Дождавшись ночи, Плут-Малыш влез на крышу дома, заглянул в дымоход и увидал на плите огромный котёл с похлёбкой, под которым весело плясали языки пламени. Проделал он в мешке дыру и принялся осторожно сыпать соль прямо в котёл. Так и высыпал всю соль в похлёбку.
Немного погодя уселся Великан за стол, пододвинул к себе котёл с похлёбкой и проглотил первую ложку.
– Ну и насолила! – так и охнул он, однако похлёбку всю съел и решил пойти за водой, чтобы запить живую соль.
Вынул он из мешка ясный месяц, прицепил его на уголок крыши, чтоб светло было, и, взвалив на плечи две пустые бочки, побежал к реке.
А Плут-Малыш тут как тут: подкрался к дому и хвать месяц за рожок. Потом сунул его в пустой мешок из-под соли и крикнул погромче:
– Эй, Великан-с-золотой-бородой, вот тебе вторая моя шутка!
От неожиданности Великан даже споткнулся, но, опомнившись, бросился догонять маленького Плута. Однако далеко не убежал, потому что зацепился в темноте за корягу, грохнулся на землю и расшиб себе нос. Что ж, и так бывает. А Плут-Малыш вскочил на мула и в один миг оказался у королевского замка.
Обрадовались король и его дочка, получив ясный месяц, что освещал своим светом всё вокруг на сорок лье. Вечером приказал король прицепить месяц на самой высокой башне, и стало в городе светло, как днём. Прослышав про эту диковинку, повалил в город любопытный люд: надо же на такое чудо поглядеть!
И всё же не долго тешилась капризная принцесса забавной этой игрушкой и вот снова загрустила, есть отказалась и заперлась в своих покоях.
– Что с тобой, доченька? – встревожился опять король. – Уж не больна ли?
– Нет, отец, не больна, но очень уж мне хочется послушать волшебную скрипку с серебряными струнами.
– Будет тебе скрипка, не печалься! – сказал король.
И велел позвать к себе своего советника. Так и так, мол, хочет моя дочь, наследная принцесса, получить волшебную скрипку с серебряными струнами.
– А не принесёшь, голова твоя слетит с плеч!
Бедный Плут-Малыш! К Великану идти – тот его живым не отпустит, у короля остаться – голову потерять. Ну, что бы вы ему посоветовали? Подумал-подумал он и решил всё-таки ехать, только попросил он у короля бочонок сонной воды.
Выдали ему бочонок сонной воды. И к вечеру Плут-Малыш оказался на поляне близ дома Великана-с-золотой-бородой. Когда совсем стемнело, пробрался он через слуховое окошко в погреб, налил в початую бочку с вином сонной воды, а сам в уголке спрятался.
После ужина спустился в погреб сам Великан, выпил из бочки всё вино и вернулся наверх.
– Ох… Что-то клонит меня ко сну, – сказал он. – Постели мне, жена, скорей, а то я, кажется, на ходу засну.
Постелила ему жена, улёгся он и тут же захрапел на весь дом. А Плут-Малыш ещё немного обождал, потом поднялся в его комнату и вытащил из-под кровати скрипку с серебряными струнами. Но только ступил он через порог дома, чтобы бежать вместе со скрипкой к королю, как она сама собой заиграла. Что ж тут удивительного, ведь то была волшебная скрипка!
Услышав скрипку, Великан проснулся и волей-неволей в пляс пустился. Глаза у него слипаются, а ноги сами собой выплясывают.
– Ох, нет мочи… – закряхтел Великан. – Да замолчи ты! – кричит он, а сам, пританцовывая, из дома вон идёт.
Вышел он на поляну и видит: да это Плут-Малыш на его скрипке наигрывает!
– Перестань играть! – взмолился Великан. – Спать хочется!
– Если моя будет скрипка, я прикажу ей замолчать, а так она меня не послушается! – нашёлся что ответить Плут-Малыш.
– Твоя, твоя! – согласился Великан-с-золотой-бородой. – Отдаю её тебе навсегда! И пусть это будет твоя третья шутка. Но, чур, последняя!
Охотно согласился на это Плут-Малыш, подхватил скрипку, сел на мула и был таков.
