Дедушка улыбнулся, но глаза его наполнились печалью.
– Этого я не знаю. Скажу только, что у него своя судьба.
Затем, просияв, он крепко обнял Мэй и произнёс:
– Ты и твои братья для меня дороже любого бриллианта, милая моя. Старику вроде меня и не надо иных сокровищ.
Впрочем, несмотря на это, дедушка часто вспоминал про Лунный бриллиант. Порой после своего рассказа он вздыхал и говорил: «Знаешь, мне иногда снится наш храм. Как бы мне хотелось, чтобы бриллиант вернулся на своё место и снова озарил его светом».
Дедушка много думал о прошлом – папа и дядя Хуань постоянно это говорили. В Лондон они прибыли ещё совсем молодыми и начали новую жизнь: папа открыл магазинчик, встретил маму и завёл детей, дяде Хуаню полюбилось морское дело, и он дослужился до старшего помощника капитана на одном из крупнейших пароходов у дока Вест-Индия. Каждые несколько месяцев он ненадолго возвращался домой с пакетиками корицы, забавными поделками из слоновой кости или длинными страусиными перьями, которыми щекотал щёки Мэй. Тогда устраивали семейный праздник, дядя снова занимал свою старую комнату на чердаке, напротив дедушкиной, и проводил в Лондоне несколько весёлых, наполненных счастьем недель. Вот только в этот раз дядя Хуань не застанет дедушку.
У Мэй защемило сердце. Она всё ещё очень скучала.
До реки оставалось идти всего ничего. В воздухе витал причудливый, кисловато-острый аромат дыма и смолы, приправленный ноткой рома из дока Вест-Индия, и отчётливый запах воды. С этой реки всё началось, по ней дедушка, папа и дядя Хуань приплыли в Лондон много лет назад. Мэй брела, разглядывая тёмные силуэты бесчисленных подъёмных кранов и мачт.
Прохожих здесь было на порядок больше, чем в Чайна-тауне, и Мэй пришлось обежать мальчишку, который продавал газеты за пенни; протиснуться между лошадьми с телегами, нагруженными деревянными ящиками; между конторскими служащими, шедшими на таможню; босыми ребятишками, шнырявшими в толпе, и рабочими, выносившими с корабля груз: мешки с зерном, огромные мотки верёвки и длинные доски. Все были заняты своим делом, и никто не обращал внимания на маленькую девочку с корзинкой.
Мэй немножко расслабилась и осмотрелась. Обычно река была серой, но сегодня июньское солнышко окрасило её в синие и зелёные тона, и она весело мерцала серебром. Над головой кричали чайки, из труб на другой стороне реки валил дым, по воде скользили пароходы, парусные корабли, баржи и каботажные суда[7]. Мэй даже расстроилась, когда подошла к лавке сапожника, и ей пришлось отвлечься от всей этой красоты.
Добродушный краснолицый сапожник чуть ли не всё свободное время проводил в таверне «Семь звёзд».
– Ты за обувью своего братца, мисс Мэй? Вот, держи. Как новенькие! – сердечно воскликнул он и протянул ботинки. Мэй уже хотела их забрать, как вдруг сапожник отдёрнул руки, чем очень сильно её удивил.
– Передашь от меня кое-что своему отцу? – попросил он, понизив голос, и его обычно весёлое лицо помрачнело.
– Конечно, – ответила Мэй.
– Только отцу, хорошо? Больше никому ни слова. Даже твоему негодному братцу.
Мэй кивнула, глядя на него с нарастающим любопытством.
Сапожник помедлил, а затем произнёс еле слышно:
– Скажи ему, что он вляпался.
– Что?
– По самые уши. Он всё поймёт. А теперь беги, милая, и будь осторожна.
Последние слова он произнёс весьма загадочно. Это было не обычное «до свидания», сапожник пытался её о чём-то предупредить. Мэй даже представить себе не могла, о чём именно, но по спине, несмотря на тёплую погоду, пробежал холодок.
