И вправду: я ведь не сам по себе существую, и ты тоже. Мы с тобой совершенно не знаем друг друга. Наш разговор и во времени разорван. Сейчас, когда я пишу, серый рассвет августовского дождливого дня. Полчаса назад пришлось погасить лампочку — свет из-за окна пробился сквозь задернутую на ночь штору; первая птица защелкала в высоком тополе у нашего дома. И первый автобус проурчал в переулке. И только что вздрогнул я оттого, что внезапно зазвучали в давнишней ночной тишине радиопозывные… Шесть утра. А когда ты будешь читать эти строчки, возможно, будет зима, вечер, совсем темно, и только эти странички будут высвечены настольной лампой… Мы с тобой разделены расстоянием, временем, «незнакомством» нашим. Казалось бы, каждый сам по себе. Но нет. Мы просто связаны друг с другом невидимыми связями, мы оба — часть целого, часть человечества. Ты и я. В этом наша с тобой гордость, но это же заставляет нас думать об очень важном долге. Ты, я, твой отец, моя мать, твои и мои товарищи, неизвестные встречные на улице и совсем незнакомые люди в других странах, на других континентах — мы все вместе несем одну, общую ответственность за людей, за человечество, за нашу жизнь. Я должен думать о тебе точно так же, как ты обо мне, хотя повторяю: ты меня не знаешь, в глаза никогда не видел.
И свое место в мире, свое отношение к людям, особенно к людям, непосредственно нас окружающим, мы с тобой должны определять, исходя вот из этого понимания общего долга.
Понимаешь ли, друг, это по сути одно и то же: заботиться о своем «я» и не давать этому «я» победить все другие заботы. Человек так устроен, что хуже всего ему приходится, когда он остается один или когда он думает только о себе, забывая о других.
А если его отношения с окружающими нарушены, возникают некоторые ненормальности в характере. Как будто нарушается обмен веществ.
Если человек слишком растворяется среди других, не умеет отстоять свое «я», то он никогда не научится мыслить и действовать самостоятельно, ему легко внушить любую, даже неверную мысль, он теряет свое лицо.
Если же он заботится только о том, чтобы ему было хорошо в ущерб другим, то он скоро превращается в неуживчивого, капризного, неприятного человека, с которым люди предпочитают не иметь дело, — в эгоиста.
А есть еще люди, которых называют эгоцентристами.
Вот что означает это слово: человек не то чтобы все для себя делает, хватает себе, подминая других. Нет. Он просто смотрит на всех так, будто он — сердцевина мира. Он связывает себя с каждым явлением, даже если оно его не касается, постоянно погружен в раздумья о своей личности. Интереснее всего ему тот разговор, в котором речь идет о нем, а когда о других говорят — ему скучновато. Он весь сосредоточен на своих переживаниях настолько, что ему нет дела до переживаний других. Все люди делятся для него на две категории: на тех, кто кажется умнее его, и на тех, кто глупее. А он в центре. Вот это и есть эгоцентризм («эго» — значит «я») — некоторое преувеличение значения своей особы, но не столько в поступках, как у эгоиста, сколько в мыслях.
Эгоцентризм — обычно болезнь слабоватых людей, вынужденных постоянно отстаивать себя от всякого рода неприятностей и посягательств, хотя бы в мыслях отстаивать. Сильный человек чувствует себя уверенным и потому может реже думать о себе, чаще — о других. По этой причине эгоцентризм больше развит у ребят-подростков в трудную пору их жизни.
…Ты никогда не считал, скольких людей ты знаешь? Семья, родные, знакомые, дом, двор, улица, класс, школа, соседняя школа… Наверно, несколько сотен человек, если ты живешь в городе! С одними у тебя отношения простые: «Здравствуйте! Привет!» С другими — более сложные. Но все эти люди — и близкие, и далекие, и совсем незнакомые тебе — как-то входят в твою жизнь, и надо учиться точно находить свое место среди людей.
ПРО ТВОЕГО ДРУГА
Чему ты учишься у людей
Однажды я заметил на перроне в метро странного паренька. Он сидел на скамейке и быстро-быстро, ни на секунду не останавливаясь, бил ребром ладони по ребру маленького чемоданчика, стоявшего у него на коленях.
Люди с подозрением оглядывались на мальчишку: «Может, больной какой-нибудь? Может, рука у него сама дергается?»
