Он оттолкнул ее и долго лежа, опершись о берег обеими руками, рассматривал себя, низко наклонившись над водой.
– Как я красив!
Наглядевшись, он поднялся в страхе.
– Это – чудо!
Все, что он понимал, он считал:
– Дрянью. Ничего не стоит.
Все, чего не понимал, называл:
– Чудом.
– Это чудо. Я давно замечал, что все кругом полно чудес, которых я не понимаю.
И он задумался.
Женщина хотела к нему приласкаться.
– Радость новое?
Он оттолкнул ее.
– Я думаю.
Когда ему хотелось целоваться, он находил ее красивой и целовал.
Когда больше не хотелось целоваться, он говорил:
– Я думаю.
– Но что ж это? – спросила она. – Ты умный. Что это?
– Это…
Он выдумал новое слово:
– Это отражение!
Как будто это что-нибудь объясняло.
Он отогнал ее:
– Оставь меня. Я думаю.
Он думал с ужасом, с трепетом:
«Кто же создал меня, такого красивого? Я создал из камня топор. Он могуч. Он срубает деревья. Но насколько могущественнее я! Я, его создавший! Я могу его сломать, и сделать себе другой, и сломать другой, и сделать третий». Он поглядел еще раз в воду.
– Я чудно красив. Как же должен быть красив тот, кто меня создал? Он должен быть прекрасен!
Слезы подступили у него к горлу. Он думал:
«Я силен. Я бью женщину. Я ломаю деревья. Я убиваю животных. Камнем я перешибаю им ноги. Каменным топором разрубаю головы. Я очень силен. Каков же должен быть тот, кто меня создал? Он должен быть всемогущ».
Он задрожал при этой мысли. И думал:
«Я умен. Я очень умен. Я знаю, что в траве ползают змеи, укус которых ядовит и смертелен. Я знаю, что по земле ходят тигры. И я сплю на ветвях деревьев, чтоб ко мне не могла заползти змея, чтоб меня не мог достать тигр. Так я умен. Каков же должен быть он, чтоб создать такого умного? Он должен быть премудр!»
Он был полон умиленья.
«И как он наградил меня всем! Красотою, силою, умом. Он должен быть добр! О, как он должен быть добр! Как мне назвать его? Я назову его Брамой».
Это слово показалось ему прекрасным, как всякое слово, какое он выдумывал.
И человек в восторге упал на колени, простирая руки к небу:
– О, Брама, великий, всемогущий, премудрый, прекрасный и полный любви, я узнал тебя чудом, увидев свое отражение!
Так сотворен был Брама.
Это было весною мира, на самой заре человечества. В одно и то же утро мужчина создал Браму, а женщина выдумала зеркало.
Индра
Однажды Индра, бог богов, выполняя свой искус и достигая совершенства на всех ступенях существования, вселился в борова.
Он проснулся утром на залитой солнцем поляне, на берегу лазурной реки.
Оглянулся, весело хрюкнул, поел росших кругом овощей, от резвости порыл носом землю и побежал гулять.
По дороге он встретил свинью.
С нежно-розовой кожей, на которой, словно тончайшие золотые иглы, то там, то здесь сверкали щетинки.
Как будто солнце золотыми блестками осыпало ее розовое тело.
Боров сам был недурен. И у него на спинке росла серая щетинка.
Он остановился, загляделся.
Заметил, что и она искоса смотрит на него.
Он робко и ласково хрюкнул.
Она хрюкнула в ответ тихо и нежно.
И… да будет благословенно солнце, зажигающее страсть в крови всего, что живет!
Свинья родила ему десять поросят.
Розовых, как она, с серой щетинкой на спине, как у него.
Увидав этих крошек, он перекувырнулся от радости. Сколько счастья!
Он лежал в мягкой и нежной, теплой от солнечных лучей грязи.
Около резвились его поросята, потешая своими прыжками, своими милыми шалостями.
А кругом росло так много овощей.
И горевшая изумрудной травкой земля как будто говорила:
– Ковырни! Ковырни!
Стоило ему хрюкнуть, и в ответ послышалось бы нежное, ласковое, любящее хрюканье.
И он лежал, чувствуя теплоту в теле и счастье в душе. Боги, однако, начали беспокоиться:
– Что Индра долго не возвращается на небо?
И они пошли искать Индру. И нашли его лежащим в куче мягкой, нежной, теплой грязи. Около него играли его поросята и паслась его подруга.
– Индра! – воскликнули боги. – Отчего так долго продолжается твой искус?
– Какой искус? – спросил Индра.
– Тебе пора уже вернуться на небо.
– Какое небо? – спросил Индра.
– Индра! Ты бог! В таком виде! В таком месте! Ты, который правишь мирами!
Боров озлился.
– Ах, отстаньте вы от меня с вашими мирами! С вашим небом! – хрюкнул он. – Не мешайте мне смотреть на моих милых поросяток! Мне мягко, мне тепло. На моих глазах подрастают эти крошки, а я радуюсь, глядя на них. Около меня хрюкает моя милая розовая свинья. Она любит меня, я люблю ее. Кругом так много овощей. Чего мне еще надо? А вы приходите говорить о каких-то глупостях! Убирайтесь и не надоедайте мне!
Боги печально отошли и совещались:
– Что делать? Как будет небо без бога богов?
Утром боров, встав с мягкой грязи, чтоб дать ей вновь нагреться под лучами солнца, пошел на поляну порыть для развлечения носом землю, увидал массу валявшихся красивых ягод, наелся их, опьянел, повалился и тут же заснул.
Караулившие за деревьями боги тихонько подошли к нему, перерезали борову горло и вынули спавшую от опьянения душу Индры.
Они унесли ее на небо и бережно положили на облака.
Целые сутки спала душа Индры, опьяневшая от пьяных ягод.
А когда бог проснулся в своих чертогах, он долго сидел молча, как будто что-то вспоминая. Наконец, видимо, вспомнил и улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься, Индра? – спросили боги.
– Какой странный мне снился сон! – сказал Индра. – Мне снилось, будто я превратился в борова.
Боги улыбнулись.
– И не то странно, что я в него превратился. На пути к совершенству надо пройти все ступени бытия. Но то смешно, что мне снилось, будто я не только телом, но и душою стал боровом. Что я думал, что я чувствовал, что я рассуждал, как боров. Я, бог! Какие смешные снятся сны!
Индра весело рассмеялся, и все рассмеялось кругом. Смеялись боги, смеялось солнце, глядя на землю, цветами смеялась земля, глядя на небо.
И все смеялось.
Все смеялось над Индрой, богом богов.
Человек и его подобие
Посвящается Максиму Горькому и г. Скитальцу
Когда Магадэва создал человека, человека приветствовала вся природа.
По пути его на земле вырастала трава, чтоб человеку не жестко было ступать.
Конец ознакомительного фрагмента.