— На перемене найдёшь!
— Нет, она убежит.
— Как убежит? — удивилась учительница. — Она у тебя заводная?
— Она — живая! — сквозь слёзы объяснила Настя. И тут Петров закричал:
— Вон бежит! Держи её!
Все зашумели, вскочили с мест:
— Лови! Хватай!
— Крыса! Крыса! Ой, мне страшно! — Кто-то из девочек завизжал.
Неожиданно под ноги Нине Олеговне бросилась белая в серых пятнышках крыска. Она испугалась шума и искала спасения. Но, на беду, Нина Олеговна до ужаса боялась крыс.
— Мамочки! — вскрикнула учительница и взлетела на стул. Клара встала на задние лапки и, казалось, хотела залезть к Нине Олеговне. Нина Олеговна замахала руками: «Кыш, кыш!» Тут Настя быстро подхватила зверька на руки. В этот момент открылась дверь и вошла директор школы Зоя Михайловна.
— Нина Олеговна! У вас что тут происходит? — строго спросила она.
— Адаптация! — дрожащим голосом ответила учительница, слезая со стула.
— Слишком бурно! — заметила директор.
Насте Соколовой пришлось уйти с Кларой домой. Все остальные убрали игрушки в сумки и слушали скучный рассказ из книжки. Это было совсем неинтересно. Все были недовольны. Кроме Петрова.
— Я же говорил, что игрушки в школе не нужны! — торжествовал Лёшка.
Ошибка
Однажды утром я выглянул в окно рги увидел внизу на асфальте крупную надпись мелом: «Заенька, ты — супер!»
— Милка! — закричал я сестре. — Тебе Мишка письмо написал!
Старшая сестра мигом вскочила с постели, подбежала к окну и начала щёлкать кнопками мобильного.
— Отключён! — огорчилась она.
Мама тоже посмотрела вниз, покачала головой:
— Неужели Миша в десятом классе так плохо знает русский язык?
— Что, ошибка? — удивилась Милка. — Ну нет, тогда это не он.
— Значит, ты не «супер»! — съязвил я, а сестрица запустила в меня подушкой.
— Значит, «супер» — это Маринка с пятого этажа! — продолжал я дразнить Милку. — Мама, а где ошибка?
— Всё забыли за лето. Подумай сам! — мама хлопнула дверью и ушла, сердито повторяя:
— ЗаЕнька, заЕнька…
Я вышел на улицу и уставился на надпись. Значит, «заЕнька» — неправильно. А как же правильно: «заИнька» или «заЯнька»?
«Наверное, „заЯнька“ — решил я, — потому, что „заяц“»! И, мелом зачеркнув букву «Е», написал сверху крупно букву «Я».
Справившись с такой трудной задачей, я сел на скамейку и стал ждать, как оценят мою работу. Из подъезда вышла соседка, баба Надя, и стала читать надпись.
— Какая безграмотная молодёжь! — вдруг обратилась она к проходившей мимо женщине.
— Совсем родного языка не знают, — согласилась та.
Тут из подъезда выскочила Милка и мокрой губкой стёрла буквы «Е» и «Я». Потом отобрала у меня мел и вписала букву «И».
— Заинька! ЗаИнька, — отряхивая мел с пальцев, произнесла она и торжествующе добавила: — А всё-таки я — «супер»!
Заплатить тишиной
Ксюше и Нике купили пианино. По правде говоря, в музыкальную школу поступила только Ксюша.
Но младшая, Ника, твёрдо знала, что через год ей будет тоже семь лет и она тоже пойдёт учиться музыке. Значит, пианино и для неё.
Пианино было большое, чёрное, с гнутыми ножками и красивым рисунком. Внизу торчали две блестящие педали.
Ксюша и Ника хотели сразу постучать по клавишам, но мама запретила.
— Вот придёт настройщик, дядя Борис, почистит, настроит, и будете играть, — строго сказала она. Пришлось ждать.
Вместе с пианино приехал круглый вертящийся стульчик. Он тоже был чёрный. Его можно было крутить вверх и вниз. Это было просто замечательно!
Ксюша и Ника начали по очереди вертеться на музыкальном стульчике: туда-сюда, туда-сюда…. Как на карусели! Пока не надоело.
