– Да нет же! – Джонатан презрительно фыркнул.
Но когда Вивиан разыскала платок, спрятала за ним почти все лицо и посмотрела поверх на Джонатана, ей стало понятно, что у него зародились сомнения.
Вивиан изо всех сил постаралась их подкрепить.
– Я впервые слышу про Фабера Джона и про Город Времени тоже, – сказала она, стараясь не всхлипывать. – И я еще маленькая, у меня не может быть мужа, сами видите. День рождения у меня сразу после Рождества, и мне исполнится всего двенадцать. А у нас, знаете ли, не Средневековье.
Сэм понимающе покивал и объявил:
– Так и есть. Она просто обычный абориген из двадцатого века.
– Но я же узнал ее! – Джонатан нервно зашагал по конторе.
Его мерцающее лицо омрачилось – похоже, он начал подозревать, что повел себя как дурак, а он был из тех мальчиков, кто нипочем не допустит, чтобы его считали дураком. Вивиан поняла, что, если хорошенько его убедить, он тут же вернет ее на станцию, а сам постарается поскорее забыть о случившемся.
Поэтому она шмыгнула носом, сморгнула последние, как она надеялась, слезы и сказала:
– Конечно, у меня на бирке написано «Вивиан Смит», но Смит – очень распространенная фамилия. Да и Вивиан – тоже довольно частое имя. Возьмите хотя бы Вивьен Ли – ее на самом деле зовут так же, как меня, только пишется иначе.
А вот этого, оказывается, говорить не стоило. Джонатан обернулся и вытаращился на нее.
– А ты ее откуда знаешь? – с подозрением спросил он.
– Я ее не знаю. То есть она кинозвезда, – пояснила Вивиан.
Она поняла, что для Джонатана эти слова ничего не значат. Он пожал плечами.
– Обыщем ее багаж, – предложил он Сэму. – Что-то да поймем.
Вивиан и рада была бы сесть на чемодан, прижать сетку к груди и возмущенно отказаться, но она с отвагой, порожденной отчаянием, ответила:
– Делайте что хотите. Только, если ничего не найдете, доставите меня обратно на станцию.
– Пожалуй, – сказал Джонатан.
Вивиан была уверена, что слово он сдержит. И постаралась не очень огорчаться, когда Джонатан подтащил чемодан поближе к пятну света из непривычного окна и начал решительно распаковывать вещи. Сэм занялся сеткой. Вивиан разложила ее на коленях, чтобы Сэму было удобнее: так ей было проще отвлечься от мысли, что Джонатан сейчас перетряхивает все ее новые теплые панталоны. Хорошо бы еще Сэм так не сопел. Первым делом Сэм обнаружил ее сэндвичи.
– Можно, я их съем? – спросил он.
– Нет, – отрезала Вивиан. – Я проголодалась.
– Я дам тебе половину, – ответил Сэм. Похоже, он считал, что это очень щедро с его стороны.
Джонатан выпрямился, держа в руках новый лифчик Вивиан с резинками, чтобы прицеплять теплые чулки.
– Это тебе зачем? – Ему явно было непонятно, что это.
Щеки у Вивиан запылали.
– Положи на место!
– Корсет, – высказался Сэм с набитым ртом.
Откуда-то снаружи донеслось жужжание. По всем углам зажегся свет, сначала тусклый, потом все ярче и ярче, и быстро залил всю комнату. Он высветил Джонатана, застывшего у окна – в одной руке лифчик Вивиан, в другой ее парадный джемпер. При ярком свете мерцающая пелена у него перед глазами сделалась едва видна, а ромбы на костюме оказались темно-фиолетовыми. Сэм тоже застыл с третьим сэндвичем в руке.
– Кто-то идет! – зашептал Джонатан. – Наверное, услышали, как она орет!
– Регулярный обход, – сипло шепнул в ответ Сэм.
– Почему ты меня не предупредил? Бежим! – шепнул Джонатан.
Он затолкал все обратно в чемодан и надавил на крышку.
Сэм схватил сетку вместе с подолом юбки Вивиан и потянул. Вивиан понимала, что сейчас произойдет что-то ужасное. И не сопротивлялась, когда Сэм протащил ее по мраморному полу за огромный резной стол.
– Прячься! – зашипел он. – Быстро!
В полукруглом столе была глубокая выемка, чтобы человек, сидящий за ним, мог крутиться в разные стороны, дотягиваться до рядов переключателей и при этом не задевал ни за что коленками. Сэм пихнул туда Вивиан и сам нырнул следом. Не успела она даже сесть как следует, как к ним втиснулся и Джонатан, волоча за собой чемодан.
