Джулия Джарман
Римский орёл
The Time-Travelling Cat and the Roman Eagle
Copyright © Julia Jarman, 2001
Cover illustration by Ross Collins
All rights reserved
В оформлении обложки использованы элементы дизайна:
© VectorPlotnikoff, anthonycz / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
© yana_singapore, ArnaPhoto, Zoart Studio / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
Серия «Кошка, гуляющая во времени»
© Курочкина Т. И., перевод на русский язык, 2019
© Родина А. Ф., перевод на русский язык, 2019
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
Глава 1
Тофер стоял перед своей дверью в доме на Линтон-роуд и злился. Резкие порывы холодного ветра теребили знак «Продаётся». Было начало сентября, но жёлтые кленовые листья уже опадали. «Так нечестно», – подумал Тофер. Он только начал считать это место своим домом. Он и его отец прожили здесь, в Кембридже, меньше года. До этого они жили в Лондоне. Затем Тофер с отцом – и, конечно, с Ка – переехали сюда, к Молли. А теперь снова паковали вещи – и что его особенно расстраивало, на этот раз их путь лежал на юг.
Молли была новой мачехой Тофера, а Ка – его потрясающей ненаглядной кошкой. К счастью, последняя как раз ждала его дома. Он увидел её в окне – кажется, кошка смотрела, как падают листья. Ан нет: она смотрела на него, и мальчик не мог сдержать улыбки. Маленький ротик раскрылся в беззвучном «мя-а-ау». «Открывай, Тофер. Заходи» – вот что она имела в виду. Он достал из кармана ключ и вошёл в прихожую. Первым делом Ка приветственно потёрлась об его ноги. Затем прыгнула на ступеньки лестницы, чтобы взглянуть на него с более высокой позиции. Её мордочка выглядывала между перилами, как картинка из рамки. И что за мордочка! Что за красавица-кошка! На её медово-золотистой шёрстке перемежались чёрные и белые пятна, словно играющие блики света. Глаза меняли цвет. Сейчас её блестящие чёрные зрачки окаймляла янтарная радужка. На лбу сиял анх – египетский символ жизни в виде ключа.
Тофер погладил её по шее снизу, и когда она замурлыкала, почувствовал, как в горлышке у неё завибрировало.
«Тофер-р, не р-р-расстр-р-раивайся».
– Что ж, по крайней мере, ты со мной.
«До тех пор пока не решишь убежать», – мысленно продолжил он, но вслух не сказал. Не хотел подавать ей идею. Она действительно иногда убегала – и гораздо дальше, чем кто-нибудь мог бы подумать или даже вообразить. Она путешествовала во времени – например, однажды побывала в Древнем Египте, и он вместе с ней!
Тофер свалил плащ и сумку на пол в коридоре и не стал подбирать почту. Молли будет потом ворчать – ну и пусть. Всё равно большая часть этих писем – от риелторов. В последнее время Молли изменилась. Поначалу она хорошо влияла на отца и была доброй и внимательной. Но теперь они оба стали просто невыносимы. Только и думали о том, как бы получше причесать дом – на случай, если кто-то зайдёт его посмотреть. А когда кто-то действительно заходил, было ещё хуже – как будто к ним прилетели инопланетяне. Гордой независимой Ка эти визитёры тоже не нравились: с их приходом она пулей мчалась наверх. Если они заглядывали в комнату Тофера, она забиралась на платяной шкаф и взирала сверху, да так грозно, будто сейчас сбросит на них снаряд.
Но ни Молли, ни отец особенно не вникали в переживания Тофера.
«Тоф-фер-р. Смотр-р-ри пр-р-роще».
Кошка петляла вокруг его ног и мурлыкала, словно что-то говорила. Иногда она и вправду говорила – это была ещё одна её невероятная особенность. Но сейчас она была обычной кошкой. Лишь только открылась дверь на кухню и луч солнечного света пробился оттуда в коридор, она громко мяукнула, её зрачки сузились, и, сверкнув на Тофера круглыми янтарными глазищами, Ка поскакала на кухню. Только хвост она по-прежнему держала гордой трубой, так что Тофер не смог не улыбнуться: будто восклицательный знак!