До этого оживлённый порт предстал перед Мэй совсем иным. Матросы и грузчики спешили обратно в Чайна-таун. Какой-то пьяница вывалился из двери таверны, прошёл прямо перед ней, уронил бутылку на землю и громко выругался. Мэй поспешно его обогнала, но тут её окружили оборванцы – один, самый маленький, пытался отвлечь, дёргая её за подол, а второй тянулся грязной ручонкой к корзинке. Но Мэй выросла в Ист-Энде и знала, что делать: она оттолкнула вора, нахмурилась и принялась кричать как можно громче: «А ну прочь! А не то позову констебля!», пока они не убежали и не скрылись в толпе.
Сердце у неё стучало как сумасшедшее, она спешила вернуться домой. Нет, Мэй не бежала. Тогда бы она показала свой страх, а вместе с ним – слабость. Однако в голове гремели слова сапожника, словно колокола церкви Боу: «Он вляпался. По самые уши. Будь осторожна».
Мэй распахнула дверь в лавку, и колокольчик над входом залился звоном. Девочка замерла на пороге.
По магазинчику словно прошёл ураган: мебель опрокинута, бутылки и банки разбросаны, жестяные коробки с чаем и кофе сброшены с полок, по полу рассыпаны листья и зёрна. В этом хаосе Мэй не сразу заметила скорченное тело, похожее на сломанную марионетку, которое лежало посреди комнаты.
– Папа! – завопила она.
Глава вторая
На другом конце туманного города шпилей и трущоб, в самом сердце Вест-Энда располагался магазин иного рода. Самый модный универмаг в Лондоне ломился от посетителей: сезон был в полном разгаре, и всё светское общество стремилось в «Синклер».
В это славное июньское утро небо над площадью Пикадилли было ярко-синим. Ни один из восьми этажей универмага не пустовал. Изящные дамы выбирали перчатки и зонтики, щёголи рассматривали фланелевые костюмы и соломенные шляпы, лакомки толпились у прилавка с мороженым – новинке, полюбившейся всему Лондону. В саду на крыше гуляли модно одетые парочки – после того как мистер Фредерик Уитман сделал там предложение звезде Вест-Энда, мисс Китти Шоу, цветущая терраса стала одним из самых романтичных мест в городе. Посыльные в нарядных униформах носились по магазину с коробками, а старший швейцар Сид Паркер открывал парадные двери восторженным покупателям под беспечный вальс, который играл пианист, сидевший за сверкающим белым роялем.
На конном дворе тоже кипела работа. Туда заезжали фургоны, доверху нагруженные ящиками и коробками. Многие из них ехали из корабельных доков Ист-Энда и везли товары со всего света. Был там и китайский чай, и свёртки с индийскими шелками, и лучшие товары, что производились в колониях Британской империи. Всё это привозили на конный двор, а оттуда доставляли в знатные дома западного Лондона. Посыльные бережно упаковывали покупки важных господ, убирали в фирменные коробки универмага и грузили в фургоны, и курьеры один за другим выезжали на улицы города.
Тем временем в универмаге лифты поднимались и опускались, столы в ресторане «Мраморный двор» стояли накрытые ко второму завтраку, а в отделе шляпок модницы ахали, любуясь элегантными летними моделями новейшей коллекции со страусиными перьями и искусственными цветами. Элегантная дама энергично обмахивалась веером и говорила своей спутнице:
– Я считаю, что дебютантка должна ходить только в белом! Пожалуй, я бы признала цвет слоновой кости или écru[8] и вытерпела бы бледно-сиреневый, но более яркие оттенки – верх дурного вкуса! Согласны?
За дамами шла юная леди, которая только начала выезжать в свет. Она заворожено смотрела по сторонам, раскрыв рот, и в этом не было ровным счётом ничего удивительного: в конце концов, «Синклер» считался самым грандиозным универмагом Лондона и поражал воображение высокими потолками с облаками и херувимчиками, фонтанами в роскошном мраморном вестибюле и великолепными золотыми часами. Однако магазин славился не только красотой интерьера и чудесными развлечениями, которые устраивал для гостей мистер Синклер, – то чарующими dansanf[9], то премьерами уникальных изобретений. В нём царила волшебная атмосфера – воздух, пропитанный ароматом роз и фиалок, карамели и растопленного шоколада, фирменные сине-золотые коробки, обвязанные атласными лентами, снежно-белая упаковочная бумага, скрывающая восхитительные сокровища.
