– Теперь ложись в ее кровать, – приказала мать дочери. – И ни в коем случае не разговаривай.
– Почему?
– Из-за жаб, – ответила мачеха, и, поймав жабу, выпрыгнувшую у дочери изо рта, выбросила ее в окно вслед за королевой. – Лежи здесь и делай, как я сказала.
Женщина накрыла дочь с головой одеялом, ведь та и вправду с каждым днем становилась все уродливее. Когда вернулся король, мачеха сказала, что у королевы жар.
– Ей нужен покой. Никаких разговоров. Дайте ей отдохнуть.
Король прошептал несколько ласковых слов мачехиной дочке, накрытой с головой, и ушел. На следующее утро он снова пришел к ней в покои, и девушка прежде, чем мачеха смогла ее остановить, ответила королю. Тут же из ее рта выпрыгнула жаба.
– Господи! – ахнул он. – Что это?
– Я не виновата, – ответила мачехина дочь, и еще одна жаба выпрыгнула у нее изо рта. – Оно само так получается.
– Что происходит? – воскликнул король. – В чем дело?
– У нее жабий грипп, – ответила мачеха. – Он очень заразный. Но, если ее не беспокоить, она скоро поправится.
– Надеюсь, – ответил король.
Этой ночью поваренок, домыв последнюю кастрюлю и сковородку, вдруг увидел в кухонном стоке, ведущем в реку, белую уточку.
Она сказала:
– Пока король спит, я буду грустить.
Поваренок не нашел что ответить, и она продолжила:
– А что насчет гостей?
– Они легли в постель.
– А мой сынок?
– Спит как сурок, – сказал слуга.
И уточка вдруг превратилась в королеву. Она поднялась наверх, взяла из колыбели ребенка и стала его укачивать, потом осторожно положила обратно и подоткнула одеяльце. Вернувшись на кухню, снова превратилась в уточку, нырнула в сток и уплыла в реку.
Поваренок все видел, он следил за ней.
На следующую ночь все повторилось. А на третью ночь призрак сказал мальчику:
– Иди и расскажи королю все, что ты видел. Пусть он принесет свой меч, трижды взмахнет им у меня над головой, а потом отрубит ее.
Мальчишка побежал к королю и все ему рассказал. Король был потрясен. Он на цыпочках прокрался в покои королевы, сдернул покрывало с ее лица и в ужасе уставился на уродливую мачехину дочку, которая храпела в кровати на пару с жабой.
– Отведи меня к привидению! – приказал он, хватая меч.
Они пришли на кухню, и король трижды взмахнул мечом над головой призрачной королевы. Тотчас же она снова превратилась в белую уточку, а король, не теряя времени, размахнулся и отрубил ей голову. Через мгновение уточка исчезла, и перед ним стояла королева, живая и здоровая.
Они крепко обнялись. У короля созрел план, и королева согласилась спрятаться в одной из спален до воскресенья, когда ребенка будут крестить. Во время крещения лицо фальшивой королевы было закрыто плотной вуалью, ее мать стояла рядом. Они обе притворялись, что королева тяжело больна, и не может говорить.
И тогда король сказал:
– Какое наказание ждет того, кто бросил невинную жертву в реку и утопил?
Мачеха тут же ответила:
– Это страшное преступление. Виновного нужно посадить в бочку, утыканную гвоздями, и спустить со склона прямо в реку.
– Так мы и поступим, – сказал король.
Он приказал изготовить такую бочку, и, как только она была готова, в нее посадили мачеху с дочкой, заколотили крышку и спустили с горы прямо в реку. Тут и настал им конец.
Тип сказки: ATU 403, «Черная и белая невесты».
Источник: история была рассказана братьям Гримм Дортхен Вильд.
Похожие истории: Итало Кальвино, «Бельмьеле и Бельсоле», «Король павлинов» («Итальянские народные сказки»); Якоб и Вильгельм Гримм, «Братец и Сестрица», «Белая и черная невесты» («Детские и семейные сказки»).
Вторая часть истории напоминает сюжет «Братца и Сестрицы» (стр. 68), а первая половина с тремя комедийными маленькими человечками в оригинале выглядит иначе. Я разрешил трем гномам поговорить чуть больше, чем это сделали Гриммы.