В итоге Вивиан полулегла на бок, и ей было отлично видно комнату в просвет под столом. Посреди мраморного пола валялся ее последний сэндвич, завернутый в бумагу, а рядом – охапка серой фланелевой одежды Джонатана.
Джонатан тоже их увидел.
– Да чтоб его! – шепнул он, метнулся за ними и вернулся, не успела Вивиан оправиться от потрясения из-за того, что он ругался нехорошими словами. – Ни звука! – пропыхтел он. – Если нас найдут, тебя могут даже застрелить!
Вивиан посмотрела сначала на него, потом на Сэма, не зная, стоит ли этому верить.
Вид у мальчиков был напряженный, точь-в-точь как в фильмах у тех, за кем охотятся гангстеры с пистолетами. От этого все для Вивиан сразу сделалось совершенно ненастоящим, будто в кино. Она протянула руку и отобрала у Джонатана последний сэндвич, пока до него не успел дотянуться Сэм. И вгрызлась в него. Она жевала хлеб, который мама при ней намазывала маслом, с сардинами, которые помогала маме разминать на кусочки, и ей становилось легче. Сэндвич напомнил ей, что где-то по-прежнему идет настоящая жизнь.
Она еще ела, когда дверь зарокотала и свет стал ярче. По белому с серыми прожилками полу проклацали две пары тяжелых сапог. Вивиан смотрела из-под стола, как они топают туда-сюда: это те, кто вошел, осматривали комнату. Джонатана рядом начало трясти, а Сэм принялся мелко всхрапывать, стараясь дышать бесшумно, но Вивиан ничему не верила и ела себе свой сэндвич.
– Похоже, здесь чисто, – приглушенно пророкотал владелец одной пары сапог.
– Как-то странно, – пробурчал второй голос – вроде бы женский. – Пахнет рыбой. Сардинами. Чувствуешь запах сардин?
Вивиан затолкала в рот остатки сэндвича и зажала его обеими руками, чтобы не рассмеяться. Лицо у Джонатана побелело как полотно, и вся царственность разом слетела. Он мгновенно превратился из великого инквизитора в перепуганного мальчишку, попавшего в настоящую беду. Сэм совсем перестал дышать. Лицо у него становилось все краснее и краснее, а глаза, полные ужаса, косились на Вивиан с ее сэндвичем. Вивиан понимала, что мальчишкам не до шуток, но ее все равно разбирал смех.
– Нет, – ответил мужской голос. – Ничем не пахнет.
– Тогда, если на командира завтра нападет бешеная сардина, ты будешь виноват! – сказала женщина.
Оба засмеялись. Потом женщина сказала: «Пошли», и сапоги заклацали прочь.
Дверь зарокотала. Через некоторое время свет потускнел. Сэм тут же выдохнул – получился чуть ли не рев – и рухнул на живот, ловя воздух ртом:
– Я сейчас умру!
– Да не умрешь ты. – Голос у Джонатана дрожал и срывался. – Заткнись и сядь. Нам надо подумать, что теперь делать!
Вивиан понимала, что у Джонатана сдали нервы. Теперь ее очередь проявить твердость.
– Я вам скажу, что делать, – заявила она. – Откройте ту серебряную кабину, пустите меня туда и отправьте обратно на станцию, где я встречусь с кузиной Марти.
– Нет, ни за что, – отрезал Джонатан. – Мы не можем. Если мы снова ее включим, будет третий раз, и это зарегистрирует компьютер. Он всегда засекает нечетные номера на случай, если кто-нибудь из разведчиков отправится с заданием и потеряется. И тогда узнают, что мы нарушили закон. И тут же на нас набросятся. Мы же прямо в штаб-квартире Временного Дозора, в самом их гнезде. Ты что, не понимаешь?!
Глава вторая
Кузина Вивиан
– Нет, не понимаю! – отрезала Вивиан.
Она прекрасно видела, что те клацающие башмаки разом заставили мальчишек вспомнить о том, что здесь считалось настоящей жизнью. До этого у них были приключения, подумала она. А теперь веселье кончилось. Она разозлилась.
– Что за закон вы нарушили? При чем здесь я?
– Двадцатый век входит в Нестабильную эпоху, – сказал Джонатан. – По закону запрещено проносить сюда из Нестабильных эпох даже неодушевленные предметы, а за людей наказывают гораздо строже. А возвращать обратно людей, которые видели Город Времени, – самое страшное преступление.
