Этим утром «Странник» сошёл со стапелей. Док, Брайан и я были на борту, когда парусник подняли краном и опустили на воду. Чувство было таким странным – он опускался вниз, вниз, вниз. Мне казалось, что он вообще не перестанет опускаться, но затем послышался плюх, мы покачнулись, и корабль закачался на волнах, как пробка.
На плаву!
– Ты в порядке, Брайан? – спросил Док. – Тебя как-то пошатывает.
– Подташнивает немного, – ответил Брайан. – В воде лодка выглядит какой-то совсем маленькой. Нам тут теперь жить?
– Маленькой? – переспросил дядя Док. – «Странник» – довольно-таки большой малыш.
– Наш маленький дом-островок, – сказала я.
Я отправила родителям открытку, в которой сказала, что отправилась в странствия на «Страннике».
Первое плавание
Глава 5
На плаву
Прошлой ночью, когда мы плыли под звёздами вдоль береговой линии Коннектикута, я подумала, что моё сердце выскочит из груди на небо. Над головой всё было бархатным и сине-чёрным, усыпанным жемчужинками-звёздами, и небо сливалось с мерцающим чёрным океаном. Запах моря, чувство ветра на лице и руках, хлопанье парусов – о, это было волшебство!
Мы действительно в пути! Море зовёт, зовёт: «Плыви, плыви!» – и мерное покачивание «Странника» напоминает мне о Бомпи – это же был Бомпи? – который держал меня на коленях, когда я была маленькой, и что-то шёпотом рассказывал.
Первый этап нашего путешествия – от пролива Лонг-Айленд к острову Блок, потом небольшой переход к Мартас-Винъярду, обходим Кейп-Код, идём вдоль северного побережья, добираемся до Новой Шотландии, а потом – наконец-то долгий переход до Ирландии и Англии, страны Бомпи! По расчётам дяди Дока, весь путь займёт где-то три-четыре недели, в зависимости от того, как надолго мы будем останавливаться на суше.
Коди тоже ведёт дневник, только зовёт его жевник. Когда я впервые услышала от него это слово, я переспросила:
– Имеешь в виду «дневник»?
Он ответил:
– Не, жевник. Дневник-жевник.
Он объяснил, что ведёт этот дневник-жевник только потому, что вынужден, для летнего проекта.
– Либо это, либо прочитать пять книжек, – сказал он. – Решил, что будет легче вести дневник-жевник, чем читать кучу слов, написанных кем-то другим.
Дядя Док ведёт официальный судовой журнал, а перед ним располагаются аккуратные карты, на которых отмечается пройденный нами путь. Дядя Стю и Брайан сказали, что будут слишком заняты, «чтобы записывать интересные события», а когда я спросила дядю Мо, собирается ли он писать что-то о путешествии, тот зевнул.
– О, – сказал он, постучав себя по голове, – буду держать это здесь. И, может быть, сделаю пару эскизов.
– Нарисуете? Вы умеете рисовать?
– Не притворяйся, что удивилась, – сказал он.
Я на самом деле удивилась, потому что по нему трудно было сказать, что у него есть силы вообще хоть на что-нибудь.
У всех нас были ежедневные задания (из списка Брайана), и мы по очереди стояли на вахте, а дядя Стю предложил, чтобы каждый из нас чему-нибудь научил других.
– Например? – спросил Коди.
– Да чему угодно – навигации по инструментам, по звёздам…
– Так, ладно, – сказал Коди. – Вам легко говорить, а что, если мы ничего такого не знаем?
– Ты должен знать хоть что-то, чему можешь нас научить, – с усмешкой сказал дядя Стю.
– Может быть, жонглированию? – спросил Коди. – Я могу научить всех вас жонглировать.
– Жонглировать? – переспросил Брайан.
– Болван, – сказал отец Коди.
– Мне бы хотелось научиться жонглировать, – сказала я. – Полагаю, всё не так просто, как кажется.
– Для чего вообще нам нужно жонглирование? – спросил Брайан.
– Ну, если думаешь, что для тебя это слишком сложно… – начал Коди.
– Кто говорит о сложности? Я могу жонглировать. Просто как-то глупо учиться этому на лодке.
