– Давай посвечу, – подозрительно любезно предложил Лера.
Не заметив подвоха, Шурка с важным видом снял проволоку. Мгновение и пробка пулей ударила в потолок, а из бутылки, как из брандспойта, вылетела пенная струя.
– Вот это да! – поднёс бутылку к глазам Шурка.
Жидкости в ней было на самом донышке.
– Я же говорил, – выдохнул Лера.
Но Шурка и тут не поверил.
– Мы не так открываем, – заявил он и достал из ящика ещё одну бутылку.
Увы, не помог и другой способ.
– Надо прямо в ящике, – предложил тогда Шурка, – чтобы не трясти.
Но из этого тоже ничего не вышло. В итоге друзья так увлеклись, что остановились лишь тогда, когда ящик опустел полностью. Им ничего не осталось, как слить остатки воедино. Получилась целая бутылка, которую кладоискатели и разделили честно пополам.
– Это не шампанское, – согласился, наконец, Шурка. – Это что-то непонятное.
При свете спички они рассмотрели, что на бутылках наклеены этикетки, сделанные из обычных тетрадных листов в клеточку. На одних было выведено карандашом «Берёзовый», на других – «Яблочный», на третьих – «Грушевый».
– Так это же сидр! – понял Лера и осенённый ещё одной догадкой, взялся за осмотр погреба.
Тотчас обнаружилась прочная металлическая дверь. А рядом на полке огарок свечи в склянке. Когда света стало больше, они увидели банки с компотом, вареньем и прочими домашними консервами, незамеченные ими ранее между бутылей.
– Это не панский погреб, – заключил Лера. – Что делать будем?
– Я бы сейчас пообедал, – признался Шурка.
У Леры тоже волки в животе выли. В надежде на чудо, он подёргал дверь. К его разочарованию, она была не только массивна, но и надёжно заперта снаружи. Ситуация становилась безысходной. И тогда Шурка обратил внимание, что в погребе две стены кирпичные, а две – деревянные.
– А вдруг там тоже ход? – сделал он большие глаза.
Поставив свечу на полку, друзья вновь взялись за ножи. За досками, которые легко поддались, действительно, открылся сводчатый коридор. Был он намного короче первого. Через несколько шагов они попали в обширную комнату, заваленную битым стеклом, кирпичом и древесными обломками.
– Всё, – поднял над головой свечу Шурка. – Теперь нам точно конец.
– Ничего, – храбрился Лера. – Неделю-другую на вареньях с компотами продержимся, а там кто-нибудь зайдёт.
– Кому летом закатки нужны?
Лера не ответил.
– Сквозняк, – вдруг воскликнул он.
– Чего? – не понял Шурка.
– Смотри, огонь в сторону тянет.
Пока Шурка соображал, в чём дело, Лера подскочил к одной из стен.
– Видишь? – ткнул он пальцем под потолок.
Там зиял широченный оконный проём. Сужаясь к верху, он, конечно же, вёл на свободу, к горячему солнцу и свежему ветру. Туда-то и клонилось пламя свечи.
Обрадованные, они принялись укладывать под стену кирпичи. Взобравшись на них, Лера вскоре смог свободно по ставить колено на нижнюю панель окна. Тут же у приятелей разгорелся спор: кто пойдёт первым.
– Ты первым в колодец спустился, – заявил Шурка.
– А ты первым в погреб влез, – напомнил Лера.
– Колодец больше. Это как два погреба, – не сдавался Шурка. – А ещё подземный ход.
Крыть Лере было нечем.
– Хорошо, – спрыгнул он с возвышения, – лезь первым.
Освещая путь огарком свечи, Шурка по-пластунски пополз вверх. Пространство, окружающее его с четырёх сторон, хоть и сужалось, но было тщательно выложено кирпичами. Двигаться по ним не составляло особого труда. Больше всего Шурку пугала мысль о толстой стальной решётке, какие он видел в кино на окнах древних замков. Поэтому он вздохнул с облегчением, обнаружив, что выход заколочен досками.
– Ну, что там? – в нетерпении спросил снизу Лера.
– Доски, – отозвался Шурка, – гнилые.
– Ура! – сказал тихо Лера и поспешил вслед за другом.
«Шутки шутками, а вдруг здесь и вправду крысы водятся».
Шурка в это время с лёгкостью расправился с преградой.
