна! С ней веселее и… И теплее, – Прибой скосил глаза на вычесанную гриву и вздохнул. Он не оборачивался и не заметил даже, как отстал молоденький ветер. А тот полетал по Лукоморью, нашёл укромный уголок, свернул клубком ветреный хвост и устроился в дупле старого дерева. Решил передохнуть и подумать. На сказочницу он сердился! Зачем она его сюда приволокла?! Подумаешь, такая вся добрая! Вот и не лезла бы к нему! Он не очень-то и понимал, что такое это «добрая»!
– Вот ягишна, моя прежняя хозяйка, она злая, это я знаю, это многие говорили, слышал, – рассуждал сам с собой Ветерок. – А эта? Что она такого хорошего сделала? Заманила меня сюда! Говорящим сквозняком назвала! – он не заметил, что над деревом, в котором он укрылся, всё быстрее проносятся тучи, и опомнился только когда дерево задрожало под мощными порывами одного из подчиненных ягишне ветров. – Ой! Это же что? Это меня уже нашли? – он замер, а потом просочился лёгким дуновением сквозь старую мышиную норку у корней, прополз незаметной полупрозрачной змейкой в пожухлой бурой траве и спрятался под берегом речки. Он понял, что смог убраться вовремя, потому что мощный и сильный ветер, посланный за ним, со свистом ворвался в дупло, обшарил его, но не нашёл беглого Ветерка. Да, беглец, беглый раб-ветер, вот он кто! Старая Яга ни за что не отпустит его. Разве что… Он когда-то слышал краем ветра, что если сбежавшего и не пойманного принимает на службу сказочник, то ягишны не могут больше иметь над таким власти, а часто даже и не видят его. Он сильно жалел одно время, что в Лукоморье сказочники больше не приходят, а потом смог сбежать в людском мире от старой Яги, да и забыл об этом. Но вот он в Лукоморье, и тут сказочница появилась! Только вот… Что-то такое говорили ветры в том разговоре, который он подслушал, о слове сказочника. А! Точно! Его нельзя ослушаться. Если ты по своей воле признаёшь сказочника хозяином, его слово будет законом! Любое его слово! Вот так тогда сказали ветры!
– Нет уж. Не хочу. Не хватало мне ещё! – фыркнул свободолюбивый Ветерок и выглянул из-за бережка. И наткнулся на поджидающего его ветра-охотника.
– Попался! – трубно взвыл ветер-охотник, посланный старой Ягой специально за ним. – Попался! Знаешь, как караются беглецы? Она уже приготовила для тебя тесную железную шкатулку! Мы совьём тебя в комок и забьем туда, крышка захлопнется, и ты останешься там на столетия!!! Ты не сможешь не только летать, а даже пошевелиться там!!!
Ужас который Ветерок ощутил, представив это наказание, его и спас. Он отлично помнил тесную железную шкатулку, которой пугали непослушных ветерков. Он понимал, что пощады от старой Яги ждать бесполезно, она и слова-то такого не знает! Ветерок резко развернулся, словно заведенная до предела пружина, невероятным усилием вырвался из потока ветра-охотника и взлетел в облака. Тот кинулся следом, но маленький, юркий и напуганный до предела Ветерок выбрав момент, перепорхнул в кроны деревьев, а потом ниже, чтобы ветки не выдали его преследователю. Он летел строго по стволам, опасаясь зацепить листья или сухую траву, или пошевелить хоть какую-то веточку. Долго так лететь он бы не смог, но добраться до Дуба у него получилось. Он нырнул в дубовые ветви и устроился там, завившись вокруг самых толстых, которые не шевелились от его прикосновений.
– Что? – Баюн поднял голову от мисок и блюд и прислушался. – Сюда? Нет, пока не прогоняй. Прикрой пока.
– Что-то случилось? – Волк насторожил уши.
– Гость у нас. Ветерок, – Баюн ухмыльнулся. – Прячется от взрослого ветра.
