– Ну и глупость! – недовольно сказал Рудольф за вечерней кружечкой пива. – Так бы и не заметил никто эту дурацкую надпись. А теперь весь город о ней говорит!
– А я считаю, что правильно! – возразил Карл. – Нечего спускать этим шоколадникам! Распоясались совсем, вафли им, видишь ли, яд! Портят витрины в самом центре города!
– Так это же подростки! Сегодня их подростки отличились. Завтра, глядишь, наши что-нибудь отмочат…
– А мне понравилось! Понравилось, что наши ребята по-настоящему обиделись. Дали понять, что они не совсем забыли гордость!
– При чем здесь гордость, – поморщился Рудольф. – О чем ты говоришь?..
– Да-да! Именно гордость! Одно дело – когда наши дети пишут на их стенах. И совсем другое – когда их шалопаи пишут на наших!
По совести говоря, Рудольф понимал, что имеет в виду Карл. Чувства наших подростков легко было понять: погуляв на том берегу, насмотревшись на размах и блеск чужих праздников, на то, как сорят деньгами их подростки, нашим ребятам поневоле становилось обидно за свой край. Ведь мы ничуть не хуже шоколадников и каких-нибудь тридцать лет назад жили так же, как они, а может, даже и лучше. В том, что вафли уже не пользуются спросом, а шоколад, наоборот, на подъеме, нет нашей вины. Мы делаем такие же превосходные, такие же нежные и воздушные вафли, как раньше.
Наши дети пишут на стенах от досады. И совсем другое дело – дети шоколадников. Они пишут из чистого хулиганства! Для того, чтобы лишний раз подчеркнуть собственное превосходство, чтобы лишний раз нас унизить.
Короче говоря, марш Воинов Кулака в целом произвел на жителей нашего берега хорошее впечатление.
Но что бы вы думали? Следующей ночью надпись про шоколад и вафли появилась опять! Еще более дерзкая и вызывающая.
На этот раз надпись намалевали ни много ни мало на фасаде городской ратуши, прямо под флагами и гербами. Надпись была сделана тем же цветом, что и первая, и на этот раз звучала еще категоричнее, чем прежде:
Ратуша – одно из самых старых и самых красивых зданий не только в нашем городе, но и во всей провинции. О ней упоминают даже известные путеводители «Киндерсли»! И надпись на ее парадной, недавно отремонтированной стене – откровенная грубость и оскорбление – и по форме, и по содержанию!
Вообще-то возле здания ратуши со времен Средневековья стоит полосатая будочка охраны, и в ней должен круглосуточно дежурить вооруженный пост. Но он давным-давно носит декоративный характер. Охрана одевается в традиционную форму горных стрелков – меховые жилетки, шерстяные полосатые гетры и туфли с пряжками, днем возле поста толкутся туристы, желающие сфотографироваться, и к ночи утомленные постовые расходятся по домам и сладко спят в своих постелях. Кому в наше время придет в голову покушаться на особняк бургомистра крохотного городка? Какой смысл торчать в одиночестве на залитой лунным светом и абсолютно пустой площади?
Надпись, разумеется, в срочном порядке закрасили. Но на этот раз о ней узнали практически все жители нашего берега. И у всех остался неприятный, можно сказать, тягостный осадок.
Ответ Воинов Кулака не заставил себя ждать. В тот же день они строем пришли к Старому мосту и растянули над ним транспарант с лозунгом:
Транспарант растянули через всю проезжую часть, между двумя столбами, при въезде на мост. Растянули на нашей стороне, но так, чтобы лозунг был отлично виден с Шоколадного берега.
Привязали транспарант к самым верхушкам столбов, на высоте в несколько метров, так, чтобы он бросался в глаза, но не мешал движению. При этом Доротея научила воинов, как строить пирамиду, которую используют спецназовцы, когда им нужно достать что-то на высоте, сильно превышающей человеческий рост. Четверо самых крепких ребят, встав у столба и положив руки друг другу на плечи, образовали основание. На это основание взобрались двое ребят полегче – они стали вторым этажом пирамиды. А к ним на плечи вскарабкался самый ловкий и самый легкий парнишка, который и привязал концы транспаранта к верхушке сначала одного, а потом другого столба.