Сказка девятая
Гензель и Гретель
Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми. Мальчика звали Гензель, а девочку – Гретель. Семья жила впроголодь и в лучшие времена, а уж когда голод пришел в те земли, они и кусок хлеба не каждый день видели.
Однажды ночью, когда отец не мог уснуть и все думал об их бедности, он вздохнул и сказал жене:
– Что с нами будет? Чем мы будем кормить наших детей, если нам самим еды не хватает?
– А знаешь что, – ответила жена, – давай завтра утром отведем их подальше в лес, разведем костер, чтобы они погрелись, оставим по кусочку хлеба и уйдем. Сами домой они дорогу не найдут, и мы от них избавимся.
– Нет, нет! – сказал отец. – Я не стану этого делать! Оставить детей в лесу одних? Никогда! Их разорвут на кусочки дикие звери.
– Дурень ты, – ответила ему жена. – Если мы от них не избавимся, то сдохнем с голоду все четверо. Можешь уже начинать сколачивать гробы.
Она донимала его, пока он не сдался.
– И все-таки мне жалко моих бедных детишек, – сказал дровосек.
Дети в соседней комнате не спали от голода и слышали каждое слово мачехи.
Гретель заплакала горькими слезами и прошептала:
– Гензель, пропадем мы с тобой.
– Тише, Гретель, не волнуйся, – успокоил ее брат. – Я знаю, что делать.
Как только родители уснули, Гензель встал, надел старую куртку, открыл дверь и выскользнул на улицу. На небе ярко светила луна, и белые камешки во дворе сверкали, как монетки. Гензель нагнулся и набил ими карманы.
Вернувшись в дом, он забрался в кровать и прошептал:
– Не бойся, Гретель. Спи спокойно. Господь нас не оставит. В любом случае у меня есть план.
Еще до рассвета мачеха вошла в комнату и содрала с них одеяла.
– Вставайте, лентяи! – сказала она. – Нужно идти в лес за дровами. – Она дала каждому по тоненькому кусочку черствого хлеба. – Вот вам на обед. Смотрите, только не ешьте его сразу, больше вам ничего не будет.
Гретель положила хлеб в карман фартука, ведь карманы Гензеля были набиты камешками. И они все отправились в лес. Время от времени Гензель останавливался и оглядывался на дом, пока отец не сказал ему:
– Что это ты, Гензель, все оборачиваешься? Поторапливайся!
– Я смотрю на моего белого котенка, он забрался на крышу и хочет со мной попрощаться.
– Глупый мальчишка, – фыркнула мачеха. – Никакого котенка там нет, это труба блестит на солнце.
На самом деле Гензель бросал за собой на дорогу камни, и ему хотелось убедиться, что их видно.
Когда они вошли в самую чащу, отец сказал:
– Соберите-ка мне хворост, я хочу развести костер, чтобы вы погрелись.
Дети собрали целую кучу хвороста, и отец поджег ее. Когда костер как следует разгорелся, мачеха сказала:
– Устраивайтесь поудобнее. Ложитесь у огня и грейтесь, а мы пойдем рубить дрова. Когда закончим – придем за вами.
Гензель и Гретель сели у костра. В середине дня они съели хлеб. Недалеко раздавался стук топора, и они решили, что это их отец. Но это был не топор, отец привязал полено к сухому дереву, ветер раскачивал его, и оно ударялось о ствол.
Дети просидели так долгое время, и у них начали слипаться глаза. День клонился к закату, они тесней прижались друг к другу и уснули.
Проснулись уже в полной темноте. Гретель начала плакать:
– Как мы теперь найдем дорогу обратно?
– Давай подождем, пока взойдет месяц, – утешил ее Гензель. – И ты увидишь, как сработает мой план.
Когда в небе появилась огромная и яркая луна, белые камешки, которые бросал Гензель, засверкали, как новые монетки. Взявшись за руки, дети всю ночь шли к дому, и пришли только на рассвете.
Дверь была заперта, и им пришлось громко постучать. Мачеха открыла дверь и вытаращила от удивления глаза.
– Ах вы, негодники! Мы так беспокоились! – Она обняла их настолько крепко, что они не могли дышать. – Что это вы так долго в лесу отсыпались? Мы уж решили, что вы не хотите возвращаться домой!