– Кого он уже разозлил? – лениво приоткрыла глаз Жаруся.
– Как кого? Он же беглый. Его сейчас ловят все ветры его хозяйки. А хозяйка у него знатная. Старшая ягишна одного из главных родов. Её ещё старой Ягой Кукинишной называют. Помнишь, Катенька, я тебе про её сказку рассказывал? Сказка спит в тумане, а ягишна сумела от тумана улизнуть. Ветры спасли, вынесли. Теперь живёт по-соседству с собственной сказкой. Ветры держит в строгости. Нашего вон сразу отследили!
– Так, может, он поэтому и не хотел возвращаться? – догадалась Катерина.
– Конечно, – кивнул Баюн.
– Котик, так, может и не надо было его возвращать? Вдруг достанется ему?
– И поделом. Служишь-служи. А то от хозяйки сбежал, на новом месте всех достал… – строгий Волк таких финтов не понимал.
– А теперь-то он чего хочет? – заинтересовался Сивка.
– Ну, давайте спросим, чего хочет… Выходить, правда, не охота, – Баюн покосился на богато накрытый стол. – Ну, ладно уж. Потом-то сразу обратно и кушать! – он мечтательно облизнулся.
– Да ты же только что столько слопал!!! – возмутился Бурый.
– И что? Я и ещё столько же слопаю, как ты выражаешься, – возмутился Баюн. – Нас, Котиков кормить надо!
Они препирались, пока не вышли из Дуба. А как только вышли, по дубовой коре вниз стёк словно серо-белый ручеек, взвился от земли и обернулся взъерошенным кудрявым мальчишкой, страшно перепуганным. Он прижался спиной в дубовой коре и с ужасом уставился в небо.
– И чего ты тут делаешь? – строго спросил Баюн.
– Пппрячусь! – Ветерок плотнее прижался к Дубу, словно пытался спрятаться под его корой. – Меня взрослый ветер поймал, старой Яги охотник на беглецов. Я вырвался, а он за мной летает, он сказал, что она меня запрёт в шкатулку на сотни лет. Я не могу, понимаете, не могу! Я видел, сам видел, как ветры вбивают туда провинившегося, и она закрывает крышку и запирает её, там не пошевелиться, там душно, там нет неба! Только раньше она наказывала на день. Ветрам это невыносимо даже на день! А меня на сотни лет закроют!!! Я не могу!!! – мальчишка заплакал, слёзы стекали по полупрозрачным щекам и взвивались со щёк, маленькими вихорьками.
Катерина посмотрела на Баюна, тот выглядел удивлённым. – Да ладно, ты, верно что-то не так понял. Я не слышал, чтобы она так уж лютовала.
– Раньше нет, а потом… Её сказку туманом затянуло, и она просто озверела с нами. Когда-то мы летали по всему свету, она призывала, когда надо было что-то узнать. А теперь… Теперь все должны быть рядом. А вдруг опять надо будёт её переносить от тумана? Часть ветров следит за малейшим его движением. А остальные вьются вокруг старой Яги. Когда она летала в людской мир, навестить родственниц, я должен быть в её свите, и улетел. А вы меня вернули! Зачем? Что я вам плохого сделал?
– Ты не нам, ты людям и животным плохо делал, – вздохнула Жаруся. – Сколько ты хулиганил? И ведь тебя просили перестать. Помнишь?
Мальчишка всхлипнул. – Я же хотел никому вредить, я просто играл.
– Доигрался, значит, – констатировал Волк. – Лети к старой Яге сам, падай в ноги, проси простить. Глядишь, поменьше в шкатулке будешь.
– Нет! Не могу! Она не жалеет никого. Даже если я приползу, она не пожалеет.