В кухне на кипе старых газет, наваленных около бойлера, спал Баггинс – кот Молли. Он был такой жирный, что запрыгнуть на бойлер, как Ка, не мог.
– Привет, Баггинс.
Старый котяра продрал один глаз, но не пошевелился, пока Тофер не наполнил их с Ка миски. Потом они некоторое время ели бок о бок. Видимо, инстинкт охраны своей территории у Баггинса был не очень силён – а может, ему просто было лень что-то предпринимать против своей соседки. Появление Ка в доме он принял без возражений, а тех чужаков, что приходили смотреть квартиру, едва ли вообще замечал.
Около шести вечера пришли отец с Молли. Молли вошла первой, стряхивая капли дождя со своих длинных чёрных волос.
– Привет, Тофер.
Вслед за ней показался отец, сверкая гладкой мокрой лысиной. Он был значительно старше Молли.
– Привет, сын. – Он снял очки и протёр забрызганные стёкла.
– Ну и погодка! – сказала Молли.
Они постарались говорить оживлённо, обращаясь сейчас к Тоферу, но между ними двумя чувствовалась натянутость. Это не могло не напрягать. Только недавно они праздновали, что оба нашли новую работу к югу отсюда. Молли, как научный работник, вела исследования в области рака. Папа был компьютерным программистом. Поначалу, когда они только поженились, то вечно нежничали и ласкались, а теперь между ними словно выросла стена из колючей проволоки. Может, это из-за Тофера, из-за того, что он не хочет переезжать?
За ужином Тофер сказал:
– Думаю, я привыкну – я имею в виду, к новому месту. Куда мы там едем?
До этого он никогда не спрашивал об этом, но сегодня Молли совсем не ворчала да к тому же принесла на ужин пиццу – его любимую еду. Она знала, что Тофер обожает пиццу.
– Ну и потом, вы же меня предупреждали, – продолжал он. – Ещё когда мы продали лондонский дом и только переехали сюда, уже было решено, что потом как-нибудь переедем в дом побольше.
Молли благодарно ему улыбнулась, но сама почти ничего не ела и пила только воду. Обычно она любила поесть, и когда у них была пицца, папа всегда открывал бутылку красного вина. В чём же дело? Миротворческие замечания Тофера не особенно воодушевили взрослых. Но они всё-таки перекинулись тем самым особенным взглядом – мол, сказать ему? Так что он решил немного подождать. Однако никто из них так и не проронил ни слова, и вскоре он ушёл к себе делать домашнюю работу.
Ка явилась в его комнату только под самый вечер, когда он уже улёгся в кровать и безуспешно пытался уснуть. Она прыгнула к нему на постель и потёрлась мордочкой о его щёку.
– Ой, фу, уйди, от тебя сыром несёт! – отмахнулся мальчик. Ка любила сыр и, видимо, не отказала себе в удовольствии полакомиться остатками пиццы. К счастью, она прекрасно понимала, что он на самом деле не хочет, чтобы она уходила. Потоптавшись немного по нему, кошка забралась под одеяло и, устроившись у хозяина под боком, принялась мурлыкать:
«Не пер-р-реживай. Не пер-р-реживай».
Довольно скоро Тофер успокоился и уснул, но утром его тревога вернулась. Он услышал, как Молли вырвало в туалете.
Едва зайдя на порог дома после школы, он сразу позвонил Элли. Элли была его лучшим другом ещё в Лондоне. Здесь Тофер пока не обзавёлся такими же близкими друзьями. Он рассказал ей про то, что Молли сегодня тошнило, да и про всё остальное – и вдруг услышал, как она смеётся.
– Балда! Ты что, ничего не понял?
– Нет. – Тоферу не очень-то нравилось, когда его называли балдой, даже если это была Элли – особенно если это была Элли.
– Да она беременна!
– В смысле, у неё будет ребёнок?
– Ну, обычно беременность это предполагает.
