Возвращаясь из супермаркета, Лиля остановилась на мосту. Сумерки постепенно поглощали город. Вместо привычных глазу зданий из темноты выступали светляками зажженные фонари и разноликие окна. Сказочным зверем прополз внизу желтоглазый поезд. Пассажиры, наверное, спешили домой.
Лиля никуда не торопилась. Она перегнулась через перила и смотрела вниз, в седую, мутную зыбь, вслед едва поблескивающим рельсовым дорожкам… Прямо перед глазами пронесся желтый, усохший по краям лист. Откуда он залетел сюда? Каким ветром его принесло?
Лист – это она, Лиля. Свободная и зависимая одновременно. Летит, но только туда, куда несет ветер. Выражающая в танце свои мысли, но не способная произнести хотя бы пару слов. Потому что все слова оборвались с нечаянным полетом, завершившимся на асфальте. Мама мыла раму. Рама сломала маму.
Лист исчез в пелене дождя под мостом. Звякнула эсэмэска. Отец. «Что решили насчет дня рождения Регины?» Ничего. Даже не вспомнили. Но хорошо, что в этот раз обошлось без «мамы». Девушка зябко поежилась и, накинув капюшон, пошла домой.
У подъезда Лиля вскинула голову кверху. Окна Глеба были темны и молчаливы. Наверное, лег спать. С другой стороны, что он, маленький мальчик, в это время спать? Она же не спит – бродит по улицам в компании двух шоколадок и собственных мыслей.
А Глеб, наверное, сидит в темноте. Слушает любимые композиции или аудиокниги. Интересно, что ему нравится? Прикольно будет обменяться.
Свет фар подъезжающей машины на миг ослепил девушку и заставил отпрянуть. Из автомобиля вышли новая соседка и высокий, статный мужчина, которого слегка пошатывало, пока он расплачивался с таксистом. Они, так же как Лиля, задрали головы и посмотрели на окна. Девушке показалось, что женщина тут же помрачнела, словно одним ловким движением стерла с лица приевшийся грим. А мужчина принялся ей за это выговаривать. Или за что-то другое, неприлично же подслушивать.
Родители Глеба? Девушка скупо кивнула им и забежала в подъезд. Вызвала лифт, надеясь, что они задержатся на улице. Ей бы со своим папочкой разобраться. Чужие родные с их проблемами и вопросами пусть остаются за стеной Лилиного молчания.
Глава 5
Понедельник – день… недели
Понедельник выдался на редкость длинным и занудным. Накануне родителей познакомили с каким-то медицинским светилом. И оно соблаговолило лично осмотреть Глеба в своем центре – мать не стала тянуть кота за хвост, хоть отец отнесся к нетрезвым излияниям нового знакомца со здоровым скептицизмом, и повезла сына в клинику.
Глеб терпеть не мог этот запах стерильности, эти отдающиеся в длинных коридорах звуки, вкрадчивые расспросы персонала и такие же вкрадчивые шаги в специальных тапочках на резиновой подошве. А самое главное – призрак надежды. Он был страшнее всего. Маму быстро охватывала уверенность, что уж этот-то врач обязательно поможет. Подберет правильное лечение, выпишет чудодейственные лекарства, направит на одни анализы, другие, третьи…
Потом, рано или поздно, но обязательно наступал отходняк, болезненный, труднопереносимый. Мать с энтузиазмом заявляла, что не особенно-то и верила, но попробовать ведь стоило? А потом тихонько плакала, думая, что никто не замечает. В этот раз будет так же, можно спорить на что угодно.
Глеб предпочел бы, чтобы его просто оставили в покое. Прозрение, исцеление, отращивание новой конечности взамен старой, увы, возможно только в сказках для маленьких девочек и мелодрамах. В реальности даже то, что пальцы на руке почти восстановили гибкость и чувствительность, – уже чудо и прорыв. И давать себя вертеть, рассматривать, протыкать иглами – просто глупо.
Глеб лаконично отвечал на задаваемые вопросы: не болит, не тревожит, не хочется, не можется, не-не-не… Потом мать начала подробно вспоминать восстановительный период после аварии, и он просто предпочел уйти в свои мысли. Поэтому не сразу отреагировал, когда опять переключились на него. Светилу пришлось повторить обращение дважды, повысить голос и даже стукнуть по столу.