Но за первым рядом досок, оказался второй. Да такой прочный, что его и нож не брал. Шурка даже зарычал от бессилия.
– Ты чего там? – испугался Лера.
– Опять доски.
– А ты их ногой.
Шурка в отчаянье ударил по ним ладонью. И доски сдвинулись с места. Или показалось? Да нет же, сдвинулись, образовав с одной стороны крохотную щель.
– Лерка, – зашипел тогда он вниз, – давай вместе попробуем.
Лера тотчас развернулся вверх ногами.
– Нога в двадцать раз сильнее руки, – пояснил он.
– Ты направляй, а я лупить буду.
Таким валетом друзья чрезвычайно быстро добились успеха. Дощатая стена отодвинулась настолько, что можно было просунуть руку. Мальчишки вставили в щель обломок доски и сантиметр за сантиметром расширили её до нужных размеров.
Выбравшись из подземелья, они обессиленно повалились наземь. Лежали, дышали полной грудью и не могли надышаться.
– Смотри, звёздочки, – удивился Лера, только тут заметив, что уже давно наступила ночь.
Шурка, который лежал ничком, хотел было перевернуться на спину, но на него вдруг обрушилось нечто лохматое. Оно стало прыгать, скулить и лизать его в лицо.
– Да это же Джек! – рассмеялся Шурка, который за миг до этого едва не умер от страха.
– Интересно, как он нас нашёл? – забыв про усталость, вскочил Лера.
– По запаху, как же ещё, – обнял пса за шею Шурка.
– Собака по следу тебя и под землёй найдёт.
Вокруг, между тем, стояла темнота не хуже, чем в панском подземелье. Только звёздное небо над головой напоминало о том, что они уже на воле.
– Джек, домой! – приказал Шурка, взявшись за ошейник.
Пёс послушно рванул вперёд. Друзья едва поспевали за ним. Им пришлось лезть через какие-то кусты, собачьи лазы, заборы, перепрыгивать канавы и снова продираться сквозь заросли. В общем, Джек преподал им настоящий урок по преодолению препятствий. Совсем измотавшись, мальчишки наткнулись на стог сена.
– Да ну его, этот дом! – заявил Лера. – Давай тут останемся.
– Тебе хорошо, – не согласился Шурка. – Ты бабке сказал, что у нас заночуешь. А меня, наверное, ищут. Вот, и Джека послали.
– Ладно, пойдём, – сдался Лера. – Только отдохнём минутку.
Через минуту кладоискатели спали, словно убитые. А рядом лежал Джек, чутко охраняя их сон.
Приснилось Шурке, что стоит над ним здоровенный чертяка, помахивает хвостом и недовольно качает своей рогатой мордой. «Чудеса, – говорит он, – мы их под землёй ищем, всю ночь копаем, а они вон, где дрыхнут».
Шурка открыл глаза и увидел посреди утреннего неба своего соседа дядьку Микиту.
– Вы как тут? – спросил дядька ласково.
– Заблудились.
– В моём-то огороде? – не поверил сосед.
Вслед за Шуркой проснулся и Лера. Оглядевшись, друзья вдруг поняли, по каким таким зарослям и заборам тягал их ночью Джек. По саду и огороду дядьки Микиты, будто ураган прошёлся.
– Доброе утро, хлопчики! – приветствовал их Евтух Васильевич, который был тут же.
– Здравствуйте! – кивнул Лера.
– Здравствуй, па! – промямлил Шурка.
Над стожком сена, заготовленным соседом для ангорской козы, повисла напряжённая тишина. «Быть мне битым», – решил Шурка.
– Вы вот, что, – наконец, нарушил паузу отец, – не лазьте больше в этот колодец.
В него фашисты раненых красноармейцев сбрасывали, а партизаны фрицев и полицаев расстрелянных. Разбудите всех чертей, потом покою от них не будет.
– Да сказки это всё, Васильевич! – прервал его дядька Микита и повернулся к друзьям. – Я вас лучше вишней угощу.
Шурка с Лерой недоверчиво улыбнулись и посмотрели на давно обобранное вишнёвое деревце.
– Не верите, – хитро прищурился сосед. – А она у меня уже в компоте.
И он пошёл к погребу. Вернулся дядька Микита с бледным лицом. Отдал мальчишкам трёхлитровую банку и подсел к Евтуху Васильевичу.
– Верно, – сказал он вполголоса, – нечисть разгулялась. Ящик сидра, чертяки, выдули и свечку стянули.