– А от нас-то что ты хочешь? – решил уточнить Баюн. У него остывала на столе жареная рыба и он сам начинал мёрзнуть на воздухе. Всё-таки поздняя осень, уже даже кое-где снег… – Если пустить тебя обратно, в людской мир, не проси, не пустим, ты там и так набедокурил…
– Нет, я уже понял, что не пустите. Я слышал когда-то… Я слышал… – Ветерок глянул на Катерину. Ещё сильнее вжался спиной в Дуб, вздохнул и решился: – Я слышал, что если по собственной воле признаёшь хозяином сказочника, то ягишны не могут причинить нам вред, не имею власти над ветрами.
Баюн хмыкнул. – И что? А больше ты ничего не слышал? Например, о слове сказочника?
– Ссслышал. Слово сказочника становится для ветра законом, – Ветерок даже выговорил это с трудом.
– Именно, и если сказочница, к примеру, велит тебе самому упаковаться в шкатулку, то не понадобится даже тебя силой туда впихивать. – хмыкнул Волк. – И вообще, зачем ты тут ей нужен? Нам и морских коней хватает, иной раз куда от них деваться не знаем!
– Мне в шшшкатулку самому? – Ветерок в ужасе отпрянул от ствола Дуба и вылетел за его ветки. Тут же его оглушил свист ветра, который его разыскивал, и он юркнул обратно, и голову руками закрыл. Ветер пролетел мимо, недоумевая, куда делать его добыча. А, может, померещилось?
– Слушай, лети уже, а? У меня тут Дуб, а не ветроубежище, – вздохнул Баюн, окончательно замёрзший от манёвров Ветерка. – Сквозняк от тебя только!
– Нет, пожалуйста, не гоните! Сказочница, прими меня в слуги! Я буду верным! Правда! Старая Яга меня когда-то просто поймала. Я ей не клялся! Прими меня! Я не улечу от тебя! Я буду делать, что скажешь! Я буду слуууушаться! – мальчишка съежился у корней Дуба в ужасе вздрагивая от свиста ветра-охотника.
Бурый вздохнул. – Это он сейчас так говорит. Но, слушаться он точно не будет. И делать будет то, что хочет. Я бы не связывался.
– Да, это скорее всего просто от ужаса, – Сивка кивнул головой. – Он только-только Катюшу как только не обзывал.
Жаруся посмотрела вверх, туда, где гудел ветер-охотник. Перепорхнула Кате на плечо. – А сама-то ты что думаешь?
– Не знаю, – Катерина покачала головой. – Я боюсь не справиться с таким слугой. Да и не нужен мне слуга. Куда ещё-то?
– Я обещаю, что буду стараться, – взвыл Ветерок, который испугался, что его сейчас просто выкинут из-под дубовых ветвей, и его точно увидит взрослый ветер и всё! Железные стенки, тесные, не повернуться, не двинуться! – Я… Я спросил у морского коня, он сказал, что это ты им нужна! А ещё мне сказали, что ты добрая. Пощади!
Катерина только вздохнула. – Ой, что будет, что будет! – пробормотала она и покосилась на Бурого. Тот обреченно вздохнул:
– Так я и знал, что этим закончится. Это теперь ни секунды спокойной не будет! Ладно, принимай.
– Катюша, он должен сказать, что отныне он твой слуга, верный и преданный. А ты, что принимаешь его службу, – подсказал Баюн. – С конями-то немножко другой случай, там через полотенце изначально было, – объяснил он.
Ветерок с такой надеждой поднял голову, что Катерине даже неловко стало. – Я отныне слуга сказочницы Катерины. Слуга верный и преданный.
– Я принимаю твою службу, – Катерина про себя тяжело вздохнула, подозревая, что Волк более чем прав.
Ветерок потихоньку встал с земли и зависнув в воздухе забавно высунул нос из-под ветвей. Потом чуть больше. А потом, осмелев, взлетел. Мимо него пронёсся охотящийся за ним ветер! Мимо! Его даже не заметив!