Она щипала их за щеки, как будто очень рада была их видеть. Когда же их увидел отец, на его лице показалась настоящая радость и облегчение, ведь он совсем не хотел оставлять их одних в лесу.
На этот раз все обошлось. Но очень скоро с едой опять стало плохо, и многие люди голодали. Однажды ночью дети услышали, как мачеха говорит отцу:
– Дела совсем плохи. У нас осталось всего полбуханки хлеба, и скоро мы все умрем от голода. Нам нужно избавиться от детей, и на этот раз навсегда. В прошлый раз они наверняка что-то придумали, но если мы их отведем подальше в лес, обратной дороги они не найдут.
– Не нравится мне это, – сказал отец. – Ведь в лесу не только дикие звери. Там еще ведьмы, гоблины и бог знает кто еще. Давай лучше разделим с детьми последнюю буханку.
– Не будь дураком, – ответила ему жена. – Какой в этом смысл? Размазня! Размазня и дурак!
Пилила она его, пилила, и он не смог устоять: если уж раз согласился, нужно соглашаться и в следующий.
Дети не спали и слышали, о чем говорят взрослые. Когда те уснули, Гензель встал и опять попытался выйти на улицу, но мачеха заперла дверь и спрятала ключ. Несмотря на это, он утешил сестру:
– Не волнуйся, Гретель. Спи спокойно. Господь нас не оставит.
Рано утром, как и в первый раз, мачеха пришла к ним в комнату, разбудила и дала по крохотному кусочку хлеба. Как только они вошли в лес, Гензель стал отковыривать от хлеба крошки и бросать на дорогу. Он все время оглядывался, волнуясь, видно ли их.
– Поторопись, Гензель, – сказал ему отец. – Прекрати все время оборачиваться назад.
– Я смотрю на мою голубку, которая сидит на крыше, – отвечал ему Гензель. – Она хочет со мной попрощаться.
– Там нет никакой голубки, дурень, – заругалась на него мачеха. – Это труба блестит на солнце. Хватит глазеть по сторонам!
Гензель больше не оглядывался, но продолжал крошить хлеб в кармане и бросать крошки на дорогу. Мачеха все торопила их, и они зашли в чащу так глубоко, как никогда раньше.
Наконец она сказала:
– Пришли. – И, как и в прошлый раз, родители разожгли костер, чтобы дети согрелись.
– Никуда не ходите, – приказала мачеха, – сидите здесь и ждите. У нас и без вас забот хватает. Мы вернемся к вечеру.
Дети уселись у костра и в середине дня съели один кусочек хлеба на двоих. Свой кусок Гензель весь раскрошил. Потом они уснули, прошел день, и никто за ними так и не пришел.
Проснулись они уже в темноте.
– Тихо, не плачь, – сказал Гензель сестре. – Когда на небе появится месяц, мы увидим крошки и найдем дорогу домой.
И вот взошла луна, и они начали искать крошки, но не смогли найти ни одной. Их все склевали птицы, которых в том лесу было огромное множество.
– Мы все равно найдем дорогу домой, – сказал Гензель.
Бродили они по лесу, бродили, но так и не вышли к дому. Они шли всю ночь, а потом весь следующий день, и заблудились. Им очень хотелось есть, за это время у них во рту и маковой росинки не было. Они так устали, что легли под деревом и тотчас крепко уснули. Проснувшись на третье утро, они продолжали идти вперед, да только забирались все глубже и глубже в лес. Если они не найдут помощи, то наверняка погибнут.
Но ближе к полудню они вдруг увидели на ветке красивую белоснежную птичку. Она пела так чудесно, что дети остановились послушать. Птичка вспорхнула и пересела на другое дерево, и они пошли за ней. Так она все пела и пела, и перелетала с дерева на дерево дальше и дальше, но не очень быстро, чтобы дети не отстали. Казалось, что она ведет их куда-то.
И вдруг они оказались перед маленькой избушкой. Птичка села на крышу, и дети заметили, что она какая-то странная. Она…
– Она бисквитная! – сказал Гензель.
А стены…
– Они сделаны из хлеба! – закричала Гретель.
А окна дома были сахарными.