– Что, простите? Задумался, – пробормотал юноша.
– Я говорю, в карте записано, что была попытка самоубийства. Посещали ли вас снова подобные мысли?
– Меня и в первый раз не посещали подобные мысли, – недобро усмехнулся слепой. – Я просто потерял равновесие.
Ему стало как-то плевать, как это все будет выглядеть. Он встал и, неуверенно передвигаясь, вышел из кабинета. Опустился в кресло, нащупав его справа от двери. Пусть они там побеседуют. Добавят пару новых страниц в медицинскую карту. Но без участия Глеба.
Мать вышла не скоро. Юноша успел позлиться, поскучать, пожалеть, что оставил наушники дома, досчитать до тысячи и начать обратный отсчет.
Присела рядом в соседнее кресло. Вздохнула. Взяла сына за руку, потискала.
– Зачем ты так? – прошелестела, едва перебивая телевизор, что-то бубнящий в просторном холле. – Он ведь хочет помочь.
– Мама, мне уже помогли.
– … Он считает, что у тебя эмоциональная дестабилизация, – продолжала она, не слыша его возражений. – Это мешает выздороветь.
– Я спокоен как никогда.
– Ведь каждое наше заболевание имеет под собой какую-то глубинную подоплеку. Вот ты чего-то не хочешь видеть…
– Да, эти стены, белые халаты и процедурные кабинеты. Я хочу домой. – Юноша постепенно повышал голос.
– И если ты осознаешь эту проблему, то начнешь прозревать…
– У меня повреждено что-то в голове, и поэтому я ничего не вижу, мама! Если тебе обязательно консультироваться с каким-нибудь дорогостоящим шарлатаном, больше не впутывай меня, пожалуйста! Найди у себя болячку и лечи!
Она замолчала. Чьи-то шаги сначала раздались по коридору, а потом стихли. Юноша высвободил свою руку из материнских тисков и встал.
– Дай мне денег на такси! – потребовал громко и четко. Пусть потом жалуется отцу, лишь бы не шелестела тут, как умирающие осенние листья под натиском ветра.
Ну и денечек выдался! Понедельник во всех смыслах. Лиля со вздохом оглядела раздувающуюся прямо на глазах лодыжку. Кроссовка не налезет, это точно.
– Ты как? – Майка присела рядом на скамейку и хлопнула по плечу.
Вопрос был не иначе как риторическим. Или у подруги что-то со зрением.
– Стас уже всем наболтал, что ты просто поправилась.
Ага, как же! Поправилась! Это у него из-за веселого образа жизни проблемы с координацией. Излишества в старшем подростковом возрасте могут плохо сказаться на будущем. Воняло сегодня, как от бомжа, рожа опухшая, глаза мутные. Ничего не скажешь, повезло с партнером. Теперь недели две точно не потанцуешь! Хорошо, если просто вывих или растяжение, а не перелом.
– С тобой в травмпункт съездить? – Это уже Катя ласково боднула в бок.
Лиля набила в телефоне: «Спасибо. Отец заедет».
– Ха! Не повезло Стасику – насмешливо отреагировала Майка.
– Давно пора!
Обе Лилины подружки были в свое время отфутболены Казановой местного разлива. Одна в прошлом году, другая – в позапрошлом. На этой почве и подружились. Теперь у них с личной жизнью было все в порядке, но они продолжали точить на парня зуб.
– Дебил! – выругалась Катерина.
Стас уронил Лилю дважды. Один раз в начале занятий, на хореографии, но тогда повезло. А потом на современных танцах. С высокой поддержки. Ногу пронзила боль, вгрызлась бешеной собакой и не отпускала до сих пор. Преподы засуетились, принесли мазь. Но, как говорится, поздно пить боржоми.
Девочки сидели в раздевалке. Занятия закончились, но пострадавшую оставлять никто не хотел. Парни, наверное, разошлись – у них свои интересы. А женская половина проявила солидарность. Все четырнадцать тут. Даже Вика Солнцева, с которой Лиля особо и не дружила, сидела на подоконнике, периодически отхлебывая сок из пакета, и глазела в окно. Она-то и сообщила лениво:
– О! Отец Стаса разговаривает с каким-то мужиком. Таким солидным. Как-то подъезжал сюда.
Лиля припрыгала к ней. Да, отец.