– Оооо! Вот это да! Я теперь могу не бояться!!! – он скользнул за охотником, намереваясь подразнить его, пользуясь своей полной безнаказанностью. Что может быть приятнее, чем подёргать врага за хвост?
– Начинается! – покрутил головой Бурый. – Катюша, останови его, а то будет здесь ураган!
– Ветерок, вернись! – позвала Катерина.
– Вот поиграю и вернусь, подождёшь! – послышалось сверху.
– Ко мне! Немедленно! – Катерина не зря прожила всю свою сознательную жизнь с собаками. А они бывают разными. Кто-то счастлив служить просто потому, что ты для него это весь мир, а кто-то вообще попытается сделать вид, что тебя первый раз видит. Типа «да хто ты такая, чтоб мне тута приказывать»? Катя видела разных, поэтому скомандовала именно так, как надо! Ветерок, который её просьбу услыхал, и решил, что возвращаться совсем не обязательно, теперь услышал настоящий приказ, и почувствовал, что его мягко, но мощно развернуло и понесло вниз, к хозяйке.
Волк с уважением покосился на Катерину, а потом перевёл взгляд на понурого Ветерка, обреченно опустившегося у дубовых корней. – Ну, я прилетел. Чего надо?
– Не нарываться. Не хамить! И слушаться, раз уж клялся. И знаешь, что? Я ведь могу и передумать. Отказаться от слуги.
– Можешь, можешь. Ещё как можешь, – подтвердил Баюн. – Это как раз хозяин запросто может, а слуга нет.
– Нет! Не надо… Я понял! – кудрявая голова кивнула.
– Баюн, у нас есть какое-то занятие для Ветерка? – спросила Катерина.
– А как же? Вот, пусть в том овраге наберёт листья и ровно рассыплет по корням, а то снег то ложится, то тает, а корни прикрыты должны быть! И они были прикрыты, пока тут кто-то не начал колбаситься по ним.
– Всё понял? Приступай! – Катерина грозно глянула на Ветерка.
– Вот, так и делай! – одобрил Баюн. – Пошли, радость моя в Дуб, пошли, как раз про колбаску сказал и так её захотелось!
– О! Конечно, ты уже успел проголодаться! – покачал головой Бурый, подталкивая Катерину к двери в Дуб. – И когда это ты говорил о колбасе?
– Ну, как же когда сказал, что Ветерок по корням колбасился… – Баюн ухмыльнулся и облизнулся.
Ночью Катерине не спалось. Её подзнабливало, наверное немного простыла в продуваемом ветрами ущёлье… И очень беспокоилась о том, не слишком ли сложную ношу она взяла. И с конями-то не управиться толком, а тут ещё этот… А с другой стороны, как выпихнуть на расправу? А как с ним общаться? Он же дикий совсем! – Катерина слезла с кровати, привычно завернувшись в одеяло, и уселась на подоконник. И вдруг увидела его. Он болтался вниз головой, зацепившись пальцами ног за ветки Дуба, и поводил ладонями над землёй. Листья взлетали из огромной кучи, которую он намёл из оврага и кружась укладывались на корни Дуба. Иногда ему становилось скучно просто так их укладывать, и тогда он начинал носиться вокруг непомерной толщины Дуба, поднимая все листья и те, которые уже уложил, и те, которые были в куче.
– Охохонюшки!!! – Катерина смотрела на него, смотрела и прослушала как в комнате тихо приоткрылась дверь и просочился Баюн.
– Радость моя, не расстраивайся… – мурлыкнул он рядом. – Ты всё правильно сделала.
– Может быть. Только… Только что вот с ним теперь делать? У меня такое ощущение, что я подобрала какого-то безбашенного зверя с улицы. Ну, не знаю, не собаку, не кошку, а мартышку… Хотя, у нас, вроде они по улицам не бегают. И не просто какую-то там, а мартышку с крыльями! – вздохнула Катерина, глядя, что Ветерок вытворяет с листвой.