Бедные дети так проголодались, что им даже не пришло в голову постучаться в дверь и спросить разрешения. Гензель отломил кусок крыши, а Гретель – кусок окна, они уселись и начали уплетать за обе щеки.
Только они успели набить себе рты, как изнутри раздался тихий голос:
Дети в ответ:
– Это гость чудесный, ветер поднебесный, – и продолжили жадно есть. Гензелю так понравилась крыша, что он отломил от нее кусок размером со свою руку, а Гретель вынула еще одно сахарное стеклышко и начала его грызть.
Вдруг дверь открылась, и из нее, прихрамывая, вышла старая-престарая старуха. Гензель и Гретель так удивились, что прекратили есть и уставились на нее с полными ртами.
Но старуха покачала головой и сказала:
– Не бойтесь меня, котятки! Что вас привело сюда? Заходите, мои дорогие, в мой маленький вкусный домик. Здесь вас никто не обидит!
Она пощипала детей за щечки, взяла за руки и привела в дом. Она как будто готовилась к их приходу. Стол был накрыт на двоих, на нем стояло молоко и тарелки с блинчиками, яблоками и орехами.
Потом она показала им маленькую спальню с двумя кроватками, застеленными белоснежными простынями. Гензель и Гретель легли, решив, что они попали в рай, и крепко уснули.
Но старуха только притворялась доброй. На самом деле она была злой ведьмой и специально построила вкусный домик, чтобы заманивать к себе детей. Как только ей попадался какой-нибудь ребенок, неважно, мальчик или девочка, она его убивала, готовила из него обед и съедала. Каждый раз был для нее праздником. Как и у других ведьм, у нее были красные глаза, и она плохо видела, зато нюх имела отменный, она всегда чуяла человечину. Как только Гензель и Гретель улеглись спать, она засмеялась и потерла свои костлявые руки.
– Попались! – сказала она скрипучим голосом. – Теперь им от меня никуда не деться!
На следующий день она встала рано утром, вошла в комнату детей и увидела, что они все еще спят. Она едва удержалась, чтобы не ущипнуть их за пухлые красные щечки.
«Вот это будет лакомый кусочек!» – подумала она про себя.
Потом она схватила Гензеля. Тот и пикнуть не успел, как она утащила его из дома и посадила в клетку. Он кричал, но никто не мог его услышать.
После этого ведьма разбудила Гретель.
– Вставай, лежебока! Иди принеси воды из колодца и приготовь что-нибудь для своего братца. Я закрыла его в клетке и хочу его откормить, а то он недостаточно жирный. А потом я его съем.
Гретель начала плакать, но делать нечего – и пришлось ей сделать все, что поручила ведьма.
Гензель каждый день получал вкусную еду, а ей перепадали лишь пустые раковые панцири.
Каждое утро ведьма подходила к клетке, опираясь на палку, и говорила:
– А ну-ка, мальчишка, покажи мне свой палец! Я хочу посмотреть, достаточно ли ты жирный.
Но Гензель был умным мальчиком: он спрятал в клетке тоненькую косточку, и ведьма, глядя на нее своими подслеповатыми глазами, думала, что это его палец, и не могла понять, почему он не толстеет.
Прошло четыре недели, и ей все казалось, что Гензель тощий. Но, вспомнив о его красных щечках, она крикнула Гретель:
– Эй, девчонка! Пойди набери побольше воды и поставь котел на огонь. Будь он хоть тощий, хоть толстый, костлявый или мясистый, я все равно сделаю завтра рагу из твоего братца и съем.
Бедная Гретель! Вся в слезах она поставила котел на огонь, как приказала ведьма.
– Пожалуйста, Боженька, помоги нам! – умоляла она. – Лучше бы нас съели в лесу волки, так мы бы погибли вместе!
– Хватит ныть! – прикрикнула на нее ведьма. – Будет так, как я сказала!
Утром Гретель разожгла в печке огонь.
– Испеки для начала хлеб, – приказала ведьма. – Я замесила тесто. Огонь уже достаточно разгорелся?
Она подтащила Гретель прямо к горячей железной дверце, за которой полыхали яркие языки пламени.
– Залезай внутрь и проверь, жарко там или нет, – сказала ведьма. – И побыстрее.