Получив волшебную скрипку, король устроил пышный бал. Гостей он созвал со всей Франции. И день плясали гости, и другой, и третий, а скрипка всё играла и играла. Надолго запомнился им этот праздник!
А принцесса через какое-то время опять на скуку стала жаловаться. И еда ей не мила, и разговоры противны, и скрипка надоела.
– Хочу, – говорит, – золотую бороду Великана. Пусть достанет её Плут-Малыш, не то умру с тоски.
Тут уж не на шутку рассердился сам король.
– Это опасно! – говорит он. – Великан его живым не отпустит. Из-за твоей прихоти я лишусь лучшего своего советника!
Но принцесса от своего не отступилась, слегла в постель, есть отказалась, ни с кем не говорит, никого видеть не хочет. Не выдержал король и отдал приказ, чтобы на другой же день Плут-Малыш отправился за золотой бородой Великана.
«Поделом мне, – подумал Плут-Малыш. – Не ту службу я выбрал. Не того хозяина. Но хочешь не хочешь, а ехать надо».
Сел он на мула в золотых сапожках и вмиг оказался на поляне возле дома Великана-с-золотой-бородой. А тот его уже ждёт не дождётся.
Так и так, всё откровенно рассказал ему Плут-Малыш. Ну и посмеялся над его бедой Великан! Так смеялся, что про все старые обиды забыл и говорит:
– Вот тебе моя борода! Режь её! У меня новая отрастёт. Будешь помнить, каков Великан-с-золотой-бородой.
Да, выходит, великаны бывают получше иных людей.
Вернулся Плут-Малыш к королю с золотой бородой Великана и, не дожидаясь новых поручений капризной принцессы, сел на своего быстрого мула и в два счёта дома оказался в родной деревне.
Давно бы так, скажете? Так-то оно так, да кабы наперёд всё знать, никто бы в яму не падал и шишек себе не набивал. Словом, поумнел Плут-Малыш за свою нелёгкую службу.
Ну а его матушка и отец так ему обрадовались, так обрадовались, что устроили праздник на всю деревню. Лучший скрипач играл им, хоть и на простой скрипке, но гости танцевали всю ночь. И светила им полная луна, так-то вот. Я и сам на том празднике был, но, как на грех, закружилась у меня под утро голова и пошёл я домой. Шёл, шёл, да так и не дошёл – свалился от усталости на длинной нашей улице Муле́н.
Собака пономаря
Послушайте-ка одну любопытную историю, приключившуюся однажды в маленькой деревушке близ Реймса. Вы небось поинтересуетесь, как называлась эта деревушка? Право, не знаю, ведь прошли с той поры годы и годы, многие десятилетия и даже века. Может, стала теперь эта деревушка городом, а может, и вообще исчезла с лица земли. Кто знает? Впрочем, дело не в названии.
Так вот, стояла когда-то в этой деревне старая церковь, в которой отправлял службу дряхлый кюре, то есть священник. Помощников у него не было, если не считать преданного ему всей душой старенького пономаря. Несмотря на свой почтенный возраст, успевал пономарь всюду: звонил в колокол, был сторожем, могильщиком, певчим, а кроме прочего, помогал кюре по хозяйству, потому что, по бедности, служанки у того не было. Да и откуда бы ей взяться, коли приход у него был пустячный, а прихожане – сплошь беднота. Но суть-то не в том, однако…
Жили так кюре и пономарь неторопливо, не сетуя на безотрадную свою судьбу. Да и правду сказать: чему радоваться-то? День прошёл, и слава богу… Впрочем, чтоб не соврать, было у пономаря в жизни одно великое утешение: любимая собака. Ну посудите сами: можно ли его упрекнуть в этакой слабости? Разумеется, нет. Тем более собака-то его была лучшей в мире.
Как ни странно, но слушалась собака пономаря беспрекословно. Будила его спозаранку, чтобы успел он отзвонить к утренней службе, стерегла ночью, облаивала добросовестно всех нищих и прохожих, радостно виляла хвостом и всё такое прочее. Больше того, иногда отправлялась она в лес по собственному почину и приносила оттуда своему пономарю, а значит, и кюре, что-нибудь из дичи. Оба они, понятное дело, души не чаяли в этой удивительной собаке и в благодарность бросали ей во время обеда кость, а то и две. Добряки, что и говорить.
