Наши матери не отличаются любовью к детям. Родимся мы под каким-нибудь кустиком, и мать нас подолгу оставляет одних, приходя к нам только тогда, когда у неё накопится молоко в вымечках, и она пожелает от него избавиться. Потом, мало-помалу, вовсе отстает от нас и мы, еще малютками, сами начинаем кормиться съедобной для нас травкой.
В детском возрасте мы уж вовсе беззащитны. Тут нас обижают не только хищники, но и разные другие животные, например: ежи, змеи, крысы и разные др. грызуны.
Чем больше мы вырастаем, тем дальше бегаем в поисках корма. Днем мы прячемся в укромном местечке: в лесу под кустом или хворостом, а в поле под нависшим пучком травы или в кочках; кормиться же выходим ночью. Многие растения служат нам пищей, но мы предпочитаем хлебá. Весной мы посещаем молодые всходы овса, а осенью – озими. Зимой, когда поля и луга покроются снегом, мы, как я уже говорил, питаемся корой и сучьями деревьев и кустарников.
Зимняя холодная ночь. Воют волки, хохочет филин, жалобно кричит сова. Я голоден и отправляюсь разыскивать корм. Чем сильнее мороз, тем больше я бегаю, чтобы согреться. Но я знаю, что по следам меня могут разыскать и звери и люди – и я запутываю свой след. Я бегаю по одному и тому же следу несколько раз, делаю круги, петли, потом опять сдваиваю, страиваю свой след, или малик, как его зовут охотники. Наконец, я делаю огромный прыжок в сторону со своего запутанного следа и ложусь в избранном месте: под кустом, под гребнем наметённого сугроба и, если холодно, зарываюсь в снеговую ямку. На своей лежне я лежу головой к своему следу, сторожу его, зорко гляжу и прислушиваюсь – не разыскивает ли меня враг по моему следу. Покоя мне нет никогда. Я не могу крепко уснуть – я должен слушать. Потому мне и даны такие большие уши.
В вечном страхе проходит моя жизнь.
Но что я вынес, когда люди травили меня собаками! Это их забава, охота – травить нас, беззащитных зверьков.
Я спокойно лежал под елочкой на опушке леса. Вдруг слышу шум приближающихся собачьих шагов. Я вскочил, собаки бросились меня догонять. Это оказались гончие, их было много. Они выгнали меня из леса в чистое поле, а сами вернулись в лес – искать другого зайца. В поле стояли охотники и держали на сворах борзых собак, которые бегают так же быстро, как и мы, зайцы. Охотники показали меня собакам и спустили их со сворок.
Началась погоня.
Трое огромных, злобных псов погнались за мной, чтобы разорвать меня, для потехи своих хозяев, жестоких людей.
Сами охотники, верховые, скакали за мной и собаками. Они кричали и подзадоривали своих псов. Им интересно было видеть, как собаки поймают и задушат меня.
Я летел стрелой по полю. Собаки догоняли меня. Вот они всё ближе и ближе.
Нас называют трусливыми зверями, но это неправда. Посмотрел бы я, кто бы не растерялся в моем положении, у смерти на носу! Но я сохранил присутствие духа, не потерял своего заячьего ума. Когда собаки приблизились ко мне, я отскочил в сторону, и собаки пронеслись мимо. Потом они оправились, повернули ко мне и снова стали догонять. Опять они очутились около самых моих задних ног. Я повернулся и перескочил через собак; а они еще сделали несколько прыжков вперед. Они были глупее меня, я их обманывал.
Я успел добраться до леса, а там борзые уже не могли меня ловить: они ловят только в открытых местах.
Я спасся от них, но я так устал, что у меня из носу капала кровь, ноги были изранены о ледяную корку снега. Я долго хворал после этой травли.
За что?
А вы, медведь и волк, говорите, что вам трудно жить на свете. Нет, вы побывайте в моей шкуре – тогда узнаете, каково бывает трудно.
VI. Рассказ лисицы
– Всякому кажется, что ему всех труднее жить на свете, – сказала лисица. – Вот у тебя, зайца, быстрые ноги, у медведя и волка величина и сила, а у меня, лисицы, что? Правда, у меня есть и острые зубы, и довольно быстрые ноги, но я – небольшой зверь, и меня легко обидеть, одолеть меня очень, очень нетрудно. Между тем, мы не легко поддаемся даже человеку, не говоря уже о других наших врагах.
Какое же у нас орудие? Ум, который люди называюсь хитростью.
Мы редко попадаемся в капканы. У нас великолепное чутье, обоняние, и мы слышим запах железа. Если же оно обложено салом, то и этим нас обмануть трудно. Те следы, которые делают звероловы около капканов с помощью заячьей лапки, мы отличаем от настоящих заячьих следов.
Нам разбрасывают по лугам, полям и лесным полянам отравленных птиц и рыб, но мы не верим этим приманкам. Откуда они? Мёртвые да еще часто поджаренные для аппетитного запаха? Не мы их ловили и убивали. И мы редко трогаем отраву.
Сколько зверей ловят в тенета! А часто ли попадают в эти сети лисицы? Почти никогда.
Нас тоже травят собаками и затравить «красного зверя» т.-е. нас или волка, охотники считаюсь бóльшею честью, чем затравить какого-нибудь зайчишку. Извините, заяц, но это – правда. От собак мы тоже ловко увёртываемся, как и зайцы.
Один раз меня, как и зайца, травили в чистом поле. Смерть тоже была у меня на носу. Но вот я увидала островок густой, высокой травы. Я повела за собой собак на этот островок и, когда они нависли над моим хвостом, я забилась в траву и там растянулась плашмя, прижимаясь к земле. Собаки проскочили мимо меня вперед и затем стали смотреть по сторонам – где я бегу. Они, глупые, не могли даже представить себе, что я осталась лежать в траве. Они растерялись и стали рыскать по полю вразброд, отыскивая меня. А когда охотники указали им, где я притаилась, расстояние между мной и ими было уже большое, и я побежала к оврагу, которым оканчивалось поле. Овраг этот, хотя и небольшой, имел очень крутые откосы. Добежав до края оврага и подпустив близко собак, я остановилась на самом обрыве. Собаки не могли удержаться и покатились кубарем на дно оврага. Одна из них сломала ногу, другая разбилась о камень. А я потихоньку побежала краем оврага и скрылась в кустах.
Люди бранили и проклинали меня, а я только смеялась над ними.
Мне приходилось обманывать и ружейных охотников. О, ружьё – это страшное орудие! Однажды я так увлеклась доставанием мыши из норки, что не заметила подкравшегося ко мне охотника. Он выстрелил в меня и слегка задел дробью. Другим выстрелом он мог бы убить меня наповал. Я видела, что мне спасения нет в бегстве. Тогда я упала и растянулась, как мертвая. Охотник подошел ко мне, ткнул ногой, потом приподнял меня за шиворот и бросил опять на землю, радуясь добыче. Отвернувшись от меня, он закурил трубку и стал заряжать ружье. Я отползла несколько шагов и во все ноги пустилась бежать в лес. Охотник был так удивлен, что даже трубку выронил изо рта, а когда схватился за ружьё, я была уже далеко.
Конец ознакомительного фрагмента.