А тем временем приехал дядя Борис с целым чемоданом разных инструментов. Он разобрал пианино.
Ой, как было интересно! Внутри пианино оказалось много-много струн и маленьких молоточков. Все клавиши вытащили и уложили в ряд на полу. Принесли пылесос. И тут сестрёнок выставили за дверь, чтоб не мешали.
Пылесос замолчал, и через какое-то время из комнаты стали доноситься таинственные звуки:
— Динь-динь, динь-динь!
— Талам-талам, талам-талам!
Девочкам ужасно захотелось посмотреть, что там происходит. Они пролезли тихонько в дверь и встали около неё.
Настройщик оглянулся.
— Ну что, пташки? — с улыбкой сказал он. — Стойте тихо и не мешайте!
— А что вы делаете? — спросила более смелая Ксюша.
— Я настраиваю пианино, и мне нужна полная тишина, чтобы слышать нотки, — ответил дядя Борис.
— Мы только посмотрим, — попросила Ника.
— Так вы на экскурсию пришли? За это платить надо, — пошутил настройщик. Он надеялся, что девочки засмущаются и уйдут.
— Ты, Ксюша, давай пять рублей, и ты, Ника, тоже пять!
Ника озадаченно посмотрела на старшую сестру. Ксения задумалась, а потом предложила:
— А можно мы вам заплатим… тишиной?
— Чем-чем? Тишиной? — удивился дядя Борис. — Ну, если тишиной, тогда сидите и смотрите.
Через двадцать минут в комнату заглянула мама. Она недоумевала: почему не слышно и не видно её резвых дочек? Куда подевались?
Девочки молча смирно сидели на диване и заворожённо следили за работой настройщика.
— Мы на экс-кур-сии, — прошептала Ника и прижала пальчик к губам.
— Они мне тишиной заплатили! — широко улыбнулся дядя Борис.
— Ох, как хорошо, — негромко рассмеялась мама, — наконец-то!
Мусс, или Как я изобретал миксер
Случилось это перед школьной Олимпиадой талантов. Накануне я сразу после школы побежал домой.
Надо было доделать авиамодель для конкурса «Юный техник».
Дома уже была сестра Людмила.
— Что так рано? — крикнул я, сбрасывая куртку.
Милка сидела на кухне и задумчиво листала одну из своих кулинарных книг.
— Отпросилась с последнего урока. Мне надо сделать домашнее задание для конкурса, — ответила она.
— Я в тебе уверен! Ты будешь лучшей юной хозяйкой! Кстати, что есть перекусить?
— Разогрей сырники и не мешай мне думать. Надо что-то простое и оригинальное.
— Да у тебя всё отлично получается! Испеки свои фирменные блины! — предложил я, набивая рот сырником.
— Блины я пеку на масленицу. Придумай ещё что-нибудь! Вот тебе что нравится? Думай, Митя, думай!
— Мне много чего нравится… — я задумался.
Тут мой взгляд остановился на коробочке клюквы в сахаре.
— Эврика! Милка, помнишь, какой вкусный мусс мы ели у дедушки с бабушкой? Клюквенный! Розовый и воздушный! М-м-м… — я причмокнул от удовольствия.
— Митька, ты — гений! — обрадовалась Людмила. Она достала из кухонного шкафчика манку и тут же развила бурную деятельность на кухне.
Я с чувством выполненного долга (помог сестре!) отправился к своим моделям. Но через некоторое время всю квартиру огласил горестный вопль:
— Миксер! Где наш миксер?
Где наш миксер, я не знал. Мы позвонили маме на работу, и оказалась, что миксер она одолжила соседке Клавдии Ивановне. Клавдии Ивановны дома не оказалось.
— Как я теперь взобью манку? — сокрушалась сестра.
— Может ложкой? — предложил я, вспомнив, как делала мусс бабушка.
— Да ложкой я до утра буду взбивать! Это ж не миксер!· Вжик-вжик — и готово! — продолжала горевать Милка.
Вот это «вжик-вжик» и тронуло мою техническую душу.
— Будет сейчас тебе миксер! — воскликнул я и побежал к ящику с инструментами.
На кухню я вернулся с дрелью и вставил вместо сверла длинную ложку.
— Давай свою кашу! Будем взбивать! — бодро обратился я к сестрице.