– Девушки! – вплыла Марковна, неся за собой аромат тяжелых, терпких духов. – Расходимся, расходимся. Светлова, за тобой приехали. Я помогу спуститься. И, ради бога, не надо скандалов. Помните, что все можно решить мирным путем.
Как будто это Лиля пришла в неадеквате и уронила партнера! И почему это ее Марковна будет провожать? Отец на второй этаж подняться не в состоянии?
Но возмущение утихло само собой, когда в дверях показался высокий силуэт в плаще. Даже аромат духов завуча как-то истончился и распался на молекулы. Отец грозно оглядел раздевалку, подошел к дочери и подхватил на руки, явно стремясь доказать, что с ее весом все нормально: чуть превышает тот, что был при выписке из роддома.
– Вещи твои где?
Лиля кивнула на рюкзачок и куртку. Катюха подала их отцу, после чего тот выплыл в коридор, как танкер с важным грузом на борту.
– Этот придурок мямлит что-то непонятное. Его отец – мужик с понятиями, предложил оплатить лечение. – Надо отдать должное, отец даже не запыхался, хотя Лиля предпочла бы просто прыгать рядом, а не плыть по воздуху. – Я отказался. Но если директор не поменяет тебе пару, разнесу все к чертям собачьим!
Лиле в это плохо верилось. Скорее, на этом этапе выступит Регина. Сольно. И выяснится, что Стас – очень даже хороший мальчик, оступиться ведь может кто угодно, а девочке и впрямь неплохо бы сбросить парочку килограммов. Они, конечно, не мешают, нет-нет… Но…
Однако встреча с мачехой состоялась гораздо раньше. Даже раньше дня рождения. Регина сидела в автомобиле, нервно позвякивая ключами.
– У меня есть знакомый травматолог. Думаю, лучше сразу к нему? – И потом без перехода: – Девочка, ты как? Не волнуйся, танцевать будешь.
Господи! Как будто она дура и ни разу не подворачивала ноги!
Лиля откинулась на сиденье и закрыла глаза. Совершенно абстрагироваться от разговора отца с его женой не получалось. Но сейчас они пели об одном: технику безопасности нарушила школа, халатное отношение недопустимо в учебном учреждении, дисциплина – это все. А сорок два Лилиных килограмма не делают ее коровушкой. На этих словах Регина бросила взгляд на падчерицу и подмигнула. Неожиданно. Очень.
Глеб молчал всю дорогу в такси. Сидел напряженно и думал о том, что сказал матери в больнице. Вроде бы ничего лишнего. Просто накопилось… вся эта забота, опека. Он же не стал младше, не разучился самостоятельно что-то делать. А мать, дай ей волю, начнет снова его с ложечки кормить.
Хорошо, что она сейчас молчит. Обиделась. Потому что заново слушать весь бред, которым ее напичкал врач, тяжко.
У подъезда сказал:
– Дай мне ключи.
– Я же с тобой зайду.
– Чтобы завести меня в квартиру? – Протянул руку. – Дай мне ключи, пожалуйста. Ты останешься покурить. Я сам вызову лифт и поднимусь на четвертый этаж, открою квартиру. Мне не пять лет.
– Длинный ключ – от верхнего замка, короткий – от нижнего.
Мать нехотя передала связку.
– Соображу. – Юноша медленно сделал несколько шагов вперед, мысленно молясь, чтобы не споткнуться; миновав пару ступенек перед дверью, обернулся к матери. – Тебе надо вернуться на работу.
Не дожидаясь возражений или согласия, зашел в подъезд. Резкий запах ударил в нос: пыль, кошачья моча, грязные стены и все съестное, что вздумали варить местные домохозяйки в этот час. В прежнем доме пахло по-другому. Там преобладали ароматы дорогого парфюма и чистоты, запахи квартир не выходили за порог. Конечно, там было элитное жилье. А здесь обычная панелька.
Ничего. Привыкнут. Все.
Глеб поднялся по лестнице, опираясь на липкие от чужих рук перила, вызвал лифт. Тот спускался долго, дребезжа и пощелкивая.
Мать курила. Запах дыма вливался в общую мешанину, органично в ней растворяясь. Еще немного, и раздастся цокот каблуков, начнутся уговоры и нравоучения…
Лифт подъехал. Последний щелчок. Створки разошлись.