Я ещё не была уверена, чему могу научить других, но решила что-нибудь придумать. Придётся решить за сегодняшний вечер.
Погода сегодня идеальная – солнечная и тёплая, – течение направлено в нужную сторону, а ветер мягко подталкивает нас в сторону затянутых дымкой скал острова Блок. Я уже однажды бывала на острове Блок, но не помню с кем. С родителями и дедушкой? Помню, я ходила по вершине большого холма с яркими фиолетовыми и жёлтыми цветами и тощими деревцами, которые росли среди камней. А ещё я помню старый голубой пикап с шезлонгами в кузове, как мы ехали в нём по узким улочкам, а я смотрела на океан и пела: «О, вот и мы на острове Блок, в большом голубом пика-а-апе…»
Дедушка купил мне капитанскую фуражку, которую я носила каждый день. По вечерам мы ходили собирать ракушки, а с чердака я разглядывала самолёты.
И каждое лето после этого я хотела вернуться на остров Блок, но мы так туда и не добрались. Времени не было.
Я поняла, чему могу научить свою корабельную семью: пересказать им истории, которые Бомпи рассказывал мне.
Док и Коди только что выловили две рыбёшки, луфарей. Удача! Но мне не нравилось смотреть, как Коди отбивает и потрошит их. Впрочем, нам всем придётся этим заниматься. Это одно из правил. Я следующая на очереди, а я не хочу это делать.
Но утёсы острова Блок уже хорошо видны, луфари выпотрошены для обеда, а я голодна…
Глава 6
Улитки и бананы
У меня мозги уже скоро в бананы превратятся. Отец просто лежит, как улитка, не помогает никому, зато приказывает направо и налево. Софи повезло: её хотя бы родители не достают.
Дядя Стю сказал, что её взяли в путешествие только потому, что дядя Док пожалел сиротку. Да, вот так дядя Стю зовёт Софи – сироткой. Я хочу ему врезать, когда он так говорит.
Софи говорит про моих тётю и дядю, словно они её настоящие родители, хотя они удочерили её всего три года назад. Брайан говорит, что Софи живёт в мире снов, но, как по мне, это даже как-то круто. По крайней мере, она не сидит и не развешивает нюни из-за того, что она сирота.
Иногда я сам хочу стать сиротой, потому что мой отец – просто большой краб, а мама боится его и постоянно прячется в углу с печальным лицом.
Но, наверно, я не должен писать обо всём этом в дневнике-жевнике. Наверно, надо писать про путешествие и прочее всякое.
Оно началось. Ну, путешествие. Всё круто. Я думал, что мы застрянем на суше навсегда – Брайан каждый день придумывал всё новые списки. Этот парень очень любит составлять списки. И его отец тоже. Настоящая списочная команда.
Ничего не происходит, за исключением того, что лодка в самом деле плывёт, не даёт течи и не переворачивается. Пока.
Глава 7
Живность
Вчера вечером, когда «Странник» стал на якорь в гавани острова Блок, мы с Коди и Брайаном отправились на берег на шлюпке и прошлись по пляжу. Брайан очень беспокойный: осторожно подворачивает джинсы, чтобы они не намокли, отпрыгивает от накатывающихся волн и постоянно проверяет часы.
– Семь десять, – объявил он, а потом ещё через десять минут: – Семь двадцать, – и ещё через десять минут: – Семь тридцать.
– Слушай, прекрати уже, а? – сказал Коди. – Какая разница, сколько сейчас времени?
Брайан едва не споткнулся о камень, застрявший в песке, и отскочил от волны, разбившейся об этот камень.
– Нам нужно вернуться до темноты, – сказал он.
Коди посмотрел на солнце, висевшее в небе на западе.
– Знаешь, что? Мы и без часов сможем определить, когда начнёт темнеть!
– Ха, ха, ха, – сказал Брайан.
Навстречу нам шли две девушки.
– Эй, смотри-ка, живность! – сказал Коди Брайану.
– Где? Что?
– Тёлки, – сказал Коди, разглядывая девушек. – Тёлки.