Даже Софи Тейлор, хоть и работала продавщицей в универмаге «Синклер» с самого его открытия, бывало, удивлялась очарованию окружающих её красот. Но, разумеется, она не могла себе позволить подолгу стоять на одном месте в это утро, когда от покупателей не было отбоя.
– Доставка в отдел шляпок, мисс Тейлор! – крикнул посыльный, выталкивая на этаж тележку с целой горой картонок.
– Это в кладовую, Альф, спасибо, – кратко ответила Софи, одним изящным движением снимая шляпку с маленькой лазурной птичкой с изысканной витрины и передавая её нетерпеливой покупательнице.
Сегодня ей исполняется пятнадцать. Всего год назад она и помыслить не могла, что будет работать за прилавком универмага «Синклер»!
Софи поспешила в кладовую за шляпками для дебютанток, попутно размышляя над тем, как сильно изменилась её жизнь с прошлого дня рождения. Тогда папа был дома и то и дело пускался в рассказы о своих недавних приключениях на службе. Они вместе сходили театр и устроили пикник на лужайке перед Орчард-хаусом. Кухарка испекла праздничный торт, украсила его свежей земляникой, и они пили за здоровье Софи, чокаясь бокалами с имбирным лимонадом. От папы в подарок она получила очаровательное вечернее платье, почти как у взрослой леди, а милая пожилая гувернантка, мисс Пеннифизер, подарила Софи шёлковую сумочку в тон. Они сидели за столом на лужайке и пели «С днём рождения тебя», а папа нежно ей улыбался…
От набежавших слёз защипало глаза, но Софи вовремя взяла себя в руки. У неё нет времени предаваться воспоминаниям, теперь она ответственный работник. Быть продавщицей тяжело и подчас даже скучно, ведь каждый день похож на предыдущий – всё та же упаковка товаров, уборка в кладовой, запись доходов в бухгалтерскую книгу. Однако Софи отлично со всем справлялась и очень этим гордилась. Она вышла из кладовой с картонками в руках, высоко подняв голову. Пускай папа её покинул, но Софи не сомневалась, что он бы тоже ею гордился.
Ещё несколько месяцев назад Софи не представляла, каково это – работать целыми днями. А поначалу ей вообще было очень одиноко. Потом на её долю выпали загадочные приключения, и вместе с тремя новыми друзьями она спасла универмаг «Синклер» от беды. Правда, говорить об этом другим людям Софи стеснялась – боялась показаться тщеславной, но ребята действительно совершили подвиг. Вчетвером они предотвратили взрыв бомбы, которую заложил в универмаге таинственный зловещий преступник по прозвищу Барон. Им удалось найти и бесценного заводного воробья, который принадлежал мистеру Синклеру и был похищен сообщником этого самого Барона.
Эта история больше напоминала кошмарный сон, однако после всё изменилось к лучшему. Друзья получили щедрую награду за возвращение украденных драгоценностей мистера Синклера, и Софи переехала из убогого пансиона миссис Макдафф в куда более приятную комнату. Миссис Мильтон, руководитель отдела шляпок, очень обрадовалась её возвращению на работу. А остальные продавщицы, которые раньше только задирали, теперь смотрели на неё с восхищением, словно Софи была героиней рассказа из дешёвой газеты, и даже вредная Эдит вела себя вежливо и осторожно. Сам же великий мистер Синклер улыбался или кивал Софи всякий раз, когда заходил в отдел шляпок.
Больше всего Софи радовало то, что теперь она не одна. Папу и Орчард-хаус уже не вернуть, зато у неё появились верные друзья: Лил, Билли и Джо. Они тоже работали в «Синклере». Лил – манекенщица – участвовала в модных показах и демонстрировала новые платья, шляпки и туфли самым привилегированным покупателям. А ещё она пела в хоре театра «Фортуна», отчего вечно спешила то на одну, то на другую репетицию или представление.
Билли, бывшего посыльного, повысили до служащего в конторе самого мистера Синклера. Он больше не отлынивал от работы и сновал по магазину, выполняя срочные поручения мисс Этвуд, личного секретаря Капитана. Билли всегда улыбался Софи при встрече, но времени остановиться и поболтать у него не было. Он заметно подрос с весны и держал спину ровно: в нём почти ничего не осталось от того нервного мальчишки, который то и дело попадал в передряги и нуждался в помощи Софи.