Мероприятие продолжилось торжественным построением, во время которого воины выслушали короткую энергичную речь Доротеи о мужестве, чести и достоинстве. После чего Доротея и двое самых способных учеников провели перед строем короткий тренировочный бой на бамбуковых палках. В завершение воины, уже по традиции, проскандировали для поднятия боевого духа свои лозунги и строем ушли восвояси.
– Вот и правильно! – Карл прокомментировал событие за вечерней партией в трик-трак. – Молодцы ребята! Нечего спускать этим наглецам! Пусть знают: мы не намерены терпеть их насмешки и оскорбления. Слава богу, нашелся наконец решительный человек…
– Ой, напрасно всё это, – покачал головой Рудольф. – Раздувают из мухи слона. И вообще… Я не понимаю, зачем в наше время ходить строем… Маршировать под барабан… Эта их Доротея – странная женщина!
– Не выдумывай! Мальчишкам это полезно. Дисциплина, мужество, умение постоять за себя. А то растут слюнтяями, один только компьютер на уме.
– А мне это не нравится! Как бы дело не зашло слишком далеко…
– А куда оно может зайти? Ну подерутся. Разобьют пару носов. Парням это только полезно. Мы ведь тоже дрались с шоколадниками. Вспомни!
– Мы – это другое… Совсем другое…
6. Чудеса в решете
Жюли ждала, что в тот их первый вечер, после мороженого и парка аттракционов, Жан-Жак попросит номер ее телефона – это было бы естественно. Но он почему-то не попросил.
«Ну и ладно! Подумаешь! – решила Жюли. – Не очень-то и хотелось…»
Но в понедельник днем, вскоре после того, как Жюли вернулась домой из школы, кто-то позвонил ей на мобильник с незнакомого номера.
– Алло? Это кто? – проговорил чей-то голос. И Жюли сразу догадалась, что это Жан-Жак. – К кому я попал?
– А кому ты звонишь? – рассмеялась девушка.
– Это ты, Жюли?
– Я.
– Ого! Вот круто! Я почему-то так и подумал. Это Жан-Жак, узнала?
– Узнала. А о чем ты так и подумал?
– Ну что к тебе попаду! Прикинь, мне этот телефон сегодня ночью приснился! Сплю я, значит, и вдруг цифры какие-то… Как будто с крылышками и с неба спускаются… Я даже проснулся от неожиданности и на всякий случай записал цифры на клочке бумаги. А утром смотрю – чей-то телефон. Оказывается, твой…
Жюли рассмеялась. Нет, вы видели такого враля? Во сне ему телефон приснился. Узнал, наверное, у кого-то из знакомых или в Сети раскопал, а потом напридумывал – сорок бочек арестантов.
Впрочем, они мило поболтали. А потом договорились встретиться через час в центре развлечений «Шоколадный жираф» и посмотреть какое-нибудь кино.
Собираясь на встречу, Жюли пританцовывала. И еле высидела дома положенное время, чтобы не выбежать раньше, чем нужно. И летела на тот берег как на крыльях. И еще издали заметила Жан-Жака, который с важным видом прохаживался перед дверями «Шоколадного жирафа».
Выбор фильмов в кинотеатре был небольшой: в первом зале шел американский триллер, во втором – американская комедия. Они выбрали комедию – в том веселом возбуждении, в каком оба находились, им, собственно, было всё равно. Прихватив ведерко с попкорном, Жан-Жак сразу направился на последний ряд. Начало фильма было неплохим, главный герой – смешным и симпатичным. Полупустой зал охотно смеялся, Жюли и Жан-Жак – тоже. И через некоторое время, вроде как случайно, увлекшись, Жан-Жак поднял руку и закинул ее Жюли на плечо.
Жюли замерла. Не то чтобы она совсем не ожидала ничего подобного, но класть руку на плечо вот так, будто невзначай… Это было неправильно. Помедлив немного, она сделала движение плечами и вывернулась из-под его руки. Не слишком поспешно (иначе получилось бы, что она оскорблена и сердится, а это было не так), но и не раздумывая слишком долго (чтобы не вышло так, будто она кокетничает и ломается, ведь это тоже не соответствовало действительности).