Одна из представительниц «живности» встала перед Коди и мило улыбнулась ему.
– Эй, – сказала она.
– Эй, – ответил Коди.
– Ты, ну, это, не знаешь, сколько сейчас времени, а? – спросила она.
Её подруга покраснела и смахнула что-то с руки.
– Ха, ха, ха, – сказал Брайан, резко поднял свою кукольную руку и поднёс часы к лицу Коди. – Иногда часы бывают полезны, – добавил он.
Мы вернулись на «Странника» (до темноты, к облегчению Брайана) и провели ночь, стоя на якоре, потому что, по словам дяди Дока, нужно было ещё кое-что по мелочи подправить.
Сегодня опять солнце!
Я впервые поднялась на мачту в боцманской люльке, чтобы заменить лампочку в габаритном фонаре. Оттуда видно всё на много миль вокруг, до конца острова Блок и далеко-далеко в океан: вода, ещё вода, небо и снова небо. И, поскольку на этих мачтах нет штагов, ты отлично ощущаешь все движения парусника и воды. Твоё лицо и волосы обдувает ветер, ты чувствуешь запах моря, и тебе кажется, что ты совершенно свободна.
Позже, пока дядя Док чинил проводку, мы с Коди вернулись на берег и прошли по пляжу до маяка, а потом – до птичника. Коди увидел пушистого птенца и сказал: «Эй, птенчик. Эй, пуховый комочек», – что удивило меня, потому что обычно он красиво позирует, напрягая мускулы, и от него вовсе не ждёшь, что он будет таким нежным с маленькими птичками. Когда мы уходили, он сказал: «Пока-пока, птички».
Он забавный парнишка. То говорит о тёлках, а буквально через минуту болтает с птичками.
Путешествие едва началось, но всё уже кажется спокойным и естественным. Я надеваю то, что сухое и лежит ближе. Спать ложусь, когда уже готова упасть, а просыпаюсь, слыша разговоры в рубке. Впрочем, я жду не дождусь, когда же мы выйдем в открытый океан. Я хочу двигаться, идти под парусом там, где неважно, день сейчас или ночь, где всё время связано между собой. Я хочу поймать рыбу и сама себя прокормить в океане. Я надеюсь стать путешественницей, странницей, которая идёт под парусом к Бомпи!
Глава 8
Остолоп и сиротка
Вчера надо было куда-то деться от папы, так что я отправился вместе с Софи и Брайаном на остров. Брайан действует мне на нервы. Сначала он задал триллиард вопросов, правильно ли он оделся и надо ли взять куртку, а потом начал нас учить, как грести, как пришвартовывать шлюпку и всё такое. Дальше он, наверное, станет объяснять мне, как дышать.
Брайан ещё и Софи достаёт. Она сказала что-то насчёт того, что её маме не понравилось бы, что я называю девушек живностью и тёлками, а Брайан остановился и сказал, что её мамы тут нет, так что пусть молчит. А потом, чтобы ещё сильнее её достать, он добавил: «Ты вообще про какую маму говоришь?»
Софи, не мешкая, подняла камень и бросила его в воду.
– Посмотри! – сказала она. – Ты можешь кинуть так далеко?
Не знаю уж, не услышала она его или просто решила не обратить внимания.
Я сказал, чтобы он захлопнул пасть. Он ответил:
– Я не обязан, если не хочу.
Вот остолоп.
Сегодня мы с Софи сбежали без Брайана и вернулись на остров. С Софи как-то легче, чем со всеми остальными на лодке. Она всегда глубоко дышит, улыбается ветру, солнцу и волнам. Она не лезет к тебе со всякой ерундой.
Впрочем, я тоже чуть не прокололся. Мы нашли маленького птенчика, который копошился один в кустах, и я сказал: «Эй, это сиротка!» Софи ответила: «А вот и нет», – взяла его на руки, и мы отнесли его в гнездо.
Я жалею, что заговорил про сиротку.
Ещё Софи сегодня поднималась в боцманской люльке. Дядя Док стоял на палубе, смотрел на фонарь на вершине мачты и думал, как бы его заменить.
– Хотите, я поднимусь? – спросила Софи.