Подошел поезд. Мальчишка не тронулся с места. Он по-прежнему бил ладонью по чемодану, как будто шинковал капусту. И лишь когда все вышли из вагона и двери вот-вот должны были закрыться, он поднялся, взял не торопясь свой чемоданчик и спокойно вошел в вагон. Нет, никакой он не больной! Прозвучала команда: «Готов!» — двери закрылись, и поезд пошел. Необычный пассажир осмотрел свою ладошку, потрогал ее — не появились ли мозоли — и вновь, ни на кого не глядя, принялся «рубить» свой чемоданчик.
Потом мы с ним разговорились. Его звали Миша Копылов. Миша был самый слабый в классе. Но он решил не отставать от друзей ни в чем. И вот каждый день, каждую свободную минуту Миша тренируется. Утром зарядку делает, подтягивается на дверном косяке. На переменах мнет в руках тугой резиновый мячик. Записался в легкоатлетическую секцию и в секцию плавания.
Когда мы с ним встретились, он ехал из бассейна и, чтобы в дороге не терять времени даром, делал особое упражнение — тренировал руки. Этому его ребята в отряде научили. Я чувствовал, что Мише жалко даже тех минут, которые он потратил на разговор со мной. Он был как одержимый.
А вот другая встреча, с другим мальчишкой. Только я его фамилию забыл. Мы с ним познакомились в 15-м ленинградском интернате. Если попадутся ему на глаза эти строчки и он напишет мне письмо, я буду очень рад.
Этот семиклассник сказал мне:
«Знаете, я неправильно прожил свою жизнь. Другие ребята в четырнадцать лет уже настоящие приемники собирают или там спортивные разряды получают. А как я жил? Приду из школы, брошу папку с книгами — и на улицу… А вот попал я в интернат, увидел настоящих ребят и теперь спохватился. Книжку достал, буду делать телескоп. Астрономия — это самая интересная наука».
Мне кажется, у этих двух ребят есть много общего. Во-первых, и у того и у другого хорошие товарищи. А во-вторых, оба они умеют брать у своих друзей все самое лучшее.
Твоя жизнь проходит среди людей, среди товарищей. У них ты незаметно для себя перенимаешь что-то хорошее и что-то плохое.
А ты умеешь отличать в людях хорошее от плохого? Это очень нужно, чтобы выработать настоящий характер.
Есть такое не совсем понятное явление — мода. Например, одно время считалось: чем шире брюки, тем красивее. А сейчас на эти широченные брючины смешно смотреть. Теперь мода другая. И то, что раньше казалось естественным, теперь выглядит нелепо.
Но мода бывает не только на одежду или на портфели, на папки или чемоданчики. «Мода» бывает и на дела, и даже — на образ жизни.
Два соседних класса: 7-й «А» и 7-й «Б». В 7-м «А» считается модным не выучить урок, нагрубить учителю, прогулять.
В 7-м «Б» таких презирают. Там за доблесть считают решить самую трудную задачку, отвечая урок — вспомнить материал, который проходили еще в прошлой четверти, а над бездельниками смеются, считают их просто тупицами.
Есть ребята, которые очень легко поддаются всякой моде, всякому влиянию.
Мол, Петька прогуливает — и я прогуляю. Буду как все.
Когда я учился, у нас одно время хорошим тоном считалось уроки готовить кое-как, лишь бы не выгнали из школы. А потом появился в классе Валька Коровкин.
Он был не такой, как все. Все старались прифрантиться, а Валька мог явиться в школу в расстегнутой майке-футболке (школьной формы тогда еще не было). Все на переменках собирались группками, в хорошую погоду бежали во двор играть в «отмерялы», а Валька торчал где-нибудь в углу с книжкой, где на каждой странице — радиосхемы.
Сначала над ним все посмеивались. А он и внимания не обращал. Ему было безразлично, что о нем подумают да что скажут. Валька был техником-фанатиком, как его кто-то назвал. Когда к нему ни придешь, он что-то паяет, клеит, полирует… Если его нет дома, значит, он на станции юных техников или бегает по радиомагазинам — достает разные детали. И вот не знаю, мы ли стали взрослее и умнее или Валька поразил нас своей независимостью, но только скоро ему стали завидовать. Он ходил уже не в «чудаках», а в героях. Потянулись ребята за Коровкиным на станцию юных техников. Пошли в классе совсем другие разговоры, начались другие дела. Незаметно изменились и наши представления о настоящих людях. Теперь идеалом был не Юрка Морошкин (завитые волосы, нахальный взгляд, хвастливые рассказы о победах над девочками), а один паренек из 9-го класса, скромница и тихоня. На станции юных техников он строил высокочастотную дорогу, и специально для его модели был куплен огромный трансформатор, к которому никого, кроме этого паренька, не подпускали.