– За это нас отправят в историю, – потрясенным шепотом произнес Сэм и задрожал. Вивиан заметила, что Джонатан дрожит еще сильнее. – А с ней что сделают?
– Что-нибудь еще хуже. – Зубы у Джонатана слегка застучали.
– Могли бы и заранее подумать! – возмутилась Вивиан. – Как мне теперь быть?
Джонатан встал на колени.
– Я думал, что подумал! – простонал он. Потом вылез из-под стола и повернулся лицом к Вивиан. Лицо у него в тусклом голубом свете было испуганное и измученное. – Я был совершенно уверен, что ты… Слушай, можешь дать мне честное слово, поклясться божественным Мао, Кеннеди или Кораном или чему ты там поклоняешься, что ты действительно просто обычный человек из двадцатого века и не имеешь никакого отношения к Фаберу Джону?
– Могу поклясться на Библии, – ответила Вивиан. – Но ты и без этого мог бы сообразить, когда человек говорит правду и не притворяется.
К ее удивлению, Джонатан воспринял это спокойно.
– Да, конечно. Я заподозрил неладное, когда увидел, какое у тебя сделалось лицо при виде моей косы. Но я до сих пор не понимаю, как так получилось! Давайте уйдем отсюда и подумаем, как быть.
Скорчившись за столом, они заново уложили чемодан Вивиан и попытались затолкать туда и фланелевый костюм Джонатана. Влезли только брюки. Пиджак пришлось сунуть в сетку, а кепку и галстук – в коробку с противогазом. Ее взял Сэм. Джонатан тащил чемодан, а Вивиан по-прежнему прижимала к себе сетку. У нее было такое чувство, что стоит ей выпустить сетку хоть на миг, и она перестанет быть Вивиан Смит и превратится в кого-то совсем другого.
У двери в контору Сэм вытащил гремящую связку… нет, не ключей. Это были прямоугольнички, кажется, из пластмассы. Сэм вставил один в щель у двери.
– Стянул у отца, – объяснил он громким гордым шепотом. Дверь отъехала в сторону, а потом, как только они вышли, скользнула на место. Они прокрались по череде высоких коридоров, где вдалеке и за углами включались и гасли лампы – это два охранника совершали свой обход. От этого становилось не по себе, зато Вивиан видела, что все здание выстроено из мрамора и выглядит так же ультрасовременно, как та контора, только в самой вышине, под потолком, были рельефы и статуи, от которых все выглядело совсем не ультрасовременно. В полумраке Вивиан различала ангельские лица, крылатых львов и вроде бы полулюдей-полуконей. Будто во сне.
«Прямо как в песне: „Мне снился богатый чертог колдовской…“ – подумала Вивиан. – Наверное, уснула в поезде и вот теперь мне это снится».
Мысль была утешительная, но Вивиан сомневалась, что спит. В поезде было до того шумно, что не уснешь.
Они на цыпочках прошли по узкой мраморной лестнице, которая вела вроде бы в роскошный вестибюль. Там света было гораздо больше. Вивиан видела большие стеклянные двери вдали и полукруг серебряных кабинок вроде той, через которую она сюда попала. Их, наверное, было штук сто, и еще сто выстроились полукругом у противоположной стены, хотя их отчасти закрывала гигантская мраморная лестница. Это было настоящее чудо. Каменные ступени двигались. Вивиан с мальчишками пришлось спрятаться под ней, пока охранница медленно прошла через зал, держа руку на чем-то вроде пистолета на поясе, и Вивиан слышала, как над ними негромко урчат ступени. Ей стало интересно, как же это все устроено.
Охранница скрылась за большой круглой конструкцией в центре зала. Джонатан и Сэм схватили Вивиан и метнулись в противоположную сторону, вглубь здания, где снова начались коридоры – и наконец нашлась дверка черного хода. Сэм остановился, сунул в щель еще одну карточку, дверь открылась и выпустила их.
Ультрасовременное вмиг сменилось очень древним. Снаружи оказался узенький проулок из покосившихся каменных домишек. К одному из них вдали был приделан фонарь, освещавший булыжную мостовую и сточную канаву посередине.
Воздух был холодный и свежий. От него у Вивиан сразу закружилась и заболела голова.