— А получится? — усомнилась Людмила.
— Ты что забыла, что я технический гений? Держи кастрюльку! — я примерился и нажал кнопку.
Раздалось роковое «вжик-вжик-вжи-и-ик», заглушённое визгом сестры. От большой скорости ложка согнулась и разметала всю кашу.
Я отпустил кнопку. Что случилось с Людмилой, я не сразу понял, потому что всё лицо у меня было залеплено манной кашей. Как выяснилось, в таком же «залепленном» состоянии была и Милка, и вся наша кухня.
— Милочка! Ты жива? — дрожащим голосом спросил я, облизнув с губ кашу и протирая глаза.
— Болван! — ответила, всхлипывая, сестрица. — Будешь сам всё отмывать!
Я и отмывал. Труднее всего оказалось мыть потолок. А Людмила всё-таки сделала своё вкусное домашнее задание, по-настоящему, миксером. Его Клавдия Ивановна вечером принесла.
Мушкетёры и Прекрасная Дама
Люблю зиму за праздники — Новый год и Рождество! Всегда ждёшь чего-то нового и чудесного.
Это случилось в прошлом году, когда мы с моей сестрой Ребеккой учились в пятом классе. Мы с ней близнецы.
За два месяца до зимних каникул наш завуч по внеклассной работе Артур Артурович объявил по школьному радио, что будет новогодний карнавал. И не просто карнавал, а концерт победителей конкурса школьных шоу-групп.
При этом ставились некоторые условия: все участники выступают только в карнавальных костюмах, только командой и только в смешанном составе. Последнее условие означало, что девчонки выступают вместе с мальчишками.
— Учитесь дружить и работать в команде! — бодро завершил своё выступление Артур Артурович.
Призы были очень соблазнительные!
В тот день после школы мы собрались у меня дома. Мы — это я, мой друг и сосед Мишка, наш одноклассник Тимур, с которым Мишка ходит на гимнастику, и Виталик, с которым я занимаюсь в фехтовальной секции.
Любопытная Ребекка крутилась возле нас, делая вид, что занята журналами.
— Ну что, создаём команду? — начал я. — Нас четверо.
— Да! Нормально! — Все дружно согласились.
— Но нужна хоть одна девчонка, — напомнил Виталик.
Все посмотрели на Ребекку. Кого же ещё брать в нашу команду?
— Я подумаю! — заявила она. — У вас какие будут костюмы? И вообще, что вы будете представлять?
Тут мы надолго задумались. Пришлось звать маму. Мама у нас, как говорит папа, «генератор идей», что означает — идей у неё всегда много, самых разных. Мама у нас — искусствовед.
Мама оглядела нас и предложила:
— Подумайте, кто что умеет.
— Бекки играет на пианино, — начал я перечислять, — я фехтую и тоже играю… в шахматы.
— Шахматы не подойдут для шоу, — возразила мама, и все захихикали.
— Реми, ты ещё хорошо поёшь, не скромничай! — продолжала она.
— Я тоже фехтую… — напомнил Виталик.
— Мы с Тимуром можем быть акробатами, — добавил Мишка.
И тут Мишку осенило:
— Нас четверо! Мы будем мушкетёрами!
Конечно, все мы смотрели весёлый фильм о приключениях мушкетёров. А Виталик даже успел прочесть весь роман Дюма «Три мушкетёра». Идея была просто превосходная!
— А я? Кем я буду? — подала голос Ребекка. — Мушкетёркой? Ну нет! Я хочу быть в платье принцессы!
— Какая принцесса?! — загалдели мы. — Ты ничего не понимаешь…
Ребекка мигом надулась. Начались первые проблемы. Выручила мама:
— Бекки, ты будешь Прекрасной Дамой!
С этим моя сестра согласилась.
В итоге мы придумали просто грандиозное представление! Бекки играет на синтезаторе, я пою и ещё фехтую с Виталиком, Мишка с Тимуром делают акробатический этюд.
И все мы в мушкетёрских костюмах и со шпагами. Кроме, конечно, Прекрасной Дамы — Бекки, которая в своём платье принцессы будет сидеть где-то там, позади, за синтезатором.
В конце нашего шоу у меня на плечах будет стоять Тимур, как самый лёгкий из мушкетёров.
