Когда Софии было четыре, мама её купала в корыте. И София укусила за палец маму. Знаете чем? Не поверите, писькой! Приглядевшись, Марта (жена Ганса), обнаружила, что внутри вагины дочери зубки. Острые зубки, похожие на клыки. Когда мама случайно попала пальцем туда, девочка сжалась и укусила. Из пальца пошла кровь…
Девочка росла. А в её прекрасной голове росло и понимание, что ей уготована жизнь затворницы. О любви ей никак нельзя мечтать. И стала готовить себя к жизни в монастыре, стать христовой невестой.
София расцветала в очень красивую девушку. Белая кожа, золотые кудри. Парни все как один мечтали о ней. И постель каждого была влажна от грёз только о ней. Каждый пробовал увлечь сердце Софии. И сама София желала страстно мужского внимания. По своей природе девушка была сама любовь.
И вот кибитка привезла её к женскому бенедиктинскому монастырю аббатства Блаубойрен. София постучалась в ворота. Ей отворила настоятельница мать Анна.
Из послушницы Софья стала монашкой. Но красота девичья всё набирала в ней сок. Она стала излучать свет, который притягивал всех мужчин. У ворот монастыря стал толпится люд. В те года только глухой не слышал о Прекрасной Софии. Все теряли голову, тайно увидав эту монашку. Монастырь даже хотели взять приступом.
И пришлось Софьи покинуть добрую обитель. У матери Анны был в кузенах граф Седрик. Вот было решено тайными тропами пробраться в графство и укрыться в его замке.
Граф Седрик отвел для Софии комнату, о которой в замке знал только он и двое преданных слуг.
Так случилось, что граф не смог устоять перед чарами. На вторую ночь он пришёл. Разорвал одежду монашки и возжелал силой взять её. В эту ночь София лишилась девственности, а граф фала. Она сомкнула клыки, когда Седрик проник в неё…
София бежала, облачившись в одежду графа. Что сталось с Седриком? Он долго искал ведьму, грозясь сжечь на костре. Он никому не сказал, что остался скопцом. Говорил, что София занималась приманиванием дьявола, якобы, сам видел, как чертила на полу знак Бафомета…
Девушка скрылась в дремучем лесу. Четыре дня голодала, брела наугад. И вышла на поляну, где стоял одинокий дом. В ней жила ведьма.
Старушка прониклась к бедняжке. И София осталась жить у ведьмы.
Прошел год. София шла по лесу, пела песенки, собирала травы и коренья для бабушки. Ведьму она стала звать бабушкой. Вдруг София застыла, словно пораженная громом с неба. Девушка сразу влюбилась, как и юный охотник, которого она встретила.
Молодые люди сразу признались друг другу в любви.
– Я люблю тебя, – говорила София Людвигу, молодому охотнику. – Но мы никогда не сможем быть вместе…
– Почему же? – вопрошал он, и слёзы текли по лицу мужественного охотника.
София рассказала свою тайну.
– Ты же можешь быть аккуратной, – молил Людвиг.
– Я тебя так страстно люблю… смогу ли я следить за собой, я не знаю, – печально вздыхала Софья. – И еще одно. Вдруг я понесу дитя. Как рожать мне? Я перекушу его тельце… Нет уж, любимый, уходи и не возвращайся никогда!
– Я уйду, любимая, – сказал он и стукнул себя в грудь, – но лишь для того, чтобы вернутся. Я оправлюсь на поиски величайшего мага, чтобы узнать, как сотворить чудо…
– Да, милый мой, – с надеждой посмотрела она. – Я буду ждать тебя…
16.03.19.
Фархад и Елена
Фархад был тринадцатым сыном бедняка Оразы. Юноше близилась семнадцатая весна, а выглядел он как двенадцатилетний подросток. В батраки его никто не брал: был он щуплым и миловидным, как девочка. Отец перестал уже кормить его, и нужно было думать самому о пропитании. Фархад подумывал уж стать воришкой…
Тут удача. Халиф объявил набор слуг. Халиф был самым богатейшим из правителей, мир ему! И гарем светлейшего стал настолько велик, что не хватало слуг следить за женами,
Фархад и оправился наниматься в евнухи. Если повезёт, то до конца своих дней он будет сыт, да и работа не бей лежачего. Одно условие – брали мальчиков до тринадцати лет. Негоже лгать, но порой ложь – благо. Вот Фархад и сказал, что ему двенадцать вёсен.