– Не может быть! – подозрительно покосился на друзей Шуркин отец.
– Да они тут ни при чём, – отмахнулся сосед. – У меня дверь стоит бронированная. Батька мой её со сталинского дзота снял. И замки на ней будь здоров. Так они не тронуты, а продукта как не бывало…
Многим позже Евтух Васильевич обнаружил, что огромная неподъёмная будка Джека отодвинута от стены сарая. За ней в старом фундаменте он нашёл крохотный оконный проём, из которого веяло могильным холодом. Поставив собачий домик на прежнее место, Шуркин отец припомнил, что некогда на этом фундаменте стоял панский флигель.
– Вот тебе и бабушкины сказки, – узнав про это, заметил Лера.
– Да, – почесал за ухом Шурка. – Какая-то у нас жизнь беспамятная, живём и ничегошеньки про свой город не знаем.
История четвёртая
Под крестом
История эта началась с гербария, который Шурке поручил оформить школьный биолог Пантелеймон Юрьевич. В городке все знали, что Шуркина мама Елена Михайловна – травница, и что Шурка с малых лет помогает ей управляться с лекарственными растениями. Вот Пантелеймон Юрьевич и назначил Шурку главным по сбору местной флоры. А Лера вызвался помогать другу. Во-первых, вдвоём интересней. Во-вторых, он и сам частенько хаживал в окрестностях городка, где охотился со своей самодельной клеткой-ловушкой на певчих птиц. Только Лера, в отличие от Шурки, промышлял там больше осенью и зимой.
– Весной и летом ловить нельзя, – объяснял он. – Погибнет птица. Весной она гнездо вьёт, а летом птенцов выкармливает.
– Зачем ты их вообще ловишь?
– Да ты что! – возмутился Лера. – Знаешь, как интересно. Вот я снегиря ловил. Грудка у него красная и такой он весь важный. А увидел в клетке рябиновые ягоды, сразу подлетел. Сел на куст, покачивается, смотрит сверху искоса. А я лежу за сугробом и сердце у меня, как у трактора, дрыгается. Хоть бы не спугнуть, думаю, хоть бы не улетел. Тут он – вж-жик! – и прямо в клетку за рябиной. Сторожок сбил, ему дверцей – хлоп! – под хвост. Попался, голубчик! Ты не представляешь, какой азарт.
Шурка, который высматривал в траве зубровку душистую из семейства мятликовых, только плечами пожал.
– Тут цветок найдёшь – жалко сорвать, такой красивый, – сказал он, – а то птица.
– Я же их не стреляю, – обиделся Лера. – Я их живьём ловлю, а потом кормлю, пою…
– А зачем их в клетке держать? – не унимался Шурка. – Вот тебя бы посадить в тюрьму.
Лера задумался.
– Если честно, – неожиданно признался он, – я только одного снегиря и поймал. Парочку чижиков мне дядя на день рождения подарил. А щегла с канарейкой я сам купил.
– А снегиря всё-таки словил, – напомнил Шурка.
– Так я же его специально для снегирихи.
– Какой снегирихи? – наморщил лоб Шурка.
– Которая позапрошлой зимой к нам в подъезд залетела. Она от мороза чуть не околела. Я же тебе показывал.
– А, – вспомнил Шурка, – серенькая такая, на воробья похожа.
– Брюшко у неё тёмно-синее, – уточнил Лера, – а на голове шапочка чёрная, как у конькобежца.
– Надо было её весной на свободу отпустить.
– Так я собирался, а потом прочитал, что нельзя. После клетки птица на воле, как нечего делать, погибнет. Она же не помнит, как корм искать. И человека не боится. Любой может обидеть.
– Точно, – кивнул Шурка. – Речка бы её обязательно зажарил.
– Это почему же? – подозрительно прищурился Лера, решив, что Шурка его разыгрывает.
Но тот был абсолютно серьёзен.
– Да он рассказывал, что сом жареных цыплят обожает. Нацепят такого цыплёнка вместо червяка на крюк с тросом. Привяжут к лодке, и айда кататься по реке, – кивнул Шурка в сторону недалёкого речного изгиба.