Мама пообещала помочь с костюмами и тут же позвонила своей подруге Нелли. Тётя Нелли работает в детском театре.
Всё складывалось отлично!
Мы усердно репетировали, сначала каждый по отдельности. Потом собрались все вместе в школе. Бекки скоро надоело бегать с нами, и её игру просто записали для наших репетиций на диск.
Самая последняя, генеральная репетиция прошла замечательно. Мама волновалась не меньше нас.
Накануне конкурса она сама подготовила наши костюмы и аккуратно сложила в два новеньких жёлтых пакета.
Утром мы с сестрой проснулись по будильнику и сели завтракать. Бекки вяло ковырялась в тарелке, мне тоже есть не хотелось.
Мама внимательно взглянула на Ребекку.
— Бекки, ну-ка посмотри на меня! — вдруг сказала она и дотронулась губами до лба сестрёнки. — О, у тебя лоб горячий! Вот ваша вчерашняя горка! Докатались!
И тут же принесла градусник.
— Тридцать восемь! — ахнула мама. — Ребекка, живо в постель!
Сестра слабо сопротивлялась, но тут точку поставил папа, который по утрам подвозил нас в школу. Я же обречённо сказал:
— Мам, всё пропало.
— Нет, прекрасно выступите и без Ребекки! — заявила мама и принесла диск с записью.
— Я сама позвоню Артуру Артуровичу и всё объясню. Попрошу его, чтобы вам не снимали баллы.
Папа торопился на работу. Я не глядя схватил один пакет, кинул туда диск и, расстроенный, побежал за папой. Мы уже опаздывали.
В школе у зала я наткнулся на своих друзей. Они важно разгуливали в мушкетёрских костюмах, гордо демонстрируя шпаги. Я быстро объяснил им всё про больную сестру, про температуру, сунул ошеломлённому Мишке в руки диск и помчался в костюмерную.
Но самое страшное было впереди!
В пакете оказался костюм Бекки! Я тупо смотрел на длинное воздушное платье в оборочках и бантиках и с горечью вспоминал свой великолепный мушкетёрский костюм.
Мысли роились и путались у меня в голове…
Выйти на сцену было необходимо! Невозможно подвести команду. Выйти без карнавального костюма — это явно ещё один минус.
Эх, была не была! Я с отвращением стал натягивать на себя платье Прекрасной Дамы. К счастью, оно тянулось в ширину. Обувь не подошла. Я в отчаянии оглянулся и увидел запасные мушкетёрские сапоги. Надел. Не босиком же идти.
Вместо моей чудесной мушкетёрской шляпы я нахлобучил ужасный парик с накрученными буклями.
Увидев меня, ребята выпучили глаза.
— Ребекка! Ты не болеешь?! — в один голос спросили они.
— Это я, Реми… — прошипел я сквозь зубы, — костюм дома остался, — добавил я и забрал у оторопевшего Виталика свою шпагу.
— Время! Время! На выход! — торопил Артур Артурович, выпихивая нас на сцену. — Действуем! Новые акценты! Импровизация! Вперёд!
И вот я на сцене. В платье Бекки и со шпагой в руках. По залу прокатился лёгкий шум. Тут заиграла знакомая музыка, она захватила нас, и мы стали двигаться почти автоматически, забыв обо всём.
Свет бил в глаза, и мы никого не видели… Но слышали… Представляю, как это было!
Путаясь в юбках, Прекрасная Дама прыгала по сцене и исступлённо вопила в микрофон припев бравой мушкетёрской песни:
— Мушкетёры, вперёд! Мушкетёры, вперёд!
Вдруг, высоко выбросив вверх ногу, как и полагалось по сценарию, Прекрасная Дама, показала всему залу свои великолепные мушкетёрские штаны. Это была единственная часть моего костюма, которую я надел ещё дома. И, конечно, сапоги!
Зал грохнул от хохота. Этого Прекрасной Даме показалось мало, и она стала отчаянно биться на шпагах с мушкетёром Виталиком. Юбки очень мешали, и пришлось их подхватить свободной рукой.
— Давай, Бекки! Не сдавайся! — кричали девчонки из зала.
— Это Реми! Давай, Реми! — кричали мальчишки.