Искусные знахари отрезали Фархаду яйца и фал, а затем две недели поили опиумом, чтобы не было страданий. Когда же рана зажила, он с другими мальчиками-евнухами стал учится читать, петь и танцевать.
Фархад оказался самым смышлёным – уже через год бегло читал на фарси и латыни, пел как соловей, а танцевал так грациозно, будто лань.
Халифу он приглянулся, и он желал в будущем, чтобы Фархад стал главным евнухом. А это свой дом, золотые монеты и связи. Халиф стал брать его на рынки рабов. Фархад был красив, а многие работорговцы были не равнодушны к мальчикам. Халиф этим и пользовался – торгаши снижали цены за то, что юноша будет с ними учтив.
Как-то Халиф и Фархад ходили перед рядом рабынь… Фархад сразу влюбился, как только взглянул на Елену – русовласую гордую славянку!
…случилось самое ужасное – Фархад подпоил всю охрану опиумом, и они бежали из дворца Халифа. За стенами крепости из ждали пара сильных коней – черной масти для него, белой же для нее. Они мчали на север страны, пока кони ни пали и ни издохли.
Уже стоя над павшими конями на коленях Фархад горько заплакал:
– О, что я наделал, несчастный! Как сумею я прокормить нас? Ведь я не умею ничего, я лишь умею читать, петь и танцевать.
Елена встала на колени рядом, обняла, поцеловала и так сказала:
– Я родом из северной страны. Там женщины под стать мужчинам, умеют делать любую работу. Здесь неподалёку есть река, полная рыбы. Из тростника я сделаю хижину. Мы какое-то время будем здесь жить. А когда увидим караван, идущий на север, пойдём с ними, на моё родину. Согласен ли ты, любимый, потерпеть и отдать мне роль мужчины. Обещаю, ни разу не попрекну тебя!
– Да, любимая! – просиял Фархад.
И вот они вышли к реке. Было солнечно и жарко. Елена захотела ласки. Она сбросила все одежды. У Фархада забилось сердце – голая славянка была сама красота.
– Сбрось одежды и ты, любимый. Я хочу совокупиться, я хочу, чтобы ни только души, но и тела наши стали едины.
– О, не проси об этом, любимая, – отшатнулся в ужасе Фархад. – Я евнух.
– Я не ведаю, что сие значит, – пожимая плечами, сказала девушка.
Тогда Фархад разделся. И Елена увидела, что у него нет ни яиц, ни фала. И славянка впала в уныние, горько плакала три дня и три ночи. А с ней рыдал и Фархад.
На четвертый день их кто-то окликнул. Обернулись они и увидели путника. Пилигрим шел на север. Он поведал им, что он тевтонец. Их войско хотело завоевать эту страну, но воинов Халифа было больше и тевтонцев разбили. Выжил только он. Конь рыцарский издох. Теперь он пеший.
– Почему вы так горько плакали? – спросил Карл, тевтонский рыцарь.
– Мы убежали от Халифа, – отвечала Елена. – Я была наложницей, а Фархад… моим слугой. Мы любим друг друга, и тоже идём не север. Фархад очень нежный мужчина, не может выполнять мужскую работу. Мы боимся, что пропадем в дороге.
– Так вам нужен помощник, сильный как я! – улыбнулся тевтонец. – Я с радостью разделю ваш путь.
И они пошли на север.
К вечеру у красных гор остановились. Тевтонец поставил походный шатер.
– Вот, друзья мои, входите шатер, там вам брачное ложе, – сказал воин. – А я привык к военной жизни, полной лишений. Заночую под звёздным небом.
– О благороднейший рыцарь, о милый друг Карл, не откажи нам с супругом, раздели с нами наше брачное ложе, – сказала Елена.
– Я с радостью приму ваше приглашение, – улыбнулся и поклонился рыцарь
17.03.19
Постельный гном
Было это близ Баден-Вюртенберга, где ручьи Брега образуют исток великого Дуная. Генрих Мюллер, потомственный мельник, отправился утром в лес, прихватив с собой длинную верёвку.
Брёл-брёл понуро по тропинке. И вышел, значится, на поляну с голубыми колокольчиками. С плеча сбросил бухточку верёвки наземь, сел на пенёк и… зарыдал.