Как-то раз принесла собака домой большущего зайца, из которого пономарь и кюре сделали отменное рагу. Сели они за стол и давай жаркое уписывать. Однако и о собаке не забыли: бросили ей мозговую кость. Схватила она кость и тут же подавилась ею. Подавилась и померла в одночасье. Взвыл пономарь от горя, рвёт на себе волосы, о стену головой колотится, но делать нечего: лежит у порога собака бездыханная. Словом, поплакал пономарь, поплакал, да и утешился: попала, дескать, душа его собаки прямо в собачий рай, не иначе.
Н-да… Попала-то она попала, но тело её всё равно предать земле надо было. Однако где ж её схоронить? Ведь не простая она была собака, а из всех собак лучшая.
– Эх, ваше преподобие, – вздохнул пономарь, – не хочется мне навек расставаться с нею.
– Что верно, то верно, – согласился с ним кюре, – преданный был пёс. Давай-ка что-нибудь придумаем.
Думали они, думали и наконец придумали. И знаете что? Нипочём не догадаетесь! Решили они похоронить собаку на том клочке кладбища, где разводил пономарь капусту и сельдерей. Пусть, мол, покоится она неподалёку от любимого хозяина. Вот так и заняла собака пономаря своё достойное место на кладбище.
Прошло какое-то время, и весть о необычайных похоронах достигла ушей господина епископа. Возмутился епископ:
– Как! Похоронить какую-то паршивую собаку рядом с людьми! Да ведь это же кощунство! Эй, пошлите за этим богохульником кюре. Уж я ему растолкую, что к чему!
Что и говорить! Был епископ человеком крутого нрава и следил неукоснительно за поведением своих учеников и помощников. И не было у него никаких недостатков, кроме одного-единственного: одолевала господина епископа великая жадность.
Прискакал посланец епископа к бедному кюре и приказывает:
– Чтоб были вы утром у господина епископа непременно!
– А вы не знаете, в чём я провинился? – побледнел от страха кюре.
– Точно не скажу, – отвечает посланец. – Говорят, будто похоронили вы собаку в святом месте, где хоронят лишь людей.
– О, горе мне! А ведь верно! – ужаснулся кюре. – Передайте господину епископу, что завтра же утром припаду я к его стопам.
Уехал посланец, и только тогда понял кюре, что он натворил.
– Вот напасть! – ужаснулся старик. – Да ведь он может бросить меня в темницу за моё великое прегрешение. Где найти спасение?
Целый день провёл кюре в молитвах, каялся, плакал…
А тем временем пономарь, ничего не ведавший о случившемся, копался в кладбищенском огороде, неподалёку от могилы собаки, и вдруг… Какая неожиданность!
Словно ветер, ворвался пономарь без стука в комнату кюре.
– Господин кюре! Господин кюре! – чуть не задохнувшись от радости, завопил пономарь и протянул кюре старую, замшелую шкатулку, которую только что вырыл на капустной грядке. – Поглядите, господин кюре, поглядите, что я нашёл в земле!
Встал с колен кюре и с тоскою вопросил:
– Ну что там ещё?
– Да вы поглядите только!
Открыл кюре шкатулку и тут же на стул сел от неожиданности: в шкатулке было полным-полно золотых экю. Забыв на миг обо всех своих бедах и грехах, расплылся старый кюре в довольной улыбке и даже глаза закрыл. Закрыл и слышит вдруг голос пономаря:
– Господин кюре, все эти экю принадлежат вам.
– Нет, нет… – открыл наконец глаза кюре. – Они твои. Ведь нашёл их ты, а не я.
– Коли так, я вам их дарю.
– Нет, друг мой, сохрани их для себя.
– Да зачем они мне нужны? Подумайте сами.
– Ладно. Так и быть: поделим их поровну.
Поделили они золотые экю поровну. После этого разложил кюре свои экю на две равные кучки: одну положил в шкаф, а вторую в мешочек высыпал. На следующее утро двинулся он спозаранку в город, к грозному епископу.