Пришла в класс другая «мода»…
И кто знает, не появись Валька Коровкин, не угадай мы в нем самого интересного человека, не установись у нас хорошая «мода» на технику, — насколько беднее были бы мы сейчас!
Есть ли у тебя друг?
Если тебе не с кем поделиться радостью, радость меркнет. Если тебе некому рассказать о беде, беда становится в три раза тяжелее. Бродишь как неприкаянный, и тебе никто не мил, и ты никому не нужен…
Плохо жить без друга.
Ты, быть может, замечал: у одних ребят друзей очень много, чуть ли не пол-отряда, а другие с трудом сближаются с товарищами.
Это оттого, что одни общительны, могут рассказать обо всем, что с ними происходит, даже малознакомым. Другие замкнуты, им нелегко открыть душу даже близким людям. Тут уж почти ничего не поделаешь. И еще неизвестно, кто из них лучше. Но можно сказать точно: настоящие друзья бывают только у хороших людей.
Дело в том, что дружить умеет не каждый.
Я знал одного несчастного человека, у которого никогда не было настоящего друга. В классе, где он учился, ребята разбились на группки. Так часто бывает. Точнее, группка была одна — этакое «высшее общество». Человек пять мальчишек и девчонок одевались помоднее, держались вместе, вместе ходили на танцы и были у них свои шуточки, свои разговоры. А других они презирали.
Остальные ребята, в свою очередь, тоже презирали это «высшее общество».
И только Витька Пермитин то около одних увивается, то с другими водится. Не выходит у него пример по алгебре — сразу звонит одному хорошему пареньку: «Ну, как дела? Пойдем погуляем, а? Кстати, ты алгебру сделал? Захвати с собой, ладно?»
Но на следующий день появляется в школе — ну увиваться вокруг тех пятерых, ну посмеиваться их шуточкам, подлаживаться к ним! А товарища своего, у которого еще вчера помощи просил, и не замечает.
Пермитин вырос. Он и сейчас такой же. Только о себе думает. Начнешь с ним говорить, а он сразу переведет разговор на себя, на всякие свои истории и всегда постарается прикинуться несчастненьким, чтобы его пожалели.
Его и вправду жалеют. С ним многие знакомы, но настоящего друга у Пермитина никогда не было. А он этого не замечает. Он думает, что умеет дружить, как и все люди. Пермитин считает: если прошелся с человеком по улице — значит, он ему товарищ. Завтра с другим пойдет — тоже товарищ.
А ведь в дружбе главное — верность.
У кого верное сердце, тот всегда найдет себе хорошего друга. Любые недостатки можно простить товарищу. Но неверность, предательство простить невозможно. Друг перестает быть другом, если он не предан тебе и ты ему не предан.
Если ты хочешь научиться быть верным, то прежде всего постарайся стать внимательным к другу и вообще ко всем вокруг. Знаешь, есть такие люди, которых все любят. Со мной в одном пионерском лагере работала Елена Николаевна Мурашова. Это удивительный человек. У Елены Николаевны очень много настоящих друзей. Когда лагерь закрывается, ребята и вожатые ездят к Елене Николаевне домой — просто так, посидеть, поговорить.
Я все думал: «В чем тут секрет?» А потом понял: просто Елена Николаевна очень внимательна ко всем. Что бы у меня ни случилось — горе или радость, — мне всегда хочется скорей рассказать об этом Елене Николаевне, потому что она не просто выслушает, а порадуется или огорчится вместе со мной. А если нужно — поможет. Она умеет любить людей, и люди ее любят.
С тобой бывало, наверно, так: начнет кто-нибудь о себе говорить, а тебе и слушать не хочется; тебе не терпится, чтобы быстрее узнали про твои дела — они тебя больше занимают.
Хочешь быть другом — научись отодвигать свои дела в сторону. Жизнь друга, его переживания, его удачи — это для тебя самое важное. И если ты вот так настроишься, то сразу друг станет тебе дороже, и не будет у вас мелких, глупых ссор, и — вот увидишь! — друг твой будет платить тебе той же внимательностью, чуткостью, верностью.