Он пропустил её сарказм мимо ушей. Только что у него с плеч свалился тяжкий камень. Он уже было решил, что Молли серьёзно больна – и что она может умереть, как его мама, которая погибла в авиакатастрофе. Тофер только начал оправляться от этой потери – если только можно когда-нибудь оправиться от подобного.
– Тофер, алло! Ты там?
– Ага.
Элли постаралась успокоить его:
– Всё будет нормально. Дети – это ничего. Орут, воняют, но в целом – ничего. И самой Молли станет получше через пару недель.
– Недель!
– Ну да. Беременность – это ведь на девять месяцев, если считать от самого начала до самого конца. А тошнота бывает обычно только в течение первых двух месяцев из этих девяти.
Элли определённо много знала о таких вещах.
Когда спустя две недели Молли сама рассказала Тоферу о своём положении, он ответил, что уже сам всё понял. Она объяснила, что хотела сначала удостовериться, прежде чем говорить ему. Они сидели вдвоём за ужином, папа где-то пропадал по делам.
– Надеюсь, ребёнок получится чутким и разумным, тьфу-тьфу-тьфу. – Молли поплевала через плечо. – Мы его не то чтобы планировали. Не уверена, что из меня выйдет хорошая мамочка. Мне вполне хватало той новой семьи, которая уже досталась мне готовенькой, – добавила она и улыбнулась Тоферу, хотя особенно счастливой не выглядела. Все эти плевки через плечо, «надеюсь», «не планировали»… Что-то в ней изменилось. Того и гляди, скоро начнёт читать гороскопы.
На следующий день была суббота, и Тофер с Молли поехали вдвоём в Чичестер – городок почти на самом побережье, совсем на юге Британии. Отец был уже там – ждал их, чтобы поехать смотреть дома на продажу. Прибыв в город к обеду, они поели в итальянском ресторане. К Молли вернулся аппетит, что было хорошим знаком, и они съели по большой тарелке пасты. На десерт Тофер выбрал тирамису – кофейный бисквит с пропиткой и сливочным кремом. После обеда, пока они катались по городу и осматривали окрестности, Тофер отметил для себя такую важную деталь, что Чичестер – крупный центр парусного спорта. А как раз он недавно начал им заниматься и даже делал кое-какие успехи. Интерес к парусникам пришёл к мальчику после знакомства с сэром Фрэнсисом Дрейком – мореходом времён Елизаветы I, совершившим кругосветное плавание. Это знакомство состоялось во время его последнего путешествия во времени. Теперь, заручившись поддержкой фортуны и некоторой денежной суммой, подаренной отцом, Тофер успешно продвигался в изучении морского дела.
Они осмотрели снаружи несколько домов с табличкой «Продаётся». Недалеко от шестиугольного здания Фестивального театра было два таких дома, оба современной постройки, потом ещё пара строгих викторианских строений и одно в георгианском стиле. Хоуп-старший немного помучил их сведениями обо всей этой архитектуре. Он начал с того, что Чичестер имел большое значение ещё во времена римлян: главные городские магистрали до сих пор сходятся ровным крестом в самом центре города, следуя древнему римскому обычаю планирования городов, а неподалёку от города находятся руины римского дворца. Тоферу вспомнилось, что где-то в этой местности – по крайней мере, тоже на юге Британии – находится Силчестер, небольшой городок на месте другого римского поселения, и осведомился, далеко ли отсюда до него. Тофер где-то читал о том, что там нашли римскую плитку с отпечатком кошачьей лапы. В той книге ещё было фото этой плитки, и ему давно хотелось посмотреть на неё своими глазами. Но папа сказал, что отсюда до Силчестера не так уж близко и что сейчас им надо смотреть дома. Тем не менее, возвращаясь домой на следующий день, Молли решила сделать крюк – в награду Тоферу за то, что он был, как она сказала, миротворцем. Отец поехал на своей машине прямиком в Кембридж, а она повезла Тофера в Рединг, город к западу от Лондона, где в историческом музее на одном стенде с другими римскими предметами, найденными в Силчестере, лежал кусочек плитки кирпичного цвета, на котором действительно был след кошачьей лапы! Если бы не музейное стекло, он мог бы сам вложить свои пальцы в те отпечатки, которые когда-то оставила лапа кошки. Его кошки! Почему он вдруг так решил? Был ли перед ним след первой кошки в Британии? Большинство учёных сходится во мнении, что именно римляне завезли кошек на Британские острова. Значит ли это, что на плитке запечатлена лапа прапрапрабабушки всех английских кошек? Чья она была и что ещё происходило в тот день, когда её лапа оставила этот отпечаток на свежей глине?