Жан-Жак, кажется, хмыкнул и новых попыток заявить свои права на Жюли не предпринимал. Он даже как будто немного расстроился и перестал следить за сюжетом. Два раза вздохнул… Жюли почувствовала: это не от того, что она, вопреки ожиданиям, повела себя недотрогой, Жан-Жак корит себя за то, что поторопился, мог ее этим обидеть, и теперь чувствует себя дураком. Ей стало его жалко. И через некоторое время, подумав как следует над ситуацией, она – не слишком скоро, но и не слишком откладывая – сама отыскала в темноте его руку и вложила свою ладонь в его горячие сухие пальцы. И почувствовала, как Жан-Жак замер. Так они и просидели до самого конца сеанса, боясь пошевелиться. И это было приятно!
Комедия, кстати, оказалась так себе, удачное начало так и не получило достойного развития, а финал и вообще был смазан. Но ни Жюли, ни Жан-Жак не только не расстроились, а совсем наоборот, вышли из кинотеатра в приподнятом настроении.
Они договорились встретиться в четверг. Но уже на следующий день, во вторник, еще до окончания уроков выяснилось, что четверг – это очень нескоро и ждать так долго совершенно невозможно. Жюли и Жан-Жак списались по телефону и после школы пошли в зоопарк, смотреть на новорожденного бегемота, о котором писали «Вафельные ведомости».
А дальше всё понеслось, как отцепленный вагон под горку.
В среду они катались на роликах. Вообще-то Жюли неплохо гоняет на роликах, легко и уверенно, но оказалось, что Жан-Жак – просто мастер. Он привел ее на роллердром и минут двадцать вытворял там разные штуки: перекатывался с одной поверхности на другую, взлетал над краем рампы, красиво изгибаясь и зависая в воздухе, отставив одну руку в сторону, а другой ухватившись за колесики своих роликов. Народ собрался посмотреть на его катание, в конце ему устроили овацию, и Жюли очень им гордилась. И когда после этого они, никуда не торопясь, просто ехали, взявшись за руки, по дорожкам, на них с завистью оборачивались новички – так классно они смотрелись рядом!
В четверг ходили в «Макдональдс». И оказалось, что и Жан-Жак, и Жюли в последнее время подсели на куриные макнаггетсы и роллы, а вот бигмаки и чизбургеры им обоим порядком поднадоели. Жареной картошки они съели по самому большому пакету, и Жан-Жак научил Жюли смешивать для картошки кетчуп и майонез – вкус оказался неожиданным. Картонный стакан можно было наполнять колой столько раз, сколько захочешь, так что Жан-Жак всё ходил и ходил к аппарату, сначала потому что никак не мог напиться, а потом уже просто так, для смеха. Всё говорил, что хочет наполниться колой доверху, так, чтобы в ушах было слышно, как пузырьки лопаются внутри, и чтобы это слышал не только он, но и Жюли. Короче, оба жутко повеселились.
В пятницу к родителям Жюли приезжала тетя с побережья, и пойти гулять она не смогла. Но Жан-Жак приехал на своем скутере к ней под окна, она выбежала на минутку, и они проболтали почти целый час, качаясь на детских качелях в соседнем сквере.
Зато в субботу они провели вместе целый день. Гуляли по набережной, кормили лебедей, ели мороженое, сидели на скамейках и говорили, говорили, говорили – обо всем на свете.
К концу недели Жюли уже и представить себе не могла, как она столько лет (пятнадцать, почти шестнадцать!) жила без Жан-Жака.
Просто кошмар какой-то был, а не жизнь!
7. Флаг Гильдии вафельщиков
После того, как на Старом мосту появилась растяжка с предупреждением зарвавшимся шоколадникам, наступило некоторое затишье. А затем события посыпались как из рога изобилия. Почти неделю о Воинах Кулака ничего не было слышно, но накануне выходных они снова дали о себе знать.
В пятницу, сразу после школьных занятий, воины построились в колонну, прошли маршем к средневековой крепости, расположенной на островке посреди города, и устроили торжественное построение на верхней площадке главного крепостного укрепления – башни блаженной Маргариты.