У туристов есть чудесный закон: «Если тебе трудно — помоги товарищу, и тебе станет легче».
Многие ребята спрашивают: «Как найти друга?» Некоторые считают, что достаточно написать записку, дескать, давай дружить, и все будет в порядке. Но это, конечно, ерунда. Если ты будешь внимателен ко всем, с кем встречаешься в жизни, у тебя обязательно будет друг, и не один, вот увидишь.
Иногда, конечно, бывает, что дружба складывается сама собой. Сидят люди на одной парте, идут домой одной дорогой — и вот друзья. А бывает, что за дружбу приходится и повоевать. Может, в чем-то гордостью поступиться, может, и обиду стерпеть, и поссориться не раз, пока друг не станет тебе как родной человек, и даже ближе родного.
Присматривайся к ребятам в классе, во дворе — ко всем, с кем сталкивает тебя жизнь. Ни про кого не думай, будто он не достоин твоей дружбы.
Есть ребята «видные», заметные. К ним всегда тянутся другие. Многие мечтают подружиться с ними. Но самый компанейский, шумный, привлекательный — не всегда самый верный и чуткий. Посмотри на тех, кто поскромнее. Среди них чаще встречаются ребята, которые умеют дружить по-настоящему.
Бывает, что тебе хотелось бы дружить с кем-нибудь, да боишься быть навязчивым. Этому не хочешь «навязываться», другому, глядишь — и тебя самого стали считать гордецом. А лучше быть попроще, не думать о том, что кто-то кому-то навязывается.
Спрашивают ребята и о том, можно ли дружить мальчику с девочкой.
По-моему, другом может быть и мальчик, и девочка, и мама, и любой взрослый человек. Лишь бы это был человек надежный и верный.
Послушай историю о двух очень верных ребятах, мальчике и девочке. Как и все истории в этой книжке, она не выдумана.
«А про меня ты подумал?»
Сначала речь пойдет о самой обыкновенной картошке, потому что именно с нее все и началось.
Послали ребят на кухню чистить картошку. Небольшое, конечно, удовольствие начистить такой здоровый бак. Кажется, он прямо бездонный. Целый вечер тут проторчишь.
Юрка привык работать молча. Отчим приучил. Отчим всегда молчит, и Юрка молчит. Да к тому же Юрка не очень хорошо чувствует себя с ребятами. Он почти на два года старше их. Ему бы уже в восьмом классе учиться, да вот так вышло — сидит в шестом. Год не учился, год на лесопилке работал — хотел матери помочь, когда отчим уходил из дому. Потом отчим вернулся, и Юрка сам устроил себя в интернат. Когда перед началом учебного года объявили родительское собрание, Юрка пошел на него. Сидел, молчал, слушал. Не прогнали — думали, чей-то брат.
…В кухню прислали на подмогу восьмиклассниц. Юрка уступил половину старого ящика, на котором сидел, какой-то девчонке. Даже не посмотрел на нее, не перестал скоблить начатую картофелину. Просто подвинулся на самый край ящика.
Так и работали. Время от времени перед Юркой мелькала рука. Это его соседка бросала картофелину в бак. Юрке хотелось оглянуться, посмотреть на девочку, но он не решался.
Наконец в баке над водой поднялась горка белой картошки. Все встали, и тут Юрка и Люда встретились взглядами. Люда улыбнулась. И Юрке показалось, будто они заключили между собой какой-то тайный уговор. О чем они уговорились, он не знал, но почему-то стало тревожно и радостно. Весь вечер — и когда Юрка стирал под краном фартук, и когда пытался что-то читать, и даже потом, когда лег спать и долго лежал на спине, заложив руки под голову, — он все думал об этой девочке. Ее звали Люда Клименко. Собственно говоря, думать ему было совсем не о чем. Он просто помнил о ней, помнил про их тайный уговор. И знал, что теперь он в интернате не одинок.
Так шли дни. В интернате много народу — шестьсот человек, — и, если двое учатся в разных классах, на разных этажах, встретиться не так легко. Только в столовой Юрка каждый раз оборачивался, чтобы посмотреть на Люду и убедиться, что их тайный уговор не нарушен.
В субботу Юрка, как всегда, собирался домой. Сложил в старенький чемоданчик кое-какие вещи, чтобы постирать дома, и отправился с ребятами, попутчиками, к полустанку. Ему всегда поручали проводить двух мальчишек из 4-го «Б».