Джо взяли работать на конный двор. Софи видела его почти каждое утро, когда приходила в универмаг. Он причёсывал лошадей, закатав рукава и напевая себе под нос весёлую мелодию. Раньше Джо был одним из подручных Барона, и в первый раз он предстал перед Софи несчастным бродягой, раненым и нищим. Теперь же он выглядел совсем иначе: сытым и довольным. Софи понимала, как важно для него работать в хорошем месте и иметь крышу над головой, ведь она тоже когда-то осталась одна, без гроша в кармане. Им обоим крупно повезло.
Правда, не всё после того опасного приключения изменилось к лучшему. Теперь Софи не могла жить спокойно, ведь она единственная знала, как выглядит Барон. Преступник искусно скрывал свою личность от всех, и только ближайшие соратники знали, кто он такой на самом деле. Софи грозили крупные неприятности.
После истории с бомбой мистер Макдермотт – частный детектив, нанятый мистером Синклером, – приставил к ней полицейских для охраны, и они провожали её на работу и обратно до дома. Через несколько недель от этого отказались, но сам мистер Макдермотт то и дело заглядывал к Софи, чтобы проверить, всё ли в порядке. Она радовалась, когда он приходил, ведь первые несколько дней после тех событий Софи подпрыгивала от каждого резкого звука, пугалась чужих шагов за спиной, а вечерами невольно представляла себе лицо Барона, проступающее во мраке.
Но весну постепенно сменило лето, и ни Барон, ни его подручные – молодые беспризорники, которые выполняли всю грязную работу, – никак не давали о себе знать.
– Как думаете, он не заметил, что я его увидела? – как-то раз спросила Софи мистера Макдермотта.
Детектив нахмурился и покачал головой.
– Как знать? Барона просто так не раскусишь. – Он одарил её улыбкой. – Так или иначе, мисс Тейлор, про вас он, похоже, забыл, и это не может не радовать.
Что ж, пускай Барон забыл про Софи, но она вряд ли смогла бы выкинуть его из головы. И сейчас, распаковывая коробки, она размышляла: вероятно, самый влиятельный человек в Лондоне не видит угрозы в скромной продавщице, которая продаёт шляпки в свой пятнадцатый день рождения.
– Здесь у нас шляпы с розочками, про которые вы спрашивали, мадам, – вежливо сказала она, обращаясь к трём дебютанткам у прилавка. – Обратите внимание, что на этой модели целый букет цветов, а вот эта, розового цвета, недавно привезена из Парижа.
Софи старалась вести себя как можно обходительнее: от персонала «Синклера» требовали обслуживания на высшем уровне.
Самая миниатюрная из леди, в изысканном платье с оборками, сразу же вцепилась в парижскую шляпку.
– Я её примерю, – уверенно заявила она и встала перед зеркалом. – Лорд Бьюкасл говорил, что мне очень идёт розовый, и в нём я очаровательна! – гордо сообщила она своим спутницам.
Одна из них – худая и темноволосая девушка, одетая куда скромнее и проще, – закатила глаза, но ничего не сказала. Она взяла с витрины шляпку с розочками и повертела в руках. Софи заметила, как она покосилась на цену, указанную на маленькой бирке в коробке.
– У Синтии есть похожая, – презрительно сказала брюнетка и бросила шляпку обратно в коробку. – Уж поверьте, я бы не хотела подражать её стилю!
– А как вам эта? – спросила третья, с ямочками на щеках и светлыми кудрями, примеряя другую шляпку с розочками. – Чудесный выбор для светского чаепития. Что скажешь, Эмили? Она же подойдёт к моему кружевному вечернему платью?
– Если тебе нравится, обязательно возьми, Филлис, – ответила Эмили – так звали темноволосую девушку. – Хотя мне она не по вкусу.
– Наверное, ты бы эту предпочла, – высоким голосом произнесла миниатюрная леди, которая всё ещё вертелась перед зеркалом в парижской шляпке.
– Нет, вряд ли, – отмахнулась Эмили. – Розовый мне не нравится. Я бы хотела голубую, с вуалью в горошек, – добавила она, кивая на ту, которая находилась в застеклённой витрине. – Она необычная.