Речушка, к которой друзья мало-помалу приближались, звалась в округе Тихоней. Она и вправду была тихой-тихой. Неслышно и неспешно шла из леса меж низких берегов, с которых в зеркальную гладь смотрелись длинные сочные травы. Делала широкий разворот вокруг луга, греясь на песчаной отмели, и вновь скрывалась среди елей да берёз. Воды Тихони, настоянные на травах и опавшей листве, были и сумрачны, и прозрачны. На фоне почерневших листьев, ковром укрывавших дно, порой мелькала стайка полосатых окуньков или проплывала серебристая плотва. В другом месте по золотистому песку незримо шествовали пузатые жемчужницы, оставляя за собой, словно бульдозеры, длинные дорожки.
Сомов в Тихоне, понятное дело, никогда не водилось. Но именно тут на её берегу началось новое приключение наших друзей. едва они вспомнили о рыбацком авторитете, как к ним, будто на заказ, он сам и явился. В руке долговязый Речка дер жал моток тонкого шнура и металлические когти, чем-то похожие на кошачью лапу.
– Привет, мужики! – крикнул он.
– А цыплёнок где? – спросил в ответ Лера.
– Какой цыплёнок? – от удивления у Речки брови полезли на лоб, а глаза стали круглыми, как у совы неясыти.
– Жареный.
Ничего непонимающий авторитет озадаченно потрогал себя за нос. Лера в смятении оглянулся на Шурку.
– Да ты сам говорил, – поспешил объяснить тот, показывая на шнур с когтями, – что сом на жареного цыплёнка клюёт.
– А, – улыбнулся Речка. – Так разве его на «кошку» поймаешь? – поднял он железную лапу. – Я телевизор утопил, – показал он в сторону от мелководья, где начинался глубокий омут, – теперь искать буду.
– Телевизор? – не поверил Лера. – Портативный, что ли, на батарейках?
– Это же снасть такая! – толкнул его в бок Шурка. – Сверху палка, снизу проволока толстая вместо грузила.
А между ними сетка натянута, как экран. В нём рыба и застревает. У нас на Румынии у любого пацана таких «телевизоров» по три штуки.
– Темнота, – заключил рыбацкий авторитет.
Пристыженный Лера решил больше ни о чём не спрашивать. А Речка примерился, раскрутил «кошку» над головой, словно лассо, и забросил её на самую середину омута. «Кошка» проскребла по дну Тихони и зацепила лишь несколько веточек да обрывок водорослей. Вторая, и третья, и четвёртая попытки тоже оказались напрасными.
– Может, его течением снесло? – предположил Шурка.
– Или сом утащил, – буркнул Лера.
– Да нет здесь ничего! – отмахнулся Речка, но всё-таки забросил «кошку» ближе к отмели.
Железные когти тотчас за что-то зацепились.
– Неужели «телевизор»? – обрадовался Речка. – Рыбы, наверное, напихалось в каждую ячейку по карасю.
Но вместо рыбацкой снасти на берег вслед за верёвкой выполз какой-то ночной горшок полный донного ила, из которого торчал пучок кучерявой травы с белыми цветками.
Шурка подскочил к находке.
– Гидрилла мутовчатая! – закричал он радостно Речке.
Речка не понял и нахмурился, полагая, что тот дразнится.
– Чего-чего? – спросил он с вызовом.
– Водоросли бентосные, – пояснил Шурка, исследуя находку, – всё целое – и стебель, и листья, и корни.
– Какие водоросли? – придвинулся Лера.
– Бентосные, – повторил Шурка. – Они или на дне лежат, или укореняются в донном грунте.
– А те, которые плавают, – показал Лера на реку, – вон ряска.
– Эти планктонные.
– Зачем вам водоросли? – поинтересовался успокоенный его пояснениями Речка.
– Гербарий собираем, травы там разные.
– Понятно, – кивнул авторитет, которого Елена Михайловна тоже не раз лечила травяными отварами.
Когда гидриллу изъяли, а горшок отмыли от ила, он оказался немецкой каской. Речка взялся её осматривать.
– Гляди-ка, – показал он дырку. – От пули, наверное. За неё «кошка» и зацепила. Так бы ни за что не достали.
Пока Речка возился с каской, Шурка с его разрешения вновь забросил железные когти. Авось ещё какая-нибудь растительность попадётся. С первой же попытки он вытянул на свет божий пропавший «телевизор». Сеть была перекручена и спутана невероятным образом. В неё набилось столько всевозможного хлама, что Речка за голову схватился. В одном месте «экрана» зияла внушительная дыра. И ни одной рыбёшки.