– О чём горюешь, мил человек? – вдруг услыхал Генрих.
Подняв голову и остолбенел. Перед ним стоял сказочный гном. Генрих не верил в сказки, а зря – вот он, настоящий гном. Ростом с кота в шапке, похожей на мухомор, с золотой бородкой.
– Ох, не мила мне больше жизнь, – ответил мельник. – Погляди, старче, какой я. Мои плечи широки, руки сильны. Я рву подковы. Но чресла мои стали немощны. Моя супруга, которую я люблю пуще жизни, бранит меня за сие. Говорит, что желает наставить рога. Это опозорит меня. И решил я, старче, сегодня удавится. Вон верёвка…
– Перестань плакать, я помогу твоему горю, – сказал гном.
– Как ты можешь мне помочь? – печально вздохнул Генрих.
– А возьми меня с собой. Я неприметный, твоя супруга и не увидит никогда меня. Соблазни её к вечеру к любовным ласкам. А как под одеяло ляжете, там вас буду ждать и я.
– А что ты можешь, старче? – усомнился мельник.
– А вот гляди! – и гном показал свой крепкий уд, да такой большой, что мельник свалился с пня.
– Ого! – ошарашенно произнес Генрих.
– Ты целуй её, ласкай груди, а между ног её буду я.
– Почему ты хочешь помочь мне? В чём корысть твоя? – спросил Мюллер.
– Да, моя помощь не бескорыстна, – ответил гном, – но плату я назову потом, когда сам захочу. А коль возьмёшь меня, прославишься у супруги как наилучший любовник . Бьём по рукам?
– Бьём! – радостно ответил мельник и сплюнул в ладонь…
17.03.19
Один год из
XVI
века
…то был воистину самый странный год того века. Про него поди и не знают. Историки вычеркнули его из своих хроник как позор. Всё началось у колодца тихой деревушки Прованса, а закончилось у престола грозного Папы римского Бенедикта VI, эдиктом которого и прекратился срам, вдруг охвативший всю Европу.
Итак. Это началось в деревушке Русийон. Жил в ней один дурачок…. кстати сказать, не в ней жил-то, местные его изгнали. Жил он на заброшенной мельнице. Звали его Жак. Жак-дурак, Жак-шишак, Жак… впрочем, к чему нам его неприличные прозвища? Будем знать его просто Жак.
Как мы сказали, он был дурачком. Он приходил в деревню, и если его не успевали побить палками и прогнать, показывал прохожему фал. А если и после не был бит, то тер его рукой, пока тот не сделается палкой. И если еще и на сейчас раз повезет ему избежать тумаков, то и может брызнуть на зрителя…
На бедалаге иной раз живого места не было. Всё тело в синяках. Уползет на корячках к себе на старую мельницу. А всё туда же, назавтра приходит размахивать своим хозяйством.
Проезжал как-то мимо деревни герцог Бургундии Валуа Карл I Смелый. Вышел из кареты, которая остановилась у колодца. Попросил воды. Смотрит, парень подошел. И не говоря ни слова, вынул фал. Герцог от удивление выронил ковш, а потом давай хохотать. А парень не унимается, точно на лютне играет. И так увлёкся бестыдный герцог, что даже не отпрыгнул, когда малый излил семя на фиолетовый камзол.
– Эй, дуралей, – смеясь спросил Карл, – кто ты?
– Я Жак-елдак! – ответил деревенщина.
– Кто-кто? – захохотал с надрывом герцог.
– Там меня местные прозвали. Они не любят меня и не понимают моих порывов.
– Поехали со мной, – предложил герцог. – Я держу путь к королю Людовику XV. Ты станешь хорошей светской забавой при дворе.
– Меня там не будут забивать камнями?
– Напротив! От тебя скучающие пэры будут без ума…
…Людовик смотрел на Жака посасывая свой большой палец. Он был хмур. Воодушевление герцога Бургундии, который в начале эксперимента кривлялся и хихикал, сошло на нет. Он уже с тревогой поглядывал на реакцию короля..
– Интересно, – задумчиво произнес в итоге Людовик, когда Жак натягивал штаны. – Завтра бал. Пригасим свечи. Пусть церемониймейстер напустит флёра мистики. В центр выйдет деревенщина (Людовик небрежно указал на Жака согнутой кистью холёной белой руки). Представляю физиономии!