– Может быть, это должен сделать Брайан? – ответил он. – Брайан? Поднимись-ка в боцманской люльке и замени лампочку, хорошо?
– Ни за что! – сказал Брайан и как-то сразу позеленел. Мачта очень, очень высокая.
– Коди! Может быть, ты?
– Не, не думаю, – сказал я.
Ну, мне в самом деле не хотелось. Не люблю высоту.
Софи сказала:
– Послушайте! Я самая маленькая и лёгкая. Поднимите меня. Я с удовольствием поднимусь!
– Я просто не хочу, чтобы ты поранилась, вот и всё, – сказал дядя Док.
Полагаю, это значило, что против того, чтобы поранились мы с Брайаном, он не возражает. Вот блин.
Софи сказала:
– Эй! Вы что, собираетесь так со мной обращаться всё путешествие? Вы мне вообще ничего не разрешите делать?
В общем, дядя Док с неохотой разрешил ей подняться, и видели бы вы её! Она смеялась и кричала «Уи-и-и!» Она забралась туда очень быстро, заменила лампочку и сказала:
– Дайте мне ещё тут покачаться, хорошо? Тут так здорово!
– Надеюсь, она там не поломается, – сказал дядя Док.
Вчера вечером нам всем надо было решить, кто чему всех будет учить во время путешествия. Одна из замечательных идей дяди Стю. Дядя Док учит нас читать карты, Брайан – курсам относительно ветра (что бы это ни значило), дядя Стю – как пользоваться секстантом, измерительным инструментом, мой папа – радиосигналам или ещё чему-то такому, а я – жонглированию. Кое-кто был недоволен, что я взялся учить их всяким «глупостям» типа жонглирования. Но мне всё равно. Жонглировать – круто.
А вот когда Софи сказала, чему собирается учить, всё стало как-то совсем странно. Она сказала, что будет пересказывать нам истории Бомпи.
– Откуда ты знаешь истории Бомпи? – спросил Брайан.
– Он сам их мне рассказал.
Никто не сказал ни слова.
Позже Брайан спросил меня:
– Что она вообще несёт? Она же даже никогда не встречалась с Бомпи!
– Оставь её в покое, – ответил я.
Глава 9
Обезглавливание
Мы отплыли от острова Блок рано утром; нас ждал шестнадцатичасовой переход. Все были на палубе, когда мы направились к острову Мартас-Винъярд.
– Ахой! На взлёт! – громко закричал Коди.
Коди нравилось действовать на нервы отцу, перемешивая морскую терминологию с тем, что придёт в голову, причём он часто путал морские термины, или применял их в ненужное время, или вообще валил всё в кучу. «Рифуй штурвал, тяни, отплываем!» Дядя Мо всякий раз скрежетал зубами, когда Коди так делал. Брайану и дяде Стю шутки Коди тоже не казались смешными, но дядя Док, похоже, не возражал, а мне они нравились. Я тогда меньше волновалась из-за того, что могу сделать что-то неправильно.
– Поднять мачту, расправить гик! – кричал Коди.
– Хватит уже, – сказал Брайан. – Возможно, когда-нибудь от твоей команды будут зависеть наши жизни, но ты либо ошибёшься, как обычно, либо на тебя не обратят внимания, потому что ты постоянно несёшь чушь.
– Ой, да не ворчи, Брайан, – сказал Коди. – Рифуй паруса.
Ветер и течение весь день были с нами, равно как и рыба. Мы поймали семь луфарей, но два от нас ускользнули. Я убила (убила!), обезглавила (обезглавила!) и выпотрошила (выпотрошила!) первых двух, за мной следили дядя Стю и Брайан. Они словно ждали, что я струшу или устрою полный беспорядок.
– Прибей его сначала, – инструктировал меня дядя Стю. – Бей прямо между глаз.
– Ударь его рукояткой лебёдки, – сказал Брайан.
– Бей лебедей! – крикнул Коди.
– Не лебедей, идиот, – сказал Брайан. – Лебёдку. И она не бьёт лебёдку, она бьёт рыбу лебёдкой.
– Да не бухти, приятель, не бухти! – сказал Коди.