Тот уже ждал его и, даже не пригласив сесть, обрушил на голову бедного кюре громы и молнии. Отчитывал он его с таким жаром и красноречием, что понял кюре только одно: совершил он, бедняга, сто смертных грехов, а потому предстоит ему провести остаток дней своих в темнице. Однако не забыл наш кюре о великой слабости господина епископа – о его жадности. И потому сказал ему смиренно:
– Господин епископ, я виноват. Совершил я ужасную ошибку, но… но простите меня, грешного. Ведь собака эта была лучшей из собак, и я думал, что не будет большого греха, если похороню её в святой земле. О, господин епископ, если бы вы знали её, то непременно полюбили и сами бы сказали: нет, эту собаку хоронить невесть где нельзя.
– Это почему же? – удивился епископ.
– А потому, что перед смертью сделала собака завещание.
– Что за ерунда! – снова было рассердился епископ.
– Не ерунда это, господин епископ, а истинная правда. Сами посудите: отказала она вам в своём завещании сто золотых экю. Вот они!
И высыпал кюре из мешочка прямо на епископский стол сто блестящих золотых экю.
– Хм… – глубокомысленно произнёс епископ и погладил дрожащей рукой золотые монеты.
Потом, повернувшись к кюре, милостиво сказал:
– Пожалуй, вы правы… Это была и в самом деле разумная собака. Что ж, пусть покоится она там, где зарыта. Она, конечно, ничем не осквернит святого места. Аминь.
Вот так и кончилась эта удивительная история о собаке, которая завещала отцу церкви сто золотых экю.
По правде говоря, я тоже искал вот такую же собаку, но так и не нашёл.
Дочь дровосека
Жил-был на свете добрый дровосек. Целые дни проводил он в лесу, с раннего утра и до поздней ночи дрова рубил. Были у него три дочки, одна другой краше, и каждый день на обед приносили они ему в лес по очереди большой котелок горячей похлёбки.
Однажды, когда работал отец в лесу, вышел из чащобы страшный зверь; не зверь даже, а настоящее чудовище – и шасть прямо к дровосеку! Побледнел от страха старик, топор из рук выронил, а зверь ухватил его за руку и говорит:
– Если не отдашь мне в жёны одну из своих дочерей, худо будет, съем я тебя!
Сказал и скрылся в дремучей чаще.
В этот день принесла похлёбку отцу старшая его дочь. Вышла она на поляну и видит: сидит отец на земле, опершись о топорище, а на глазах у него слёзы. Встревожилась дочка, бросилась к отцу:
– Что с тобой, батюшка? Отчего ты такой печальный? Откройся мне! Не пожалею я для тебя ничего, даже собственной жизни!
– Эх, доченька, знала бы, что у меня приключилось… – отвечает ей отец. – Рублю я дрова и вдруг вижу: выскакивает из-за деревьев лохматое чудовище – и прямо ко мне. Ухватило меня за руку и говорит: «Если не отдашь мне в жёны одну из своих дочерей, съем я тебя».
– Батюшка, милый, не боюсь я его и, коли надо, выйду за него замуж.
Едва успела она произнести эти слова, как зашуршали-затрещали кусты и выскочил на поляну зверь-страшилище. Выскочил да как заревёт на весь лес:
– Ага, попалась, красавица! Заберу я тебя сейчас!
Увидала девушка лохматое страшилище, задрожала от страха и, забыв про своё обещание, закричала:
– Нет, нет, батюшка, нипочём не пойду я за него!
И бегом домой бросилась. А зверь говорит дровосеку:
– Не убивайся, старик, ведь есть у тебя ещё две дочки.
На другой день принесла отцу обед средняя дочь. Увидела, что сидит отец опечаленный, всполошилась она и давай у него допытываться, что с ним такое приключилось. Долго она его расспрашивала, а отец всё молчит и молчит.
– Да скажи мне наконец, что тебя мучает? – взмолилась девушка.
Поднял отец голову, посмотрел на дочь, вздохнул тяжко и поведал ей свою беду.
– Из-за этого ты и убиваешься? – рассмеялась дочка. – Не тревожься, батюшка! Не боюсь я его, и, раз надо, пусть забирает меня в жёны.
Только сказала так, а страшилище тут как тут. Подскочило, зубами заскрежетало, заревело:
– Ага, попалась, красавица! Заберу я тебя сейчас!
Попятилась девушка в страхе, замахала руками:
– Нет, нет, не пойду я за тебя! Очень уж ты страшный!