Сэм и Джонатан ринулись в темный конец проулка. Вивиан засеменила следом, ей в подошвы впивались булыжники мостовой. В конце проулка оказалась толстая старая арка, и под ней было черно, как ночью, а потом они очутились на квадратной площади, залитой голубым светом, и бросились через нее к какому-то строению, похожему на церковь.
– Нет, тут никогда не заперто, – шепнул Джонатан Сэму, пока они скакали по ступеням ко входу в церковь – коса так и прыгала у него за плечами. – А я оставил обе двери в Годичный дворец открытыми – так, на всякий случай.
И правда, массивная дверь щелкнула, плавно отворилась и пропустила их внутрь.
«Какая маленькая церковь! – удивилась Вивиан. – Да и запах совсем другой!»
Обычно в церквях не пахнет так тепло и пыльно. К тому же здесь трудно было что-то разглядеть, даже труднее, чем раньше, потому что голубой свет фонаря лился в высокие разноцветные окна. В полосах туманного сине-зеленого цвета виднелись ряды кожаных стульев, не очень похожих на церковные скамьи, а пятно темно-фиолетового цвета лежало на чем-то вроде трона в дальнем конце, над которым было что-то вроде мерцающего балдахина. Косой штрих оранжево-синего света на стене показал Вивиан кусочек прекрасной картины – ей редко приходилось видеть такую красоту.
– Престол Фабера Джона, – прошептал Джонатан, показав на трон, пока вел всех по проходу. – Это Хронолог, зал заседаний Совета Времени.
– Мы отперли дверь и подслушивали, – сказал Сэм.
– Так мы узнали про кризис и про план захвата тебя, то есть настоящей В. С., – объяснил Джонатан.
Они прошли направо, и Вивиан очутилась перед какой-то блестящей штуковиной, тоже подсвеченной лиловым, в которую упирался проход между сиденьями. Символ напоминал крылатое солнце и был весь усыпан каменьями.
– Эмблема Вековечности, – прошептал Джонатан. – Чистое золото. В левом крыле – «Кохинур», в правом – «Звезда Африки». – И мимоходом нежно похлопал штуковину.
Для Вивиан это было слишком. «Точно сплю! – решила она. – Я же знаю, что эти бриллианты хранятся в другом месте!»
– Подарены Городу Времени исландским императором в семьдесят втором веке. – Джонатан открыл низенькую тяжелую дверку.
Но Вивиан была как во сне и слушала его вполуха. Она сонно прошла по длинному темному коридору за дверь, которая жутко скрипела, и очутилась в доме, похожем на старинное поместье. Там снова началась беготня по бесконечным темным деревянным лестницам. «Ну и сон, все в нем не так, как надо! – подумала Вивиан, когда у нее заныли ноги. – Неужели нельзя было сделать лифт или хотя бы эскалатор?» И такой кавардак в голове продолжался, пока она не очутилась в очередном странном кресле в большой комнате, где вместо мебели были пустые каркасы – словно детская площадка с лазалками.
Джонатан зажег свет и прислонился к двери:
– Уф! Пока что спаслись. А теперь надо как следует подумать.
– Я не могу думать, – отозвался Сэм. – Я есть хочу. Она тоже. Сама мне говорила.
– Мой автомат опять барахлит, – сказал Джонатан. – Если я заставлю его заработать, что тебе сделать?
– Масляное парфе из сорок второго века, – ответил Сэм таким тоном, как будто это было очевидно.
Джонатан подошел к какой-то штуке на стене перед Вивиан. Вивиан приняла ее за музыкальный инструмент. Там были клавиши, как у пианино, и трубы, как у церковного органа, и еще она была сверху донизу в позолоченных гирляндах и завитках, слегка потертых и облупившихся, как будто инструмент знавал лучшие дни. Джонатан ударил по белым клавишам. Ничего не произошло, и тогда он замолотил по трубам. Штуковина запыхтела, закряхтела, слегка затряслась, и Джонатан яростно пнул ее снизу. Наконец он взял что-то вроде обычной школьной линейки и потыкал в узкую щель со шторкой под трубами.
– Масляное парфе он сделал, – сообщил он, заглянув вовнутрь. – А вот функция двадцатого века, похоже, сломалась. Ни тебе пиццы, ни жвачки. Ты как относишься к еде из других веков? – не без тревоги спросил он у Вивиан.
Про пиццу Вивиан слышала впервые в жизни, но решила, что слово вроде бы итальянское, поэтому пицца, скорее всего, совсем не похожа на привычную английскую еду. Впрочем, Вивиан уже давно перестала удивляться.