И тут монарх истерично засмеялся…
…после бала все шептались «Как так можно? Фи! Отвратительно! Пошлость…» и всё в том же духе. Дамы краснели, поглядывая на гульфики кавалеров. Кто-то говорил, что видели на Монмартре молодых людей, которые подражали Жаку. А еще… по секрету, сам Людовик после балы «напугал» нескольких вассалов эдаким безобразным поступком.
Кто пустил слушок, уже не известно, но якобы король тайно велел развлекаться прогрессивной молодежи тем, что при встречи «вдруг» «играть Жака». Ах, да, за этим баловством и закрепилось название «играть Жака». Франция сходила с ума. Вельможи, фрейлины и даже чернь – стали играть Жака. Ах, как это мило и интригующе! Не правда ли, это приносит намного ярче чувства Эрота, чем надоевшие альковные междусобойчики!
На высоких светских приемах «вдруг» вошло в моду разыгрывать так друг друга. И не только дам, но и мужчин, своих деловых партнеров.
Кто-то подметил, что после игры Жака, спорщики примеряются. Так были остановлены несколько текущих войн – генералы вместо шпаг стали показывать Жака.
Вскоре увлечение переметнулось через Ламанш, и древняя Англия заразилась этим безобразием. Все только и придавались этой игре – даже прилюдно. Король Англии даже издал указ, который гласил Fornication Under Consent of the King (Блуд по разрешению короля), или сокращенно fuck. Ганновер Георг I был озабочен тем, что никто не блудит, а все играют в Жака, так того и гляди, перестанут рождаться подданные. А тогда он и не соберет армию, и Англию покорят. Впрочем, такое же дело обстояло и в старушке Европе, и в Новом свете. Блуд стал неинтересен, банален, не романтичен – игра Жака всех покорила….
Сам же Жак при дворе Людовика преуспел. Он открыл в себе яркие способности математика, и после того, как изобрёл лотерею (да, это именно он изобрел), которая баснословно обогатила Людовика , сделался главным казначеем короля…
Когда Италия была охвачена новым веянием, тут-то Папа римский и забеспокоился. Понтифик учредил Святую инквизицию. Официально это была «охота на ведьм» – выслеживание ведьм и колдунов, искоренение ереси, изгнание дьявола. На самом же деле, Бенедикт VI таким образом боролся с библейским грехом. И судя по тому, что эти страницы из мировой истории изъяты и уничтожены, и почти никто об этом не знает, победил. Аминь!
Правда, в самой вселенской…. но об этом молчок!
18.03.19
Мудрейший из мудрейших
Хан Аксуйлек был самым мудрым правителем, мир ему! Его решения были справедливый, и он славился бесконечной добротой. Расскажем же одну историю об это благородном муже…
У хана было трое любимейших слуг, Эйрик, Серик и Берик. Это были искуснейшие придворные танцоры. Эйрику минула двадцать вторая весна. Для Серика это лето стало двадцатым. А Берик ожидал своей девятнадцать осени. К тому же они были братья. Юноши были так прекрасны, что увидав их, любой бы долго тёр глаза, не веря им, а думая, это чудо небесное!
Братья танцевали только для хама. Иным было запрещено даже подглядывать. Ибо танец их разжигал страсть Аксуйлека, и мужественный правитель таял свечой. Братья ласкали его дланями и устами. Да, не смутится взрослый наш слушатель, а если стыд покроет лик ваш, мы трепетно просим простить за следующие сообщение – танцоры ублажали ртами фал властелина. Первым всегда сосал фал Эйрик. Вторым Серик. В рот же Берика хан изливал семя. И братья покидали покорно милостивого хозяина.
Как-то Берик обозлился на своих братьев. Ему стало казаться несправедливым, что он всегда отдувается за троих….
Решили братья устроить соревнования. Кто победит, тот и решит очередность ласк хана. Выбрали стрельбу из лука. Вышли в поле. Поставили мишени на пятьдесят шагов от себя. Каждый выпустил стрелу, и каждый поразил мишень я яблочко. Отодвинули на сто шагов. И снова три стрелы воткнулись в центр мишени. На тысячу…. и опять ничья.
Пусть пари тогда будет за тем, кто победит в скачках. И вот они помчались на своих скакунах по степи. Несколько часов неслись в галоп На финише же кони их пересекли черту одновременно.