В его голове всё ещё крутились многочисленные вопросы, когда Молли подозвала его к бронзовой фигуре орла, которую назвала довольно занятной. По её словам, именно этот орёл служил для горожан символом римской власти. Когда-то он составлял часть скульптуры самого императора, стоявшей на форуме – главной площади – города атребатов Каллевы. Орёл, вероятно, сидел у императора на руке. Каллева было римское название Силчестера, а Рединг, в котором находился музей, отстоял от Силчестера всего километров на двадцать. Атребаты – одно из кельтских племён, – жили на этих землях как раз тогда, когда сюда с континента пришли римляне, которые их быстро покорили – если только можно это так назвать. Как и многие другие племена, населявшие в ту пору юг Британии, атребаты в большинстве своём мирно приняли римлян – по крайней мере, не сопротивлялись им. Точь-в-точь как Баггинс: для них тоже была куда дороже безмятежная жизнь!
Молли стала извиняться, что они не могут задержаться в музее подольше, и Тофер ответил, что готов уходить. Отпечаток кошачьей лапы заставил его вспомнить о Ка, и он забеспокоился. Всё-таки Ка была из тех кошек, которые могут долго пропадать – порой целыми днями, и далеко убегать – порой даже слишком. Иногда её не было продолжительное время, и тогда Тофер понимал, что она, вероятно, в серьёзной опасности. Внезапно ему захотелось почувствовать её лапы у себя на коленях. Захотелось провести пальцами по её шерсти и услышать её мурчание. Пока Молли везла его по дороге сквозь дождь и тьму, от которых тщетно пытались отбиться дворники и фары, он думал о своей кошке и надеялся, что она ждёт его дома.
Глава 2
Было уже около восьми часов вечера, когда они наконец добрались, а дождь всё ещё лил. Пока они шлёпали от машины до двери по скользкой из-за мокрых листьев дорожке, Тофер пытался сообразить, куда могла бы подеваться Ка. Уличный фонарь бросал на дорожку жёлтый луч, из-за чего лужи вокруг словно горели золотом, но такая кошка, как его Ка, вряд ли будет сейчас сидеть на крыльце и любоваться их видом. Ка не любила сырую погоду. Когда папа открыл дверь и сообщил, что не видел её, Тофер встревожился, хотя папа и сам был дома всего-то пару часов. Тофер быстро прошёлся по всем комнатам нижнего этажа, затем ринулся наверх в спальню. Там её тоже не было, и мальчик метнул взгляд на тумбочку у кровати – не появилась ли статуэтка, которую его мама подарила ему незадолго до своей смерти. Меньше всего он хотел её сейчас там обнаружить.
Статуэтка представляла собой фигурку кошки, вырезанную из сардоникса, камня тёпло-золотого цвета с медовым отливом и чёрно-белыми вкраплениями – Ка была точно такого же окраса. На самом деле статуэтка была двойником Ка, точной копией, которая иногда оживала. Но только Тофер знал об этом. Даже Элли не поняла его, когда он однажды попытался ей рассказать. Она подумала, что он шутит.
Итак, Тофер оглядел комнату в поисках статуэтки, крайне надеясь её не найти – потому что если бы она где-то обнаружилась, это бы значило, что Ка отправилась в путешествие во времени. Статуэтка появлялась только тогда, когда Ка была в другой эпохе. Кошка словно оставляла ему своё фото на память – только объёмное. Как будто он мог её забыть! Когда она исчезала, он постоянно думал о ней, волновался за неё. В прошлом с кошками зачастую обходились с ужасающей жестокостью. Даже древние египтяне грешили этим, хотя одновременно и поклонялись кошкам как богам.