Крепость – основная достопримечательность нашего городка. С высоты башни блаженной Маргариты наш чудесный Мильхенбург виден как на ладони: черепичные крыши, утопающие в зелени, бульвары и улицы, ратуша и кирха, Старый и Новый мосты, перекинутые через блестящую на солнце ленту Реки, и дальше, дальше – сочные зеленеющие луга в окружении молчаливых гор…
Именно на башне, на верхней ее площадке, торжественно выстроился отряд Воинов Кулака.
Сначала перед строем, замершим по стойке смирно, выступила Доротея. И произнесла сдержанную, но страстную речь о гордости и чувстве собственного достоинства. Доротея не говорила ни о чем конкретно, она лишь напомнила о том, что гордость и достоинство – это главное, что составляет силу воина. Если воина обидели или тем более оскорбили, сказала Доротея, он не может жить спокойно до тех пор, пока не ответит обидчику. Воин не может ни есть, ни спать, ни радоваться жизни, пока обида не отомщена. Если, конечно, он настоящий воин, а не тряпка!
После учительницы слово взял одиннадцатиклассник Ласло Леман, недавно выбранный командиром отряда Воинов. Он высказался о подлости ударов исподтишка. О том, что одно дело – открыто, при свете дня, выйти на поединок и в честном бою помериться с соперником мастерством и силой. И совсем другое – творить гадости тайно, под покровом ночи, скрываясь и пряча свое лицо. Открытый поединок – это понятно. А тайные гадости – это недостойно и низко.
А последним выступил Курт Ридль – член Совета Воинов и правофланговый второго звена. Он произнес речь о товариществе и плече друга, которые так необходимы каждому из нас, и которыми стоит дорожить больше всего на свете. Особенно перед лицом тайного недоброжелателя, возможно, даже врага…
Построение кончилось тем, что воины подняли на флагштоке башни трехметровый флаг с изображением вафли на красном фоне – традиционный флаг Гильдии кондитеров Вафельного берега. В легком весеннем ветерке, тянущемся с гор, флаг расправился и стал виден со всех самых дальних концов Мильхенбурга. Он показывал всем, что вафли – несмотря ни на что – достойны того, чтобы царить над всем Мильхенбургом и даже его окрестностями.
– А вот это вообще зря! Ну точно зря! – морщась, как от зубной боли, сказал Рудольф.
– Почему это зря? По-моему, правильно! – не согласился Карл. – Пусть знают!
– Флаг на башне – это перебор! Это явный вызов!
– Вызов?
– Конечно! Крепость, ты сам знаешь, никому не принадлежит! Крепость общая! Шоколадникам не понравится, если над ней будет развеваться флаг вафельщиков.
Рудольф был прав: весь Мильхенбург делился на «нашу» и «не нашу» части, но крепость, расположенная в центре города, на острове посреди Реки, по молчаливому согласию горожан не относилась ни к Шоколадному, ни к Вафельному берегу, именно ради нее приезжала в наш город большая часть туристов, и заявлять претензии на крепость ни нам, ни шоколадникам никогда в голову не приходило. И вот теперь Воины Кулака развернули над крепостью флаг с изображением вафли. И это могло быть воспринято как вызов, как заявка на передел территорий.
– Ну и что? Подумаешь – им не понравится! – не согласился Карл. – Пусть знают! Да если как следует разобраться, крепость вообще стоит на нашем берегу!
И Карл был по-своему прав: формально говоря, крепость построена на берегу, который изначально был Вафельным. В этом месте города Река делает плавную петлю, и бастионы с башнями построили в излучине, на откосе, так, чтобы их с трех сторон защищала вода. И только потом, уже после окончания строительства, прорыли канал, который превратил полуостров в остров – так что укрепления оказались окруженными водой уже со всех сторон.
– Ну и что? Столетие за столетием крепость считалась общей! – сердито сказал Рудольф. – Скажи на милость, почему именно сейчас мы взялись пересматривать многовековую традицию?
– А пусть знают! Пусть не думают, что деньги дают им право быть людьми первого сорта! Нам на их шоколад – наплевать!