А если внутри нет пола? Кабина не приехала? Кошмар зрячего детства. Юноша шагнул вперед. Пока нащупывал кнопку, послышалось:
– Подождите, пожалуйста! – Тембр показался знакомым. – Спасибо! Мне пятый!
Пахнуло легкими девичьими духами. Сестра Ляли?
– Мне раньше выходить. – Глеб нажал на свой этаж и произнес то, о чем еще вчера промолчал бы: – Простите, но вы так громко поете. Не могли бы вы делать это тише?
– Чего? – Она наверняка подумала, что чего-то недопоняла или ослышалась.
Юноша повторил, подумав про себя, что со слухом у соседки явные проблемы.
– Я, кажется, пою в своей квартире. Могу делать это, как захочу! А если вам не по душе мой голос, найдите другой дом или, еще лучше, поселитесь на кладбище, там вообще никто не поет! – Девушка завелась.
– Я обещаю подумать над вашим предложением, но и вы примите к сведению мою просьбу. – Он вышел из кабинки.
Сестра Ляли поехала выше. Открывая дверь, он слышал ее сердитые шаги и резкие движения этажом выше. Она буквально ворвалась в свою квартиру.
А юноша перешагнул порог медленно. И бессильно опустился по стене на пол. Все достали. Все достало. Но если тебе не нравится что-то в мире, начни меняться сам.
Элла стрижом влетела домой, со всего маху хлобыстнула дверью, бросила сумочку на полку и скинула туфли так, что один оказался за метр до кухни, а другой отлетел под шкаф. Этот псих из лифта просто взбесил! Надо же, а казался таким миленьким!
Девушка перешагнула через кучу обуви, даже не заметив, что сегодня ее заметно больше, чем обычно. Поэтому присутствие дома мачехи и отца оказалось для Эллы сюрпризом. Они сидели на диване, пялясь в телевизор. Почти синхронно обернулись и сказали:
– Привет! Как дела?
В любой другой день это показалось бы прикольным. Но не тогда, когда тебе нахамили.
– Супер! – рявкнула Элла. – Не видно, что ли? Цвету и пахну!
– В таком случае очень за тебя рад, – тихо отозвался отец.
В его интонации слышались отдаленные раскаты грома. От этого Элле стало еще хуже. Она плюхнулась в кресло и разрыдалась. Чем больше сейчас размажется туши, тем лучше!
– Прикинь, в этом мире столько уродов! Невозможно на свой этаж подняться, чтобы кто-то настроение не испортил.
– Что-то случилось, Эллочка? – участливо поинтересовалась Регина.
– Я давно предлагал переехать к нам. Гораздо ближе к учебе для обеих, – прокомментировал в тот же момент папочка.
Кажется, они решили доказать, что живут с одним мозгом на двоих. Интересно, а где Лилька? Кто-то же впустил этих сиамов в дом?
– Ну, до учебы мы на авто добираемся. Очень удобно. И вас не стесняем. Это сейчас машина сломалась, приходится на автобусе ездить.
Элла попыталась придать голосу ласковую интонацию. Может, отец не заметит, что она перевела разговор с хамства в лифте на сломанную машину со вполне определенной целью.
– Я пришлю Михалыча. Он отгонит авто, – подчеркнул отец последнее слово, – в сервис, и вернет к утру.
– Пасиб-пасиб-пасиб! – запрыгала Элла, мысленно чертыхаясь: лучше бы перевел деньги на ремонт, а она сама разобралась бы, как потратить и где сэкономить.
– Но не за твое поведение, – буркнул отец.
– Эдуард! – шикнула Регина.
– Надо повозить сестру в школу и из школы.
– С чего бы это? У нас может расписание не совпадать. – Элла мгновенно забыла, как буквально пару минут назад уверяла, что они обе добираются по утрам на машине.
– Постараешься, чтобы совпало. – Отец шлифанул дочь насмешливым взглядом.
Мачеха, мило улыбнувшись, пояснила:
– Лилечка сегодня получила травму. Вывих. Пару недель придется походить в гипсе, чтобы сустав полностью восстановился.
– На вывих – гипс?
– Обычно не накладывают, – согласился отец. – А потом хроническая форма, артрозы и артриты.
Вот уж не подумала бы, что он разбирается в таких тонкостях! Элла вот не знала.